Административный корпус Нефритовой Академии стоял на утёсе, выдававшемся далеко в море. Коридоры его, с одной стороны огранённые чередой дверей, с другой освещало пробивавшееся сквозь огромные окна утреннее солнце.
Исгерд решительно мерила шагами коридор перед приёмной ректора – от двери до двери.
– Идиот, – раз за разом повторяла она. – Почему вокруг меня одни идиоты?
Платиновые волосы девушки метались по плечам при каждом движении, голубые глаза сверкали фотонным огнём.
– Как же я вас всех ненавижу!
С позавчерашнего дня Исгерд Ларссон не понимала, за что ей такое везение – отправиться в Нефритовую Академию, причём не столько для учёбы, сколько для того, чтобы, по словам драгоценной госпожи Первого Консула, «налаживать контакт». Налаживать контакт с кем? С идиотом, который палит топливо в астероидном поясе, чтобы доказать неведомо что неведомо кому?
– Ему же всего девятнадцать лет! – возмутилась Исгерд ещё в тот день, когда Первый Консул позвала её к себе, чтобы рассказать о наследнике одного из влиятельных родов.
– Как и тебе.
Исгерд оставалось лишь задохнуться возмущением. Ну да, она тоже юна… но общение со сверстниками никогда не приносило ей удовольствия. Исгерд с трудом понимала, чем они живут. Да и аристократические Дома Гесории она считала атавизмом, который должен прекратить своё существование как можно скорее.
Исгерд не принадлежала к знатному роду.
Принятая Консулом в семью и выросшая при дворе, Исгерд была сиротой. Но всегда очень хорошо помнила, кому всем обязана. Госпожа Консул заботилась о ней и давала всё, чего только можно пожелать. И вот теперь, очевидно, хотела получить расчет.
Нет, Исгерд, конечно, понимала, что однажды придётся платить за всё – но не таким способом и не сейчас.
– Меня обучали владеть оружием и добывать информацию! – бушевала она, но чёртова госпожа Консул только потягивала чай из фарфоровой чашечки с изображением павлина и явно не воспринимала слова Исгерд всерьёз. – Ты не можешь так со мной поступить!
– Мы все служим Республике, – великодушно ответила Консул и вздохнула: – Каждый приносит свою жертву. И ты в том числе.
Сколько Исгерд знала свою наставницу, та всегда с большим успехом говорила красивые и ничего не значащие слова.
Верила ли в них леди Эклунд – оставалось загадкой.
Хельга Эклунд не обладала яркой внешностью. Всему многоцветью стилей и модных трендов Республики она предпочитала классику. Единственной яркой чертой в её облике были огненно-рыжие волосы, которые, впрочем, Эклунд всегда убирала в скромную причёску, словно нарочно пряча за этой деланной непритязательностью свои беспредельные амбиции.
Хельга Эклунд никогда не теряла самообладания, никогда не лгала, и никогда не говорила всей правды. Исгерд, которая знала наставницу лучше, чем кто-либо из жителей Республики, оставалось только смириться с этим набором опасных, но неистребимых качеств госпожи Консула.
Отправляясь в Академию, Исгерд чувствовала себя так, точно её с утра обухом по голове огрели.
«За что?!» – не уставала повторять про себя девушка, снаряжая любимый корабль, тщательно проверяя запасы топлива и полируя каждую выпуклость на крыле – уход за звездолётом всегда успокаивал.
И вот стоило открыть переход, как парочка чёртовых молокососов разнесла её любимую птичку вдрызг!
Исгерд, равнодушная к большинству привилегий, которые давало воспитание в столь респектабельном доме, не любила платья, драгоценности и балы. И преимущества опекунства госпожи Консул тоже не слишком волновали её. Зато всем сердцем Исгерд обожала холодное оружие, дальнобойные винтовки и скоростные истребители.
Кораблик, на котором она прилетела сюда, в академию, был собран по её собственным чертежам на одной из самых дорогостоящих верфей и на добрую половину состоял из эксклюзивных деталей, которые делались специально под него. Исгерд сильно сомневалась, что «Буран» удастся починить. Нужно отправлять запрос в столицу, оформлять заказ на эксклюзивные детали, и всё это в срочном порядке, потому что без корабля она не проживёт. А вместо этого Исгерд вынуждена торчать в приёмной ректора в ожидании, когда ей вынесут вердикт. Как будто она виновата в том, что этот парень, который пострадал столкновения – идиот!
– Леди Ларссон! – раздался голос из спикера, и симпатичная секретарша с улыбкой кивнула в сторону двери.
Исгерд заправила за ухо выбившуюся прядь волос, одёрнула китель и вошла.
