Асе нездоровилось. Она сидела на диване, закутавшись в плед, и тупо смотрела в одну точку. Голова гудела, в горле першило, ныло всё тело. Раздался звонок в дверь. «Наверное, врач пришёл», – подумала она, нехотя встала, и поплелась открывать дверь. Однако это был не врач. В квартиру влетел Стас.
– Я позвонил тебе на работу, и мне сказали, что ты заболела. Может, нужно чего? Я быстро сбегаю!
– Нет, ничего не надо, просто посиди со мной немного, скоро должен врач прийти, надо будет в аптеку сходить, – она посмотрела на него слезящимися глазами.
Стас обнял девушку и подвёл к дивану. Ася легла, Стас укрыл её пледом и сел рядом в кресло. Они ничего не говорили, девушка лежала с закрытыми глазами, мужчина с жалостью смотрел на неё. Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным, не зная как ей помочь. Врач пришёл только через полтора часа. Это была женщина средних лет, с усталым лицом и безразличными глазами. Она осуждающе посмотрела на девушку и спросила, что случилось. Ася почувствовала себя неловко, как будто она специально отрывает от работы занятого человека, поэтому она невразумительно прошептала, что у неё болит голова и горло. Доктор тяжело и обречённо вздохнула, быстро посмотрела девушке горло, тыкнула два раза фонендоскопом в спину, что-то написала на клочке бумаги, подала этот клочок Стасу и быстро убежала. Стас даже опомниться не успел. Он тупо смотрел на клочок бумаги и не мог сообразить, что это такое и что с ним надо делать. Перевел свой взгляд с бумаги на Асю.
– Что это? – спросил он.
– Это рецепт, по нему надо купить лекарство в аптеке, сходишь?
– Конечно, схожу. А где тут аптека?
– Соседний дом.
– Я быстро! – выпалил Стас и выскочил на улицу, даже забыв надеть куртку.
Вернулся через полчаса, страшно злой.
– Ты представляешь, у них этих пилюль нет в продаже!
– Так где же ты достал их?
– Устроил аптекарше разгон, сказал, что у меня жена болеет, и если пилюль не будет, я её посажу за неоказание помощи больному. Нашла. Тут всего десять штук, но аптекарша сказала, что это на пять дней. Ты что, собираешься так долго болеть?
– Как получится, – печально улыбнулась Ася.
– А если сразу всё выпить? Быстрее поправишься?
– Если выпить всё за раз, то можно ноги протянуть. Стас, ты что, никогда не болел?
– Нет, бог миловал. А что сделать, чтобы ты поправилась? Может, водки? Мужики говорят, помогает, – Стас вскочил и бросился к двери, но Ася остановила его.
– Не надо водки! Подай мне, пожалуйста, воды и говори тише, у меня голова раскалывается.
Стас налил из чайника в кружку воды и подал Асе, потом опять сел в кресло, взял её за руку и затих. Девушка чувствовала тепло его руки, ей было приятно, она улыбнулась и заснула. Он сидел не двигаясь, пока с работы не пришла Наташа.
– Как она? – шепотом спросила Наташа у Стаса.
– Спит, – так же шепотом ответил Стас.
– Станислав Ярославович, мне надо с вами поговорить.
– Наташ, перестань звать меня официально и давай перейдём на «ты». У тебя что-то срочное? До завтра не потерпишь?
– Я не знаю, но у меня нашёлся брат, не Мишка, а другой, про которого я ничего не знала, – сообщила Наташа.
Стас отпустил руку Аси и поднялся. Девушка открыла глаза:
– Говорите здесь, я тоже хочу послушать, – остановила она их, и снова закрыла глаза.
– Сегодня мне на работу позвонил мужчина, представился моим братом Алексеем и назначил встречу в парке в кафе, сказал, что очень срочно ему надо со мной поговорить. Я пошла. Алексей рассказал, что он жил в приёмной семье, но с отцом общался. Миша воспитывался в специнтернате, но на каникулы приезжал домой. Екатерина не настоящая мать, а настоящая мама меня даже ни разу не видела, сразу после рождения меня забрали и отдали этой Семёновой, а та пила и меня отправили в дом ребёнка. Кто моя настоящая мама Алексей не сказал. Еще Алексей поинтересовался, есть ли у меня молодой человек, и собираюсь ли я за него замуж. Я сказала, что мне нравится сосед, но мы с ним только несколько раз в кино сходили, а о свадьбе даже ни разу не говорили. Всё.
