– Какой же я дурак! – Рэд отёр сухими ладонями лицо, словно стирая с него испарину, и повторил с ещё большей безнадёжностью в голосе: – Какой дурак!
Ведь зарекался же он не ворошить прошлое, не бередить старые раны, а тут как мальчишка не устоял под напором коварных глаз, не смог не польститься на горячее женское тело, бывшее для него когда-то давно таким влекущим и единственно желанным на всём белом свете.
Рэд Фламер опёрся локтями на каменный парапет, окружавший смотровую площадку, и тоскливо оглядел бескрайний морской простор, сливавшийся на горизонте со слепящим, пронизанным солнцем небом. Слева узкая, казавшаяся невероятно длинной, лестница, в объятиях высоких перил-оград из плавленого камня, спускалась к самой воде, к заплескам пологих аметистовых волн, лизавших нижние ступени пенными языками. Макушки кипарисов и пирамидальных тополей торчали там огарками потухших свечей, шурша листвой на морском ветру.
Рэд подставил лицо его солёным порывам и тяжело вздохнул, по-прежнему вспоминая прошедшую ночь, одновременно стыдясь своей слабости и тревожась забытым томлением.
Они с Илеаной расстались много лет назад, расстались тяжело. Тяжело для него. Инициатором их расставания была сама Илиана, с присущей ей беспечностью сообщая ему об остывших чувствах и необходимости для них обоих идти дальше по жизни порознь. Тогда Рэд сломался, дивясь самому себе. Ведь он всегда считал себя сильным и волевым человеком, а теперь он умолял её, убеждая остаться. Он даже вставал перед ней на колени. Ему казалось тогда, что без Илеаны он просто не сможет жить дальше. Он решил, что его мир разрушиться для него с её уходом, жизнь потеряет всякий смысл.
Но время – извечный врач сердечных ран. Душевная пустота постепенно заполнилась каждодневными заботами, любимой работой. Жизнь на Земле не давала прозябать в одиночестве и безнадежьи, наедине со своими страхами и обидами. Сотни дел и открытий, тысячи новых знакомств, – боль в сердце постепенно ушла, забылась, как забылась и Илеана, причинившая ему столько страданий и мук…
Нет! Не забылась! Иначе не было бы этой страстной ночи, иначе бы он не потерял голову в эти роковые мгновения их случайной встречи… Случайной ли?.. Может быть, злодейка судьба намеренно подкинула ему эту встречу, всколыхнувшую в его душе предательскую надежду? Может быть, она испытывает его в очередной раз на прочность?.. Мало ему было испытаний в его работе!.. Или это всё подстроила сама Илеана?.. Почему она оказалась здесь после стольких лет? Почему вошла на террасу того уютного кафе – именно в тот момент, когда за одним из столиков сидел он?..
Кто-то мягко ткнулся Рэду под колено. Обернувшись, он увидел подошедшего к нему пса – старого его друга, бывшего с ним всё это время. Теперь и с псом придётся расстаться, к счастью, ненадолго.
– Пошли, Рыжий! – Рэд неспешно направился к кабинке визиофона, стоявшей неподалёку.
Пёс опасливо покосился на лестницу, спускавшуюся к морю и наморщил мощный лоб. Приподняв правое ухо, он послушно побежал следом за хозяином, внюхиваясь в запахи, носимые ветром.
Рэд набрал на панели визиофона нужный код «вектора дружбы», напрямую соединявшего людей, связанных родственными узами или крепкой дружбой, чтобы они могли общаться в любой момент, в любом месте планеты. Этот код вмещал в себя информацию о нескольких местах постоянного пребывания нужного человека: дом, где он жил, место работы или любимые места отдыха.
Персональные средства связи, бытовавшие в прошедшие эпохи, канули в лету вместе с этими самыми эпохами. После Мирового Воссоединения никто из учёных не стал бы возрождать опасные для здоровья людей технологии, даже если этой опасностью пренебрегали в прежние времена. Мобильные средства связи использовались теперь лишь специалистами различных технических служб в экстренных ситуациях. Жизнь людей в Трудовом Братстве была насыщена событиями, маленькими и большими радостями и горестями, познававшимися в живом и открытом общении людей, у которых никогда не возникало желания отгородиться от реальности скорлупой тесного личного мирка.
