28 июня 1919 г. двадцатилетнее перемирие наступило только на Западе. На востоке Европы Версальский мир принес войну от снегов Карелии до степей Бессарабии. А иначе и быть не могло. В Версале принимали решения по глобусу с подсказки жуликов-националистов, втершихся в доверие к «вершителям судеб мира». Уже после того как было принято решение о присоединении Богемии к Чехословакии, американский президент Вильсон узнал, что там проживает более трех миллионов немцев. «Три миллиона, – изумился Вильсон. – Любопытно! Масарик[26] мне никогда об этом не сообщал».
В британском кабинете министров на полном серьезе обсуждали вопрос о предоставлении военной помощи белому генералу… Харькову.
В итоге на востоке Европы объявилось свыше дюжины никогда ранее не существовавших государств. Начался хаос. Уверен, что найдутся образованцы-либералы, которые будут утверждать, что свершилась воля народов, требовавших, все как один, национальной независимости и т. д. Ниже мы увидим, в каких анекдотичных условиях провозглашалась оная независимость, как к власти пришли случайные люди – Остапы Бендеры различных национальностей. Главное же то, что без агрессии Антанты за несколько месяцев в Восточной Европе восстановились бы мир и порядок с естественными границами, проведенными с учетом национальностей жителей, географических и исторических факторов.
Вмешательство внешних сил, приведшее к бесчисленным бедствиям для малых народов, хорошо видно на примере Финляндии. Финны с 1809 г. жили в составе Российской империи в привилегированном положении, о котором и мечтать не могла коренная нация – русские и другие народы: татары, чуваши и т. п. В Финляндии было полное самоуправление, налоги шли в подавляющем большинстве на местные нужды, никакой русификации не было и в помине – официальная документация велась на шведском и финском языках. Обязательного призыва рекрутов в русскую армию не было ни в мирное, ни в военное время. В годы мировой войны финская буржуазия сказочно обогатилась на военных заказах, а зажиточные крестьяне и купцы – на контрабанде. Так, к примеру, русское зерно и сахар, равно как и финское масло шли к кайзеру транзитом через Швецию.
После победы Февральской революции в России в промышленных центрах Финляндии создавались рабочие сеймы, Рабочая гвардия порядка, Красная гвардия. Руководящими революционными органами были Гельсингфорсский сейм рабочих организаций (созданный в марте 1917 г.) и левое крыло Социал-демократической партии Финляндии (СДПФ), которые сотрудничали с русскими Советами солдатских депутатов, матросскими комитетами Балтийского флота и Советами рабочих депутатов, руководимыми Областным комитетом армии, флота и рабочих Финляндии, с Гельсингфорсским комитетом РСДРП(б), с финским национальным районом Петроградской организации РСДРП(б).
Временное правительство 7 (20) марта 1917 г. восстановило автономию Финляндии, но выступило против ее полной самостоятельности.
По требованию Социал-демократической фракции финский сейм принял 5 (18) июля 1917 г. Закон о власти, ограничивавший компетенцию Временного правительства вопросами военной и внешней политики. Временное правительство при помощи национальной буржуазии разогнало 18 (31) июля сейм. Буржуазия и националисты приступили к созданию вооруженных штурмовых отрядов, получивших название шюцкор (от шведского слова Skyddskar – охранный корпус). Забавно, что в этом вопросе немцы отстали от финнов на 16 лет. У них Schutzstaffeln – охранные отряды (сокращенно – SS) появились только в 1934 г.
В октябре 1917 г. состоялись новые выборы в сейм, прошедшие с многочисленными нарушениями со стороны националистов. В результате буржуазия и националисты получили большинство в сейме.
Правление СДПФ и Исполком профсоюзов Финляндии 26 октября (8 ноября) приветствовали победу октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. 31 октября – 6 ноября (13–19 ноября) в Финляндии происходила всеобщая забастовка за претворение в жизнь экономических и политических требований рабочих. Красная гвардия разоружала отряды буржуазии, занимала административные здания, вокзалы, телеграфные и телефонные станции и взяла на себя охрану общественного порядка. Во многих городах власть фактически перешла к рабочим. Однако Центральный революционный совет (образованный в ноябре) после утверждения сеймом принятых еще летом постановлений о взятии на себя верховной власти и законов о восьмичасовом рабочем дне и демократизации системы коммунальных выборов, призвал рабочих прекратить забастовку. 13 (26) ноября сейм утвердил сенат во главе с Пером Эвиндом Свинхувудом.
