Соблазн есть болезненный взгляд на немощи ближнего, при котором эти немощи возрастают до необъятной, уродливой величины. Соблазн есть исчадие самолюбия, вселяющееся в душу, чуждую любви к ближнему и правильной любви к себе. Господь уподобил этот недуг бревну, в сравнении с которым всякое явное согрешение ближнего есть только сучок (Аскетические опыты; глава Фарисей)
Величайшие угодники Божии особенно заботились узреть себя грешными, и столько грешными, чтоб согрешения ближних, явные и великие, казались им ничтожными, извинительными (Аскетические опыты; глава Фарисей).
Вот истинные слышатели и творцы Закона евангельского! Изгнав из сердец своих осуждение и соблазн, они исполнились святой любви к ближнему, изливая на всех милость и милостию врачуя грешников. Сказано святыми Отцами о великом Макарий Египетском, что он был, как бог земной, – с таким могущественным милосердием сносил он недостатки ближних. Авва Аммон, вникая непрестанно в себя и обличая душу свою в ее недостатках, пришел в глубокое смирение и святую простоту. От множества любви к ближнему, он не видел в нем зла, забыл о существовании зла… Так святой Аммон удалялся от осуждения кого-либо и врачевал грешников, смягчая милостию сердца их, приводя милостию к покаянию (там же).
О человек! полагая, что разжигаешься справедливою ревностию против чужих недостатков, ты отгоняешь здравие души твоей. Потрудись, потрудись о здравии души твоей! Если же желаешь врачевать немощных, то пойми, что больные нуждаются более во внимательной заботливости, нежели жестокости. Притом, в то время, как не помогаешь другим, себя ввергаешь в тяжкую болезнь… Такая ревность в человеке принадлежит не к признакам премудрости, но к недугам души, к недостатку духовного разума, к большему невежеству. Начало премудрости Божией – тихость и кротость, качества великой и крепкой души, являющиеся в ней от основательного образа мыслей и носящие немощи человеческие (там же).
Грех осуждения так противен Богу, что Он прогневляется, отвращается от самих угодников Своих, когда они позволят себе осуждение ближнего: Он отъемлет от них благодать Свою… (там же)
Святые полагали в основание молитвы сознание и исповедание своей греховности и греховности всего человечества. Святость человека зависит от сознания и исповедания этой греховности.
Смирение не видит себя смиренным. Напротив того, оно видит в себе множество гордости. Оно заботится о том, чтоб отыскать все ее ветви; отыскивая их, усматривает, что и еще надо искать очень много.
Не наслаждение – удел грешника, удел его – плач и покаяние.
Зрение недостатков наших – вот безопасное видение! Зрение падения и искупления нашего – вот нужнейшее видение! Дух сокрушен и смирен – вот состояние существенно полезное, чуждое самообольщения, состояние, о котором благоволит Бог!
Зрение греха своего и рождаемое им покаяние суть делания, не имеющие окончания на земле: зрением греха возбуждается покаяние; покаянием доставляется очищение…
Лжеименный разум есть образ мыслей и суждений, усвоившихся уму по падении человека… Предмет лжеименного разума – одновременное и тленное… Все сведения доставляются ему чувствами телесными, которые повреждены падением… Он не требует от человека благонравия, напротив – предоставляет свободу грешить. Он считает себя правителем мира, потому отвергает Промысл Божий, если не всегда словами, то всегда самим делом. (том 2; глава «Размышление, заимствованное из Первого послания святого апостола Павла…»)
Патриархи Восточно-Кафолической Церкви в Послании своем говорят: «Души людей, впавших в смертные грехи и при смерти не отчаявшихся, но еще до разлучения с настоящею жизнию покаявшихся, только не успевших принести никаких плодов покаяния, каковы: молитвы, слезы, коленопреклонения при молитвенных бдениях, сокрушение сердечное, утешение бедных и выражение делами любви к Богу и ближним, что все Кафолическая Церковь с самого начала признает богоугодным и благопотребным, – души таких людей нисходят во ад и терпят за учиненные ими грехи наказания, не лишаясь, впрочем, надежды облегчения от них. Облегчение же получают они по бесконечной благости, чрез молитвы священников и благотворения, совершаемые за умерших, а особенно силою Бескровной Жертвы, которую в частности приносит священнослужитель для каждого христианина о его присных, вообще же за всех повседневно приносит Кафолическая и Апостольская Церковь» (книга Слово о смерти).