Рэд знал, что его сестра в это время должна быть уже дома, отработав стандартные четыре трудовых часа на благо общества. И он не ошибся. Похожий на зеркало, экран визиофона слабо засветился и секунду спустя ярко вспыхнул, открывая знакомый интерьер просторной гостиной с высокими, в пол, окнами.
– Светлого неба, Хема!
– Светлого неба! – кивнула женщина средних лет, пристально вглядываясь в лицо брата, будто ища в нём подтверждения каким-то своим догадкам. Густые волосы цвета воронова крыла с глубоким синим отливом были собраны у неё на затылке, открывая чёткий овал лица и маленькие, чуть розовые уши.
– Я заеду к вам? Хочу оставить тебе на время Рыжего. Можно?
Рэд кинул взгляд на пса, послушно улегшегося у его ног и меланхолически нюхавшего ветер мокрым чёрным носом.
– Новое задание? – понимающе кивнула женщина.
– Да.
– Куда на этот раз?
– На Титан.
– А что там, на Титане?
В серых глазах Хемы появилось не скрываемое любопытство.
– Что-то странное. Пока не знаю точно. Тамошняя научная база перестала отвечать на запросы.
Любопытство в глаза Хемы сменилось тревожной озабоченностью.
– Это та, что в северном полушарии? «Феба-1»?
– Нет. Она теперь резервная. С неё все перебрались в южное полушарие. Молчит «Феба-2».
Хема сокрушённо покачала головой.
– И что, нельзя отправить людей проверить?
– Можно. Но рисковать в Совете Звездоплавания никто не будет. Поэтому и обратились к нам, в Охранные Системы.
Хема несколько долгих секунд пристально смотрела в глаза брату.
– Значит, это может быть опасно и для вас?
– Это наша работа, – буднично ответил Рэд и усмехнулся. Ему совсем не хотелось, чтобы сестра догадалась о событиях прошедшей ночи.
Конечно, Хема не стала бы задавать лишних вопросов, и всё же Рэд почувствовал себя неуютно под её проникновенным взглядом. Некоторое время он молчал, уныло теребя за ухо лохматого друга, поднявшегося на лапы и тёршегося о его колено. Рэд терпеливо ожидал решения сестры.
– Ладно. Привози своего Рыжего. Чего уж теперь! – вздохнула та. – Только и у меня к тебе будет просьба.
– Какая?
– Приезжай. Расскажу.
Хема загадочно улыбнулась брату и отключила связь.
Рэд постоял несколько секунд в нерешительности перед экраном. Затем потрепал пса за холку.
– Ну что, Рыжий, пошли? Нас уже ждут. Твоя любимая Хема ждёт… Любишь Хему?
Услышав знакомое имя, пёс вытянулся в струнку и запрядал ушами, радостно виляя хвостом.
До посёлка, в котором жила Хема, было часа два езды. Взяв на ближайшей транспортной станции магнитор, Рэд поехал вдоль гребня известняковых скал. Те спускались к морю почти отвесными стенами, похожими на слоистый пирог, который многие столетия пробовали на вкус и ветра, и дожди, и пенные валы прибоя. Безоблачное синее небо, подобно гигантскому зеркалу, отражало морские воды – прозрачные на несколько сотен метров от берега – сквозь которые можно было видеть дно, устланное буро-зелёными плоскими валунами.
Древняя колыбель человечества, как и тысячелетия назад, манила к себе благодатным климатом и спокойной красотой. Поэтому здесь, в прибрежной зоне, приютилось множество небольших посёлков, наполненных размеренной жизнью Окраины. Между поросших пихтами, чёрными соснами и каменным дубом белёсых утёсов и скалистых кряжей то тут, то там проглядывали разноцветные крыши коттеджей. Уютные домики из серебристо-белого пенополимера иногда смело взбирались даже на отвесные склоны, а иногда замирали на высоких уступах над водной гладью, плескавшейся в нескольких десятках метров под ними.
«Отчаянные!» – подумал Рэд, глядя на них. Он бы так не смог – с детства недолюбливал высоту. Но ещё больше он не любил неопределённость, потому что вместе с ней в его жизнь врывался хаос. А кому же понравиться, когда его жизнь превращается в хаос?
И сейчас неопределённость с «Фебой-2» не сулила для него ничего хорошего. Будучи штатным психодемографом ПОТИ, Рэд не понаслышке знал о проявлениях «закона духовно-демографической детерминации», особенно применительно к звёздным экспедициям.