23 ноября (6 декабря) сейм в одностороннем порядке провозгласил Финляндию независимым государством.
18 (31) декабря в Смольном Ленин подписал «Постановление Совета народных комиссаров о признании независимости Финляндской Республики». В постановлении говорилось: «В ответ на обращение Финляндского Правительства о признании независимости Финляндской Республики Совет народных комиссаров в полном согласии с принципами права наций на самоопределение постановляет:
Войти в Центральный Исполнительный комитет с предложением:
а) признать государственную независимость Финляндской Республики и
б) организовать, по соглашению с Финляндским Правительством, особую Комиссию из представителей обеих сторон для разработки тех практических мероприятий, которые вытекают из отделения Финляндии от России».
Постановление Совета народных комиссаров лично принял в Смольном Пер Эвинд Свинхувуд – премьер-министр новообразованного государства.
Большевистские комиссары не знали, что Свинхувуд еще в декабре 1917 г. вступил в переговоры с немцами и отправил все золото Финляндского банка из Гельсингфорса на север страны. Буржуазное правительство Финляндии в октябре 1917 г. провело тайную операцию по скупке зерна у крестьян по чрезвычайно завышенным ценам. Закупленное зерно было складировано также на севере страны. Услышав о больших закупках зерна по выгодным ценам, крестьяне фактически прекратили продажу зерна в городах по обычным ценам. В стране начался голод.
Предусмотренные в постановлении Совета народных комиссаров практические мероприятия по отделению Финляндии от России не успели осуществиться образованием паритетной советско-финляндской комиссии, так как в Финляндии началась гражданская война. В ночь на 10 января 1918 г.[27] начались столкновения шюцкора с вооруженными отрядами финских рабочих (Красной гвардией).
12 января сейм признал шюцкор правительственными войсками. 16 января сенат, получивший от сейма чрезвычайные полномочия, назначил бывшего царского генерала Карла Густава Маннергейма главнокомандующим белой гвардией. В городе Васа (Николайштадт) был создан политический и военный центр контрреволюции.
Карьера Карла Густава Маннергейма началась в кавалергардском полку – личной охране государя. Барон сносно говорил по-шведски и по-русски, а финского языка не знал вообще.
Как писал финский историк Вейо Мери: «В этот период жизни Маннергейм презрительно, в игривой, свойственной школьникам манере отзывался о финском языке и финноязычных людях. Возможно, это был юмор школьников старших классов. Летом 1905 года он писал сестре Софи, собиравшейся в Тавастланд учить финский, что это язык чуди. Чудь – историческое название, бывшее в ходу у русских. Маннергейм сожалел, что сестра едет не в Швецию, например, а опять к этим “чухонцам”.
После возвращения с войны он ко всему относился так же. Он писал, что собирается поступать в полицию, поскольку в жандармерии можно выслужить до высоких постов. Маннергейму казалось, что на войне его заслуги не были оценены по достоинству, что его отодвинули в сторону»[28].
Но до поступления в жандармы дело не дошло. Вернувшись из Маньчжурии в ноябре 1905 г., Маннергейм узнал, что его фамилия значится среди вновь назначенных командиров полков.
Октябрьская революция застала Маннергейма в Одесском военном округе. В конце ноября 1917 г. он попросился в отпуск «на лечение». Переодевшись в штатское платье, Маннергейм едет в Петроград, а 18 декабря того же года ночной поезд из Петрограда привозит Маннергейма в Гельсингфорс. Раз не удалась жандармская карьера, то почему бы не стать вождем «чухонцев» и даже не начать учить их язык?
Почти сразу Маннергейм становится командующим войсками белых финнов. В ходе боевых действий против красных финнов белофинны уже в январе 1918 г. стали совершать вооруженные нападения на части русской армии, дислоцированные в Финляндии.