Оружие врага – помысл и мечтание греха. Человек должен сражаться против воздушных властей в стране мысленной. Заповедь дана не только для дел и слов, но преимущественно для их начал, для помышлений, и брань врага направлена преимущественно против ума. Если этот вождь человека не согласится тайно на грех, то не может родиться ни слово, ни дело греховные. Оружие врага – помысл и мечтание греха… Апостол завещавает пленять в послушание Христово не только греховные помышления, явно противные Ему, но и всяк разум, – потому что лукавый супостат наш, опытный в погублении человеков, не внушает нам, при первоначальном столкновении с ним, помышлений явно греховных , но старается противопоставлять духовному разуму, то есть евангельскому учению, человеческий естественный, падший, плотский и душевный, лжеименный разум, и, назвав его здравым, основательным, праведным, великим, устранить при посредстве его послушание Христу. Посему Апостол заповедует решительное и полное самоотвержение, заповедует облечение во всеоружие Божие, а не препоясание каким-либо одним оружием. Недостаточен один пост, недостаточна одна молитва, недостаточна одна милостыня, недостаточно одно целомудрие! Всеоружие Божие – все евангельские заповеди (книга Слово о смерти).
«Когда диавол видит кого не желающего согрешить, то он не так несмыслен, чтоб предлагать ему явное зло. Он не говорит ему: иди, соблуди? или поди, украдь. Он знает, что мы не хотим этого, и не трудится говорить нам то, чего не хотим, но старается отыскать в нас какое-либо пожелание, какое-либо оправдание, и ими наносит нам вред. Потому и говорит Писание: лукавый злодействует, егда сочетавается с праведным (Притч. 11. 15). Лукавый – диавол. Тогда он злодействует, когда сочетает правде нашей свою правду; – тогда укрепляется, тогда более вредит, тогда действует. Когда водимся своими пожеланиями и последуем правде нашей, тогда, как бы делая добро, сами себе наветуем и даже не примечаем, как погибаем». Поучение аввы Дорофея «О еже не составляти свой разум» (там же).
Правилом жизни их было Евангелие, а словом их, словом уст, ума и сердца был глагол Божий, имя Господа Иисуса Христа. Этим мечом духовным они поражали и сокрушали вращающееся огненное оружие врага: слова, произносимые диаволом, и мечты, изображаемые им, не могли проникать в душу, отражались от нее праздными (там же).
…смертный грех православного христианина, не уврачеванный должным покаянием, подвергает согрешившего вечной муке; также было сказано, что язычники, магометане и прочие лица, принадлежащие ложным религиям, составляют отселе достояние ада и лишены всякой надежды спасения, будучи лишены Христа, единого средства ко спасению (там же).
Смертные грехи для христианина суть следующие: ересь, раскол, богохульство, отступничество, волшебство, отчаяние, самоубийство, любодеяние, прелюбодеяние, противоестественные блудные грехи, кровосмешение, пьянство, святотатство, человекоубийство, грабеж, воровство и всякая жестокая, бесчеловечная обида. Только один из этих грехов – самоубийство – не подлежит врачеванию покаянием, но каждый из них умерщвляет душу и делает ее неспособною для вечного блаженства, доколе она не очистит себя удовлетворительным покаянием (там же).
Впадший в смертный грех да не впадает в отчаяние! да прибегает к врачевству покаяния… (там же)
Лишены надежды спасения и те православные христиане, которые стяжали греховные страсти и посредством их вступили в общение с сатаною, расторгнув общение с Богом. Страсти суть греховные навыки души, обратившиеся от долгого времени и частого упражнения в грехе как бы в природные качества. Таковы: чревообъядение, пьянство, сладострастие, рассеянная жизнь, сопряженная с забвением Бога, памятозлобие, жестокость, сребролюбие, скупость, уныние, леность, лицемерие, лживость, воровство, тщеславие, гордость и тому подобное. Каждая из этих страстей, обратившись в характер человека и как бы в правило его жизни, соделывает его неспособным к духовному наслаждению на земле и на небе, хотя б человек и не впадал в смертный грех (книга Слово о смерти).