Возродив разрушенную планету и создав на ней новое общество, человечество отважно и ненасытно ринулось в космос, где неожиданно для себя столкнулось с большой проблемой. Этой проблемой стал диссонанс между сознательным устремлением к новым свершениям, к покорению новых вершин и тёмными тайнами бессознательного. Этот диссонанс нарастал с каждым последующим полётом в космос, с очередным строительством космического поселения или исследовательской станции. Он оказывал влияние и на индивидуальное, и на коллективное поведение покорителей неизведанных миров. И это влияние, зачастую, было разрушительным.
Сознание приветствовало широкую поступь человечества по звёздной дороге, наполнявшей жизнь каждого землянина энтузиазмом первооткрывателя, отвагой героя-покорителя вселенной и извечного борца с энтропией. Всё-таки с момента Мирового Воссоединения прошло уже больше четырёх столетий. И в тоже время подсознание неуклонно наполнялось разочарованием. Оно рождалось от завышенных надежд на скорые победы и от ожидания чуда встречи с иным разумом. И это разочарование иногда перерастало в озлобленность, переходившую во фрустрацию. Ухудшение же духовного состояния общества через психосоматические связи вело к уменьшению неспецифических резервов здоровья каждого землянина, к увеличению риска ранней смерти. В самых же тяжёлых случаях фрустрация приводила к тяжёлым психическим заболеваниям или же к пробуждению у отдельных людей даже преступных наклонностей.
Искривления психики, копившиеся в генной памяти на протяжении тысячелетий инфернальных страданий миллионов предыдущих поколений, не у всех и не до конца были вычищены специалистами-генетиками Психической Очистки, кропотливый труд которых вёлся неустанно на протяжении последних столетий. Но ожидать скорой победы на этом пути было всё ещё рано. В Совете Охранных Систем Земли прекрасно понимали это. А ведь человек с искривлённой психологией мог причинить в ничего не подозревающем окружении страшные бедствия, особенно там, где социальное пространство ограничено стенами космического корабля или планетарной станции, и помощь Охранных Систем естественно ослаблена.
Вот и на Титане теперь могло случиться нечто подобное. Небольшая научная группа занималась там глубинным бурением метановых льдов, изучая обширный подпокровный водный океан. Учёные надеялись обнаружить в нём жизнь, родственную земной жизни, отличную от развившихся на поверхности примитивных биологических организмов. Те поглощали в своём дыхании водород и питались молекулами ацетилена, образовывая в процессе своей жизнедеятельности тот самый метан и этан, которым был так богат этот спутник Сатурна.
Люди из научной экспедиции попеременно жили на двух имевшихся здесь планетарных станциях: «Феба-1» и «Феба-2», перемещаясь по мере надобности от северного полюса Титана к южному. Они были изолированы от земного мира уже третий год, получая весточки от родных и близких лишь по каналам связи или с экипажами грузовых ракетопланов, доставлявших на Титан необходимое оборудование и забиравших на Землю химические образцы и результаты научных исследований.
«Что если…».
Рэд усилием воли отогнал от себя тяжёлые мысли.
Пытаться заглянуть в прошлое или в будущее должен был не он. Его нынешний удел – смутные догадки. Единственная определённость во всём этом для него заключалась в осознании того, что он будет принимать все необходимые решения не один. Совет направляет на Титан специальную команду, членом которой он и станет. Всего их будет трое: Рэд и ещё двое сотрудников из смежных подразделений ОСО. Каждому поручено изучить проблему сообразно специфики его профессиональной деятельности. Ну, и исходя из ситуации, конечно же. Но окончательное решение предстоит принимать им всем вместе.
Ларк Тэрон из Особого отдела был знаком Рэду не понаслышке. А вот Дэвика Нур из ОРС – Отдела репликации событий – пока что оставалась для него загадкой. Хотя на выбор Совета можно было положиться однозначно, и «провидица» в сложившихся обстоятельствах им явно не помешает. В ОРС принято было отбирать людей, ещё в детстве проявивших необычные способности и славившихся хорошо развитой третьей сигнальной системой. Не случайно эмблемой этой службы был «глаз» с павлиньего хвоста. В Древней Греции такие «глазки» или «звёзды» назывались «очами Аргоса» – многоглазого великана и неусыпного стража, который по приказу богини Геры следил за лунной коровой Ио.
