Только благодаря обширным связям, социальному положению отца и приличной сумме залога, которую пришлось оставить в кассе федерального агентства безопасности, Алистер Майлз оказался на свободе. Ему вернули все личные вещи, которые изъяли при задержании. По правде говоря, он уже и не рассчитывал выйти из стен здания спецслужбы, по крайней мере, в ближайшее время. Каким-то чудом его отцу удалось узнать про злоключения единственного наследника, и он сделал все, что было в его силах, чтобы вернуть сыну свободу. Однако у Алистера возникли подозрения, что агенты сами вышли на Джеймса Майлза.
Все в этой темной истории с его арестом было странно и запутанно. Чем дольше Алистер размышлял об этом, очутившись среди близких людей, сменив камеру с металлической полкой вместо кровати на кожаное кресло в шикарном лимузине, тем сильнее убеждался, что отпустили его вовсе не из добрых побуждений или жалости и не из-за вмешательства отца, лорда Майлза, занимавшего высокий общественный пост. Он предчувствовал, что встреча со странным типом, допрашивавшим его, как настоящего преступника, в стенах секретного правительственного здания, еще предстоит ему в будущем. В этом его убедили глаза агента, когда тот в последний раз смотрел на молодого человека, отдавая приказ освободить его.
Нет, Алистера отпустили восвояси неспроста. Существовал в этом какой-то умысел, только Алистер не мог понять, какой именно. Когда он рассказал о своих умозаключениях отцу, тот лишь устало вздохнул, одарил сына суровым взглядом и твердо заявил, что вдоволь пресытился его сумасбродными выходками, недостойными потомка прославленного рода. Джеймс Майлз также добавил, хотя, вероятно, и с тяжелым сердцем, что если Алистер не прекратит заниматься делами, порочащими его имя, из-за которых он постоянно попадает в различные неприятности, и бросающими тень на всю семью, то он навсегда лишит его наследства и откажет в поддержке.
Не найдя понимания у родного отца, Алистер поделился своими тревогами с друзьями. Руди и Дэйв ловили каждое его слово. Однако когда молодой человек закончил свою длинную речь, Руди обвинила его в излишней подозрительности. На ее лице бродила тень сомнения и, кажется, недоверия.
– Ты что же думаешь, милая, – всколыхнулся Алистер, взмахнув перед ее носом руками, точно фокусник, – что они безоговорочно отпустили меня лишь потому, что мой отец по-хозяйски щелкнул пальцами, и все разрешилось само собою? Я не знаю, на кого работают эти парни, но я уверен, что для того, чтобы стереть человека в порошок, им не нужно специальное разрешение. Спецслужбы любых стран действуют так всегда. Если возникает необходимость избавиться от ненужного балласта, им не составит труда подстроить ситуацию так, будто произошел несчастный случай. Свою безупречную репутацию они никогда не запятнают, поверьте мне, они сумеют избежать скандала и отвести от себя любые подозрения.
– Все-таки мне кажется, что именно твой отец послужил для них той угрозой, с которой они просто не могли не посчитаться, – настаивала на своем девушка.
– Нет, Руди, уверен, что ты заблуждаешься. Знаешь, после первого допроса я уже решил, что меня безо всяких церемоний расстреляют. По крайней мере, именно такой приговор без суда и следствия был написан на бесстрастных лицах агентов. Мысленно я даже распрощался с жизнью, но, к моему удивлению, агенты вдруг пошли на сделку. Так что, Руди, пожалуйста, не упрямься и поверь моим словам. Я чую во всей этой истории подвох, который, правда, не могу распознать. – Он взглянул на друга. – Помнишь того типа, Дэйв, с неприятной физиономией и с глазами как два куска льда?
Дэйву сразу вспомнился мужчина в темных очках-авиаторах, с жесткими, будто прорисованными чертами лица, неожиданно появившийся в сквере со своими вышколенными молодчиками в черных костюмах.
– Такую отвратительную фигуру вряд ли забудешь, – ответил он, поморщившись, будто случайно глотнул кислоты.
– Так вот, он обвинил меня в том, что я убил близкого родственника главы вампирской расы, и теперь вампиры якобы станут мстить.
– Это правда?
Поднявшись, Алистер начал мерить шагами большую гостиную, где они находились. Дэйв и Руди переглянулись между собою. Нервозность, исходившая от Алистера, передалась и им.
