* * *
Годы долгие – не месяцы…
Да какого же рожна
Миром правит околесица,
И кровава, и вольна?
За разбойными единствами
Мрак и холод ледяной.
Параллельный мир таинственно
Связан с нашею страной.
Он и в душах и на улицах,
И снаружи, и внутри.
В околесице сутулятся
Люди, будто фонари.
Околесица согнула их,
Бьёт по спинам и горбам.
Потому они сутулые,
Как положено рабам.
Царь Бардак с разбойной свитою
Укрепляет канитель.
Тунеядцы ненасытные
Не за тридевять земель.
Околесица бездонная…
Не хватают с неба звёзд
Люди нищие, бездомные
По дороге на погост.
Вслед нам смотрят небожители…
Будто в ледяной реке
С параллельною обителью
Мы сливаемся в тоске.
Годы долгие бесправия
Стали мрачною рекой,
Всё, что выпито за здравие,
В сущности, за упокой.
Нет под ледяными тучами
Бедам и слезам конца.
Околесица живучая
Рвёт и души, и сердца.
* * *
Параллельный мир жесток,
Судьбы рвёт на части.
В нём что Запад, что Восток –
Полигон несчастья.
Ледяные города,
Жесты, стоны, взгляды.
Нам, конечно же, туда
Отбывать не надо.
Там свободы нет – мираж,
Дикий, сумасбродный.
Мир почти такой, как наш,
Только злой, холодный.
Он – пародия на жизнь
И пример регресса.
Всё замешано на лжи…
Ради интереса.
В жуткой пляске кутерьмы,
В криках, воплях, стонах …
В нём живём совсем не мы,
Только наши клоны.
Мир тревожный и чужой,
Вроде, страны, те же.
Он – булыжник со спаржёй,
Далеко не свежей.
В состоянье дежавю
Властью мизантропов.
Наши братья в нём живут
В качестве холопов.
Параллельный мир – печаль
С болью и тревогой.
Ни пойти бы сгоряча
Нам чужой дорогой.
* * *
Джон писал своей Гульдине,
Прямо через интернет,
Что плывёт он к ней на льдине
Из Гардура в Новый Свет.
Джон, крутой рыбак исландский,
Прихватил с навагой куль.
Он три года жил без ласки,
Как космический патруль.
Гульда ждёт его в Нью-Йорке,
И стоит на бережке.
У неё ведро махорки,
Полосатый флаг в руке.
Всё стоит неутомимо,
Очень твёрдо, как маяк,
Проплывают льдины мимо,
Реагируя на флаг.
С них Гульдине салютует
Флот Седьмой, да и Шестой.
Но когда же пришвартует
Льдину к пирсу Джон простой?
Он простой, что миска каши,
Замечательный такой.
С льдины он Гульдине машет
Мускулистою рукой.
Словно голуби, крылаты,
Вместе будут ночи, дни…
Правда, оба бородаты,
Толерантные они.
Мир земной порой прикольный
И местами бестолков,
Будто флот он ледокольный
В Штатах, без обиняков.
Но любовь судить не надо,
Толерантных нынче рать…
Джон и Гульда встрече рады,
Скоро свадебку играть.
В их семейке будут дети,
Здесь пустых не нужно фраз.
Есть у Гульды «тети-мети»,
Это ценность номер «раз».
Остальное всё – по боку…
Если проще говоря,
Как бы ни было жестоко.
Всё и всем до фонаря.
Дождалась Гульдина Джона,
Чувства выше похвалы…
От Муррея до Гудзона
Все безумно… веселы.
* * *
Винтики, булавочки,
Суповой набор…
Люди частной лавочки
Вышли на простор.
Жизнь перепродажная
На больной Земле.
Облапошат каждого
Все, кому не лень.
Пошлыми туманами
Наделил нас МРОТ,
Завтрашними маннами
Кормится народ.
Выводы и доводы –
Явный оверкиль.
Нас по трубопроводу
Сбросили в утиль.
Околесиц, вроде бы,
Через край сейчас.
Проданная Родина
Жуликами враз.
Время интересное,
На плаву братва.
Банда околесная
Грабежом жива.
В годы отупения
Чёрен «чистый лист».
Выйдет из терпения
Нищий экстремист.
Люди – жертва «случая»,
Но финал грядёт…
Чертовщина тучная
Приберёт господ.
* * *
Лежал в нелепой позе
На копне.
Я уши отморозил,
Но во сне.
Мне уши, как награда.
Я спасён.
Душа безумно рада.
Это сон!
Я снова стану слышать
Мудрецов,
Кошачий вой на крыше
И скворцов.
Опять я буду в курсе
Болтовни
И вдоволь насмеюсь я.
Чудо дни!
Намериваюсь рьяно,
В сто очков,
Услышать бред с экрана
Чудачков.
Горланят неустанно
Через край.
Про олигархов планы
Этой грай.
Услышать очень много
Суждено.
Проникну в их тревогу,
Что на дно.
Звон несуразный чуши -
Добрый знак.
Летит лапша на уши.
Ври, чудак!
Пусть ложью беззаветной
Сыт осёл.
Ушам поклон за это!
Слышу всё…
Пауки
Под окошком паука
Чёрного не трогаю.
Пусть ползёт паук пока
Дальнею дорогою.
У него свои пути,
Сеть плетёт под окнами.
Нам интрижек не сплести
С разными пороками.
Но они себе плетут…
Много им позволено.
Пауки и там, и тут,
Задушили волю нам.
Пауки у нас в цене,
Каждый миг чудеснее.
Мы по всей большой стране
Их встречаем с песнями.
Пауки в своих делах,
Не одни со свитами.