В древности индийцы уверяли, что бдительный павлин, завидев тигра или леопарда, пронзительным криком предупреждает людей об опасности, но если никакой опасности нет, а священный красавец всё равно вопит во всё горло или танцует, значит скоро пойдёт дождь. Этот танец павлина был близок к символике спирали. Существовало даже поверье о том, что Гаутама Будда до своего рождения человеком был золотым павлином, поэтому в буддийской мифологии павлин всегда являлся символом сострадания и бдительности. Даже в раннем христианском искусстве образ двух павлинов, стоявших лицом к лицу, представлял собой души верующих, пивших из фонтана жизни. Христиане верили, что павлин символизирует собой бессмертие человеческой души, ведь его плоть не сгнивает. В мистической же последовательности времен суток павлину соответствовали сумерки.
«Вот и посмотрим, что наша «провидица» разглядит сквозь завесу времени при помощи своих «павлиньих глазок», – подумал Рэд и посмотрел на сидевшего рядом пса, блаженно развевавшего по ветру уши.
Рэд въехал в тенистую аллею под широкие зонтики высоких пиний и через сотню метров выключил магнитный активатор. Рыжий тут же выскочил из машины, узнав знакомые места, и неистово замахал хвостом, нетерпеливо поглядывая на хозяина: ну когда же ты, наконец, выберешься из этой своей машины!
Хема встретила их на пороге своего небольшого коттеджа – самого обычного, каких в этом посёлке было несколько сотен. Отгороженные от дороги можжевеловыми оградками, уютные домики терялись в глубине ухоженных садов, в которых росли земляничные и фисташковые деревья. Лишь дорожки, выстланные разноцветной шероховатой смальтой и обсаженные нежно-розовыми олеандрами, указывали к ним путь.
Радости пса не было предела. Он тихо поскуливал через нос, пытаясь то и дело вскочить на задние лапы и вдохновенно вылизать лицо этой замечательной женщины, к которой хозяин так редко привозит его. И почему на свете существует такая несправедливость? Этого Рыжий совсем не понимал.
– Место, Рыжий! – устало скомандовал Рэд. – Не приставай!
– Оставь его! – отмахнулась Хема, нежно теребя шелковистые уши пса. – Не видишь что ли? Он соскучился! Он же не такой кремень, как ты.
Рэд посмотрел на сестру, но в её глазах не было и тени насмешки. Она вовсе не шутила. Хема любила и его, и его пса. Иногда Рэду казалось, что у его сестры настолько большое сердце, что этой её любви хватит на весь остальной мир.
– А где Ян?
Рэд огляделся по сторонам, словно сын его сестры мог играть где-то в саду. Заметив это его нелепое движение, Хема сдержанно улыбнулась.
– Ему уже двадцать! Ты забыл? Он здесь, в доме. Вчера был их выпускной, и теперь мой сын полноправно вступил во взрослую жизнь, пополнив ряды стажёров.
– Ясно, – мотнул головой Рэд. – Он уже определился с выбором?
– Вот об этом-то я и хотела с тобой поговорить!
– О Яне? – слегка удивился Рэд, всё ещё не понимая, куда клонит его сестра.
– О нём, – кивнула та.
– Но мы же не станем обсуждать его судьбу без него самого?
– Нет, конечно. Идём в дом! Он тебя давно ждёт.
В гостиной витал излюбленный аромат Хемы – терпкий и горячий запах равнин Индостана. Несколько низких диванов были расставлены вдоль стен на белом жёстком ковре; высокие окна впускали в помещение радостный поток солнечного света, едва приглушённый оптическими фильтрами, создававшими иллюзию прохладной тени в полуденный зной.
Навстречу им вышел стройный тёмноволосый юноша. Он стремительно и взволнованно бросился к Рэду. Обхватив того за плечи, юноша украдкой осмотрел знакомые с детства черты твёрдого лица: крупный нос, широкий подбородок, неожиданно весёлый изгиб губ – только самых их кончиков. Ян знал, что его дядя и не смеётся вовсе, но эта его загадочная полуулыбка смущала многих, и совсем не вязалась с хмуроватым выражением светло-карих глаз Рэда, искристо блестевших под густыми низкими бровями.
«Интересно, а сам он догадывается об этой своей особенной улыбке?» – подумал Ян, когда дядя отступил от него на полшага и придирчиво осмотрел племянника с ног до головы.
– Тебя можно поздравить со вступлением во взрослую жизнь? Чем собираешься заниматься в качестве стажёра?
– Я мечтаю работать в области, где изучение механизмов наследственности облегчает понимание развития человеческой психики.
