Артур и Доминик вышли из кухни. Роланд сидел в столовой.
– До вечера, – кинул Доминик через плечо и ушел.
– Что это значит, малыш? – спросил Роланд, когда они остались вдвоем. – После вчерашнего свидания у тебя отказал мозг?
– Я его взял на работу.
– Кем?!
– Водителем.
– У тебя еще и права отобрали?
– Нет. Знаешь, мне стало не хватать времени. От сна я его оторвать не могу, когда не высыпаюсь, очень туго соображаю…
– Уже становится заметно.
– … а на дорогу его иногда много уходит, я мог бы его использовать…
– Он – вор.
– Ты видел когда-нибудь, чтобы воры так попадались?
– Он может быть кем угодно – мошенником, наводчиком, шестеркой чьей-нибудь.
– Это просто брошенный ребенок, и вся его отчаянная дерзость оттого, что ему некуда деться, хотя он сам так не считает, знает: если распустит нюни – загнется.
– Во-первых – не «просто», во-вторых, уже не ребенок, и такого только могила исправит, он без зазрения совести подставит тебя, дорогой мой, и еще будет это считать геройством.
– Может быть.
Роланд задумчиво смотрел на брата.
– Решил приручить? Вряд ли получится, у вас настолько разные статусы в игре! Ты, фишка, стоящая на игровом поле, а он – меченая клетка, от которой идет стрелочка. Она может продвинуть тебя вперед или отбросить назад. Мы сейчас в начале истории…
Патрик, только что проснувшийся, вышел из своей комнаты и в недоумении взглянул на Цоллернов – до того времени, когда они обычно завтракали, было еще около часа. Артур обратился к нему, перебив брата:
– Патрик, пожалуйста, приготовьте комнату, где жила раньше Жизетта, сегодня вечером придет мой водитель, это для него.
– Что… – Роланд с трудом сдержался, Патрику не нужно это слышать.
Патрик кивнул, с еще более недоуменным видом, но Артур уже повернулся к брату:
– Извини. Что там про начало истории?
– А-а, истории? – мысль Роланда уже повернула в другую сторону. – Адам и Ева, древо познания добра и зла, этого, конечно, нельзя недооценивать, – начал он угрожающим тоном, – но по-настоящему история человечества началась, когда появились братья! – Он встал и опершись на стол уставился Артуру в лицо. – Ты, Авель, хочешь, чтобы тебя канонизировали при жизни? О чем ты думал, когда говорил ему это?
– О том, что дожив до своего возраста мы с тобой ничего подобного не испытывали, поэтому не можем судить. Каким бы ты был, если б с детства жил на улице, если бы тебе приходилось воровать еду, побираться или спать с кем-нибудь, чтобы не сдохнуть с голоду? – сказал Артур тихо.
– У нас тоже были тяжелые времена, и мне приходилось в юности самому зарабатывать и вполне честно.
– Это не сравнимо, Роланд, у нас были родители, дом, школа, друзья… В общем, спорить не буду, я тебе сообщил о своем решении, этого достаточно.
– А, вот как? Ну а теперь я сообщаю тебе о своем: если он хоть один раз появится на моей половине – я его вышвырну отсюда, ну а уж если из дома что-то пропадет, он сядет на долгий срок, гарантировано. Так что предупреди его об этом и о том, как ему со мной себя вести, хотя… лучше я это сделаю.
– Да. Не сердись, я и сам толком не понял, как мне это пришло в голову…
– Ты попался.
– Мы попались оба, Роланд, разве нет?
– Да. – Роланд встал и прошелся по зале, мелко кивая толи Артуру толи собственным мыслям, – Черт бы его побрал! Кстати! Хм! Вспомни представление! Вот – типичный трикстер!
– Кто? – переспросил Артур, наблюдая, как раздражение, почти бешенство, перегорает в Роланде, превращаясь в интерес, в страстную радость разгадывателя загадок, нашедшего ключ к ответу.
– Как отовсюду торчат эти винтики, малыш! Как воплощаются в жизнь абстрактные, казалось бы, механизмы культуры. Ты не смотрел, но все это было для тебя! «Трикстер» в переводе – обманщик, ловкач. Это очень древний архетип, почитай…
– Зачем? Ты мне сейчас все расскажешь, я вижу, ты уже зашуршал страницами словаря, который у тебя в голове.
