Санкт-Петербург. Начало апокалипсиса. 3 июня.
Расставшись с таксистом после побега из больницы, полной обезумевших людей и зомби, я, подбежав к своему подъезду и немного дрожащими руками открыв дверь с помощью ключа от домофона, преодолел 5 этажей до своей квартиры бегом, едва ли запыхавшись. С каждой секундой адреналин продолжал наполнять кровь, увеличивая физические возможности и повышая скорость принятия решений до невероятных высот. Дверь уже была приоткрыта, и в коридоре увидел свою жену. По ней было заметно, что ещё недавно она спала и не думала о том, что через несколько минут ей придётся собираться в такой дальний поход с минимальной вероятностью на возвращение. Увидев меня, она подняла глаза, в которых явно читался страх.
– Леня, объясни, что случилось!
Её голос почти перешёл на крик. Зайдя в квартиру и крепко её обняв, быстро проговорил:
– Я сейчас видел в больнице, как заражённые нападают на врачей. Полиция с ними не справилась, кажется, мы имеем дело с подобием зомби или чем-то в этом роде. Я понимаю, что тебе сложно это принять, но придётся мне довериться! Спорить будем потом, нужно быстро собраться и выезжать! Чем раньше, тем лучше!
– Но как же мы оставим квартиру! Кто будет следить за растениями, поливать их? Может, соседей попросим?
Жена продолжала смотреть на меня непонимающим сонным взглядом, поэтому пришлось взять её за плечи и немного встряхнуть, после чего посмотреть ей в глаза и сказать.
– Галя! Завтра город закроют на карантин, и последнее в этой жизни, что будет тебя волновать, это растения и соседи! Я сказал, живо собираемся и выходим. У тебя 15 минут!
После этого мы начали быстро паковать в сумки самое необходимое. Приказной и повышенный тон произвёл на женщину нужный эффект, она начала машинально делать то, что от неё требовали. Во время сборов, за окном пронеслось несколько полицейских машин с мигалками на полной скорости, ехали они как раз в сторону больницы. Где-то на соседней улице послышались душераздирающие крики, услышав их, Галя замерла, смотря на открытую форточку, из которой они доносились.
– Что, что это такое?
Проговорила она, начиная осознавать всю тяжесть ситуации.
– То самое! Живее в машину, всё взяла, что хотела? Больше сюда, скорее всего, не вернёмся, документы, деньги, вещи первой необходимости и аптечку, остальное бросаем тут, всё равно всё утащить не получится!
Через ещё десять минут мы уже спускались по лестнице, за спиной у меня был походный рюкзак, забитый под завязку, а в левой руке была не менее забитая вещами спортивная сумка. Галя, которую только сейчас удалось рассмотреть в суматохе сборов, была одета в пальто, с высокими сапогами, и несла две большие сумки, которые с трудом оторвала от земли. Перекинувшись с ней взглядом и кивнув, я достал из сумки припрятанный обрез, оставшийся по наследству от деда. Патронов было не шибко много, но на первое время должно хватить. Галя, увидев оружие, впала в ступор, после чего удивлённо спросила.
– Лёня, откуда это у тебя?
– Эхо войны, чёрт бы его побрал, слушай меня! Сейчас выходим из подъезда и сразу в машину, внимательно смотри по сторонам и, чуть что, сразу говори мне!