Из кабинета ректора открывался вид на морскую гавань. Исгерд привыкла ежедневно наблюдать красоты дворцового консульского парка, и всё же в первые мгновения ей оказалось трудно сфокусировать взгляд на сухоньком человечке, сидевшем перед этим громадным окном.
– Сэр Одвиг Сааринен, – Исгерд слегка поклонилась, демонстрируя почтение к генералу, который никогда не видел войн.
– Да, это я, леди Ларссон. Хотел бы я сказать, что рад вас приветствовать… – ректор приподнялся и слегка кивнул. – Но обстоятельствам вашего прибытия радоваться очень уж тяжело.
Исгерд вздохнула.
– Вы же понимаете, что я не могла рассчитать, что в точке моего выхода двое кадетов устроят какую-то идиотскую игру.
– Леди… Ларссон… – Одвиг Сааринен прокашлялся в кулак. – Я всё понимаю. И поверьте, исполнен почтения к женщине, которая прислала вас сюда. Но…
– Но….
– Но и вы меня поймите. Один из кадетов, «устроивших идиотскую игру» – наследник Дома Рейнхардтов.
– Да! И это поразило меня больше всего!
– И это ещё полбеды. Он, по крайней мере, не пострадал. Настоящая проблема заключается в том, что второй кадет – как вы говорите, второй идиот, который сломал вам крыло – старший внук герцога фон Крауз. Понимаете?
Исгерд молчала.
– Это попытка убийства, моя дорогая, любимая, глубокоуважаемая леди Ларссон. Со всем почтением к той, которая вас прислала.
– Это он пытался меня убить! – возмутилась Исгерд.
– Мда… Мне бы не хотелось, чтобы вы так думали.
– Тем более на территории вверенной вам Академии.
– Особенно на территории Академии… за которую я отвечаю. Я вообще предпочёл бы, чтобы никто никого не убивал.
– Перестаньте, с тем же успехом можно сказать, что Рейнхардт и Крауз пытались убить друг друга! При чём тут я?!
– Вы же всё понимаете, – Одвиг вздохнул. – Если вам удастся уладить этот вопрос миром – я только рад буду.
Исгерд моргнула.
– Мне, – повторила она.
– Да. Ведь это ваш корабль так удачно…
Исгерд запрокинула голову и застонала.
– Как же я вас всех ненавижу, – процедила она едва слышно.
– Простите, что?
– Я говорю, – произнесла Исгерд громко и отчётливо, поворачиваясь к Одвигу, – благодарю за гостеприимство. Инцидент будет исчерпан.
– Благодарю. Любезнейше благодарю.
Одвиг протянул руку, но Исгерд сделала вид, что не заметила его жест.
– Разрешите идти, – попросила она.
– Конечно. Вас проводят в лазарет.
– В ла… – Исгерд хотела спросить, зачем, но только махнула рукой. – Спасибо. Именно об этом я мечтаю после двух суток за штурвалом. Да. Определённо. Больше всего мне нужен лазарет.
«Крыло можно попытаться выправить. Хотя… проще, конечно, снять и заехать им этому наследничку по башке. Ещё разок. Высокие Звёзды, да кто же придумал отправить меня сюда?»
Всех, кто от рождения носил приписку «сэр» и имел больше двух миллиардов содержания в год, Исгерд не любила. Сама толком не знала – почему. Не то чтобы госпожа Консул в чём-нибудь ей отказывала… Просто… Исгерд всегда знала, что должна платить. А им всё доставалось просто так.
И вот итог. Вместо того чтобы заниматься делом или хотя бы готовиться к тому, чтобы когда-нибудь им заняться – эти идиоты впустую жгут фотон. А его так не хватает в горнодобывающих комплексах! Разработки в астероидных поясах по полгода стоят.
И ладно бы тупой наследничек был один – хотя Исгерд подозревала, что только Вольфганг – это в два раза больше, чем она может вынести. Но два! Два – это, определённо, перебор.
«Придётся ещё и навигацию менять. Звёзды… Это опять целый месяц ждать… „Эран-кан“ на заказ раньше не сделают…»
Выйдя из корпуса администрации, Исгерд направилась по дорожке, усыпанной гравием, и дальше – между кипарисовых стен. На мгновение прикрыла глаза, вдыхая аромат расплавленной на солнце смолы. Растекаясь по лёгким, он немного успокаивал, и когда тьютор открыл перед гостьей дверь лазарета, Исгерд почти себя контролировала.
Она поздоровалась с врачом. Скрывая раздражение, поинтересовалась, где можно найти фон Крауза-младшего.
Молоденькая медсестричка с подозрением оглядела её со всех сторон.
– Может, уже оставили бы его в покое, а? У человека череп повреждён.
Исгерд не испытала и тени стыда – напротив, с трудом удержалась от того, чтобы не сказать: «Он сам виноват».