Смерть и погубление, которых от нас требует Бог, состоят не в уничтожении существования нашего: они состоят в уничтожении самолюбия, соделавшегося как бы нашею жизнию (глава Совещание души с умом).
…научаемый Словом Божиим, я признаю правильными только те помышления, на которые ты, душа, отвечаешь состоянием глубокого спокойствия, смирения, любви к ближним;… я убежден, что все помышления, не только производящие в тебе мучение и расстройство, но и соединенные с малейшим смущением, с малейшим ожесточением твоим, чужды истине, вполне ложны, обманчивы, гибельны, какой бы личиною праведности они ни были прикрыты… верный признак, с решительностью отделяющий в мире духов добро от зла! (глава Совещание души с умом).
Волнуется кровь, разгорячается воображение от какого-то действия, мне чуждого, враждебного, и вижу предстоящие мне соблазнительные образы, влекущие к мечтанию греха, к услаждению губительным соблазном… Не существуют эти образы: и образы, и существование их, и красота – обман и обольщение; но вместе они живы, и ничто: ни самое время, ни дряхлая старость, – не может умертвить их. Их смывает с воображения слеза покаяния: слезы покаяния нет у меня. Их сглаживает с воображения молитва смиренная, соединенная с плачем сердца: такой молитвы нет у меня (глава Совещание души с умом).
Смущение и недоумение при открывшемся действии страсти служит доказательством, что человек не познал самого себя (глава Отношение христианина к страстям его).
Истинное смирение заключается в полном самоотвержении, в полной преданности Богу, в непрестанном служении Богу. Такое смирение привлекает в душу Божественную благодать. Божественная благодать, осенивши душу, преподает ей духовное ощущение – и страсти, эти ощущения и влечения плотские и греховные, остаются праздными (там же).
Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет ее; постоянное сопротивление низлагает ее. Каждое увлечение страстию усиливает ее, постоянное увлечение страстию порабощает страсти увлекающегося ею.
Сущность подвига заключается в исполнении заповедей. Не обуздывающий своего тела трудами, постом, бдением, молитвенными стояниями и потому предоставляющий господствовать в себе плотскому мудрованию, питающий и поддерживающий в себе страсти – не возможет соделаться исполнителем заповедей (там же).
Смерть, одна смерть вполне освобождает даже святых Божиих от влияния на них греха… Поверь бесстрастию тела твоего тогда, когда оно уляжется во гроб (там же).
Тяжкая борьба со страстями стирает сердце человека, сминает надменный дух его, заставляет сознаться в состоянии падения, опытно обнаруживая это состояние, заставляет сознаться в необходимости искупления, уничтожает надежду на себя, переносит всю надежду на Искупителя (там же).
Неувлекающийся какою-либо страстию не должен думать, что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее.
Чем обнаруживаются страсти? – помыслами, мечтаниями и ощущениями греховными. Помыслы и мечтания иногда внезапно являются уму, иногда татебным образом подкрадываются к нему; подобно этому возникают и ощущения в сердце и теле. Греховные помыслы, мечтания и ощущения влекут к совершению греха на самом деле, или, по крайней мере, к услаждению и пленению греховными помыслами, мечтаниями, ощущениями, к совершению греха в воображении и чувстве (там же).
Некоторые страсти служат началом и причиною для других страстей; таковы: объедение; нега, развлечения, роскошь, сребролюбие, славолюбие, неверие. Последствия их: сладострастие, печаль, гнев, памятозлобие, зависть, гордость, забвение Бога, оставление добродетельного жительства. В духовном подвиге должно преимущественно вооружаться против начальных страстей: последствия их будут уничтожаться сами собою (там же).
Вождь всех страстей неверие… Вождь и дверь всех истинных христианских добродетелей – вера.
Страсти живут тайно в людях, проводящих рассеянную, невнимательную жизнь; по большей части они удовлетворяются ими, по большей части не примечаются ими, по большей части оправдываются, – часто признаются за чистейшие, возвышеннейшие добродетели (там же).
