Мы не можем вырвать из нашей книги жизни ни одной страницы, только прочитав ее, мы понимаем, для чего она была написана…
В юности Диана была другой: целеустремленной, принципиальной, твердо отстаивающей свои убеждения, идущей напролом, невзирая на трудности.
Диана была твердо убеждена в том, что жизнь ей умной, красивой, раскроет все пути, любые дороги.
Реальность оказалась более прозаичной. В этом мире филолог с красным дипломом был не особо кому нужен. Два года она мыкалась по чужим углам в деревне, чтобы в сельских школах добросовестно нести «просвещение в массы». Каково же было ее удивление, когда она, наконец, осознала, что массам не нужна ни ее «филология», ни ее пресловутые принципы и убеждения, демонстрировавшие ее старомодные взгляды на жизнь.
Оказалось, что ее взгляды о том, как нести то самое «просвещение», ее многочасовые подготовки к урокам никого не интересуют. Как и, собственно, результаты этих трудов. Ее быстро охватило разочарование.
Чтобы не задохнуться в атмосфере серого всеобщего равнодушия, ей, как воздух, необходимо было большое пространство. Она решила уехать в большой город.
Неизвестность страшила, однако окончательно поборов страх, она отправила анкеты на сайты по поиску работы.
Через три недели ей пришло два положительных ответа.
Ее внезапный отъезд совершенно никого не обеспокоил в школе.
«Если хочешь, езжай, вместо тебя найдем замену», – сказал ей директор.
Сборы были недолгими. Никто из коллег и не обратил на это внимание. Каждый был занят собой, своими проблемами. Вот она – повседневная реальность мира.
Не смотря, на ожидания, ее спонтанный, долгожданный переезд в большой город ничего не решил. Проблем стало только больше. Решение бытовых проблем отнимало много сил. Она не чувствовала опоры под ногами. Она буквально тонула в бытовых проблемах.
Диана сосредоточенно думала, что мешает ей в жизни, что ее тяготит. Взвешивая все аргументы, она решилась и написала заявление об увольнении. Впереди ее ждала неизвестность, на ней висели кредиты, но она почувствовала огромное облегчение. Груз свалился с души. Она чувствовала, что эта работа ее эта тяготит. Нужно было с чего-то начинать. Она вспомнила, что когда то у нее было два положительных ответа от работодателя, однако тогда она погналась за более щедро оплачиваемым вариантом.
Решив рискнуть, она позвонила второму работодателю. Сердце громко и часто стучало от сильного волнения. На том проводе никто долго не брал трубку. Наконец, ей ответили.
На следующий день она шла на собеседование, а через месяц уже полностью освоилась на новой работе. Не смотря на то, что добираться до нее теперь было в два раза дольше, новая работа не так тяготила, как прежняя. Приходилось раньше вставать, но она была рада новым переменам в жизни.
В это же время она встретила свою первую любовь.
Ее тускло-серая жизнь, наконец, обретала какой-то смысл.
Она была счастлива рядом с ним и несчастна без него. Дни, когда он был в командировках, тянулись бесконечно долго. То, что он не чувствует к ней тех чувств, которые испытывала она сама, она поняла не сразу. Эти мысли начали проявляться постепенно. Его раздраженное молчание. Его частые командировки, будто он сбегал. От кого? От нее? От чего? От ее чувств? Неужели она ему в тягость. Поначалу она сваливала его состояние на напряженный график его работы. Профессия пилота обязывала. Однако очень быстро она поняла, что проблема не в работе. Проблема в нем, в ней, проблема в отсутствии взаимопонимания, любви.
Однажды он сказал, что хочет уйти.
Оказалось, что у него уже давно есть девушка и ребенок в другом городе. В то время, когда она страдала от разлуки, он был с семьей.
Она не останавливала его, когда он, собрав вещи, ушел.
Словно нить какая-то оборвалась в душе. Мир потускнел и стал неинтересен, исчез ее смысл.
Она снова была одна.
Как – то раз, идя по дороге к метро, она увидела большую толпу поющих цыган. Они пели старинный цыганский романс. Песня лилась, лилась с надрывом, затрагивая самые потаенные струны ее души. Она остановилась. От необъяснимого волнения у нее перехватило дыхание. Она не понимала ни слова, но песня разрывала ее душу. Ей хотелось запеть, вторить этой цыганке. Петь также с надрывом, всем израненным сердцем, всей истерзанной душой.
Она, было, подалась вперед, но тут, же себя одернула. Не может она этого делать! А вдруг ее увидит кто-нибудь из ее знакомых.