– Темень ленивая! Ладно, пока ждем завтрака расскажу в общих чертах. – Роланд сел, откинувшись на спинку дивана и запустил руку себе в волосы. Дома он часто тер затылок или накручивал волосы на пальцы, когда размышлял или рассказывал что-то занимательное и доставляющее ему удовольствие. – Трикстер – тень, комический двойник культурного героя, персонификация того абсурдного, от чего человек стремится избавится, и олицетворение самой неприятной правды. Персонаж комический с одной стороны, с другой – помеченный жестоким страданием. Кусачий, злобный, но часто совершающий благо. Это некая не управляемая человеческим разумом сила, которая бушует, ощущая свою отверженность. Злые козни трикстера совершаются им обычно не из корысти, а из потребности выплеснуть свою энергию, поразвлечься. С другой стороны, в каждом из нас сидит такой чертик, поэтому образ трикстера очень притягателен, хотя и чрезвычайно неудобен для культурного человека, поскольку это сущность с более низким и неразвитым характером. Он сочетает в себе черты бога, человека и животного. Он словно не принадлежит себе, действуя в основном бессознательно, он свободен от норм морали и здравого смысла. Ну что – похож?
Артур кивнул.
– Кто предупрежден, то вооружен, хотя… ты замахнешься на него мечом, а он пустит тебе в глаза струю из водяного пистолета. Игры по правилам не будет.
– У тебя теперь только меч на уме?
– Попробую поискать сегодня. Что искать, правда, непонятно, в то, что меч может быть где-то в доме, совсем не верится. Но может быть, отец нашел и передал его куда-то, может, есть какие-то документы об этом. Я вроде бы все бумажки разобрал, ничего такого не было…
– Я его решил у нас поселить еще и потому, что хочу понаблюдать за ним. Он в этом доме уже был, несомненно, – он знает, что где находится. И иногда он почти проговаривается. Я услышал от него, что в прошлый раз тех, кто откапывал эту могилу, было трое.
– Четвертый, судя по всему, был наблюдателем, тайным…
Артур уехал, а Роланд все еще сидел в столовой. Его мысли рассеялись на огромном пространстве, он позволял им носится над хаосом, который сегодня глянул на него из ямы, надеясь, что где-нибудь найдется тот крючок, за который нужно зацепится, чтобы вытянуть из небытия застрявший, непережеванный временем кусок этой истории.
– Мсье Роланд, извините, что отвлекаю вас…
– Да, Марк, я слушаю.
– Я хотел спросить про яму в саду – что с ней делать?
«Конечно! Как же просто!»
– Присядьте, Марк! – Роланд увидел, что Патрик встревожено выглянул из кухни. – Патрик, дорогой мой, пожалуйста, сделайте нам с Марком кофе! – Ему было жаль старика, которому сегодняшнее заполошное утро явно давалось тяжело.
– Эту могилу раньше уже раскапывали, так ведь?
– Да, мсье Роланд.
– Вы принимали в этом участие?
– Да.
«Один есть!»
– И Бернар, верно? – Марк кивнул. – И кто еще?
– Был мсье Морель.
«Все в сборе!»
– Что-то припоминаю, Виктор Морель, маленький такой, как-то раз видел его. Он жив еще?
– Не знаю, мсье.
– Он живет в нашем городе? Вам это неизвестно?
– Нет.
– Хорошо, расскажите, что тогда происходило.
– Ваш отец хотел выкопать там бассейн, а когда рабочие наткнулись на плиту, они сказали, что здесь могила, и копать они не будут. Мсье Бернар стал расспрашивать меня, но я об этом ничего не знал. Мы немного сдвинули плиту и увидели покойника в латах. Ваш отец, наверное, позвонил мсье Морелю и попросил приехать.
– Почему именно ему?
– По-моему, мсье Бернар обращался к этому человеку, если возникали какие-то очень сложные вопросы. Я видел его, только когда у вашего отца были неприятности.
– Какие, например?
– Тогда у него были большие проблемы с деньгами. Причин я не знаю.
– Продолжайте.
– Мы втроем открыли саркофаг. Мсье Бернар поблагодарил меня и попросил уйти.
– Вы видели меч в руках рыцаря.
– Да.
Роланду нравился Марк, его умение владеть собой завораживало: по нему невозможно было понять, что он думает и чувствует. Жиль, душа нараспашку, сразу вываливал все нутро навстречу собеседнику, Патрик, строгая чувствительность, был всегда сдержан, но его эмоции просвечивали за этой сдержанностью, а Марк в любых ситуациях оставался абсолютно непроницаемым.
– Что потом?
