Одна из главных ошибок бизнесменов – неадекватная оценка интеллектуального потенциала правоохранителей, их командной работы и их возможностей принимать решения. Следователь – этот тот же менеджер, у которого есть команда в лице оперативных работников. Результатом работы этой команды служит уголовное производство. Поэтому я воспринимаю уголовное производство как своего рода проект – иногда это стартап, а иногда это системный наезд.
Если было сделано 15 обысков в IT-компаниях и при этом только одна из них договорилась, а у двух были поломаны бизнес-процессы, то обыски прошли безрезультатно, мы имеем дело со стартапом. Если же каждую из этих 15 компаний «обработали», заблокировали, «договорились» и разблокировали, то перед вами системный наезд. Определить разницу можно также по качеству обыска, по тем юридическим инструментам, которые применяются в деле, по уровню людей, которые проводят допросы и следственные действия, по уникальности кейса.
В этом смысле дело по отношению к компании «МоторСич», которая поставляет оборудование для самолетов и вертолетов, уникально. Летом 2017 года ей предъявили обвинение по статье «Подготовка к диверсии» в связи с продажей контрольного пакета акций завода китайским инвесторам. Генеральная прокуратура увидела в этой сделке признаки диверсии. Правоохранительная система в этом случае проявила креативность, поскольку такого прецедента еще не было. Если на этом правоохранительные органы остановятся, то это стартап. А если они получат ожидаемый результат от этого кейса, то он будет запущен в работу и станет первым этапом системного наезда.
Если предположить, что история с «МоторСич» направлена на то, чтобы это предприятие перевести в государственную собственность, то дело о подготовке к диверсии просто инструмент. Потому что оно подразумевает спецконфискацию, при которой можно временно передать активы государству, и это уже не стартап. Дальше больше, и по этой схеме будут отчуждаться частные крупные предприятия, которые по такой схеме работают в системе оборонно-промышленного комплекса – оформлять диверсию, а потом национализировать.
В кейсе с компанией «ОККО», которой вменили статью о финансировании терроризма, мы имеем дело со стартапом и системным наездом одновременно. Если компания договаривается, признает вину и платит за то, чтобы дело дальше не развивалось, то правоохранители придут к подобным «ОККО» -компаниям, которые продолжают поддерживать свои активы в Крыму, им также предъявят подозрение в финансировании терроризма.
СБУ, в частности, приходит к тем компаниям, которые хоть как-то поддерживают свои активы на территории ДНР, ЛНР и Крыма. Хотя на законодательном уровне это не запрещено, наши правоохранители трактуют данную поддержку как финансирование терроризма. Но если ваша частная собственность осталась на территории ЛНР или ДНР, то почему вы не можете ее поддерживать, чтобы она не разрушалась?