– Как выглядел этот твой брат? – спросил Стас.
– Высокий, волосы светло-русые, у меня есть рыжий оттенок, а у него нет. Глаза светлые, цвет я не определила, то ли серо-зеленые, то ли зелено-серые. Впечатление производит приятное. Мне хотелось бы иметь такого брата. И знаешь, у него взгляд такой изучающий, внимательный, и когда он разговаривал со мной, то взвешивал каждое слово, как будто боялся сказать то, что мне знать не надо.
– А фамилию свою он тебе не сказал?
– Нет, не говорил, только сказал, что работает врачом, правда, не сказал где.
– Встречу тебе больше не назначал? – не отставал Стас.
– Нет.
Стас задумался: Алексей появился неспроста.
– Не нравится мне всё это, будьте осторожными. Если заметите что-то подозрительное, звоните мне или Володьке. Ясно? Я пойду, посоветуюсь кое с кем.
После его ухода, Наташа вопросительно посмотрела на Асю и тихо, почти шёпотом произнесла:
– А ещё он сказал, чтобы я не доверяла Михаилу и, если со мной что-то случится, он постарается мне помочь, но будет лучше, если я уеду куда-нибудь на время. И он выглядел очень встревоженным. Ася, что мне делать?
– Не знаю, Наташа. Видно, он что-то знает, но не хочет тебе говорить. Давай спать, утро вечера мудрее.
Девушки перебрались в спальню, залезли под одеяло, но уснуть долго не могли. Наташа чувствовала, что вокруг неё что-то происходит, непонятное, и от этого страшное. Ася боялась за Наташу. Она почему-то сразу поверила незнакомому Алексею, что Михаила стоит опасаться.
Володя и Лариса смотрели телевизор, когда раздался дверной звонок. Володя нехотя открыл дверь. На пороге стоял Стас.
– Тебе чего? Уже одиннадцать часов, ночь на дворе! – недовольно пробурчал Гришаков.
– Володь, у Наташки нашёлся неизвестный родственник, – сообщил Стас.
– Что за родственник? То никого не было, девчонка в детдоме росла, то родня стала появляться, как грибы после дождя.
Сергиенко пересказал ему рассказ Наташи. Владимир Юрьевич задумался, потом подошёл к телефону и набрал хорошо знакомый номер.
– Василий Иванович, это Гришаков, ты ещё не спишь?
– А ты звонишь в двенадцатом часу, чтобы пожелать спокойной ночи? – съязвил тот.
– Дело есть. Касается Наташи Семёновой и её родственников. Скажи, Лёшка её брат?
– Не телефонный разговор, завтра в восемь жду тебя у себя. Спокойной ночи, – Василий Иванович положил трубку. – Вот чёрт лохматый, теперь точно не усну, что он там ещё про Алексея раскопал? – Иволгин подошёл к шкафу, вытащил маленький пузырек, накапал двадцать капель, разбавил водой и выпил.
Владимир Юрьевич был у генерала ровно в восемь. Василий Иванович выглядел уставшим.
– Вот, не выспался из-за тебя, – сообщил он Гришакову. – Не мог утром позвонить? Чего это вдруг тебя опять заинтересовал Алексей?
– Он встречался с Наташей, назвался её братом.
– Что? Вот идиот! Как с такими работать? Устрою ему головомойку. Майор, он не должен тебя интересовать.
– И всё же, Василий Иванович, расскажи мне, пожалуйста, хотя бы в общих чертах о семье Наташи. Может, убийство на улице Гражданской связано с её прошлым?