Будто стыдясь своих внезапных порывов, убегая от своих тайных желаний, она быстро пошла к метро. По дороге она размышляла о собственной жизни.
Что с ней стало? Когда она вдруг стала такой? Ведь раньше она была свободной, независимой от суждений и оценок других.
Ночью ей приснился сон. Она совсем юная девчонка, танцует возле костра. Танцует, что есть силы, смеется громко, заливисто. Она никого не замечает. Словно весь мир у ее ног, до того она счастлива в эти минуты, у нее кружится голова от счастья, душа поет, а сердце замирает в сладостном чувстве безудержного детского счастья.
Резко проснувшись, она долго не могла прийти в себя. Сон был настолько близок и реален, ей казалось, она до сих пор чувствовала горячее дыхание костра и безграничное, волнующее счастье внутри. Будто сейчас это было с ней, пару минут назад.
Сон, как тонкая связующая нить, обнажил воспоминания ее жизни.
В поселке, где она провела детство, у них был старый дом с прекрасным садом.
Сад – прекрасное творение ее деда, восхищал всех в округе.
Сад был неприкосновенен, никто из посторонних не должен был там находиться. Право на вход туда имели только близкие члены семьи.
В этом саду росли сладкие, ароматные яблони, посаженные рукой деда. Особенно прекрасен сад был весной. Аромат цветущих деревьев весной благоухал на всю улицу. Цветущий сад дурманил, манил, обещал долгое прекрасное лето.
Любила она летними днями забраться в беседку с книгой, смотреть в бездонное, голубое небо, наивно разгадывать плывущие фигуры облаков.
В те незабываемые минуты душа ее пела, рвалась в безоблачное яркое будущее.
Весь в белых цветах, с благоухающей сиренью, красавец – сад, был немым свидетелем обид, душевных невзгод, нечаянной радости, счастья всех обитателей дома. Сад укрывал и ее, Диану, от всех детских обид и напастей, слез первой неразделенной любви. Он утешал тихим шелестом листьев, ароматом сладковатых яблонь и умиротворяющей тишиной.
Где же сад ее детства? Что с ним стало?
Лет десять назад, она бывала на своей родине. После смерти ее стариков дом был продан. Она никогда не интересовалась, кому его продали, знала лишь, что дом был отдан в хорошие руки.
Ей захотелось увидеть его.
Поддавшись внезапному порыву, в выходные дни, она отправилась в места своего детства. Она несколько раз спрашивала зачем, для чего она едет туда. Но так и не могла дать себе ответа.
Дом был виден издалека, он стоял, будто на возвышенности, на пригорке, подальше от остальных домов. Он ей показался маленьким, не таким большим как в детстве.
Весь в бурьяне, стоял он тоскливо посреди печальной разрухи. Наконец, она увидела сад. Сиротливый, неухоженный, угрюмый, словно немой упрек прежним хозяевам, предавшим и забывшим его.
Где – то забор упал, где – то еще держался. Видно, что после смерти деда никому не было дела до забора. Окружающее дом запустение отталкивало, шокировало.
Чувствуя огромное волнение, она шла через большую ограду, прокладывая дорогу через плотный бурьян к саду. Крапива больно жалила, репей раздирал в кровь ноги, слезы наворачивались на глаза.
Наконец, она зашла в сад.
В саду царило такое же запустение, он также зарос бурьяном, повсюду валялся разный непонятный хлам: арматура, пластиковые бутылки, пакеты. Она не могла поверить своим глазам. Огромная гора мусора был свалена прямо в углу.
Не смотря, на общее запустение, деревья стояли. Они стали выше, могучее, крепче. Еще живут…, будто в немом ожидании…
Вопреки всему.
Ей было горько, видеть заброшенный сад, после того, как знала она его совсем другим, ей стало горько и стыдно. Стыдно, что так безмолвно предала она память деда, отдавшего немало сил и лет на его создание.
«Я уйду, а сад будет жить… радовать вас…», – говорил он, держа ее, маленькую девчушку, на руках. Он заботливо срывал, давал ей пробовать на вкус ранетки, подмороженные после первого морозца, отчего они казались сладким, самым прекрасным угощением на земле.
Тихо было в саду.
Она стояла, как завороженная, посреди затаившегося безмолвия. Слезы вновь подступили к глазам. Она упала на траву и уже не сдерживала рыдания, плакала о своей жизни, об одиночестве, о тоске по прошлому.
