После ужина вестибюль главного корпуса наполнился загорелыми, нарядно одетыми людьми. К десяти часам вся «тусовка» перетекла на открытую танцплощадку вблизи пляжа. Там в воздухе витал легкий флирт, блистали звезды, и морской ветер овевал разгоряченные лица танцоров.
Сначала Анна пошла в кино, но фильм был не интересный, и она отправилась к танцплощадке. Понаблюдав за танцующими, села на скамейку, откуда открывался вид на море. Взошла луна, вдоль горизонта ползло освещенное судно, дул свежий ветер.
За ее спиной раздался знакомый голос:
– Не холодно?
Анна обернулась и, увидав Николая, ответила:
– Нет.
– Могу предложить свой пиджак.
– Сегодня в штатском?
– А почему вы об этом спрашиваете?
– Вам идет форма.
– Шутите?
– Шучу. Мне она надоела.
– Так вы возьмете пиджак?
Анна покачала головой:
– Мне не холодно.
– Как хотите. – Николай сел на скамью рядом с ней. – Красиво.
– Что?
– Море. Луна.
– Поэтично, – усмехнулась она.
– Что?
– Сказано, говорю, поэтично: море, луна. Стихов случайно не пишете?
Николай резко встал:
– У вас, как я вижу, снова нет настроения. Не буду вам докучать.
– Постойте! – Она тоже встала. – Вроде не хочу обижать человека, но все равно обижаю. Простите.
– Прогуляемся?
– Я не против.
Они спустились к морю и побрели вдоль берега. Анна сняла туфли, попробовала воду ногой:
– Теплее, чем днем…
– Вы сегодня были на пляже?
– Утром, недолго.
– А я давно не заходил в воду.
– Работа?
– Скорее, лень.
– Да-а‐а‐а… – протянула Анна. – Преодолевать себя трудно.
Николай окинул ее взглядом и проронил:
– У вас, мне кажется, таких проблем нет.
– Стараюсь держать себя в форме.
– А я вот – нет, – заметил он и похлопал себя по животу.
– Какой у вас вес?
Немного смешавшись, он все же ответил:
– Девяносто пять килограмм.
– Рост?
– Сто восемьдесят девять.
– Излишек есть, но по большому счету не о чем беспокоиться. Нужно побольше двигаться.
– Да, где там! – Николай с досадой махнул рукой. – Сидишь, как офисная крыса, перебираешь бумаги.
– Спокойная жизнь? Поздравляю. Не так уж плохо.
– Поселок маленький и спокойный. Всего одно градообразующее предприятие – ваш санаторий. Вся жизнь местных жителей связана с ним. Летом жизнь бьет ключом. С осени до весны – тоска смертная.
– А как с криминогенной обстановкой? – спросила Анна.
– Так… По мелочам: курортники подерутся или залетный фраер сумку подрежет.
– А, вот, мне сегодня рассказали одну историю.
– Поделитесь.
– Дело Катерины Каратановой и Линчевской. Помните?
– Слышал.
– Что значит, слышал? – удивилась Анна. – Вы – полицейский.
– В то время я еще не работал в полиции и девчонок этих не знал.
– Но здесь-то жили?
– Жил, но недолго. С чего вы вдруг вспомнили эту историю?
– Вы сказали, что город тихий, что здесь ничего не случается. По моему опыту, именно в таких городках происходят самые страшные преступления.
– Пятнадцать лет прошло. Стоит ли вспоминать? Водитель, сбивший Линчевскую, свой срок давно отмотал.
– А что насчет Каратановой?
– По факту исчезновения Каратановой было возбуждено уголовное дело по статье «убийство», но со временем его переквалифицировали в самоубийство.
– На каком основании?
– После конкурса красоты участники и члены жюри устроили пляжную вечеринку. Как водится, все перепились.
– Ну и что?
– Рассказывали, что Каратанова поссорилась с парнем, и он бросил ее. Следствие пришло к выводу, что она утопилась.
– Утопилась от несчастной любви… – с иронией в голосе проронила Анна.
– Как бы глупо это ни звучало, выходит, что так. Повторюсь: я тогда не работал в полиции. Об этом мне рассказал Куприянов Глеб Леонидович, который вел это дело.
– Он еще работает?
– Недавно вышел на пенсию.
Пляж закончился. Анна надела туфли, они поднялись по лестнице и вышли на аллею, куда не доносилась музыка с танцплощадки.
– А что, если я попрошу вас оказать мне услугу? – спросила Анна.
– Какого рода услуга?
– Профессионального.
– Вы старше меня по званию, и…
Она перебила:
– Достаньте дело Каратановой.
– Не понимаю зачем.
– Хочу с ним ознакомиться.