– Меня попросили закопать могилу, крышку они уже закрыли. Больше рассказать мне нечего.
– Когда это было?
– Лет 17–18 назад, но я могу ошибаться.
– Спасибо, Марк.
Они вышли в сад, Роланд сфотографировал покойного.
– Вот что сделайте: накройте саркофаг брезентом, чтобы в него ничего не попадало, сколотите прочные щиты, закройте ими яму и присыпьте землей, замаскируйте так, чтобы посторонний ничего не мог понять, а мы, если понадобится, могли легко открыть ее. Мы пока не решили, что со всем этим делать. Хотите что-то спросить?
– Нет, мсье.
– Отлично. За незапланированные работы получите в этом месяце премию.
– Благодарю, мсье Роланд.
Они по-прежнему стояли у края могилы и смотрели на рыцаря.
– Только мне так кажется? – тихо спросил Роланд.
– Он вылитый Артур, – кивнул Марк совершенно бесстрастно.
________
– Я перерыл все – безрезультатно! Но все-таки хоть какой-то кусок этой истории открылся.
– Роланд, давай просто сообщим в полицию. Пусть они решают. Пусть перезахоронят его где-то и на этом все закончится.
– Это мы всегда успеем, бутуз. Надо же узнать, кто это, что это был за меч, и куда он делся…
– Мне это все не нравится!
Раздался наглый звонок в дверь.
– А мне не нравится, что теперь у меня в доме будет жить этот плут – я должен что-то получить взамен! Я хочу найти меч! – Звонок повторился. – Сейчас я встречу это милое существо.
Доминик недовольный тем, что ему пришлось ждать, даже не поздоровался с Роландом.
– Мопед можно в гараж загнать? – спросил он Артура, тот кивнул.
– Успеешь. Сюда подойди. – Роланд вернулся в кресло. – Слушай меня внимательно, ужасный ребенок, справа от лестницы – моя половина дома, тебе вход туда строго запрещен! Это во-первых. Во-вторых, когда тебе понадобится обратиться ко мне, – сразу говорю, лучше делать это лишь в крайних случаях, – будешь называть меня «мсье Роланд» и на вы. И в третьих, если вдруг что-нибудь случится, например, из дома что-нибудь пропадет, у тебя буду большие неприятности…
В этот момент в столовой упала большая картина. Старинная рама треснула, от нее откололась гипсовая лепнина. Роланд отошел к стене, где она висела. Крюк был на месте, веревка тоже цела.
– Надеюсь, ты понял… – Роланд в недоумении осматривал место происшествия.
– Надеюсь, ты тоже, мудак, – тихо сказал Доминик.
Слышал его только Артур.
_______
Магнитофон орал. Артур постучал, но никто не ответил ему, он открыл дверь, вошел. Доминик лежал на тахте, закрыв глаза. Артур убавил звук.
– Вот, возьми, – он положил рядом с мальчишкой наушники. – Я тоже люблю, когда громко, но у моего брата очень чуткий слух и ему это мешает, я слушаю музыку в наушниках.
– А он?
– А он нет.
– Чего ты перед ним так расстилаешься?
– Слово не подходящее. Он мой старший брат. Я его люблю. У меня больше и нет никого. Тебе это не понятно?
– Брат-гад? Шутка! Про нет никого – понял.
– Тоже грязь слушаешь?
– Че-го?
– Гранж?
Доминик кивнул.
– По-английски значит «грязь». У меня есть кое-какие американские группы, звук у них такой приятный, вязкий – словно в детстве в мокром песке возишься или в луже с раскисшей глиной.
– Ты теперь весь такой белый, потому что все детство в грязи колупался?
– Мне мало какие цвета идут – рожей не вышел. А вообще, маленький я с прогулки всегда приходил как чушка. А ты где в детстве жил?
– Жил у мудил. Не подлизывайся. Возьму твои наушники, ладно уж.
Артур помолчал, дожидаясь, пока Доминик посмотрит на него.
– Не вы…вайся, – сказал он спокойно, – а то в следующий раз наушники другие будут.
– Аж, блять, жало задрожало! – но видно было, что он решил отступить. – Хочешь что-нибудь послушать из наших?
– Ну, давай. Правда, наших все время в какие-то романсы тянет. Ждешь-ждешь, когда же разгонятся, но так ничего не происходит. Вот американцы, они в куплете такие тихие, спокойные, а в припеве как жахнут!
Доминик расхохотался.
– Я тоже так люблю!