Старый дом казался коробкой с дырками, домиком для какого-нибудь мелкого домашнего животного, сделанным руками наивного ребёнка, считающего, что его питомец обрадуется данному подарку.
Вокруг дома был запущенный сад, где всё болело и увядало, отчего общая картина была до крайности печальной. Да и не могли нормально существовать ни сад, ни дом там, где царило запустение, таились мрачные призраки прошлого… И проживал самый настоящий призрак. Даже два призрака. Только один из них не мог войти в дом из-за наличия в нём истинной ведьмы.
Которая в данный момент ползала по пыльному полу, чихала, но не сдавалась, хоть и ощущала боль в натруженных руках. Надо было дочертить очередную руну, чтобы обновить третий слой защиты. Когда призрак её дражайшего двоюродного брата, убившего всю её семью, начинал буйствовать, например, в Хэллоуин, то мог сломать и два слоя защиты.
Собственноручно сделанные обереги в виде вышивки или нарисованных картин висели на каждой стене. И вызывали ощущение защищённости и умиротворения.
Девушка наконец-то поднялась с пола, потянулась, ощущая боль в теле и слыша хруст уставших косточек.
Взгляд прошёлся по стенам, чтобы проверить, на месте ли обереги и цветы в кадках, уже давно сухие, но подобранные таким образом, чтобы усиливать защиту.
Всё было идеально. Хоть и держалось на соплях, честном слове и случайном везении. И сам дом, и сад, и защита.
И весь её мир, ограждённый хлипкими, полусгнившими деревянными стенами и давно прохудившейся крышей, тоже постоянно грозился обвалиться ей на голову. Вместе с собственной "крышей", которая тоже давно прохудилась, поистрепалась и тоже грозила обвалом. Как берег во время разливов реки.
"Надо сходить в супермаркет. В конце концов, мне надо что-то есть, ведьма я там или нет, – подумалось ей. – А то так и сдохнуть, отравившись просроченными консервами, можно. То-то братец рад будет! Проклятый Дэвид, так и вьётся вокруг дома, так и жаждет моей смерти. Да уж, знали бы люди, что посмертное существование настолько скучное, точно бы не умирали".
Желание выйти из дома в этот летний день застало её врасплох. Она осознала, что слишком давно не была на улице, перекусывая старыми запасами, да и набирая воду из собственной колонки в саду. Ей пришлось долго рыться в шкафу, чтобы найти что-то не влажное от сырости, не рассыпавшееся от старости, просто не грязное, пыльное и мятое.
Пришлось достать из шкафа скомканный спортивный костюм фиолетового цвета, который слишком плотно облегал тело. И казался ей вульгарным. Скорее, созданным для "цыпочек", которые отправляются в спортзал, чтобы потрещать с гламурными подружками и выпить стаканчик энергетического коктейля или сока. И познакомиться с кем-то мускулистым и тупым до безобразия. С качком, чей интеллект не превышает мыслительные способности тренажёра. Или тренера.
Раздумывая так, она оглядела себя: облегающие штанишки до колен; топик, который прикрывает лишь грудь и оставляет на виду и плечи, и талию. Было даже странно надевать под него бельё. Спортивный костюм был слишком облегающим. А ещё ей вдруг пришло в голову, что это – отнюдь не спортивный костюм. А, может, как раз и спортивное нижнее бельё.
Мысли иногда так путались, что она забывала, на какие кнопки надо нажать, чтобы включить свет. И как включать и выключать ноутбук. Ей всё казалось, что в голове туман, как в те дни, когда духи моря поднимаются в город и заполняют его бело-серой дымкой.
И в такие мрачные дни туман заполнял курортный городок, находящийся на полуострове, достигая гор со снежными вершинами. Которые всегда казались ей чем-то незыблемым, вызывающим успокоение, как сама смерть.
– Собираешься выходить? – голос полупрозрачной младшей сестры не показался громом с небес, даже не заставил подпрыгнуть или хотя бы содрогнуться. Ведьма давно к нему привыкла. К этому постоянному вниманию сходящей с ума от скуки сестры.
– Да, надо что-нибудь купить, – пожала плечами девушка, уже доходя до двери в полутьме коридора. В прихожей пахло сыростью и тленом, словно в каком-нибудь склепе со столетней историей.
Она нашарила ногами кроссовки, которые были стоптанными, но с ещё не оторванными подошвами. По крайней мере, она очень надеялась на их прочность. Хотя уже и привыкла, что всё, что ей принадлежит, даже собственное тело и разум, держатся лишь на честном слове и работают на последнем издыхании.
Словно она навеки стала частью рассыпающегося дома и умирающего сада. Ещё в ту роковую ночь, когда потеряла всю семью от рук Дэвида.
Полупрозрачная девушка, стоявшая перед ней, была необычайно серьезной, будто собиралась проводить её на последнюю битву. Худая настолько, что казалась истощённой после долгих дней болезни. И всё же было в её худобе больше изящества, чем пугающих деталей, вроде выступающих костей, очень ясно напоминающих о том, что внутри каждого человека находится скелет.
Впрочем, у призраков скелет всегда располагается отдельно.
Тоненький силуэт был облачён в пышное платье с розовыми лентами. Светлые волосы были густыми, разделёнными на два хвостика, перевязанных кокетливыми розовыми бантиками.
– Мэдди, – девушка, которой всегда будет четырнадцать, скуксилась, явно готовясь в очередной раз устроить истерику. – Я тоже хочу прогуляться!