Задним числом финские политики и историки оправдывали свою агрессию поддержкой большевистского правительства Финляндской Социалистической рабочей республики. Обвинения эти явно не выдерживают критики. Русские войска в Финляндии фактически стали небоеспособными уже осенью 1917 г. Подавляющее большинство русских солдат, находившихся в Финляндии к февралю 1918 г., не имело ни малейшего желания участвовать в гражданской войне, а мечтало лишь спокойно уехать в Россию. Офицеры же в основном крайне отрицательно относились к большевикам, и подозревать их в помощи красным финнам просто нелепо.
Чтобы избежать обвинений в пристрастности, процитирую статью Яльмара Линдера, зятя Маннергейма, опубликованную в Финляндии 28 мая 1918 г.: «То, что происходит в стране, ужасно. Несмотря на запрет главнокомандующего, расстрелы продолжаются беспрерывно. Красное безумство сменилось белым террором. Расстрелы тем более дают впечатление полного произвола, поскольку жертв выбирают и казнят в местах, где не совершалось никаких актов насилия. В лагерях для военнопленных узники мрут как мухи»[29].
Историк Вейо Мери писал: «Предупредительной мерой и основой более жесткого курса явилось и распоряжение, обещавшее окончательно разделаться с русскими, принимавшими участие в боях. Эти русские служили советниками, пулеметчиками, артиллеристами и штабистами. После взятия Таммерфорса 200 русских было казнено на таммерфорсском вокзале. Среди них оказались белые русские офицеры, прятавшиеся в городе. В Выборге тоже расстреляли взятых в плен русских, в том числе гражданских лиц, мало того, даже поляков, коммерсантов и предпринимателей, поддерживавших белую армию»[30].
Советское правительство в Петрограде симпатизировало красным финнам, но заявило о своем нейтралитете, опасаясь Германии. Ленин и Троцкий боялись применить силу даже для защиты жизни русских солдат и матросов, а также военного имущества в Финляндии.
В первой декаде января 1918 г. белофинны по льду подошли к ряду островов Аландского архипелага и напали на дислоцированные там подразделения русской армии. Деморализованные солдаты практические не оказывали сопротивления.
С крупными соединениями русских войск или кораблей белофинны действовали более-менее осторожно, а с небольшими изолированными подразделениям чинили расправу по своему усмотрению. Приведу текст весьма характерной телеграммы начальника Або-Аландской шхерной позиции от 16 января 1918 г.: «Г. Васа занят белой гвардией свыше 5000 человек, вооруженной орудиями, пулеметами, нашими винтовками, [под] твердым руководством немецких офицеров. Сопротивление оказать не могу, сам жду захвата. Начальник Або-Аландской шхерной позиции… Он [начальник Або-Аландской шхерной позиции] уже арестован, держались только на радиостанции, района [службы связи] нет. Служба связи вся арестована. Прием, может быть, последний. Дежурный телеграфист».
15 февраля 1918 г. к острову Аланд подошел отряд шведских кораблей. Шведы предъявили русским войскам ультиматум – до 6 часов утра 18 февраля эвакуировать с Аланда все русские войска на шведских судах в Ревель. Все военное имущество оставить на месте, за исключением «одной винтовки на человека».
Не помогло и вмешательство русского консула в Швеции Вацлава Воровского. В конце концов военное имущество пришлось отдать шведам и белофиннам. Особую ценность представляли береговые батареи Або-Аландской позиции.
Уже в январе 1918 г. в Васе появились десятки шведских офицеров, обучавших белофиннов. Причем многие из них, не стесняясь, ходили по улицам в шведских мундирах.
Внимательный читатель наверняка задаст вопрос: а, собственно, на каком основании эскадра нейтральной Швеции могла войти в российские территориальные воды и предъявлять ультиматум русскому командованию? А на каком основании английские мониторы шли по Северной Двине на Котлас, австрийские мониторы поднимались по Днепру, японские корабли пришли во Владивосток и на Камчатку? Когда государство больно и его вооруженные силы не могут дать сдачи, то охотников пограбить всегда найдется с лихвой. А чем, собственно, шведы хуже немцев, англичан или японцев?
В связи с наступлением немцев в Эстляндии русские эвакуировали Ревель. Батареи крепости Петра Великого частично были взорваны, а большей частью попали в руки немецких и эстонских националистов.