Жена кивнула, и вот, оказавшись на улице, мы сразу же направились к чёрной ниве, купленной в кредит совсем недавно. Полный привод и надёжный мотор всегда были главными особенностями этой модели, эта машинка, по моим скромным подсчётам, должна была пройти по любым дорогам, что сейчас было особенно важно. Быстро открыв багажник и закинув в него все вещи, кроме обреза и патронов, мы уселись на передние сиденья. Вставив ключ, тихонько помолился и повернул его, одновременно выжав сцепление, мотор завёлся сразу же, отчего я смог немного успокоиться и прикинуть дальнейший путь нашей поездки. Прикинув в уме карту Питера, понял, что из города в сторону Твери ведёт сразу несколько дорог. Одна по Пулковскому шоссе, но этот вариант отпал сразу, так как аэропорт и всё рядом с ним будет перекрыто в ближайшие часы. Второй путь через Красное село, по Таллинскому шоссе, третий – по Мурманскому, и четвёртый – по Московской трассе, но там точно всё будет перекрыто в первую очередь. Прикинув расстояния, сначала думал рвануть в сторону выезда через Красное село, но, вспомнив, что в недавних радиопередачах говорили о том, что в этом районе проводится усиление и увеличение стражей порядка, выбор сразу пал на Мурманское шоссе. Нужно было добраться до Кировска, а дальше свернуть в сторону Москвы, там уже можно съехать с общей дороги и двигаться по полям, благо, машина позволяет. Быстро выехав на Краснопутиловскую улицу, я повёл машину к Ленинскому проспекту, наблюдая за обстановкой вокруг, мимо нас в сторону больницы пронеслись несколько машин военных, казалось, что город ещё не в курсе того, что творится в некоторых его частях. «Тем лучше, – думал я, – у нас есть время, чтобы успеть вырваться из города до его закрытия, надо только поторопиться.»
– Лёня, а куда мы едем, нам же не в ту сторону!
Подала, наконец, голос Галина, которая до этого пребывала в шоке.
– Поедем по Мурманскому шоссе до Кировска, а там уже свернём, держись, дорогая, нам нужно спешить!
С этими словами я вдавил педаль газа в пол, переключая передачу. Чёрная Нива неслась по проспекту Ленина в сторону восточного выезда из города, машин на улице было не так много, что позволяло, не сбавляя скорости, обгонять их. Если бы люди на дорогах знали, что происходит, они бы тоже очень сильно торопились. Тут вдруг включилось радио, которое до этого почему-то не работало, по всей видимости, из-за мощных глушилок.
– Уважаемые граждане, а, в частности, жители Санкт-Петербурга и Ленинградской области! В городе вводится режим чрезвычайного положения и объявляется карантин! Мы просим вас оставаться дома и без острой надобности не выходить на улицу! Сохраняйте спокойствие, по последним данным в городе обнаружен опасный вирус! Ведутся мероприятия по его сдерживанию, ситуация полностью под контролем правительства, при любых симптомах ОРВИ или аллергии, или плохого самочувствия, ни в коем случае не покидайте ваше место жительства! Очень скоро будут отправлены группы для вакцинации населения!
– Чёрт! Уроды!
С горечью вырвалось у меня, после чего я выключил радио и продолжил управлять машиной. Мы уже почти достигли Мурманского шоссе, шансы выехать из города ещё были.
– Что это значит, Лёня? Что началось, война?
– И она, кажется, тоже! Ты думаешь, такие вирусы просто так в городах появляются?
Во время разговора я не сразу заметил, как на дороге оказалась какая-то фигура, поскольку машина была на большой скорости, затормозить я не успел, тело ударилось о капот и чудом не задело лобовое стекло, отлетев куда-то вбок. Галя от страха закричала, а я вдавил по тормозам, первым желанием было выйти и помочь, хотя умом я понимал, что от такого столкновения шансов выжить у человека почти нет, к тому же ситуация была такова, что промедление может стоить жизни нам обоим. Из оцепенения меня вывело то, что я увидел в зеркале заднего вида. Тело неестественно задёргалось, а потом вдруг поднялось и начало озираться по сторонам. Приглядевшись, я увидел искажённое жуткой гримасой лицо, да и это был уже точно не человек. Тут существо, издав оглушительный рёв, начало двигаться в мою сторону, но из-за переломанных от удара конечностей скорость передвижения была явно снижена. Не медля больше ни секунды, я снова вдавил педаль в пол, и Нива с задорным рыком бросилась вперёд.
– Что это было Лёня?
– Новые местные жители, видимо, – нервно ответил я, стараясь сосредоточиться на вождении. Иногда оглядываясь по сторонам, я наблюдал за тем, как заражённые нападают на ни о чём неподозревающих людей. Постепенно город оживал, поднималась паника. Всё больше можно было заметить людей с сумками у автомобилей, а также людей с оружием на улицах города. Нива, наконец, выбралась на Мурманское шоссе, а мимо нас пронеслось несколько автомобилей, которые, по всей видимости, также не обращали внимания на правила движения, осознавая их бесполезность в данный момент.
