Пани Янина проснулась с первыми лучами солнца под вопли соседского петуха Жужела, который орал так, будто его обсчитали в магазине. Она медленно поднялась, накинула на ночнушку халат цвета взорвавшейся цистерны с малиновым сиропом и выглянула в окно. Оглядела задумчиво свой двор. Всё было как всегда: сарай стоял на месте (“Крышу бы подлатать”, – со вздохом подумала она), на кусте багровели розы, а старая яблоня склонялась к земле, словно старушка, которая хочет собрать в свой передник спелые яблочки.
Пани Яня вышла во двор, открыла дверцу курятника, и несушки тут же разбежались по саду в поисках свежего легкоусвояемого белка. Кот по кличке Юзек (названный в честь прославленного маршала за суровый взгляд и пышные усы), сонно потягивался на крыше. Только одна деталь нарушала привычный порядок.
Козы не было.
– Марыська? – подозрительно протянула пани Янина, оглядывая кусты и единственное деревце в саду, будто коза могла влезть на яблоню.
Нет, там ее не было. Пани Яня задумчиво повертела в руках ее поводок, валявшийся в траве.
Скорее автоматически, она проверила сарай, огород и даже огуречный парник, где Марыська была завсегдатаем. Но козы нигде не оказалось. Ни одной шерстинки. И даже следов пребывания, дорожку из которых обычно оставляла рогатая любимица, было не видно.
– Украли. Точно украли! – заключила пани Янина, хватаясь за голову.
Пани Янина решительно накинула на голову шарф сумасшедшего розового цвета. В деревне его прозвали «боевым знаменем». Видно его было издалека.
– Бесстыжие! – погрозила она кулаком неведомым воришкам и вышла за калитку.
Улица Павлинья, на которой она жила, описывала крутую загогулину и упиралась в Журавлиную, которая, в свою очередь переходила в Волчью.
Пани Яня увидела, как в нескольких окнах мелькнули соседи и тут же отпрянули – вся деревня знала: если пани Янина повязала свой розовый шарфик и что-то ищет, лучше на глаза ей не попадаться. И, конечно, стоит сразу сознаться, иначе несдобровать.
Первой под руку ей попалась пани Кристина, которая как раз выносила курам ведро с картофельными очистками и не успела прошмыгнуть мимо.
– Крыська! Ты мою козу не видела? – Янина упёрла руки в бока.
– Козу? – переспросила пани Крыся, растерянно моргая.
– Не прикидывайся! А то ты не знаешь мою Марысеньку!
– Да кто ж ее не знает? – пробурчала та себе под нос. – Ты со своей козой полдеревни чуть в гроб не загнала, – и добавила уже отчетливо, растекающимся, как кисель, голосом: – А что, Марыська убежала? Так, может, козла увидела какого, вот и погналась?
“Единственный козел поблизости – это твой муженек, но, насколько я знаю, он уже месяц не выходит из штопора”, – подумала пани Янина и посеменила дальше.
***
Пока пани Крыся отнекивалась, Марыська, симпатичная белая козочка с желтыми глазами и аккуратными рожками, как оказалось, переживала самый необычный день в своей козьей жизни.
Она мирно щипала траву у леса, не подозревая, что на нее уставились два странных типа в кожаных куртках. Один был небрит, тощ, с глубокими морщинами и тонкими губами. Второй – плотный, как хорошо сбитый табурет, лысый и какой-то полинявший, будто его выстирали с отбеливателем и розовыми носками.
– Она её съела, говорю тебе! – толстенький палец указывал на Марыську. – Я прям почувствовал, как она меня за задницу схватила, вот тут, где карман! – он похлопал себя по плотному заду, и растерянно заморгал бесцветными глазками, напоминая потерявшегося теленка. – И потом хрустела еще! А взгляд, ты посмотри, какой взгляд нахальный! Ты вообще знаешь, как это из неё достать?!