– Ты говоришь как-то неопределённо, – нахмурился Рэд.
– Как могу, – смутился юноша и пожал плечами.
– Он хочет стать великим психологом и пойти работать в один из «кабинетов совести», чтобы помогать людям, оценивать свои поступки и выяснять их мотивы, – беспечно махнула рукой Хема, внимательно наблюдая за сыном.
– Это правда? – преувеличенно удивился Рэд.
– Да! Я хочу, чтобы драгоценные ростки будущих героев не завяли среди людских сорняков! Я хочу помочь всем хорошим жить дольше и лучше! – с непобедимой уверенностью юности подтвердил Ян и тут же покраснел под испытующим взглядом своего дяди.
– В твоих словах слишком много пафоса, дорогой мой! – покачал головой Рэд. – Нельзя пытаться забраться выше своих возможностей. Если забывать об этом, всегда будет оставаться риск получить комплекс неполноценности. Тогда ты можешь сорваться в изуверство и ханжество. «Я так хочу» должно быть заменено на «так необходимо»… Разве в школе вам не говорили об этом?
– Говорили и не раз… Я знаю об опасности, – насупился юноша. – Вот почему мне и нужен мудрый учитель! Чтобы я ненароком не стал рубить здоровые деревья, оставляя за собой одни гнилушки.
– Я так понимаю, под «мудрым учителем» ты подразумеваешь меня? – догадался Рэд и слегка приподнял от удивления левую бровь.
– Ты же знаешь, что каждому стажёру необходим наставник-ментор, – вступилась за сына Хема. – Чем плох ты для этой роли?
Она испытующе посмотрела на брата.
– Чем я плох? Да я…
Рэд оборвал себя на полуслове, почему-то вспомнив прошедшую ночь и Илеану. Нет, его родным было совсем не обязательно знать о его душевной слабости. Он никогда ничего не скрывал от своей сестры, но в этот раз был совсем не тот случай. Ему бы самому сейчас сходить в один из таких «кабинетов совести» и получить совет от справедливых и ясных умов людей с глубокой интуицией. Может быть, поговорить об этом потом с «пифией» из ОРС?
– Хорошо! И как ты себе представляешь мою роль? – Рэд снова повернулся к племяннику.
Юноша покраснел так, что лоб его покрылся бисеринками пота.
– Я бы хотел принять участие в каком-нибудь серьёзном деле, – робко произнёс Ян.
– В серьёзном деле? – нахмурился Рэд. – Так сразу? Может быть, тебе стоит для начала поработать в каком-нибудь психоневрологическом санатории? Повидать людей, которым ты собираешься помогать. Больные тяжёлыми психическими расстройствами до сих пор ещё не такая уж и редкость.
– На то у меня будет ещё время. Впереди ещё целых три года стажёрства! – заверил Ян.
– Ты думаешь? Хм… Мне бы твой оптимизм, – вздохнул Рэд.
– Возьми его с собой на Титан, – неожиданно предложила Хема с таким видом, как будто речь шла о чём-то совершенно незначительном.
– Ага! А ты понимаешь, что это будет не обычная прогулка по морю или спортивные состязания на Праздник Братства? Я и сам пока не знаю, что там может нас ожидать.
– Вот и прекрасно! – невозмутимо пожала плечами Хема. – Я забираю твоего пса, а ты везёшь моего сына на Титан, набираться опыта. Может быть, он тоже, в конце концов, пойдёт работать в эту вашу Психическую Очистку.
– Но ведь это не равноценный обмен! – попытался возражать Рэд.
– Да, – спокойно подтвердила Хема. – Но у тебя, дорогой мой, нет иного выбора.
В её глазах заплясали озорные «чёртики».
– Выбор всегда есть, – угрюмо буркнул Рэд, понимая, что противиться сестре в этой ситуации бесполезно. – Только как вот мне теперь убедить Совет в необходимости присутствия в нашей группе постороннего, да ещё и стажёра?
– Ты справишься! – уверенно улыбнулась Хема. – Запиши его волонтёром в научную экспедицию. Им ведь там нужны добровольцы для работы? Я могу сама узнать через Центр распределения трудовых ресурсов…
– Не нужно, – оборвал её Рэд. – Справлюсь как-нибудь без тебя.
– Вот и славно! – снова лучисто улыбнулась его сестра.
– Я и не думал, что буду работать с таким ментором! – просияв, воскликнул Ян, чуть ли не подпрыгивая от радости.