Боевые корабли и транспорты Балтийского флота перешли из Ревеля в Гельсингфорс.
С помощью германской армии белофинны захватили всю страну. 13 апреля на рейд Гельсингфорса вошел отряд германских тральщиков и открыл артиллерийский огонь по городу. Вслед за тральщиками на рейд вошел германский броненосец береговой обороны «Беовульф» и начал стрелять из 240/35-мм пушек. Вечером 12 апреля и в ночь на 13 апреля немцы высадили в Гельсингфорсе большой десант.
Красная гвардия отчаянно сопротивлялась немцам, но к вечеру 13 апреля большая часть зданий, занятая красногвардейцами, была взята. Моряки Балтийского флота соблюдали полнейший нейтралитет. Потери русских были случайными. Так, на госпитальном судне «Лава» был убит случайной пулей врач.
13 апреля на внутренний рейд Гельсингфорса в дополнение к «Беовульфу» вошли дредноуты «Вестфален» и «Позен».
В тот же день, несмотря на протесты русского командования, немцы заняли Свеаборгскую крепость.
14 апреля в Гельсингфорсе начались бесчинства финской белой гвардии. Дабы избежать обвинений в предвзятости, процитирую книгу «Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных система», причем для неспециалистов поясню, что это не пропагандистское, а чисто военное издание, и до 1991 г. оно находилось в секретном хранилище. «14 апреля по городу были расклеены объявления о предполагавшемся срочном выселении русско-подданных из Гельсингфорса. Затем начался захват белой гвардией русских судов под коммерческим флагом, что было опротестовано русским командованием. Захватывались главным образом буксиры и тральщики, причем это выполнялось самым бесцеремонным образом: команды выгонялись, имея 5 минут времени для сбора своих вещей, и отбиралась вся провизия. В городе и на кораблях германскими и финляндскими войсками производились аресты русских офицеров и матросов по самым нелепым предлогам. Местные газеты проявляли по отношению к России исключительную злобность и выливали ушаты грязи на все то, что так или иначе было связано с русским именем… На госпитальные суда финляндское правительство наложило эмбарго и совершенно не считалось ни с флагом Красного Креста, ни с датским флагом, поднятым после принятия флотилии под покровительство Дании… Все матросы и солдаты, застигнутые в рядах красногвардейцев с оружием в руках, – неукоснительно подвергались расстрелу… Русские граждане принуждались к скорейшему оставлению Финляндии не только открытыми репрессиями властей, но и бойкотом, публичными оскорблениями, газетной травлей и условиями жизни, близкими к полному бесправию. Ввиду спешности, они при этом теряли все свое имущество, которое за бесценок распродавалось»[31].
Как видим, расправы в отношении финнов шли по классовому признаку, а в отношении русских – по национальному. По всей Финляндии белофиннами было расстреляно несколько сотен русских офицеров, причем большинство из них скрывалось от красных финнов и радостно встретило «освободителей».
В первые же дни после захвата Гельсингфорса, Або и других городов имущество русских купцов и предпринимателей безжалостно конфисковывалось. Германское командование силой оружия защищало русские суда под военным флагом, а все частные суда были захвачены финнами.
Таким образом, массовые репрессии, экспроприация частной собственности и голод начались в Финляндии на несколько месяцев раньше, чем в Советской России. И в строительстве крупных концлагерей белофинны на четыре года опередили большевиков. В 1918 г. по приказу Маннергейма национальным символом Финляндии стала свастика. Свастика появилась на военных самолетах и на бронеобъектах.
Всего же в апреле 1918 г. белофиннами было захвачено русского государственного имущества на 17,5 млрд золотых рублей (в ценах 1913 г.).
После захвата Гельсингфорса германский флот высадил десанты в восточных финских портах Ловиза и Котка. Оттуда немецкие войска двинулись в район Лахта – Тавастгус, где были значительные силы Красной гвардии. К концу апреля объединенные силы немцев и белофиннов сумели окружить красных финнов и принудить их к капитуляции. Значительная часть пленных была расстреляна, остальные отправлены в концлагеря.