– А какого фига ты ее в заднем кармане держал? И почему сразу не среагировал?! – грозно прошипел второй. – Небось, решил, что барышня за задницу трогает, разомлел…
Марыська лениво чихнула и невинным взглядом посмотрела на них. Мужчины переглянулись.
– Ждём. – Тощий нервно оглянулся. – Других вариантов нет…
– Чего ждем? – непонимающе уставился Лысый.
– Ты дурак? Пока не вернется естественным способом. Ну или того, – он многозначительно провел большим пальцем по горлу.
– Ээээ, ты чего? – запротестовал Лысый. – Я на “мокрые дела” не подписывался. Даже в смысле козы. Да и жалко…
– Тогда сиди и карауль козьи какахи, раз такой чувствительный. Но вообще – тот редкий случай, когда ты прав. Ни к чему грязь разводить, да и местные шум подымут. Ну? Что я сказал? Собирай дерьмо, ищи флешку. Ты представляешь, что будет, если ее найдет кто-то другой?
* * *
В это время тревога пани Янины нарастала. Вопрос "куда пропала Марыська?" затмил все прочие мысли, включая план разобрать чердак, где она хранила бесчисленные сокровища, начиная с варенья пятилетней выдержки и заканчивая пластиковым горшком и ходунками старшей внучки, которая недавно справила семнадцатилетие.
Тем временем слух о пропаже козы разнесся по деревне быстрее, чем запах бигоса с кухни пани Гелены, а уж когда пани Геля готовит бигос, об этом знают не только в Жежушовицах, но и в соседних Бартошицах.
– Говорят, городские украли на гриль! – прошептала пани Крыся небольшой очереди в магазинчике пани Баси.
– Нет, я слышала, к козлу сбежала, – с ухмылкой вставила Тереза, ловко перебирая конфеты в коробке.
– Её же никто не видел! А вдруг – в лес подалась? А там много мест, откуда никто не возвращался, – туманно заметила пани Ванда, которую за глаза звали "наша ведьма" за умение лечить людей и животных одинаково жуткими вонючими настойками. Но факт – термоядерная мазь пани Ванды прекрасно помогала от боли в спине, комариных укусов и подростковых прыщей.
Тем временем пани Янина продолжала свои поиски. Она уже опросила половину деревни, но результата не было.
Она вернулась домой и увидела, как от калитки пятится Бартек – мальчишка-сосед, который славился своим умением лезть туда, куда не следовало.
– Ага, так вот кто у меня яблоки таскает! – воскликнула Янина, завидев Бартка возле своего сада.
– Какие яблоки, пани Яня? Я тут… эээ… воздухом дышал! – пробормотал он, тихонько пытаясь улизнуть.
– И коза тебе для этого понадобилась?! Чтоб воздух свежее был?
Бартек пошел пятнами и промычал что-то невразумительное. Пани Янина, которая полжизни проработала учителем в школе, а вторую половину – секретарем в полицейском управлении, определяла, когда ей врут, не хуже (а, может, и лучше) детектора лжи. Порой, заполняя протоколы допроса, она сразу угадывала, если свидетель начинал темнить и запутывать следствие, будь он даже выдающихся актерских способностей. А уж понять, что мычащему мальчишке с пунцовыми от стыда ушами есть, что рассказать, мог бы и менее опытный следователь. Бартек знал, что скрывать что-либо от пани абсолютно бессмысленно – все равно выведет на чистую воду, как знали это и остальные жители деревни. И хотя пани Янина могла порой напоминать обычную деревенскую бабуську, которая носится со своей козой как ненормальная, все знали, что от ее проницательного взгляда мало что может укрыться.
Она взяла Бартка за плечо и строго, но при этом ласково проговорила, глядя ему в глаза:
– Бартош. Я видела ее поводок. Он не порван и не перетерся. Он разрезан. Кто-то срезал его, чтобы Марыся ушла. Но сама она не могла уйти далеко. Она умная девочка. Ты знаешь, как она мне дорога.