– Не знаю, не знаю, – тихо бормотал себе под нос Алистер, держа руки в карманах; неожиданно он остановился перед Руди, сидящей в кресле с подогнутыми под себя ногами. – Посудите сами, ребята, с чего это ему лгать мне? Видать, я и впрямь прикончил высокородного кровососа. Вот ведь горе! И почему я не спросил у него документы, прежде чем поджечь, а затем отрубить ему голову?
– Наш род занятий весьма опасен, – проговорил Дэйв без намека на улыбку, хотя подобные словесные обороты друга обычно смешили его, – и это было известно с самого начала. Если ты действительно прикончил знатного вампира, значит, нам предстоит удвоить, нет, утроить свои усилия в уничтожении демонов ночи. Мы охотимся на них, но после этого случая они сами могут объявить на нас охоту, и, в первую очередь, на тебя, Алистер.
– Может быть… не знаю…
Вдруг лицо Алистера просияло, словно его озарила мысль, о которой он уже позабыл.
– Помнишь, что я говорил тогда при нашей встрече в сквере, Дэйв?
– Освежи-ка мне память, – попросил тот.
Алистер бросил короткий взгляд на Руди. Его секрет нельзя держать только при себе.
– Я располагаю информацией о местонахождении логова вампиров. У нас есть отличный шанс разом избавиться от большого количества кровососов. Особенно, если убить их лидера.
– Ты говорил, что сведения из непроверенного источника.
– Не совсем уж и не проверенного… Иногда я доверяю людям. Это бывает полезно.
Руди смотрела на них расширенными от удивления глазами и ровным счетом ничего не понимала.
– Может, мне кто-нибудь объяснит, о чем тут идет речь?
Дэйв кивком головы предложил Алистеру взять инициативу в свои руки. После того, как Алистер рассказал все, что ему было известно, Руди также выложила свои карты. Она узнала через одного знакомого о светском рауте, где собираются вампиры. Вечеринка должна состояться через двое суток в ночном клубе под названием «Закат», расположенном в отдаленной части города, на давным-давно заброшенной фабрике по производству автомобилей, которую переоборудовали под танцевальный клуб несколько лет назад. Клуб стал модным местом среди «золотой» и неформальной молодежи. Говорили, что наряду с людьми, там любят появляться и кровопийцы, рыщущие в поисках легкой добычи. Огромное пространство клуба, двухуровневый танцевальный зал, грохочущая музыка, куча укромных мест, комнаты для приватных встреч – все это являлось идеальными условиями для того, чтобы, не привлекая излишнего внимания, нападать на жертв и выпивать их кровь.
– Мы могли бы, наконец, объединить наши усилия, – предложила Руди, – несмотря на то, что каждый из нас привык всегда действовать в одиночку. Смотрите, друзья, сначала можно заглянуть на вечеринку в ночной клуб, а потом и в гости к верховному повелителю вампиров.
– Отличная идея! – оживился Алистер. Невзирая на угрозы отца лишить его наследства, он не собирался бросать единственное занятие, которое ему нравилось в жизни, – охотиться на вампиров.
В отличие от воодушевленных идеей массового уничтожения кровососов своих друзей Дэйв пребывал в глубоких раздумьях. Он приветствовал участие Алистера в их общем плане, однако опасался того, что к ним присоединится Руди. Его не пугала роль девушки, если они постараются убить сразу двух зайцев – побывают в ночном клубе и поникнут в логово врага, – но он искренне побаивался ее оценки. Однажды Дэйв не сумел убить кровососа, обернувшегося красивой девушкой, позволив тому спокойно уйти. Что, если ситуация повторится, и Руди станет невольной свидетельницей его позорного провала? Его замешательство, в конце концов, может стать причиной гибели одного из них или общей неудачей.
– Так что ты скажешь на все это, Дэйв? – напомнила ему Руди о необходимости принятия решения.
Он продолжал колебаться, склоняясь, как маятник, то в одну, то в другую сторону. Вот какую черту характера он в себе ненавидел, так это нерешительность. При его роде занятий такая черта вообще должна отсутствовать.
– Что же ты молчишь? – полюбопытствовал, нахмурившись, Алистер. – Неужели ты не хочешь участвовать вместе с нами в увлекательном приключении?