25 февраля 1918 г. во всех церквях Финляндии был зачитан указ барона Маннергейма, по которому подлежали расстрелу все, кто «оказывает вооруженное сопротивление законным военным силам страны… уничтожает продовольствие» и вообще все, кто хранит дома оружие без разрешения. По финским чрезвычайно заниженным данным, весной 1918 г. было казнено 8400 красных финнов, среди которых были 364 малолетние девочки. В концлагерях в это время погибло 12,5 тыс. человек.
В лагеря было загнано столько народу, что сенат в мае 1918 г. предложил Маннергейму отпустить простых красногвардейцев, чтобы было кому заняться посевной (в Финляндии в это время свирепствовал голод).
К началу мая в руках белофиннов оказалась вся территория бывшего Великого княжества Финляндского. Но этого верхушке белофиннов было мало – они мечтали о «Великой Финляндии».
7 марта 1918 г., то есть в разгар гражданской войны, глава финского правительства Свинхувуд заявил, что Финляндия готова пойти на мир с Советской Россией на «умеренных условиях», то есть если к Финляндии отойдут Восточная Карелия, часть Мурманской железной дороги и весь Кольский полуостров.
15 марта генерал Маннергейм подписал приказ о выступлении на завоевание Восточной Карелии трех финских групп вторжения. Маннергейм утвердил «план Валлениуса»[32], то есть план захвата русской территории по линии Петсамо – Кольский полуостров – Белое море – Онежское озеро – река Свирь – Ладожское озеро.
Маннергейм выдвинул также в связи с началом боевых действий финских вооруженных сил против Советской России план ликвидации Петрограда как столицы России и превращения города и прилегающей территории городов-спутников (Царское Село, Гатчина, Петергоф и др.) в «свободный город-республику» наподобие Данцига.
18 марта в поселке Ухта, занятом финскими войсками, собрался Временный комитет по Восточной Карелии, принявший постановление о присоединении Восточной Карелии к Финляндии.
Целями финского вторжения в Карелию и на Кольский полуостров были не только территориальные приобретения. В Мурманске скопилось огромное количество оружия, продовольствия и различного ценного оборудования. Все это было морем доставлено союзниками в 1915–1918 гг. До революции царская администрация не сумела наладить вывоз всего этого, ну а в годы революции вывоз и вовсе был прекращен.
В конце апреля 1918 г. крупный отряд белофиннов на лыжах двинулся к порту Печенга. По просьбе Мурманского Совета рабочих и солдатских депутатов английский адмирал Кемп приказал посадить отряд русских красногвардейцев на крейсер «Кохране» («Cochrane», водоизмещение 13 550 т, вооружение: 6 – 234-мм, 4 – 190-мм и 24 – 47-мм орудия).
3 мая «Кохране» прибыл в Печенгу, где высадил красногвардейцев. В помощь им капитан крейсера Фарм направил отряд английских матросов под командованием капитана 2-го ранга Скотта.
Первое нападение на Печенгу было произведено финнами 10 мая. Основные же силы финнов атаковали союзников 12 мая. Однако совместными усилиями английским матросам и красногвардейцам (в большинстве своем матросам с крейсера «Аскольд») удалось рассеять и отогнать финнов.
В начале апреля союзное командование послало французский крейсер «Amiral Aube» в Кандалакшу для помощи советским силам в отражении предполагаемого набега финнов. Но крейсер не смог пройти через лед в горле Белого моря. Тогда в Кандалакшу по железной дороге выслали 150 британских морских пехотинцев. Финны решили не связываться с англичанами, и нападение на Кандалакшу было отменено. Таким образом, местным русским властям с помощью англичан и французов удалось отстоять от финнов Кольский полуостров.
15 мая Ставка Маннергейма опубликовала «решение правительства Финляндии объявить войну Советской России».
22 мая, обосновывая решение руководства Финляндии начать войну против Советской России на заседании сейма, депутат и один из руководителей финского Министерства иностранных дел (позднее, в 1921–1922 гг., вице-премьер) профессор Рафаэль Вольдемар Эрих заявил: «Финляндией будет предъявлен иск России за убытки, причиненные войной [имеется в виду гражданская война в Финляндии]. Размер этих убытков может быть покрыт только присоединением к Финляндии Восточной Карелии и Мурманского побережья (Кольского полуострова)».