– Майор, какое у неё прошлое? Детдом, техникум и полгода работы в строительно-монтажном управлении. Но её историю я тебе расскажу, сам понимаешь, она не для широкого круга слушателей. Саму Наташу я узнал несколько лет назад, она тогда училась примерно в классе шестом. В автомобильной аварии погибла моя хорошая знакомая, осталась девочка, и мне пришлось устроить её в детский дом.
– Эту девочку зовут Алей? – спросил Владимир Юрьевич.
– Да. Аля подружилась с Наташей, и на каникулы они приезжали вместе к Алиной бабушке.
– А разве их отпускают на каникулы?
– Володь, под мою ответственность любого бы отпустили, – засмеялся Иволгин. – Я не выпускал Альку из виду, да и сейчас не выпускаю, уж очень у неё неугомонный нрав. Я не сразу узнал, что Наташа и есть дочь Дарьи, такая славная наивная девочка, скромная и застенчивая. Она хотела найти своих родителей, и Алька попросила меня помочь ей. Я быстро установил, что её мать алкоголичка, у которой ребёнка забрали почти сразу после рождения, так как она пила беспробудно, про отца ничего не раскопал, но и не старался. Сам понимаешь, ничего загадочного тут нет, таких детей в детских домах полно, к сожалению. О том, что у него есть сестра, Лёшке сказал Гай, но парень считал, что сестра такая же, как и брат Михаил, и никакой радости не выказал. Поинтересовался ею он только когда её подселили к Катерине, да и то только потому, что она дружила с Алькой. Он доложил мне, однако, встречаться им я не разрешил, но, к сожалению, понятие дисциплины у Алексея явно атрофировалось. Майор, тебе пока не стоит интересоваться этой семейкой…
– Генерал, у меня не праздное любопытство, я расследую тройное убийство, – рассердился Владимир Юрьевич.
– Ты, Володя, не кипятись, я тебе и так сказал больше, чем надо!
– Расскажи хотя бы про Гая. Как Алёша оказался у него? Он тоже был ваш человек? —попросил Гришаков.
– Нет, Гай не был нашим человеком, скорее наоборот, он нас очень интересовал. Алёшке было уже года три, когда пропали его родители. Малышу внушили, что мать умерла, а Хозяин и есть его настоящий отец, однако, мальчишка хорошо помнил своего отца и очень долго отказывался признавать Хозяина. Да и не признал его! Что бы с ним стало неизвестно, но в дело вмешался Гай, забрал мальчика себе и увёз из города. Хозяин поартачился немного, но потом согласился, но при условии, что в няньках у малыша будет его пособница Марта. Гай появился у нас после войны, возглавлял один из отделов обкома. О его сомнительном поведении сообщил Саша. Стали выяснять, кто такой. Вроде – ничего интересного. До войны обитал на Смоленщине, во время войны был корреспондентом военной газеты, часто выезжал на передовую, и даже имеет награды. Мы решили, что мужик зарвался, получив должность. Зачем ему нужен был Лешка, не знаю, но его он вырастил, и старался держать от Хозяина подальше, хоть и внушал парню, что Хозяин его настоящий отец. Разумеется, учился Лешка не в нашем городе, только изредка приезжал навестить так называемого папу. Когда Лёшка в шестнадцать получал паспорт, Гай записал его на свою фамилию. После школы Алексея отправил учиться в мединститут, хотя сам парень не собирался становиться врачом, но Гаю нужен был врач, которому он бы доверял. Знаешь, почему?
– Раз он умер рано, значит, были проблемы со здоровьем, – пожал плечами Гришаков.
– Да нет, – усмехнулся Иволгин. – Он организовал роды под заказ, для бездетных пар.
– Не понял!
– Усыновить ребёнка, да ещё так, чтобы об этом не узнали вездесущие соседи, почти невозможно. Бездетная пара обращается к нужным людям, те подыскивают согласную на роды женщину, и через определенное время пара получает новорожденного ребенка, по всем документам записанного на их имя. Беременная женщина должна была где-то жить, находиться под наблюдением врача, и не только, ведь ребёнок нужен был здоровым.
– И жила она в доме отдыха? – догадался Гришаков.
– Правильно, – согласно кивнул Иволгин. – А рожала в одном из наших роддомов уже под именем той женщины, для которой вынашивала ребёнка.