Открыв рот, чтобы что-нибудь сказать, Дэйв ощутил, как в горле застрял большой комок, он попытался его проглотить, но лишь поперхнулся и закашлялся.
– Ну-ну, – Алистер похлопал друга по спине, – не знал, что обычный вопрос вызовет у тебя такой спазм. Тебе легче?
Дэйву стало стыдно за то, что друзья стали свидетелями его невнятного поведения.
– Я в норме, – произнес он поспешно, приподняв локти. Слишком поспешно, что не могло не вызвать недоверия.
Руди соскользнула с кресла с изяществом змеи. На ее лице читался отпечаток… кажется, брезгливости. Или какого-то похожего чувства.
– Как хочешь, Дэйв. Мы можем справиться и без тебя.
– Вот именно, – поддержал ее Алистер. – Если хочешь, можешь отсиживаться в четырех стенах. Ради этого я даже готов уступить тебе свои шикарные апартаменты в центре. А нам достанутся самые сливки.
Сначала Дэйв посмотрел на Руди, – девушка стояла у окна со сложенными на груди руками. Потом взглянул на Алистера, сидевшего на деревянном подлокотнике дивана. На лицах обоих блуждало не слишком довольное выражение. Он встал посередине гостиной и театрально развел руками.
– Не знаю, чего вы ожидали, ребята, но не рассчитывайте, что вся слава достанется вам обоим.
Подскочив к нему в один миг, Алистер обвил рукою его шею, силой заставил склониться и начал лохматить ему волосы.
– Я так и знал, что ты не удовольствуешься ролью стороннего наблюдателя. Кто же будет рубить головы вампирам?!
Руди смотрела на них, играющих в неисправимых драчунов, угощавших друг друга тумаками, растянув губы в улыбку. Они вели себя, прямо как дети.
***
В полутемном зале находились две фигуры, застывшие, точно мраморные изваяния. Мягкий теплый свет, струившийся с высокого потолка, едва-едва позволял разглядеть окружающую обстановку. Свет волной падал на высокую худощавую фигуру, величественно стоявшую посреди зала, в то время как вторая фигура, не менее статная и рослая, пряталась во тьме, угадывались лишь ее внешние очертания.
Если хорошенько приглядеться, можно было различить короткую стрижку с проседью, венчавшую вытянутой формы череп, четкие, будто прорисованные контурным карандашом, черты лица, особенно скулы, темные глаза, казавшиеся в темноте совсем черными. Одеждой мужчина особо не выделялся – на нем был простой костюм-двойка черного цвета. Единственная деталь, что привлекала к себе внимание в его весьма скромном облике, – это наручные часы с внушительным циферблатом на кожаном ремешке. Толстое сапфировое стекло поблескивало в голубоватых лучах света. Мужчина стоял неподвижно, с идеальной военной выправкой, но, несмотря на кажущееся спокойствие, явно испытывал благоговейный страх перед тем, кто скрывал во мраке свое лицо.
– Он находился в твоих руках, а ты отпустил его, – ровным голосом, будто диктуя текст, проговорила фигура в темном балахоне, черты которой с трудом угадывались в кромешной тьме.
Лучше бы она кричала в исступлении, сыпля угрозами, чем говорила вот так, спокойно, равномерно, разделяя слова небольшими паузами, как в театральной постановке.
– Я вынужден был пойти на то, чтобы отпустить его, – несмотря на оправдания, мужчина с короткой стрижкой не выглядел подобострастно, а свой страх он тщательно скрывал, хотя и понимал, что от своего собеседника просто невозможно по-настоящему что-либо скрыть. – Его отец занимает высокое положение, он лорд, и ему удалось оказать соответствующее влияние и дернуть необходимые рычаги, против которых даже я оказался бессилен.
Фигура кивнула, как бы соглашаясь с такими доводами.
– Может быть, может быть… У вас, людей, самую важную роль в жизни играют деньги. Все можно купить и продать, не так ли? – И тут фигура вышла из темноты. – А вы можете купить себе бессмертие?
Мужчина отпрянул немного назад, когда к нему приблизилось мраморно-белое лицо, похожее на застывшую гипсовую маску, на котором горели, точно угольки, два красных глаза. Такой взгляд мог нагнать страху на кого угодно. Оппонент не разжимал губ, но мужчина с военной выправкой и так знал, что за ними скрываются длинные резцы и утолщенные клыки, способные разорвать любую плоть на куски.