На людей наводят страх
Пауки элитные.
В паутине потолки,
Стены и так далее.
На деревьях пауки,
Многие с медалями…
В пауках посёлок наш.
Нет от них укрытия.
Паутинный вернисаж –
Вечное событие.
Пауки ползут себе,
Гордые и тучные,
По костям и по судьбе,
По любому случаю.
Время медленно течёт…
Молимся Всевышнему.
Паукам у нас почёт.
…Люди – твари лишние.
Околесица на троне
Лохотрон на лохотроне,
Без межи.
Околесица на троне
В царстве лжи.
Опустили нас, балбесов,
В нищету.
Но теперь мы видим бесов
За версту.
Околесица в разгуле,
Шум и звон.
Но для нас отлиты пули.
Враг смышлён.
Рвём мы колья из заборов,
Вышло так.
Бесов кланы, бесов свору –
Под кулак.
Но про царские хоромы
Всё поёт,
В днях холопского синдрома
Телесброд.
Рать прикормленных шестерок
У дворцов.
Мы опустим в тяжкий морок
Стервецов.
Там у них свои… молитвы,
Жизнь, что сон.
Нам щадить их после битвы -
Не резон.
Русь очистится от блуда
И муры.
Околесица повсюду…
До поры.
* * *
Солнечный город на льдине,
Дрейфую на ней сквозь экстрим.
Зверем голодным в пучине
Льдину съедает Гольфстрим.
Кушай, Гольфстримушка, кушай!
Нам-то какого рожна
В диком пространстве бездушном
Ведать, что гибнет страна?
Все города наши, веси
В беге коварных минут
Скоро уйдут в поднебесье,
Ибо на льдинах плывут.
Все мы рассудком больные,
В шуме нелепых утех.
Сказки вокруг ледяные,
Всюду улыбки и смех.
Солнышко светит над нами,
Льдину преследует рок.
В бурном веселье и гаме
Близится плаванья срок.
Как же нам выйти на берег
С тёплой травой-лебедой?
…Нет ни Европ, ни Америк,
Всё под холодной водой.
Все мы – весёлые люди,
Сказка светла… на потом.
Нет берегов и не будет,
Льдина – могила и дом.
* * *
Хорошо мне на природе.
При братве
Я уснул на огороде,
На ботве.
Вроде, выпито немного…
Стал я стар,
И давно хожу под Богом.
Крутояр.
Все пути-дороги круче,
Но держусь.
Всем скажу, на всякий случай:
«Я вернусь!».
Я вернусь травой зелёной
В летний зной
Или птицей, или клёном
В мир земной.
Но не буду торопиться
Во всю прыть.
Мне хмельные ваши лица
Не забыть.
Вспомню пьяные разборки
Просто так,
Бой кулачный на пригорке
И бардак.
Жизнь прекрасна временами,
Но смешна.
В судный час придёт за нами
Тишина.
На дорогу выпью стопку
И пойду
В свой реальный мир по тропкам,
Что в бреду.
Протрезветь душа готова,
Трезвость – тыл.
Не дано постичь мне, кто вы,
Где я был.
* * *
Кому-то повезло,
Что лето миновало…
Возможно, потому,
Что он в душе снегирь.
Но всем чертям назло
Бредут бичи к подвалам,
В безрадостную тьму,
В сырую даль и ширь.
Убит покой Земли,
Она мудра, живая…
Ей выпало прощать
Зомбированный люд.
Поникли ковыли.
Что рана ножевая,
В полыни и хвощах
Житейский неуют.
Нам смерч из-за бугров
Опасен и некстати.
Коварных их свобод
Осмыслить не дано.
Мир жуткий нездоров
И жизни суть утратил.
Коварен поворот,
Где всё предрешено.
Кому-то лета жаль,
Он ждёт зимы с тревогой.
В плену холодных дней
Достаточно забот.
А стылая печаль
Выходит на дорогу.
Жестока встреча с ней.
Она своё возьмёт.
Вперёд стремятся дни,
Нам время не подвластно.
Кто нынче друг, кто враг
Не разглядишь порой.
Грядущего огни
Уже сейчас опасны.
Ведь беспросветный мрак
За ближнею горой.
* * *
Если взял ты, Пахом,
Неподъёмный кредит.
Значит, в банке лихом
На бандите – бандит.
Жертвой стал наперёд
Под огромный процент.
Ушлый банковский сброд
Взял тебя на прицел.
В жертвах ты не один,
Миллионы в долгах,
Ты до самых седин
Будешь клячей в бегах.
Жирных банков круги
Президентам – за в честь.
Люди входят в долги,
Чтобы просто… поесть.
На Великой Земле
Узурпаторов тьма.
Прозябай в кабале,
Если ты без ума.
Ты ведь знаешь, что нищ,
Словно в тине карась.
Нищих банковский хлыщ
В гроб загонит, смеясь.
Правды ты не ищи,
Ведь не князь, не магнат.
Твой, Пахом, ростовщик –
Уголовникам брат.
Только он на плаву
И в почёте крутом.
Так что, кушай траву!
Остальное – потом…
Где кредит, что грабёж,
Там страдают низы.
На туза не похож,
А стремишься в тузы.
Будь, Пахом, помудрей…
Пусть ты нищий и наг,
Не ищи от царей
И разбойников благ.
* * *
Жил среди скопленья умок,
То есть белых медведей
Ни сказать, что б недоумок,
Но в разбое – чародей.
Но не к умкам он приехал,
А к двуногим простакам.
За знакомство, ради смеха,
Водки наливал в стакан.
Был безмерно тороватым,
И на вечным мерзлоте
Объявил себя он братом