– И что с ней потом было?
– Да ничего, получала хорошие деньги и отправлялась домой. У Гая был целый штат матерей, которые рожали не по одному разу.
– Почему же не прикрыли эту лавочку в зародыше?
– А зачем? У нас там интересы более важные, чем деятельность Гая. Проституция, сватовство, роды – ещё Гай организовывал, а Купцов прибрал всё это к своим рукам уже после его смерти. Майор, у нас там свои игры, поэтому их не трогали, даже где-то и прикрывали.
Гай умер, когда Лёшка учился на втором курсе. Перед смертью он хотел что-то сказать парню, но только успел прошептать, что сильно любил его мать и очень виноват перед ней. Скорее всего – Гай и Купцов имели в прошлом тёмные делишки, поэтому вынуждены были считаться друг с другом. Возможно, Гай хотел использовать Лёшку в борьбе с Купцовым, но не успел. Думаю, и умер он не без помощи Хозяина.
– Не нравится мне всё это! А Наташка молчит, или говорит полуправду, не доверяет нам. Я уверен, что она не всё рассказала, что-то утаила. Почему мы не можем найти Михаила? Генерал, что вам известно о нём?
– Про Михаила Лёшка мало что знает, но отношения у него к нему отрицательное. Учился парень в специнтернате. С психикой у него не в порядке было в детстве, но врачи и учителя отзываются о нём хорошо, отклонения объясняют подростковым возрастом. Учился нормально, поступил в медучилище, но не доучился, бросил, пошёл в армию, его комиссовали по болезни, с головой у него действительно не в порядке. Парень симпатичный, девиц меняет чаще, чем перчатки. Лёшку к себе не подпускает, встречаются только на территории отца и очень редко.
– Почему мы не можем его найти?
– А он не хочет, чтобы его кто-то находил. Нигде не работает, по прописке не живёт, отец построил ему отдельный дом за своей территорией. Отцу он заявил, что хочет жениться. Вообще-то, он скользкий тип, но нас, если честно, не интересовал пока. Содержит его отец, а может, у него и тайные источники финансирования есть. Не знаю. К сожалению, после женитьбы Алексей стал реже бывать в Медвежьем Углу, в целях конспирации без приглашения Хозяина он там не появляется. Но теперь у нас там человек и без Лёшки есть.
– А почему Хозяин не интересовался Наташей? – спросил Владимир Юрьевич.
– Не знаю. Но может это и к лучшему, выросла нормальным человеком.
– Значит, Алексей не брат Натальи и Михаила? – уточнил Гришаков.
– Почему? Мать у них одна – Дарья. У тебя вопросы ещё есть? – устало поинтересовался Иволгин.
– Есть. Кто мог совершить убийство на Гражданской?
– Я-то откуда знаю? – удивился Василий Иванович.
– Странно всё это! Кто платил деньги Семёновой? Хозяин? Только за прописку своих детей? Сомнительно. Наташа его совсем не интересовала, а Миша и так был на глазах. Зачем платить алкоголичке? Чтобы язык за зубами держала?
– Убили ведь не только Семёнову, вполне возможно, что нацелены были на кого-то из старушек, а остальные под руку подвернулись, – высказал предположение Василий Иванович.
– Я уже думал об этом. Стас работает.
– Почему ты решил, что Семёновой кто-то платил? – поинтересовался Иволгин.
– Соседи говорят, она хвасталась, что каждый месяц по сто рублей получает за детей, но за каких детей, не говорила и от кого, тоже не говорила. И ещё, соседка слышала, как Екатерина шантажировала старушек, требовала от них бутылку, иначе грозилась рассказать, откуда появилась Наташа и кто её отец. Понимаешь, она знала о существовании Хозяина, – Гришаков волновался и немного повысил голос.
– Ничего удивительного, ведь записали же на её имя и Михаила, и Наташу. Я интересовался Катериной, ничего особенного, обыкновенная алкоголичка. Ты на меня не покрикивай! Может, бабу просто выбрали из-за фамилии? Он же у нас Семёновым зовётся. Хотя, у него в запасе ещё несколько фамилий имеется.
