Лето прошло, испортилась погода и три дня назад в школе начались занятия. Для Дины ничего не могло быть хуже. Каждый сентябрь нового учебного года ввергал ее в депрессию, которая продолжалась, как правило, до самой зимы. Завтра по расписанию первыми стояли две пары русской литературы, и это еще не самое скверное, что может свалиться на голову.
Укутываясь тонким одеялом, девушка подумала: я ненавижу школу. Эта простая честная мысль с первого класса помогала ей справиться с внешним давлением. Дина смирилась с обстоятельствами, утешаясь в глубине души единственным фактом: этот сезон плохих оценок и нервотрепки будет последним. А дальше… никто не знал, что будет после выпускного класса. Пока у Дины не было никаких планов. Может быть, они имелись у родителей, да только она не имела об этом ни малейшего понятия.
За окном накрапывал дождь, ветер давил невидимыми пальцами на стекла. Дина могла поклясться, что слышит, как это происходит.
Нынешний сентябрь очень плохой месяц, к его концу произойдет много плохого. Это сезон смерти, последний рубеж для приговоренных.
Странно. Словно и не ей принадлежала эта мысль. Не прошло и недели, а осень почти свела ее с ума. Старая добрая депрессия нашептывает темные мыслишки. Есть ли иная причина хандрить?
Вопрос остается без ответа.
Дина чересчур устала, ей хочется спать, только спать, забыться до утра.
Бег сердца ускорился. Девушка поняла, что просто физически оно не способно биться с такой скоростью и силой. Лежа под теплым синтепоновым одеялом, Дина вздрогнула.
Кошмар стремительно расползался по уходящему во тьму сознанию. Видение повторятся и знакомо до мелочей.
Дина уверена, что сейчас в здании никого нет. Опустели все девять этажей. Исчезли люди, исчезла мебель из их квартир, исчезли даже оконные рамы. Дом открыт со всех сторон, дрожит под напором ураганного ветра.
С тихим шелестом, похожим на звук падающих в парке листьев, разрушается реальность. Как Дина ни старается, она не может покинуть ее. Каждый раз бросается бежать в поисках выхода и наталкивается на невидимую мембрану, и та отбрасывает ее назад. Дина движется только в строго отведенных пределах. Кричит, зовет, но ни в одну дверь не постучишь, потому что дверей попросту нет.
Кто-то бежит по лестнице вверх.
Девушка ждет его на своем девятом этаже. И там, со сне, знает, что невидимке нужна именно она. Эта железная уверенность давит невыносимо.
Реальность продолжает распадаться. Шаги все громче и громче. Подошвы долбят ступеньки. Дина закрывает уши, но это не помогает, даже как будто наоборот. Топот, топот, топот усиливается, и невидимка с каждой секундой ближе.
Дина открыла глаза, осознавая, что она в своей комнате.
Наступило утро, белые занавески пронизывал сумеречный свет. Низкая кровать стоит у стены под окном. Дина медленно садится и тянет руку к тумбочке слева от себя, прислушиваясь к тишине. Долго не может нащупать стакан с водой.
Наконец, отдышавшись, она пьет. Одна капля сползает по подбородку и падает на белый пододеяльник. Красная. Дина смотрит на стакан в свой руке. В нем полно крови. Дина выплевывает то, что успела набрать в рот, но некоторая часть этой мерзости все-таки просачивается в желудок.
Кровь выплеснулась на одеяло, растеклась по белому отвратительными ручейками.
Дина открыла глаза…
На дверной полке в холодильнике стояли йогурты, один с персиком, другой с вишней. Дина не думая взяла персиковый. По большому счету ей не хотелось ни того, ни другого, но возле плиты, разогревая пюре и котлеты, топталась мать. Дина не могла даже думать о еде, но чтобы избежать недовольного ворчания, надо было создать хотя бы видимость завтрака. Если дело дойдет до стычки, день будет испорчен у всех.
Дина почувствовала пальцами, какой йогурт холодный, и в желудке возник тяжелый комок. Словно это был тот стакан с кровью, из которого она пила во сне. В ту минуту Дина не сомневалась, что проснулась по-настоящему, а после того, как кровь полилась на пододеяльник…
По предплечьям Дины побежали мурашки, крошечные белые волоски встали дыбом.
Мать Дины накрыла сковородку прозрачной крышкой, положила на стол деревянную лопатку с загнутым концом.
Женщина присмотрелась к дочери, стоящей возле открытой дверцы холодильника. Дина словно отключилась. Голова склонена, в руке баночка йогурта.