Четвёртое июля день, который они все, и мы, в том числе, запомним на всю жизнь, ведь именно в этот день мы покинули свой город без какой-либо надежды на возвращение и понимания своего будущего. Подъезжая к Шлиссельбургу, я заметил вдалеке стоящие поперёк дороги БТР, на которых сидели солдаты, пулемёты, расположенные на боевых машинах, были направлены в нашу сторону.
– Это военные! Они нам помогут и скажут, куда ехать! – обрадовалась Галя, которая решила едва ли не помахать им из окна. Быстро остановив жену, я прикрикнул.
– Тихо сиди! Никто нам сейчас не поможет! Думаешь, у них есть план, куда ехать? Они никого не пропустят, вон смотри, сколько машин стоит, скоро толпа уже начнёт собираться, держись покрепче, сейчас свернём!
С этими словами я сбавил скорость, съезжая на просёлочную дорогу, которая вела куда-то в поля. Нива, казалось, совсем не почувствовала разницу между асфальтом и грунтовкой, а потому резво ехала по узкой колее, включив малый свет, я стал внимательно всматриваться в горизонт. Белые ночи делали возможными путешествия даже после заката. Поэтому я без проблем рассмотрел впереди железную дорогу, а за ней Неву. Вид привычной реки прибавил решительности в своих действиях, поэтому уверенно свернул с колеи в сторону полей, и дальше наш путь шёл по ухабам и кочкам вдоль реки на юг.
7 июня. Санкт-Петербург. Роддом № 10.
Десятку, как называли роддом местные, охраняли очень хорошо, при первых признаках эпидемии на окнах первых этажей установили мощные решётки, а вокруг роддома поставили временные ограждения, натянув сверху колючую проволоку. Подступы к зданию охраняла целая рота, расположившаяся в подвале и дежурившая посменно. Когда в городе заговорили про обезумевших людей, их усилили двумя бронемашинами Тигр и двумя БТР с крупнокалиберными пулемётами. Выписку из роддома временно приостановили, а рожениц размещали в дополнительных помещениях. Пятое и шестое июня, когда в городе поднялась паника и пропала связь, доставили много беспокойства, что увеличило количество рожениц в разы. Для временного размещения вновь прибывших было принято решение подключить стоящую рядом детскую поликлинику, а когда поток поступающих вырос ещё, то и соседнюю спортивную школу, сделав там пункт первичного осмотра и карантина. В сам роддом новых пациентов практически не брали, только тяжёлые случаи и после тестов на возможное заражение вирусом.
Всё работало очень хорошо, и нескольких прибывших пациенток с подозрением на заражение перевели в соседнюю гимназию, расположенную через дорогу. Наличие рядом сразу нескольких государственных учреждений позволило минимизировать риски, и была надежда избежать заражения основного роддома. Но акушеров не хватало, и, чтобы принимать роды, им приходилось перемещаться между зданиями, часто нарушая протоколы безопасности, а проще говоря выпущенные главврачом инструкции. Врачи спали урывками, ещё и переживали за свои семьи, что добавляло нервотрёпки, поэтому ничего удивительного не было, что один из врачей-акушеров, переходя из одного здания в другое, перенёс заразу с собой. Когда первые тревожные признаки заражения пациенток и новорождённых поступили к главврачу, тот, уже не спавший двое суток, решил всё перепроверить лично и, взяв с собой дежурного врача и медсестру, отправился с проверкой по палатам.
– Виктор Павлович, в шестой, седьмой и девятой палатах на третьем этаже резко повысилась температура у всех пациенток. Младенцы стали слишком активны, а роженицы мучаются с сильнейшими болями в животе. Мы не знаем, чем им помочь, обезболивающие лишь частично снимают болевой синдром. Операционные для Кесарева Сечения все заняты, есть только реанимационный блок, но свободных врачей нет. Пытаемся провести им всем КС, чтобы сохранить плод, но некоторые на пятом месяце беременности, а инкубаторы все заняты.