Страсти – знамение греховного смертоносного недуга, которым поражено все человечество.
Смотря на себя из такого познания себя, должно хранить мир душевный, никак не смущаться и не унывать, не приходить в недоумение, когда откроется в нас действие страстей. Иногда действие это бывает легким, иногда очень сильным. Мужественно воспротивимся страстям (там же).
…по естественной необходимости мы должны подвергаться невольным побеждениям, что самые эти побеждения споспешествуют преуспеянию, когда поддерживают и усиливают в нас покаяние и рождающееся из него смирение. Не будем доверять нашим победам над страстями, не будем восхищаться этими победами. Страсти, подобно орудующим ими демонам, лукавы: они представляются побежденными, чтоб мы превознеслись и чтоб по причине нашего превозношения победа над нами была удобнее и решительнее (там же).
Спасение наше – Бог наш, не наши дела. Делами веры, то есть исполнением евангельских заповедей, мы доказываем истину нашей веры и верность нашу Богу.
Величайшая разница – согрешать намеренно, по расположению к греху, и согрешать по увлечению и немощи, при расположении благоугождать Богу. Величайшая разница – проводить греховную жизнь, проводить жизнь, удовлетворяя всем пожеланиям, всем страстям своим, и претыкаться по причине немощи, ограниченности, по причине греховной заразы, шествуя по пути Божию (там же).
Опасно преждевременное бесстрастие! Опасно преждевременное получение наслаждения Божественною благодатию.
Человек свободен в избрании добра и зла; хотя бы этот человек и был сосудом Божественной благодати, он может злоупотребить самою благодатию Божиею. По причине ее он может превознестись над ближними; по причине ее он может подвергнуться самонадеянности там же).
На познании и сознании немощи зиждется все здание спасения.
Только при тщательном исполнении заповедей Христовых человек может увидеть множество страстей своих; только при тщательном исполнении заповедей Христовых человек может убедиться в совершенном бессилии ветхого Адама для деятельности Нового, в справедливости определения, произнесенного духовным законом, определения, что этот закон может быть исполнен единственно щедротами Христовыми (там же).
Во всемогущей деснице Промысла самый грех, живущий внутри человека, объявший все существо его, объявший все члены души и тела, содействует его преуспеянию, если этот человек – истинный христианин.
Нищета духовная, сознание своего падения, сознание необходимости в Искупителе, стремление всем существом к исповеданию искупившего нас Сына Божия и Бога, Господа нашего Иисуса Христа – плоды борьбы со страстями. Эти плоды – залог вечного блаженства.
…благодать Святого Духа образует в нем блаженные духовные состояния, нищету духа, плач, кротость, милость, целомудрие, духовный разум…
Святые Отцы, видя в себе прозябающим плод духовный от борьбы со страстями, не желали прекращения этой борьбы; они желали претерпевать в ней доблественно, великодушно. Блаженные! Они не искали другого совершенства, кроме совершенства в смирении; они не искали обрести надежду спасения в чем-либо своем, искали обрести ее во Христе. Где нет смирения, там нет христианских добродетелей, а где истинное смирение, там все добродетели во всей полноте их; там Христос; там страсти и орудующий ими враг диавол ничтоже успеют на служителя Христова, и сын беззакония, грех, не приложит озлобити его [Враг не превозможет его, и сын беззакония не притеснит его (Пс. 88. 23)] (глава Отношение христианина к страстям его).
И грех-то привлекает Святого Духа к человеку! Привлекает Его грех, не осуществляемый совершением, но зримый в себе, признаваемый, оплакиваемый! Чем более человек вглядывается в грех свой, чем более вдается в плач о себе, тем он приятнее, доступнее для Духа Святого, Который, как врач, приступает только к сознающим себя больными; напротив того, отвращается от богатящихся суетным своим самомнением…Но если в тебе кроется ожидание благодати – остерегись: ты в опасном положении! Такое ожидание свидетельствует о скрытном удостоении себя, а удостоение свидетельствует о таящемся самомнении, в котором гордость.