Мать хмуро потерла лоб. Опять что-то с ней происходит, она такая с первого сентября – да и с прошлого и позапрошлого…
Дочь выросла неожиданно быстро, и иногда от этого становилось страшно. Надо что-то решать, что-то делать – искать для Дины дорожку в будущее. Женщина вздохнула. Но еще не время для серьезного разговора, надо посоветоваться с мужем.
– Ты чего?
Дина свела брови, потом обернулась, стараясь убрать с лица появившуюся гримаску. Ее прошиб пот. Невозможно было выносить, когда мать обращалась к ней таким тоном, будто она трехлетний ребенок. К тому же Дину вырвали из ее мыслей, а это все равно как если бы за ней подглядывали в замочную скважину.
– Ничего, – сказала Дина, закрывая холодильник.
Мать посмотрела на йогурт, который дочь поставила на стол.
– И это все? Ты больше не будешь ничего есть?
– У меня аппетита нет. Не хочу, спасибо.
– Ты же до двух часов уходишь. Неужели будешь голодом?
Женщина уткнула одну руку в бок, другой упиралась в край стола.
– Не до двух, уроков мало, – сказала Дина. – Потерплю. Или куплю что-нибудь. Что ты хочешь, чтобы я купила?
Мать отвернулась к плите, открыла кастрюлю, чтобы помешать пюре. Дина попробовала прожечь в ее спине дыру.
Женщина молчала и энергично размешивала пюре. У Дины от напряжения даже зачесалось между лопатками. Хоть бы отец вошел. И сколько можно бриться?
Он словно ждал этой мысли – шум воды за закрытой дверью ванной стих. Дина села на стул, открыла йогурт, испытывая неловкость, но ничего не могла сказать в свое оправдание. Да и зачем?
– Тебя не тошнит? Почему ты не ешь?
– Мам, я не беременная.
Никакой реакции, та даже не обернулась. Дина погрузила ложку в персиковый йогурт, помешала, вытаскивая на поверхность желтые кусочки фрукта. Тут в кухню вошел отец, у него в руках было полотенце, он вытирал им шею. Появился до тошноты знакомый запах лосьона после бритья.
– Дин, я тебя подброшу до школы?
– Подброшу.
Запах лосьона уничтожил аппетит на корню, но Дина заставила себя проглотить первую ложку йогурта, затем вторую, третью и так далее, пока не съела все. Почему она это делает, девушка не знала. Мать тем временем поставила перед отцом тарелку с едой. Он поблагодарил и раскрыл какую-то книжку по маркетингу, которую таскал с собой последнее время.
Мать бросила на Дину недовольный взгляд и села завтракать сама. Дина облизала губы, демонстративно медленно, встала, выбросила стаканчик в ведро и положила ложку в раковину. Отец ухмыльнулся, глядя в книгу, точно в теории маркетинга могло быть что-то смешное.
Мать взяла пульт и включила маленький телевизор, укрепленный справа от окна на стене, и отгородилась от мира.
Дина вспоминала свой сегодняшний сон, испытывая гадливое чувство – будто ее обмазали грязью. Видения такой реалистичности ее не посещали давно. В последний раз продолжительная серия связанных между собой кошмаров была полтора года назад. Дина думала, что наблюдает какие-то странные, не имеющие отношения к ней события, происходящие где-то в другом месте. Может быть, даже ловит, словно антенна, сны других людей и перерабатывает их в своем подсознании. Дина надеялась, что видения прекратились, сошли на нет точно так же, как проходят у подростков гормональные взрывы. Выходит, она ошибалась. Страх понемногу возвращался в ее жизнь, порождая панику, которую Дина умело маскировала. Как там будет дальше – неизвестно…
Все, хватит об этом думать, достаточно, что день начинается так плохо…
Она ощутила, как в голову ей бросилась кровь, на шее выступил пот, в горле пересохло. Дина ускорив шаг, вошла в свою комнату и принялась искать в рюкзаке коробку с прокладками. Как всегда, нужное удалось отыскать не сразу, пальцы постоянно натыкались вовсе не на то. Стремглав Дина кинулась в туалет, расстегивая джинсы. Судорога в животе чуть не заставила ее расплакаться, но она сдержалась, укусив себя за предплечье. Боль отрезвила. Способ проверенный.
Дина напрасно боялась, что не успеет. Через несколько минут она прислонилась спиной к стене, дыша неровно, с присвистом. Привычные манипуляции почему-то сейчас вымотали ее и физически, и морально. Не хочу в школу, подумала Дина, закрывая глаза, и мысли неожиданно вернулись к человеку, который бежал по ступеням во сне. Она не могла определить, мужчина это или женщина. Уверенность была лишь в одном: невидимка стремился к ней. Что будет, когда он достигнет девятого этажа?