– И всё же, мне кажется, это убийство связано с Наташей, – вздохнул Владимир Юрьевич.
– Нет, это не факт, сам подумай, причем здесь девочка? Она никому не мешала, о существовании Хозяина не знает до сих пор. Если Алексей что-то узнает про убийство – скажет, но парень говорит, что в их стане убийство шороху не наделало. А вот сам Хозяин расстроился, закрылся у себя в кабинете и напился. Ещё до убийства старух Лёшка слышал, что Хозяин кому-то обещал побеспокоиться о дочери. Вот что, майор, если твои пути пересекутся с Хозяином и его детьми, сообщи мне. У нас интерес там государственной важности.
– Понимаю, у вас везде государственные интересы. Это у нас интересы только отдельных граждан. Но не забывай, что государство и состоит из этих отдельных граждан, и интересы у нас должны совпадать. А Наташа ещё совсем ребёнок, трогательный и наивный. И если с ней случится что-нибудь нехорошее, я себе не прощу.
– Разумеется, майор, – усмехнулся Иволгин, – не лезь в бутылку. Я не собираюсь ставить вам палки в колёса. Но будет лучше, если свои действия мы будем координировать. С Тихоновым я переговорю.
В кабинете у генерала Гришаков пробыл до обеда. Только в три часа он попал к себе в кабинет, сел за стол и задумался. То, что он узнал от Иволгина, было удивительно, но совсем не проливало свет на убийство старушек и Катерины. Так ничего не придумав, отправился домой. Лариса сидела в кресле, закутавшись в плед, и смотрела по телевизору бокс.
– Ларис, ты меня накормишь? – спросил Владимир Юрьевич.
– Накормлю, только потерпи немного, сейчас досмотрю, и разогрею ужин.
– Не думал, что ты боксом интересуешься, – усмехнулся Гришаков, присаживаясь рядом.
– Я раньше тоже не думала, – рассмеялась Лариса, – но включила телевизор и увлеклась.
– И кто с кем дерётся?
– Чёрный – кубинец, а белый – немец. Я болею за белого, но чёрный его побеждает, мне интересно, кубинец убьёт немца, или тот все же выстоит?
– Понятно, сам бокс тебя не интересует, тебе только интересно, убьют они друг друга или нет. Не знаю, разочарую тебя или нет, но в любительском боксе не убивают.
Однако на экране телевизора произошло невозможное: едва стоящий на ногах белокожий спортсмен, по мнению Ларисы уже не видевший куда бьёт, вдруг попал чернокожему боксеру в голову, и тот кулем свалился к ногам рефери.
– Володька, смотри, он его завалил! – ликовала Лариса. – Вот так, знай наших!
– Лара, он не наш, – засмеялся Володя.
– Наш, то есть, европеец. Ты не представляешь себе, это уже пятый бой, в четырёх выиграли негры. Где справедливость? Нет, Володька, в спорте справедливости нет! – сделала вывод Лариса и пошла на кухню разогревать ужин.
***
Ларисе снился сон: она бежит по дороге, её догоняет машина и сигналит, требуя освободить путь, но свернуть некуда, можно просто убежать, но ноги не слушаются, как бы Лариса не старалась, она не трогалась с места. Наконец, девушка сделала последнее усилие, вздрогнула и проснулась. Звонил телефон. Лариса не любила эти ранние звонки – они всегда предвещали неприятности. Сейчас Володя возьмет трубку, рявкнет:
– Гришаков слушает, – потом, – сейчас буду!
Встанет, быстро оденется, поцелует её и уйдет. А она опять останется на все выходные одна. Трубку никто не брал, а телефон всё звонил и звонил. Лариса встала и нехотя поплелась к аппарату.
– Слушаю, – проговорила она, пытаясь подавить зевок.
– Доброе утро, извините, что разбудил, – заговорила трубка незнакомым приятным мужским голосом, – мне хотелось бы поговорить с Владимиром.
– Его нет дома. Кто его спрашивает?
– Северцев. Извините, попробую найти его на работе.