– Тебе нельзя, – ведьма покачала головой. – Ты же знаешь об этом! Я закрыла дом, так что Дэвид не сможет в него войти, ну, а ты – выйти. Сэм, перестань визжать, мне и так тяжело! – воскликнула она, потирая виски и морщась, когда Саманта начала кричать, изображая обезумевшего призрака из мистического фильма ужасов.
При этом широко раскрыв и так большие глаза – которые, казалось, одни и остались на маленьком личике – распахнув рот таким образом, что он казался раза в два больше положенного человеку.
– Да и скример из тебя так себе, слишком уж смазливенькая. Да и больше страха вызывают брюнетки, а не блондинки, – покачала головой девушка.
– Я не поэтому кричу! – возмутилась сестрёнка и даже ножкой топнула. – Ты оберег не надела, дурья твоя башка! Так и мечтаешь попасть Дэвиду в лапы? Хочешь, чтобы всё закончилось? Тебе тягостно существовать рядом со мной? – она склонила голову набок. – Я тебе говорила уже: захочешь со всем покончить, я всегда к твоим услугам. По крайней мере, в отличие от Дэвида, я не буду тебя полосовать, а сделаю всё аккуратно и быстро. Я же специально в библиотеке торчу, книжки по анатомии читаю, чтобы знать, как убивать быстро и без лишних страданий.
– Ох, прости, я и правда забыла, – она успокаивающе улыбнулась и протянула руку, достав из деревянной шкатулки, стоявшей на полке, ожерелье из светлого дерева с деревянным же крестиком и надела на шею. – Так сойдёт? – спросила она у призрака.
– Ты бы хоть в зеркало глянула, – вздохнула Саманта. Она не могла на неё долго сердиться. – А то всех на улице перепугаешь.
– Надо бы, – всё же пришлось включить свет в прихожей. Как ни странно, электричество здесь работало. Благодаря живущему неподалёку старичку электрику, который выполнял и некоторые другие работы в доме, позволяя тому продолжать своё деревянное существование.
– Я знаю, тебе больно, – с нежной жалостью прошептала Сэм, приближаясь, вставая за её спиной. – Это требует особенного мужества.
– Да, подумать только, каждый раз, заглядывая в зеркало, я словно бы падаю в ад, – с горечью скривила она губы и, собрав волю в кулак, быстро подошла к зеркалу, висящему на стене.
Зеркало было во весь рост и сначала отразило хрупкую девушку выше среднего роста. И просто нереальной красоты.
Мадлен кусала губы, чтобы не сорваться в безобразную истерику и даже переплюнуть в этом буйстве организма недавний срыв сестры.
Ведь когда-то она так гордилась своей внешностью! Даже воображала, дурочка, что если бы богиня Венера существовала, то возненавидела бы её точно так же, как и красавицу принцессу, в которую затем влюбился Амур.
Изящная, хрупкая, с высокой грудью четвёртого размера, причём, натуральной. С длинными ногами искушающей формы. С белоснежной, словно сияющей в мрачной полутьме, кожей. С длинными, ниже талии, волосами, в которых натуральное золото играло разными оттенками.
Лицо – словно у сказочной красавицы.
Но только если привычно занавесить густым шёлком волос правую половину, испорченную, гнилую, исполосованную страшными шрамами с красной радужкой глаза, будто у вампирши из какого-нибудь ужастика или аниме.
Щёлкнула пальцами правой руки, закрепляя грозящую развалиться от малейшего ветерка причёску магией, добавила теней. И тогда вздохнула уже спокойнее, не так нервно и тяжело.
Теперь, когда открытой свету и взглядам левая половина лица оставалась на виду, можно было позавидовать самой себе. "Ну, не красавица ли?" – мысленно вопрошала она, крутясь перед зеркалом, как самая обычная тщеславная девчонка, разглядывая себя со всех сторон. Видимый глаз с ярко-бирюзовой радужкой невольно привлекал внимание, как и тонкий, изящный нос, чувственные губы и красивая линия подбородка. Словно идеальная аватара совершенной богини. Или девушка-ангел.
– Я такая красивая, Сэм. Сама себе завидую, – истерика всё же настигла её. Она медленно опустилась на дощатый пол и, обняв себя руками, не отрывая взгляда от сжавшегося в комочек отражения, принялась смеяться и плакать одновременно. – Я же была такой красивой, Саманта, сестричка! Помнишь, ты всё грозилась вырасти и стать мне достойной конкуренткой. Чтобы мы вместе снимались в фильмах, побеждали в конкурсах красоты – кто-то из нас на первом месте, кто-то – на втором.
– Сестричка, – призрачные руки обняли её, а нежные губы поцеловали в щёку. – Ты и сейчас живая и такая красивая! Ну, подумаешь, шрамы. Да и глаз ты смогла восстановить.
– Только радужка почему-то красной получилась, – дрожащим голосом ответила Мадлен, продолжая дрожать всем телом.
– Ты пробудила в себе ведьму, не могла контролировать новую силу, поэтому и создала нечто такое… Сюрреалистическое, – прошептала призрачная сестра, продолжая обнимая её, полулежа на полу. – Тем более, ты знаешь, что этот глаз смотрит в мир смерти и теней. Помогая тебе ворожить. Тем более, сейчас, в современном мире, многие помешаны на искусственной красоте. Всегда можно сказать, что красная радужка – цветная линза.
– А потом объяснять, почему линзу я нацепила, причём, одну, а шрамы не вылечила при помощи пластической операции? – хмыкнула Мадлен с нотками язвительности.
– Не у всех есть на это деньги, – развела руками Саманта. – Не будешь же пояснять каждому, что от ран, нанесённых зачарованным ножом некроманта, невозможно избавиться. Разве что вместе с лицом.