– Готовьте реанимационный блок, я проведу операции, но вначале нужно осмотреть пациенток, меры безопасности на случай заражения приняты?
– Да, Виктор Павлович, все этажи заизолированы и разделены на зоны, для буйных приготовлены ремни и полотенца. В помощь взяли пятерых солдат, на случай нестандартной ситуации, – доложил дежурный врач.
– Никакого оружия, только стафилококковой палочки нам не хватало ещё, пусть оружие оставят внизу, уж с беременными мы как-нибудь справимся, – ответил главврач.
На осмотр больных ему потребовалось всего двадцать минут, после которых, зафиксировав повышенную температуру, ускоренное сердцебиение, он принял решение начать срочную операцию, если делать всё быстро, а саму операцию разделить на этапы между врачами, то в одной операционной можно проводить сразу три операции. Один подготавливает, он извлекает плод, третий врач зашивает, а дальше помогут справиться медсёстры. Для этого придётся привлечь всех из отдыхающих смен, но зато это позволит сохранить жизни новорождённым младенцам, затягивать с операцией ни в коем случае нельзя. В помещении уже была приготовлена больная, на восьмом месяце, которая больше всех жаловалась на боли в животе. Она заявила, что младенец рвёт её изнктри.
Пройдя процедуру переодевания, главврач подошёл к больной и спросил у анестезиолога,
– Готовность?
– Провёл спинальную анестезию, пришлось ввести тройную дозу, иначе боли не проходили, но сейчас пациентка в норме, увеличенный пульс и немного повышено давление. Температура тридцать восемь, стабильна, – произнёс уставший анастезиолог.
– Плод очень активный, но после анастезии, немного успокоился, сердцебиение выше нормы, уровень кислорода в крови сильно понижен, – доложила ассистирующая медсестра.
– Анализ крови?
– Есть повышение некоторых параметров, но сказать, что это вирус или обычное осложнение, сейчас трудно. Возможно, истерика, время сейчас сложное, вот и перенервничали, – ответила медсестра.
– УЗИ делали?
– Да, там прибор какую-то ерунду показывает, ничего не понятно, возможно неполноценный родиться. Когти, наличие зубов и плод явно больше, чем должен быть Ещё критическое повреждение плаценты.
– Хорошо, приступаем, скальпель, зажим, тампон, расширитель, – врач оперативно производил вскрытие брюшной полости, опытная рука, провёдшая множество подобных операций, не требовала задумываться над своими действиями до тех пор, пока он не рассёк матку и не разорвал амниотический мешок, как только он опустил внутрь матки руку, чтобы извлечь младенца, то почувствовал сильный укол, отчего отдёрнул руку и с удивлением уставился на отсутствующую фалангу указательного пальца, из которого стремительно бежала кровь.
– А-а-а, помогите мне, йодопирон и бинт, быстрее, – заорал врач, отскакивая назад и удерживая травмированную руку другой рукой. При этом он сбил поднос со стерильными инструментами на пол. Медсестра принялась обрабатывать рану, а анестезиолог – набирать в шприц обезболивающее. Всё это время роженица с разрезанным животом лежала на операционном столе и с ужасом наблюдала за происходящим. Через пару минут обезболивающее подействовало, и врач немного успокоился и даже присел на табуретку, но их сразу привлёк странный звук, исходящий от лежащей на столе пациентке. Повернув голову, врач с изумлением увидел, как наполовину вылезший младенец, копошится в разрезанном животе, что-то поедая там с чавкающим звуком. Анестезиолог с удивлением подошёл ближе и замер поражённый, младенец, присосавшись к рваной ране, пил кровь собственной матери, но когда он присмотрелся, то понял, что ребёнок вгрызается в её живот. Он уже собирался закричать от ужаса, как на него сзади набросился главврач и повалил на пол, после чего он почувствовал сильный укус за шею и последовавший за этим крик медсестры. Подоспевшие на крик две медсестры не смогли ничем помочь, а через десять минут четыре зомби направились в соседние палаты собирать кровавую жертву.