Как ум нечистый, желая видеть Божественные видения и не имея возможности видеть их, сочиняет для себя видения из себя, ими обманывает себя и обольщает, так и сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения и не находя их в себе, сочиняет их из себя, ими льстит себе, обольщает, обманывает, губит себя, входя в область лжи, в общение с бесами, подчиняясь их влиянию, порабощаясь их власти (гл. О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником. Отдел 2, о прелести).
Борьба со страстями необыкновенно полезна: она более всего приводит к нищете духа. С целию существенной пользы нашей Судия и Бог наш долго терпит о нас и не скоро отмщевает сопернику нашему – греху (там же).
Как нет, по замечанию святого Макария Великого, ни одного человека, совершенно свободного от гордости, так нет ни одного человека, который бы был совершенно свободен от действия на него утонченной прелести, называемой «мнением»… По этой причине должно бдительно наблюдать за собою, чтоб не приписать собственно себе какого-либо доброго дела, какого-либо похвального качества или особенной природной способности, даже благодатного состояния, если человек возведен в него, короче, чтоб не признать собственно за собою какого либо достоинства… Из такого воззрения на себя образуется само собою для нашего духа состояние, противоположное «мнению», состояние, которое Господь назвал нищетою духа, которое заповедал нам иметь, которое ублажил (там же).
Второго рода прелесть – собственно «мнение» – действует без сочинения обольстительных картин: она довольствуется сочинением поддельных благодатных ощущений и состояний, из которых рождается ложное, превратное понятие о всем вообще духовном подвиге. Находящийся в прелести «мнения» стяжавает ложное воззрение на все, окружающее его. Он обманут и внутри себя, и извне (там же).
Покаяние и все, из чего оно составляется, как то: сокрушение или болезнование духа, плач сердца, слезы, самоосуждение, памятование и предощущение смерти, суда Божия и вечных мук, ощущение присутствия Божия, страх Божий, – суть дары Божии, дары великой цены, дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Без предварительного получения их подаяние последующих даров невозможно (там же).
Общий признак состояний духовных – глубокое смирение и смиренномудрие, соединенное с предпочтением себе всех ближних, с расположением евангельскою любовию ко всем ближним, с стремлением к неизвестности, к удалению от мира. «Мнению» тут мало места: потому что смирение состоит в отречении от всех собственных достоинств, в существенном исповедании Искупителя, в совокуплении в Нем всей надежды и опоры, а «мнение» состоит в присвоении себе достоинств, данных Богом, и в сочинении для себя достоинств несуществующих. Оно соединено с надеждою на себя, с хладным, поверхностным исповеданием Искупителя. Бог прославляется для прославления себя, как был прославлен фарисеем. Одержимые «мнением» по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, беспримерные в правильном православном подвижничестве; немногие из них воздерживаются от грубого порабощения сладострастию, – воздерживаются единственно по преобладанию в них греха из грехов гордости (там же).
Достигший самовоззрения посредством духовного подвига видит себя окованным страстями, видит действующих в себе и собой духов отверженных (гл. О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником. Отдел 3).
…подвиг служения Богу, подвиг молитвы, должен быть совершаем от всей души, постоянно и непрерывно. Скорби внешние и внутренние, долженствующие непременно повстречаться на поприще этого подвига, подобает преодолевать верою, мужеством, смирением, терпением и долготерпением, врачуя покаянием уклонения и увлечения. И оставление молитвенного подвига, и промежутки на нем крайне опасны. Лучше не начинать этого подвига, нежели, начавши, оставить. Душу подвижника, оставившего предпринятое им упражнение в молитве Иисусовой, можно уподобить земле обработанной и удобренной, но впоследствии заброшенной: на такой земле с необыкновенною силою вырастают плевелы, пускают глубокие корни, получают особенную дебелость (гл. О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником. Отдел 3).
В отвержении оправдания, в обвинении себя и в прошении прощения при всех тех случаях, при которых в обыкновенной мирской жизни прибегают к оправданиям и умножают их, заключается великая таинственная купля святого смирения. Ее держались и ее завещавают все святые Отцы. Это делание странно при поверхностном взгляде на него; но самый опыт не замедлит доказать, что оно исполнено душевной пользы и истекает из Само-Истины, Христа (глава О смирении. Разговор между старцем и учеником его).