Но тут вмешалась Германия. Ее правительство здраво рассудило, что захват финнами Петрограда вызовет взрыв патриотических чувств населения России. А прямым следствием этого могло стать падение большевистского правительства и установление власти патриотов, сторонников «единой и неделимой России», которые неизбежно объявят войну Германии. Еще 8 марта 1918 г. император Вильгельм II официально заявил, что Германия не будет вести войну за финские интересы с советским правительством, подписавшим Брестский мир, и не будет поддерживать военные действия Финляндии, если та перенесет их за пределы своих границ.
В конце мая – начале июня германское правительство в ультимативной форме предложило Финляндии отказаться от нападения на Петроград. Финскому правительству пришлось смириться, а чересчур ретивого «ястреба» барона Маннергейма 31 мая отправили в отставку.
Как писал финский историк Вейо Мери: «Немцы помешали Маннергейму осуществить его главный замысел – захватить Петербург»[33].
13 сентября 1918 г. представитель Министерства иностранных дел Германии заявил финскому послу в Берлине, что Германия решительно предостерегает Финляндию от нападения на РСФСР, которая занята борьбой с войсками Антанты.
Несколько слов стоит сказать и о государственном устройстве Финляндии. 18 августа 1918 г. парламент, из которого были исключены все левые депутаты, провозгласил Финляндию королевством. А 9 октября парламент избрал королем гессенского принца Фридриха Карла (1868–1940), шурина кайзера Вильгельма, а регентом – Пера Эвинда Свинхувуда, бывшего председателя финского сената.
Однако в октябре 1918 г. положение Германии становится критическим. Воспользовавшись этим, Финляндия 15 октября оккупирует Ребольскую область в Карелии, принадлежащую СССР.
После Компьенского перемирия белые финны осознали, что поставили не на ту лошадку, и решением парламента от 4 декабря 1918 г. король Фридрих Карл был низложен.
Сразу после капитуляции Германии финские власти сделали поворот на 180 градусов во внешней политике и стали просить покровительства у «тетушки Антанты». 12 ноября 1918 г. Маннергейм прибыл в Англию, где провел неофициальные переговоры с британскими министрами. В частности, Маннергейм попросил Лондон прислать эскадру на Балтику, и желательно побольше.
Белофинны начали новую войну с Советской Россией. В свое время, определяя границы с Финляндией, Ленин был уверен в победе красных финнов. Война же с белофиннами показала чрезвычайную уязвимость единственной базы красного флота на Балтике – Кронштадта, и второй столицы России – Петрограда, где тогда было сосредоточено до 70 % оборонных предприятий страны. От финской территории до Кронштадта было около 16 километров, то есть радиус действия корпусной артиллерии, а до Зимнего дворца – около 30 километров. Таким образом, дальнобойная артиллерия могла с территории соседнего государства простреливать всю Северную Пальмиру.
В 40 километрах от Петрограда в полуразрушенной базе бывшего Российского императорского яхтклуба была создана секретная стоянка английских торпедных катеров.
В июне 1919 г. английские торпедные катера совершили 13 походов в Петроград Северным фарватером мимо северных фортов Кронштадтской крепости. Английские торпедные катера заходили в дельту Невы и высаживали диверсантов прямо в черте города. В ночь с 17 на 18 августа английские торпедные катера атаковали корабли Балтийского флота в Кронштадтской гавани. Чтобы добраться до Кронштадта, им потребовалось всего около 30 минут. Итогом нападения стало повреждение линкора «Андрей Первозванный» и потопление разоруженного старого крейсера «Память Азова». В свою очередь, три английских катера были потоплены огнем эсминца «Гавриил».
Маннергейм заявил, что «не вложит меч в ножны, пока вся Карелия не будет включена в состав Финляндии». В итоге война в Карелии закончилась лишь в 1922 г. изгнанием финских войск. Общий ущерб Карелии от оккупации составил 5,61 млн рублей золотом.
После изгнания финнов Карельская Трудовая Коммуна была преобразована 25 июля 1923 г. в Карельскую АССР в составе РСФСР.