– Ты очень подвел меня, Стихвил, – заявил он, глядя своему визави прямо в глаза. – Тебе ведь известно, чем это карается?
Капли пота проступили на лице Стихвила.
– Но моей вины в случившемся нет. Эдвин, прошу тебя…
Повелитель вампиров поднял руку, приказывая мужчине замолчать.
– Твоя задача была очень простой. А ты не справился…
Тон вампира не предвещал ничего хорошего. Сердце бешено билось в груди. Стихвилу стало не по себе. Он, конечно, не знал еще, что значит не оправдать надежд Эдвина. Однако чутье подсказывало ему, что верховный вампир никогда не прощает чужих ошибок.
– Я не могу теперь рассчитывать на особую награду? – спросил Стихвил осторожно.
От смеха Эдвина затряслись стены тронного зала.
– А ты забавный. В твоем-то положении еще и на что-то рассчитывать… только настоящий безумец на это способен.
Вдруг Эдвин подлетел к Стихвилу, да так, что тот и не успел ничего заметить, лишь краем глаза увидев мелькнувшую тень, встал за его спиной, обхватил крепкой рукою за грудную клетку и наклонился к его накаченной бычьей шее. Заворожено глядя на пульсирующую жилку, повелитель вампиров еле сдерживал себя, чтобы тотчас не вонзить в нее свои отросшие клыки.
– Ты не выполнил условия сделки, и поэтому ничего не получишь, Стихвил, – прошептал Эдвин, почти касаясь губами горячей человеческой кожи. – Тебе не быть одним из нас. Никогда!
Стихвил пытался унять предательскую дрожь в руках. В своей жизни он никого не боялся. Он участвовал в боевых действиях в «горячих» точках планеты, часто подставлял свою спину под пули, работая специальным агентом, выполнял любые приказы, разрабатывал и играл первую скрипку в различных военных операциях, одобряемых и спонсируемых правительством. Но он, дьявол всех разбери, до жути боялся бессмертного существа, стоявшего рядом с ним и нацелившегося на его горло. Холод пробирал кожу на спине. Стихвил явственно ощущал дыхание смерти, которая уже протянула к нему свои костлявые руки, приготовившись взмахнуть остро отточенной косой.
– О, мой ненадежный друг, как же ты дрожишь! – воскликнул Эдвин удовлетворенно. – Да под стук твоего сердца можно чечетку танцевать!
– Умоляю, дай мне еще один шанс, – неожиданно даже для себя слезно попросил Стихвил. Если бы вампир не держал его рукою, скорее всего, он упал бы на колени.
– Ты жалок, как все люди!
Скривив лицо в отвратительной гримасе, Эдвин оттолкнул специального агента от себя. Затем он обошел согнувшееся на полу тело и сел на трон, возвышавшийся в центре зала.
Выпрямившись в полный рост, Стихвил посмотрел на восседавшего с царственной осанкой повелителя вампирской расы и решил, что, несмотря на провал, тот все же соизволил предоставить ему шанс исправиться. Нельзя сбрасывать со счетов то время, что Стихвил сотрудничал с вампирами. Он был настоящим двойным агентом, служа одновременно правительству людей и работая на «детей ночи». За достойную награду – обрести в будущем бессмертие – он добывал для вампиров ценную информацию и иногда поставлял человеческие жертвы. Все приказы Эдвина он исполнял четко и безупречно.
И вот настал тот момент, которого он опасался больше всего в жизни, – он допустил роковую ошибку, вернее, проявил слабость, хотя и вынужденную, когда не смог совладать с председателем городского совета, наделенным властью и имеющим влиятельных друзей.
На бесстрастном лице повелителя вампиров невозможно было прочесть ни одной мысли. Стихвил так до конца и не понял: дал ли вампир ему еще один шанс или нет. Произнести гнетущее его сомнение вслух он не решался.
Вдруг тронный зал начали заполнять длинные кривые тени. Казалось, они материализовались прямо из воздуха. Озираясь по сторонам, Стихвил принялся подсчитывать количество окружающих его теней, но быстро сбился со счета. К тому же ему здорово мешало растущее в геометрической прогрессии ощущение страха.
Тени, не спеша, как на замедленном кадре, приближались. Они двигались коряво и дергано, как сломанные марионетки. Уже можно было разглядеть отдельные черты на их лицах и элементы костюма.