У делателя евангельских заповедей взоры ума постоянно устремлены на свою греховность; с исповеданием ее Богу и плачем он заботится об открытии в себе новых язв и пятен. Открывая их при помощи Божией, он стремится еще к новым открытиям, влекомый желанием богоприятной чистоты. На согрешения ближних он не смотрит. Если по какому-либо случаю придется ему взглянуть на согрешение ближнего, то взгляд его бывает самым поверхностным и мимоходным, как обыкновенно у людей, занятых чем-либо особенным (там же).
…если душа обвинит себя пред Господом Господь возлюбит ее». Великого спросили: «Что значит высокое?» Он отвечал: «Оправдания. Не оправдывай себя, и обретешь покой». Неоправдывающий себя руководствуется смиренномудрием, а оправдывающий – высокомудрием (там же).
Смиренномудрие есть образ мыслей, заимствованный всецело из Евангелия, от Христа. Смирение есть сердечное чувство, есть залог сердечный, соответствующий смиренномудрию. Сначала должно приобучаться к смиренномудрию; по мере упражнения в смиренномудрии душа приобретает смирение, потому что состояние сердца всегда зависит от мыслей, усвоившихся уму (там же).
…благодатное действие смирения и благодатное действие молитвы есть одно и то же действие (там же).
Постоянным уклонением от зла и исполнением евангельских добродетелей – в чем заключается все евангельское нравоучение – достигаем любви Божией. Этим же самым средством пребываем в любви к Богу: Аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей, сказал Спаситель (глава О любви к Богу).
Ничего не значат сами по себе временные страдания: мы даем им значение нашею привязанностию к земле и всему тленному, нашею холодностию к Христу и вечности.
Плоды истинной молитвы: святой мир души, соединенный с тихою, молчаливою радостию, чуждою мечтательности, самомнения и разгоряченных порывов и движений, любовь к ближним, не разлучающая для любви добрых от злых, достойных от недостойных, но ходатайствующая обо всех пред Богом, как о себе, как о своих собственных членах. Из такой любви к ближним воссиявает чистейшая любовь к Богу. Эти плоды – дар Божий. Они привлекаются в душу ее вниманием и смирением, хранятся ее верностию к Богу.
Блаженна душа, которая сознала себя вполне недостойною Бога, которая осудила себя, как окаянную и грешную! она – на пути спасения; в ней нет самообольщения.
Для того чтобы изгладить из сердца навыки греховные, вкоренившиеся в него долгим временем, нужно время, нужно постоянное пребывание в покаянии. Постоянное покаяние состоит в постоянном сокрушении духа, в борении с помыслами и ощущениями, которыми обнаруживает себя сокровенная в сердце греховная страсть, в обуздании телесных чувств и чрева, в смиренной молитве, в частой исповеди.
По вере твоей, за смирение твое, за неотступность молитвы твоей Он утешит тебя исцелением беснующейся от действия страстей дщери твоей исцелением твоих помышлений и ощущений, претворив их из страстных в бесстрастные, из греховных – в святые, из плотских – в духовные.
Не ищи в молитве наслаждений: они отнюдь не свойственны грешнику. Желание грешника ощутить наслаждение есть уже самообольщение. Ищи, чтоб ожило твое мертвое, окаменевшее сердце, чтоб оно раскрылось для ощущения греховности своей, своего падения, своего ничтожества, чтоб оно увидело их, созналось в них с самоотвержением. Тогда явится в тебе истинный плод молитвы: истинное покаяние. Ты восстенаешь пред Богом и будешь вопиять к Нему молитвой из бедственного состояния души, тебе внезапно открывшегося; будешь вопиять, как из темницы, как из гроба, как из ада.
Нет возможности стяжать разум Божий, пребывая в плотском мудровании. Мудрование плотское, сказал Апостол, смерть есть. Мудрование плотское – вражда на Бога: закону бо Божию не покоряется, ниже бо может. Что такое плотское мудрование? – Образ мыслей, возникший из состояния, в которое приведены человеки падением, направляющий их действовать на земле, как бы они были вечны на ней, возвеличивающий все тленное и временное, уничижающий Бога и все относящееся к богоугождению, отъемлющий у человеков спасение.