– А что, к нему уже приходили? – спросила она вместо этого.
– Да с самого утра. Сначала Брант Макалистер принес кучу гаджетов. Это я ещё могу понять – хотя вообще-то в состоянии Крауза нельзя долго смотреть на экран. Потом притащилась ещё одна, Юки Симидзу, всё просила никому о её визите не говорить. Оставила фрукты и букет цветов. Часа не прошло, как явился чёр… наш драгоценный господин Рейнхардт. Этого вообще нельзя пускать – пациент после него сам не свой, разве что не прыгает до потолка на сломанной ноге. И вот ещё вы. Вы, простите, вообще кто?
– Исгерд Ларссон, – машинально представилась Исгерд и тут же услышала тихое:
– Ой. Прошу… эм… прощения… Леди.
– Ничего. Я его надолго не задержу. И без того дел хватает.
Высокомерная рожа Рейнхардта против воли всплыла перед глазами.
«Интересно, нас ещё и поселят вдвоём?» – подумала Исгерд.
– Прошу, – медсестра сделала красивый жест рукой, запоздало пытаясь продемонстрировать, что всё-таки знает этикет.
Исгерд, приоткрыв дверь, вошла.
В палате пострадавшего было так же просторно и светло, как и везде в Академии. Нога, подвешенная на растяжках, почти целиком заслоняла больного, так что Исгерд пришлось шагнуть в сторону, чтобы разглядеть его лицо – бледное после операции, наполовину скрытое бинтами, из-под которых виднелось лишь несколько прядей чёрных нестриженых волос.
– Брант, я не считаю, что проиграл! – сообщил наследничек раньше, чем увидел, кто вошёл.
Затем взгляд его сфокусировался на лице Исгерд, и он замолк.
– Да, – согласилась Исгерд. – Определённо, это победа. Над моим несчастным кораблём, который теперь месяц не сможет взлететь.
Если в первое мгновение Крауз и хотел сказать что-то вежливое, то желание это быстро прошло.
– Потому что надо быть идиоткой, чтобы открывать гиперворот в двух арнах от астероидного поля! – выпалил он.
– Да ладно! Гробить машины на детских гонках – точно намного умней!
– Ты вообще не знаешь, что произошло, какого чёрта не в своё дело влезла?!
– Я влезла… – Исгерд задохнулась от ярости. Покраснела. Побелела. Стиснула кулаки и только потом холодно и ровно произнесла: – Я пришла принести вам извинения, сэр Крауз. Мне хотелось бы, чтобы мы забыли про этот инцидент.
– Во-от как… – протянул больной, откидывая на подушки черноволосую голову и с насмешкой глядя на гостью. – А что вы готовы сделать, чтобы я вас простил?
На мгновение Исгерд ещё сильнее стиснула кулаки, силясь преодолеть желание врезать наследнику.
– Сэр Крауз, – сказала она очень тихо и настолько мягко, насколько могла, – если вы будете злоупотреблять моей доброй волей, надолго ее может и не хватить.
– Я просто задал вопрос.
– Например, я готова не говорить Консулу, что вы пытались меня убить.
В глазах пациента промелькнула тень растерянности – но лишь на миг. Картинка, которую Крауз видел наяву, стремительно складывалась с кадрами из новостей, на которых он не раз наблюдал Исгерд Ларссон за плечом у Первого Консула.
– Вот ты кто такая, – протянул он. Растерянность в его глазах сменилась на интерес.
Исгерд молчала, ещё не зная, чего теперь ждать. Не похоже было, что у наследничка достаточно мозгов, чтобы завершить конфликт.
«Вот поэтому я не люблю иметь дела с теми, кому девятнадцать лет», – подумала она.
А Крауз смотрел на гостью, и улыбка постепенно расцветала у него на губах. Ещё в то мгновение, когда воспитанница госпожи Консула только лишь показалась в дверях, он отметил про себя выражение её колких, как заледеневшая гладь зимнего озера, глаз. Её волосы, небрежно падавшие на плечи, отливавшие белым золотом в солнечных лучах. Сказать, что Исгерд красива, значило не сказать ничего. Впрочем, красив был каждый из них, потомков Великих Домов. Каждый представлял собой результат селекции многих поколений – Рейнхардт, Макалистер и, до определённой степени, даже сам Крауз.
Красоты было так много, что она начинала раздражать – потому, возможно, и Исгерд раздражала.
– Я не снимаю вопрос, – произнёс Крауз, – но готов вас извинить. Вы меня не оставите? Я тут… болею… как-никак… из-за вас.
Исгерд мгновение смотрела на него, пытаясь заморозить льдом своих глаз. Затем фыркнула и, громко хлопнув дверью, вышла в коридор.