Книга посвящается моей любимой жене Женечке
и моим любимым детям – Георгию и Полиночке.
Такие гады будут жить…
А пацанам по девятнадцать – погибают.
У них лишь только открывалась жизни нить –
Её берут и резко обрывают.
Лишь только крикнуть он успел –
Мы победим, Бог с нами …
Да взводный тихо прохрипел –
Мужик погиб, да будет не забыт он нами…
Серёгу с детства помню я …
Он мне как брат родной,
Мы всё делили с ним по равной доле…
Теперь Серёги нет со мной…
Что делать без него на воле?
Какие матери я подберу слова и для подруги милой?
Заплачет на могиле у ветлы листва,
Но не вернуть его ни матери седой ни милой…
1999
Иногда память выбрасывает словно волны на берег времена и образы тех лет, что были отданы, так называемой, армии… И как ветер уносит листья – уносишься душой и мыслями в то время, когда было всё не просто и речь шла только о выживании в самом прямом смысле этого слова. Я думаю, что этот кусочек моей жизни и жизни тех, кто был в тот момент рядом со мной заслуживает вашего внимания, уважаемый мой читатель.
Меня зовут Дмитрий. После школы я поступил на вечерний факультет филфака. И получил, как бонус судьбы, путёвку в жизнь под названием повестка в армию. Отец сказал: «У меня денег нет, чтобы тебя «отмазать», придётся идти.»
Перед «проводами» я посетил близкие мне родные места, где живут мои родственники, родные люди, те места, которые навсегда связаны с моим драгоценным детством. Помню, как мои сёстры Надя и Аня при расставании плакали навзрыд и ничего к этому нельзя было ни прибавить, ни убавить. Вспоминаю дядю Борю. Мы с ним в его мастерской выпили по чуть-чуть, закусив какими-то мелкими сморщенными яблоками. Он сказал: «Дим, знаешь не беги оттуда, а то ведь многие сейчас бегут…» Моя прабабушка, которую мы звали бабушка «старенькая» (поскольку прабабушка) сказала: «Дим, я уж тебя, наверное, больше не увижу…» К сожалению, так и произошло. Царство ей Небесное. А мой дед по материнской линии, участник и инвалид Великой Отечественной войны, дед Степан, сказал, что это трудно, но это то, что нужно пройти… Я всех помню, я ничего не забыл. Помню бабушку Павлину, например. Её дом находился на возвышенности. Как-то раз, я приехал к ней… Шёл пешком с автобусной остановки и уже подходил по дороге, ведущей вверх к её дому…. Увидел её, выходящую на дорогу, как всегда в фуфайке и кирзовых сапогах…. Хотел крикнуть: «Баб…» Но у меня вместо слов образовался лишь ком в горле и произнести я ничего так и не смог…. Не могу не упомянуть ещё одного человека, который «нянчился» со мной в детстве – это бабушка Дунюшка. Она была дальней родственницей моей прабабушки. Но довольно часто сидела со мной в детстве и я её очень любил, да и теперь ничего не поменялось. Её фотография у меня находится в обложке паспорта. Человек необыкновенной доброты и терпения… Она была очень верующим человеком. С её уст не сходила какая-то очень добрая улыбка. И на душе у неё, как мне кажется, была гармония с собственной душой и внутренним миром. Если бы не она, я бы не знал, что означает слово благодать. Когда я в детстве приходил в её дом, она молилась, либо читала книги на старославянском языке, либо кушала постную пищу. И я, благодаря ей знал, что масло может быть «постным». Только она употребляла это слово. Я говорил ей Баб, а как ты читаешь эти книги, здесь же не по-русски написано… Она мне отвечала: «Знаешь, всё просто, берёшь и читаешь». Мне в то время было лет шесть. Дунюшка была моим первым преподавателем-филологом. Мудрее этих слов, я и в университете ничего не слышал. Поскольку если тебе нужно, то ты прочитаешь на любом языке, а если не нужно, то и на родном не прочитаешь.
Когда мне бывает грустно и на душе «скребутся кошки», я вспоминаю этих бесконечно добрых людей, моих родственников, вспоминаю природу и те моменты детства, которые связаны с этими местами и людьми и мне становится легче. Душа и мысли обновляются и освобождаются. Мысленно я попадаю в тот момент времени, когда всё было беззаботно и хорошо. Происходит обновление самого себя благодаря возвращению к истокам. Помните, как у Игоря Талькова: «У каждого из нас на свете есть места, что нам за далью лет всё ближе, всё дороже, там дышится легко, там мира чистота, нас делает на миг счастливей и моложе.»
«Проводы» справили по всем канонам с изрядным количеством спиртного. Выпил я в этот вечер перед поездкой в военкомат по моим подсчётам не менее бутылки водки. Но благодаря психологическому состоянию водка не действовала. Рано утром родственники доставили меня в город Котово к крыльцу военкомата. Перед расставанием мама плакала и завещала слушаться и выполнять приказы руководства. Отец сказал, что сам бы с удовольствием поехал служить в элитную дивизию в Московской области. Мы сели в автобус и направились в перевалочный пункт в г. Ржинск. Я помню стук кулаками провожающих людей о стёкла и кузов автобуса, который отвозит нас в неизведанное пространство (даже если хотите некий портал). Этот стук сложно забыть. В нём выражалось некое отчаяние людей и их протест против того, чтобы забирали их близких людей, точнее даже детей неизвестно куда и неизвестно зачем. При том, что ничего хорошего об армии на тот момент никто не говорил. Суть происходящего в тот момент времени состоит в том, что человека, юнца, практически никогда не выезжавшего за пределы той «глубинки» в которой он находился, нужно оторвать от маминой юбки, рядом с которой он находится постоянно и связан с ней как с пуповиной и бросить на произвол матушки судьбы…, поставить перед лицом порой необратимых последствий, может быть даже поставить жирную точку на его жизни.
Наконец-то мы добрались до места назначения. Прекрасно помню то злополучное утро. Поскольку я «сова», то не люблю в жизни утро по определению. Ещё я не люблю холод и зиму. А зимнее утро, я не люблю вдвойне…Нас, новобранцев в эту холоднее раннее утро на каком-то плацу окружило некое подобие грязных бомжей, которые «клянчили» у нас еду и деньги. А также морально «приободрили» нас словами: «Духи, вешайтесь!» Это были уже опытные солдаты. Мы же думали о том, куда же нас, черт-возьми, занесло. На плацу были и те, кто отбирал из нас людей в специальные военные подразделения, предлагая молодым бойцам соединить зубами два провода, лежащих на плацу якобы под напряжением…. Затем вовремя звучала команда: «Отставить». Тех, кто готов был это сделать, брали в спецвойска.