Резкий стук в дверь туалета подействовал на Дину будто неожиданная пощечина. Она чуть не вскрикнула, вздрогнув всем телом. Успокоившееся было сердце опять испуганно заколотилось.
– Дин, я собрался, пора, – сказал отец с той стороны.
– Сейчас…
Съеденный недавно йогурт выплеснулся из нее так быстро, что Дина еле успела направить струю рвоты в унитаз.
– Блин. Что попало вообще… – прошептала она, сплевывая.
Машина подъехала к перекрестку и остановилась. До светофора было не меньше пятидесяти метров, а обзор впереди загораживала задняя часть среднегабаритной фуры. Где-то раздавались сигналы клаксонов. Отец Дины проворчал сквозь зубы что-то по поводу своих коллег-автомобилистов, опустил стекло со своей стороны и на секунду выглянул наружу.
– Торчим. Пробка, – бросил он, не оборачиваясь.
Расположившаяся на заднем сиденье Дина промолчала. Она смотрела наружу сквозь закапанное дождем стекло и представляла себе, что находится на другом континенте. Или же на другой планете, где все происходит не так, как здесь. Ей пришлась бы по душе иная вселенная.
Это было красиво. Стекло прочерчивали волосяные полосочки дождевой воды, но они быстро сливались друг с другом, сглаживая приметы пространства. За этой завесой все казалось фантастически-нереальным. Будто и впрямь другой город, планета, галактика. Дина заворожено рассматривала фигуры пешеходов, проплывающие по тротуару справа от машины.
Отец вынул из пачки сигарету, закурил и уставился в свою книжку по маркетингу. Он словно и забыл, что не один в машине. Дина посмотрела на него и отвела взгляд, уловив свое отражение в зеркале у лобового стекла. Отсутствующе-хмурое лицо, челка прямо подстрижена над бровями, воротник рубашки, надетой под джинсовой ветровкой, похож на маленькую белую птицу. Дина сидела на равном расстоянии от дверей, справа от нее лежал рюкзак, на шее болтался телефон-«раскладушка».
Она снова взглянула на себя в зеркало.
…Неужели я такая сейчас – словно все проблемы мира на меня свалились?.. Дина попыталась придать лицу иное выражение, но ничего подходящего в арсенале не нашлось. Я слишком привыкла к этой своей гримасе, меня, наверное, уже не воспринимают без нее. Надо будет потренироваться перед зеркалом, может, и выйдет толк… Девушка взяла телефон в руку, поглядела на часы. Похоже, придется опоздать на литературу, ничего с этим не поделать… О том, чтобы идти пешком под дождем не могло быть и речи… Что ж, Дина не возражала против нескольких минут в пробке – есть возможность сосредоточиться и поразмыслить кое над чем. Ее охватило ощущение покоя, мысли текли размеренно, вовсе не так, как было дома. Дина подумала о привлекательности дождя. В дождь лучше всего смотреть в окно. Раньше, бывало, она часами могла сидеть и рассматривать ливень из окна своей комнаты. Падающая с неба вода околдовывала.
И все-таки ее сны… Как Дина ни пыталась, она не могла представить себе, откуда взялся сегодняшний кошмар. Этот пустой дом, из которого исчезло всё и вся. Эхо от чьих-то шагов. И ужас от того, что некуда спрятаться… Дина, не моргая, смотрела в окно. Ноздри ее мелко подрагивали. Правая рука с силой сжала край джинсовой куртки, металлические зубчики молнии вдавились в подушечки пальцев. Девушка не заметила появившейся боли.
На крошечное мгновенье она словно бы заснула, а когда открыла глаза, обнаружила, что сидит запрокинув голову. Рот открыт, лицо вытянулось… Дина выпрямилась, глядя на отца огромными прозрачными глазами. Что он заметил? Что произошло?.. Отец читал, но сигареты у него уже не было. Выкурил.
Дина посмотрела на время, но это ничего ей не дало. Тогда, подвинувшись, к правой дверце, она опустила стекло и выглянула наружу. Пробка все еще была, однако их «Форд» продвинулся к перекрестку почти на наполовину прежнего расстояния.
Дина заметила, что дождь почти закончился. Вдоль бровки тротуара текла грязная вода, исчезающая за решеткой ливневой канализации.
Дина снова посмотрела на отца, ожидая вопросов, усмешки, озабоченной мины, и ничего не дождалась. Неужели не заметил этого? И что со мной такое? Не помню, чтобы раньше было так… Дина обхватила плечи руками, казалось, температура в салоне «Форда» упала. По спине прошла легкая судорога.
Она потеряла несколько минут, не меньше трех. Отключилась.
Что же я делала в это время? Что видела?