Переводя взгляд с повелителя вампиров, сидевшего на троне подобно статуе, высеченной из камня, на многочисленные тени, кольцом сжимавшиеся вокруг него, и обратно, Стихвил в ужасе осознал, что смерти избежать не удастся.
– Означает ли это, что…
– О, да! – бесцеремонно прервал его Эдвин со злорадным выражением лица. Он крепко обхватил подлокотники трона, усыпанные драгоценностями, своими ладонями. – Странно, что ты не догадался раньше, Стихвил… Ты перестал приносить пользу, а я не нуждаюсь в бесполезных исполнителях. Мои собратья… они так голодны…
Он изобразил в воздухе знак. Десятки теней, наконец-то, дождавшись команды, с дикими воплями напали на свою жертву и принялись рвать ее тело на куски.
Под истошные крики, превратившиеся постепенно в тихое мучительное завывание, повелитель вампиров подозвал одного из своих верных слуг. Тот склонился перед своим господином в ожидании приказа.
– Вот видишь, Остин, как со временем все люди становятся бесполезными, – глубокомысленно заявил Эдвин, не глядя в сторону, где пиршествовали его сородичи. – Все они годятся разве что в пищу. Лишь самым талантливым из них суждено стать пушечным мясом и погибнуть, защищая наши интересы… Этот болван упустил убийцу моего кузена. До чего же надо быть наивным или безмерно глупым, чтобы рассчитывать после такого позора на мое благоволение!
Остин в ответ ухмыльнулся.
– От возмездия вампиров еще никто не уходил, – продолжал Эдвин с опасным блеском в глазах. – Если понадобится, мы потопим этот город в крови, но преступник будет найден. Запомни, Остин, он мне нужен только живым. Я приготовил для него целую программу развлечений, от которой он будет визжать от восторга. Надеюсь, ты не разочаруешь меня, как тот кусок мяса, что доедают сородичи. Не хочешь ли к ним присоединиться, пока там, кажется, что-то осталось?
***
Услышав жуткие звуки, доносившиеся из тронного зала, Натали ускорила шаг, желая поскорее пройти мимо, чтобы не дать своему воображению нарисовать картину, что происходила за крепкими стальными дверями. Не успела она пройти и нескольких метров, как перед нею вырос, точно скала, огромного роста вампир, одетый в черную хламиду, и перекрыл ей дорогу. Изобразив на лице невинную улыбку, девушка попыталась обойти его стороной, но у нее ничего не получилось. Тогда она слегка ударила внезапно появившуюся на ее пути преграду по руке и потребовала дать ей пройти. Вампир откинул в головы капюшон и в хищном оскале уставился на девушку.
– Что ты здесь вынюхиваешь, Натали?
– В каком смысле «вынюхиваю»? – Брови девушки резко поползли вверх. – Я просто проходила мимо.
– Конечно, ты просто проходила…
– Не понимаю… Ты меня в чем-то подозреваешь, Квент?
Натали смотрела, не мигая, на безобразное лицо своего визави, и постепенно ставшие большими ее глаза загорелись неестественным красным светом. Казалось, что своим устрашающим взглядом она была способна поджечь кого угодно. Вампир отступил чуть назад.
– Ты что, хочешь наброситься на меня? – спросил он осторожно.
В голосе мужчины чувствовался если и не подлинный страх, то чересчур сильное волнение, которое он ничем не мог замаскировать.
– Что ты, Квент, что ты, не пугайся, я не могу наброситься на сородича, хотя зачастую возникают такие ситуации, когда я очень жалею о существовании этого древнего табу, – заверила его Натали, и взгляд ее изменился. – Просто ответь мне, что творится в тронном зале? Кажется, там с кого-то живьем сдирают кожу.
Квент чуть расслабился, и это было заметно.
– Зачем такой хорошенькой девушке, как ты, слишком много знать? Скажу только, что наш повелитель, таким образом, избавляется от ставшего ему ненужным представителя человеческой расы. Пусть тебя это особо не заботит, милая Натали.
Если Квент и попытался улыбнуться, то на его чересчур отвратительном лице с криво посаженным ртом вышла только неприятная ухмылка.
– Понятно, – подытожила девушка самым будничным голосом, будто информация не очень заинтересовала ее. – Так ты меня пропустишь или так и будешь стоять передо мною точно истукан?
