Мия
Сердце пропускает удар. Пауза. Разряд.
Медленно оборачиваюсь и упираюсь взором в широкую грудь обтянутую черной рубашкой и темно-синим пиджаком. Медленно поднимаю глаза вверх и ощущаю, как пересыхает во рту. Синие пронзительные глаза смотрят на меня так пристально, что невольно опускаю веки, стараясь не поддаваться эмоциям, пробуждающимся рядом с ним. Но вместе с этой эмоциональной бурей из груди на поверхность поднимается злость.
Какое право он имеет так со мной разговаривать?
– Это ты за мной вышел, не я, – кинула зло, встретившись с тяжелым взором. – Мне воздуха мало было внутри. Что тебе самому от меня нужно?
Говорю резко, и с каждым словом моя злость на него за то, что общается со мной как с назойливой мухой, на папу за лицемерие и обман, маму, за то что никогда не встает на мою сторону, и свою жизнь в целом, наслаивается слой за слоем, превращаясь в огромный ком.
Кир не двигается и не выдает никаких эмоций вообще, просто изучает меня, словно интересный экземпляр. И только теперь я начинаю нервничать. Меня охватывает озноб. Ощущаю, как шелк платья и подкладка жакета накаляются от морозного воздуха и прижимаются ледяной пленкой к коже, вызывая мурашки. Но не сбегаю внутрь, пригвожденная к месту энергетикой мужчины напротив.
– От тебя? – и снова от звука его голоса перехватывает дыхание. Да что со мной не так? Почему он так действует на меня? – Ничего. Выполняю свою работу, – не стал вдаваться в подробности, какую именно.
– Твоя работа – следить за моими передвижениями? – выдаю, прежде чем успеваю задуматься.
– Зайди внутрь, простудишься, – игнорирует мой вопрос.
Конечно, зачем вообще реагировать на малолетку и отвечать на вопросы.
– Можно подумать, тебя это волнует, – обняла себя руками, чтобы так явно не стучать зубами.
Он лишь пожал плечами, продолжая сверлить меня взглядом.
Казалось, что он совершенно не чувствует холода. Стоит так же спокойно, уверенно, засунув руки в карманы брюк, и даже не двигается. Я же уже откровенно приплясываю, переступая с ноги на ногу.
Мужчина хмыкнул, и его идеальные губы изгибаются в усмешке.
– Что? – огрызнулась, но подобное поведение совершенно мне не свойственно.
– Жду, насколько хватит твоего упрямства.
– Я не упрямлюсь… – ответила, задумавшись, когда вообще такое было, чтобы я делала что-то назло себе, лишь бы вывести кого-то на эмоции. И ответ поразил меня. Никогда. Тогда отчего я веду себя с ним как капризный ребенок? Неужели вот такая я на самом деле?
Кир лишь хмыкнул еще раз.
– Ты зубами стучишь.
– Почему ты не сказал, что знаешь моего отца?
– Это что-то меняет? – слегка нахмурился.
– Из-за этого ты был так груб со мной? – горло сжимается, и голос звучит глухо.
– Нет. Я сказал, что думаю. Найди себе сверстника и держись подальше от таких как я.
– Не волнуйся. Мне уже нашли жениха. Можешь не опасаться за свою честь, – рот наполнился горечью.
– Ты будешь счастлива. Твоя жизнь только начинается, – ласково улыбнулся он.
– Буду! Несмотря ни на что! – с каждым новым словом понимала, как эти слова далеки от моих ощущений. Я ведь буквально тону под толщей норм и ожиданий окружающих. А мне так хочется просто дышать полной грудью и не оглядываться на мнение окружающих.
– Кирилл Владимирович, – взбежал по ступеням молодой мужчины в черном костюме. – Все готово.
Кир лишь кивнул и открыл входную дверь в театр.
– Заходишь? – спросил меня, но уже словно потеряв всякий интерес ко мне.
– Да, – призналась себе, что мерзнуть понапрасну нет никакого желания. Как и пролежать с бронхитом последующие пару недель.
Как только мы заходим в блаженное тепло театра, я, кажется, даже издаю какой-то звук, похожий на стон. Ловлю себя на этом и тут же краснею, надеясь, что Кир не услышал этого постыдного мычания. Но ему все равно.
Обогнув меня, он устремляется вперед и уходит, не попрощавшись и даже не оглядываясь. А я плетусь в зал, откуда доносится музыка, упав духом еще сильнее, чем до встречи с ним. Вижу папу, мило улыбающегося какой-то паре, но остаюсь в стороне, понимая, что он даже не заметил моего отсутствия.
Боковым зрением замечаю, как Кир и еще трое высоких парней, сопровождают того самого мужчину, от которого у меня мороз по коже, с его молодой спутницей. Стараюсь не смотреть на моего незнакомца, решив для себя прекратить эти бесполезные страдания, но взгляд так и липнет к его высокой фигуре.
– Вот ты где! – вздрагиваю, услышав папин голос. – Готова ехать?
– Конечно, пап, – улыбаюсь, снова включаясь в роль идеальной дочери, но напоследок решаю все же узнать, от чьего взгляда у меня подгибаются коленки и сбивается дыхание. Набираю побольше воздуха в легкие и спрашиваю: – А кто вон те люди? – стараюсь звучать беззаботно, но голос дает трель.
– Это, зайчонок, те, от кого стоит держаться подальше, – вмиг становится серьезным.
– Почему? Я думала, вы в приятельских отношениях с тем мужчиной… – не стала уточнять, с кем именно.
– Друзей держи близко, а врагов еще ближе. Помни об этом, дочь, и никогда не забывай!
Значит, враг? Тогда я точно сумею забыть его и больше никогда не вспомню об этой позорной влюбленности. Никогда!