– Что за вздорная мысль! – воскликнул Николай, но тут же осекся. – Простите.
– В других обстоятельствах я бы и сама сочла эту просьбу глупой.
– И чем ваши обстоятельства отличаются от других? – спросил он.
– Мне скучно, – призналась Анна. – Не привыкла заниматься только собой.
– Жить не можете без работы. Я понял.
– Не верите? – огорчилась Анна.
– Не верю.
– И правильно делаете.
– Так в чем же дело?
– В деле Каратановой есть момент, который исключает версию о самоубийстве.
– Да вы с ним даже не ознакомились! Откуда такие выводы?
– Лучше спросите, что за момент.
– Ну?..
– В тот вечер Каратанова стала королевой красоты.
– Это так.
– В конкурсе принимали участие другие красавицы, но победила она.
– Верно.
– Вы хоть понимаете, насколько Каратанова была счастлива? – Анна с интересом взглянула на Николая.
– Нет, не представляю. Я никогда не участвовал в конкурсах красоты.
– Для того чтобы понять, не нужно участвовать. Можете мне поверить: корона королевы – женский фетиш. В такой триумфальный день ни одна девушка не стала бы себя убивать.
– Мне трудно это оспорить.
– Представьте, какие перспективы открылись для Каратановой. – Анна загнула на руке один палец. – Признание красоты, что придавало веру в себя. – Она загнула второй. – Грант на образование. То есть Каратанова могла поступить в любой вуз страны.
– Согласен с вами, – проговорил Николай. – Как говорится, для нее все двери были открыты.
– И вы хотите сказать, что в этот день девушка покончила с собой?
– Не я так решил. Следствие.
– Полная чушь… – Анна сорвала розовый цветок с ветки дерева и спросила: – Ну, так как?
– Что? – спросил Николай.
– Достанете дело Каратановой?
– Не мне вам объяснять…
– А если короче?
– Ничем не смогу помочь. Ввиду срока давности дело наверняка в районном архиве. Чтобы его получить, нужны серьезные основания.
В конце аллеи обозначился мужской силуэт, и вскоре они сблизились. Николай первым узнал шедшего навстречу человека:
– Приветствую вас, Денис Александрович!
– Вечер добрый… – Веденский остановился и перевел взгляд с Николая на Анну. На его лице появилась злость и досада: – Вы?!
– Вас что-то удивляет? – бесстрастно поинтересовалась она.
Веденский посмотрел на часы:
– Сейчас половина двенадцатого. Вы нарушаете режим.
– Я взрослый человек и вправе решать, во сколько идти спать.
– Только не здесь. При заселении вы обязались соблюдать внутренний режим санатория.
– Послушайте, – Николай сделал шаг навстречу Веденскому, но тот отшатнулся:
– Не смейте заступаться! Вас это не касается.
Веденский двинулся дальше, не попрощавшись.
– Что это с ним? – спросил Николай. – Какая муха его укусила?
– Идемте. Вас это не касается, – сказала Анна.
– И вы туда же?
– Проводите меня до корпуса.
– Пожалуйста, провожу.
Они зашагали дальше, и Анна заметила:
– А ведь вы – первый человек, кого я встретила на этой земле.
– Это хорошо или плохо?
– Поживем – увидим. И, кстати… Кого вы встречали той ночью на вокзале?
– Встречал, да не встретил…
– И все-таки?
– Дочь. Она живет в Москве вместе с бывшей женой.
– Но вы ее не встретили. Это значит…
– Это значит, что жена передумала. Решила покатать ее по Европам.
– Почему не предупредила?
– Этот вопрос не ко мне.
– Все ясно, – сказала Анна и резюмировала: – У вас плохие отношения.
– Сказано в точку.
Николай проводил Анну до дверей корпуса. Там они расстались, и она поднялась в номер.
Проделав весь вечерний ритуал, включавший снятие макияжа и душ, Анна легла в постель, но ей не спалось. По ощущениям, чего-то не хватало. И тут она вспомнила, что уже второй день ей не звонит мать.
Она набрала сама и, услышав ее голос, спросила:
– Обиделась?
– Даже если так, тебе все равно, – ответила мать.
– Я тебе звоню, значит – нет.
– Вчера не позвонила. И я знаю почему.
– Мама, не начинай…
Перебивая дочь, как будто опасаясь, что та не даст ей договорить, мать зачастила:
– Ты всегда и во всем винишь только меня! Как будто я насильно выдала тебя замуж и виновата, что у вас с Иваном разладилось.
– Не говори, пожалуйста, глупости. Я ни в чем тебя не виню, мама, – сказала Анна.
– Но я‐то чувствую!
– Спокойной ночи. Ложись спать и ни о чем не волнуйся.