Великан не сдвинулся с места. Похоже, он полностью сумел преодолеть свой страх.
– Все-таки ты что-то явно задумала, Натали, у тебя на лице это написано. Почему ты бродишь возле тронного зала в этот час?
Девушка не понимала, почему Квент решил устроить ей допрос. У него отсутствовали какие-либо полномочия. Он даже не был приближенным лицом Эдвина. Не много ли он на себя брал?
Не желая отвечать кому попало за свое поведение, которое, к слову, не казалось странным, и, желая избегнуть дальнейшего разговора, она без разбега, с легкостью пушинки, взлетела в воздух и, перекувыркнувшись, удачно приземлилась за спиною великана-вампира. И, как ни в чем не бывало, не оборачиваясь, зашагала своею дорогой.
Вернувшись в отведенные для нее в особняке апартаменты, Натали заперла дверь, подергала за ручку, чтобы убедиться в безопасности, и улеглась на кровать гигантских размеров. Ее терзали всевозможные мысли. По правде говоря, она безумно жаждала знать обо всем, что происходило за дверями тронного зала, а также о том, что таилось в голове верховного повелителя. Может, что-то известно его сыну? Но нет, Эдвин, оберегая Рона от всяческих волнений и забот, не посвящал его в свои дела. Он скорее доверится кому-либо из своих приближенных.
Лежа на спине и изучая высокий потолок, будто там было намалевано что-то интересное, она размышляла, каким образом раздобыть информацию обо всем, что происходило в окружении главы вампирской расы, и о планах самого Эдвина. Она старалась не для себя, а для своей семьи, для рода Апликантов.
Раньше у нее была огромная-преогромная семья. Предки всегда отличались особой плодовитостью, и количество ее родных и двоюродных братьев и сестер не поддавалось подсчету. Однако в многочисленных войнах с людьми и в сражениях за лидерство с другими вампирскими кланами Апликанты обрекли себя едва ли не на вымирание. Со временем могущественный род сдал свои лидирующие позиции, утратив силу, влияние и единство. На вершине власти оказались совсем другие вампиры.
Сейчас в живых насчитывались не более двух десятков представителей рода Апликантов, и все преимущественно являлись женщинами. Отец Натали, а до этого ее дед, был убит около пятнадцати лет назад охотником на вампиров, и с тех пор у семейства не имелось главы. Номинально род возглавлял дядя Стюарт, младший брат отца, однако реальной властью, бесспорным уважением и большим влиянием он не обладал. Часто за лидерство в роду среди старейшин велась самая настоящая борьба, не без потерь и кровопролития.
Даже мать Натали предприняла однажды попытку возвыситься над остальными, но ей быстро «обрезали крылья» и «спустили с небес на землю». Она впала в немилость и стала едва ли не самым презираемым вампиром среди всех Апликантов, а вместе с нею в опале оказалась и Натали. И только относительно недавно, когда способности девушки рассмотрел верховный повелитель вампиров, Стессу, мать Натали, вновь стали уважать, и она тотчас же взлетела на пьедестал.
Доверял ли Эдвин наставнице своего единственного сына полностью, было не совсем ясно. Иногда повелитель вампиров вел себя так, словно Натали представляла собою пустое место, даже когда она находилась подле него. А иногда, напротив, он оказывал девушке такие знаки внимания, о которых потом судачили на каждом углу.
Однажды он преподнес Натали брошь изысканной утонченной работы, усыпанную сверкающими бриллиантами и топазами, стилизованную под фамильный герб ее рода. Правда, этот драгоценный подарок ей вручил слуга Эдвина, держа имя дарителя в тайне. Но и без этого Натали догадалась, кем был тот таинственный инкогнито. Взгляд Эдвина, которым он награждал каждый раз девушку, когда смотрел на нее, говорил лучше любых слов.
Как бы то ни было, Натали не понимала такого к себе отношения. Как можно одновременно относиться к предмету своего внимания равнодушно, почти с пренебрежением, и с какими-то явными намерениями, похожими на некие чувства? Все это казалось ей чересчур странным. Наверное, это происходило от того, что сама она не понимала и не принимала в других двуличность. Не полностью разобравшись в натуре своего повелителя, Натали опасалась, что он может заставить сделать ее то, чего она больше всего не желала. И она всерьез опасалась, что у нее не хватит духу отказать своему господину.