Итак, в 1922 г. закончилась первая война Финляндии и России. Начали ее националисты (белофинны) с нападений на русские гарнизоны, на законных основаниях находившиеся на территории Финляндии. Ссылки на то, что-де русские гарнизоны могли представить какую-либо угрозу финскому населению, попросту смешны. К началу 1918 г. русская армия полностью разложилась, и солдаты были одержимы лишь одним стремлением – домой! Замечу, что такая же картина была на всех фронтах. Солдаты захватывали эшелоны и через несколько дней оказывались во внутренних губерниях России. Если бы вожди националистов хоть немного думали об интересах собственного населения, то они бы могли предоставить русским «золотой мост», и через пару-тройку недель русских вообще бы ветром сдуло с «незалежной» Финляндии.
Но националистам было плевать на интересы своих граждан, у них сработал грабительский инстинкт захватить как можно больше оружия и другого имущества бывшей Российской империи и теперь принадлежавшего его правопреемнику – Советской России.
Россия, связанная путами Брестского мира, действовала крайне нерешительно. Советское правительство фактически предало красных финнов и ограничивалось пассивным сопротивлением финской агрессии. Возможно, кому-то из интеллигентов-образованцев сочетание слов «агрессия» и «Финляндия» будет резать ухо. Но, увы, еще в 1918 г. Маннергейма и Ко вовсе не устраивали границы Великого княжества Финляндского, и уже тогда сформировалась доктрина Великой Финляндии. Как мы уже знаем, Маннергейм послал свои войска в Эстонию и Карелию, а от нападения на Петроград его с трудом удержали вначале немцы, а потом Антанта.
Финские историки, естественно, не желают писать правды о войне 1918–1922 гг. и вместо нее создали красивый миф об «освободительной войне». Любопытно, что они начали ее в 1918 г., а как закончить, шулера от истории не знают: одни считают, что освободительная война закончилась в 1918 г., другие – в 1919 г. и т. д.
Ну что ж, если считать первую русско-финскую войну освободительной, то в ходе нее финское население освободилось лишь от тихой и спокойной жизни, которую оно имело в течение 110 лет, находясь под защитой Российской империи и практически ничего не давая взамен. За первую войну Финляндия заплатила многими десятками тысяч убитых, но главное было в другом – мирная патриархальная Финляндия превратилась в милитаристическое государство, навязавшее длительный конфликт своему великому соседу.
Согласно Тартускому миру, обе стороны могли иметь на Ладожском озере и впадающих в него реках и каналах военные суда водоизмещением не более 100 тонн, и с артиллерией, не превышающей калибр 47 мм. Финским торговым судам с мирным грузом давалось право свободного прохода по Неве в Ладожское озеро из Финского залива и обратно.
Ну а о близости финской границы к Кронштадту и Ленинграду уже говорилось. Риторический вопрос: какое большое государство могло пойти на такие унизительные условия мира? Вспомним, что британские политики три века утверждали, что «Антверпен – это пистолет, направленный в сердце Англии», и готовы были воевать за него. А где Антверпен и где Лондон?
В середине 1980-х годов я постоянно рылся в архивах Артиллерийского музея в Ленинграде. И вдруг я нашел дело 1926 г. об отправке 57-мм береговых пушек Норденфельда для «противокатерной обороны Волховстроя». Я поначалу не мог понять, зачем где-то на берегах Волхова, в глубине России, возводить береговые батареи для защиты гидроэлектростанции. А потом меня как током ударило – насколько беззащитна была тогда наша страна! Действительно, с территории Финляндии через Вуокскую водную систему могли скрытно пройти на Ладогу не только быстроходные катера, но даже эсминцы и канонерки. Ну а далее – прорваться вверх по Волхову и разрушить электростанцию, снабжавшую электроэнергией Ленинград и область. Кстати, в 1942 г. на Ладожском озере появились итальянские торпедные катера MAS.
Возникает еще один вопрос: могла ли Советская Россия силой нормализовать свои отношения с Финляндией? Безусловно, да. Конечно, Красная армия в 1922-м или 1924 годах была несравнимо слабее, чем в 1939 г. Но в начале 1920-х годов еще не было линии Маннергейма на Карельском перешейке, и около половины населения Финляндии сочувствовало большевикам. Через двадцать лет вырастет новое, оболваненное националистической пропагандой поколение, да и пожилые люди оказались подвержены постоянному промыванию мозгов. Наиболее же убежденные красные финны умрут в концлагерях.