В невидимой брани не всегда и не скоро соделываемся победителями: победа – дар Божий, даруемый подвижнику Богом в свое время, известное единому Богу и определяемое единым Богом. Самые побеждения бывают нужными для нас. Здесь разумеются побеждения, происходящие от немощи и греховности нашей, а не от изменившегося произволения. Побеждения попускаются нам к нашему смирению для того, чтоб мы усмотрели и изучили падение нашего естества, признали необходимость в Искупителе, уверовали в Него и исповедали Его.
При наружном действии человеков и бесов, которые суть лишь слепые орудия Божественного Промысла, совершается таинственный, высший суд – суд Божий… С благоговейной покорностию воздай славословие суду Божию и оправдай орудия, избранные Богом для твоего наказания. Мир Христов низойдет в твое сердце. Этим миром примиришься с твоими скорбями, – с самоотвержением предашь воле Божией себя и все. Одно, одно попечение останется в тебе: попечение о точнейшем, действительном покаянии, разрушающем вражду между человеком и Богом, усвояющем человека Богу. Основание покаяния – сознание, полное сознание своей греховности.
Желающий узреть Христа да очистит ум и сердце покаянием! Он узрит в Евангелии Христа, истинного Бога, Спасителя падших человеков; узрит в Евангелии, какие свойства должен иметь ученик Иисуса, призванный научиться кротости и смирению у Самого Господа. В этих Богоподражательных добродетелях он найдет блаженный покой душе своей.
…будем говорить, что шествие ко Христу начинается и совершается под водительством страха Божия; наконец, покажем, что любовь Божия есть тот блаженный покой в Боге, в который входят совершившие невидимый путь к Богу.
Нам предлежит испросить прощение у Бога, примириться с Ним, верностию к Нему загладить неверность, дружество со грехом заменить ненавистию ко греху. Примирившимся свойственна святая любовь. Не столько мы ищем ее, сколько Бог ищет, чтоб мы сделались способными принять ее и приняли ее.
Божие приходит само по себе в то время, когда мы не ожидаем его и не надеемся получить его. Но чтоб последовало к нам благоволение Божие, нужно предочищение себя покаянием. В покаянии совмещаются все заповеди Божии. Покаянием вводится христианин сперва в страх Божий, потом в Божественную любовь.
Душою молитв наших и прочих благочестивых подвигов должно быть чувство покаяния. От полноты убеждения мы должны считать себя не достойными любви, не достойными имени сынов и дщерей Божиих.
Раскаяние в греховной жизни, печаль о грехах произвольных и невольных, борьба с греховными навыками, усилие победить их и печаль о насильном побеждении ими, принуждение себя к исполнению всех евангельских заповедей – вот наша доля.
Всяк мудрец без Христа безумен есть, всяк праведник – грешен, всяк чистый нечист есть… Что наше собственное? Не мощь, растление, тьма, злость, грехи» (Святой Тихон Воронежский. Том 15, письмо 11).
По легкомыслию не вдавайся скоро тому, что представляется тебе, но пребывай тяжким, удерживая благое со многим рассмотрением и отвергая лукавое… Знай, что действия благодати – ясны; демон преподать их не может: он не может преподать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру; он не укрощает страстей и сластолюбия, как это делает благодать». Действия его: «дмение» – надменность, напыщенность; высокоумие, страхование, словом, все виды злобы. По действию возможешь познать свет, воссиявший в душе твоей, Божий ли он, или от сатаны». Надо знать, что такое рассмотрение – принадлежность преуспевших иноков, никак не новоначальных. (глава «О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником.», отдел 2 «О прелести»)
Ощущения, порождаемые молитвой и покаянием, состоят в облегчении совести, в мире душевном, в примирении к ближним и к обстоятельствам жизни, в милости и сострадании к человечеству, в воздержании от страстей, в хладности к миру, в покорности Богу, в силе при борьбе с греховными помыслами и влечениями. Этими ощущениями, в которых, однако же, вкушение надежды спасения, будь доволен. Не ищи преждевременно высоких духовных состояний и молитвенных восторгов. Они совсем не таковы на самом деле, каковыми представляются нашему воображению: действие Святого Духа, от которого являются высокие молитвенные состояния, непостижимо для ума плотского.