Резко подул ветер, листья кружевным ворохом падали вокруг нее, будто сад плакал вместе с ней, проливая слезы радости от долгожданной нечаянной встречи, успокаивал, утешал, как в прежние дни.
Возле летника все также стояла скамейка, которую соорудил ее дед. Краска на ней почти полностью облупилась, но все равно скамейка еще была очень крепкой. Она осторожно провела по ней рукой.
Давно это было, как сейчас помнит, как она, маленькой девчушкой, помогала красить эту скамейку своей бабушке. Она помнила тот яркий солнечный день, и ее девчачий радостный восторг от того, что ей впервые доверили такое ответственное дело. С каким старанием она отдавалась этому нехитрому делу, как старательно подбирала краску, кисти, как старалась выводить ровные линии, чтобы никто не мог придраться к качеству ее работы. Сколько потом дней ходила вокруг скамейки, гордо поглядывая, любуясь своей работой.
А вот и колодец! Стоит все также огорожен, с цепью на двери.
Колодец был отменный! Напор воды всегда был мощным, поэтому, когда вода на роднике зимой застывала, соседи за водой ходили к ним.
Рядом с колодцем росли кусты малины, смородины, оттого летом хрустально-прозрачная вода словно отдавала душистым вкусом ягод.
Тяжелая железная лестница, прибитая на века, все также стояла, прислонившись к дому.
Сколько времени она, тогда еще маленькой девчонкой, провела на ней, взгромоздившись на самом верху, заглядывая сверху на вид, открывающийся на дорогу, убегающую куда-то далеко… в исчезающую за поворотом даль.
Смотрела она на дорогу, ведущую вдаль. Мечтала… Мечтала… О чем она мечтала? Стерлось из памяти. Помнит только ощущение полета, переполняющее чувство безграничного, полного счастья.
А совсем рядом гора. Ходили они к ней с бабушкой собирать клубнику летом. А после, устав от праведного труда, любуясь полными тазами ягоды, довольные собой, любили они вкушать эту самую клубнику, перетертую с сахаром и сливками.
Но особенно она любила отправляться в лес осенью за грибами.
До сих пор помнила она тот восторг, который охватывал ее при виде грибов на поляне, их неповторимый запах – запах свежести осеннего леса. Любила она бродить по лесу, когда по нему витал запах осени и немножко грусти. Багряный лес напоминал о том, что лето прошло, а впереди долгая зима.
Сколько времени она просидела на завалинке, перебирая воспоминания, она не знала.
Теплые воспоминания, словно волны, наплывали, друг за другом, наполняя душу очищающим светом тихой грусти.
Вдруг резко звякнула щеколда на калитке, Диана увидела, как к ней направляется пожилая женщина, лет шестидесяти. Поздоровавшись, женщина скороговоркой начала рассказывать о себе.
Оказалось, что она переехала сюда лет пять назад. Она добровольно присматривала за близлежащими пустыми домами.
– Охраняю дома, милая, по своей воле, чтобы никто здесь посторонний не ходил. А то тут только пусти, потом покоя не найдешь, – пояснила она.
Они познакомились.
– Зови меня просто Ираида, – попросила она.
– А где хозяин дома знаете? – спросила Диана.
– Как переехала сюда, никого ни разу не видела. Вроде, уехал давно отсюда. Сад стоит заброшенный, а какая добротная усадебка! Нужно лишь чуточку терпения, добросовестного труда и усадьба снова бы засияла. Да если дом привести в порядок, он еще столько же лет простоит! Пошли, милая, попьешь чайку со мной, отдохнешь с дороги. Дорога, наверное, дальняя была.
Они пошли к Ираиде. Дом ее стоял неподалеку. Аккуратный, просторный, он разительно выделялся среди остальных домов на улице.
– Тут живу я, да еще пара стариков моего возраста. Летом приезжают дачники, в последнее время и их не видно. Круглый год то никто здесь не живет, кроме нас, стариков. Мне тут нравится. Воздух чистый, природа красивая, тишина. А что еще надо старухе на пенсии?
– Как же мне узнать, где хозяин дома? – спросила Диана.
– Так ты жить, что ли надумала здесь? Если так, то съезди в центральный район, в администрацию, километров шестьдесят отсюда, узнай там. А по мне, так можешь заселяться! Не было хозяина пятнадцать лет, значит, и не появится.
Ираида внимательно на нее посмотрела и продолжила:
– Поживи лето, отдохни, наберись сил. А там видно будет. По глазам вижу: устала ты, умаяла тебя жизнь. Мой тебе совет: проси у небесных сил помощи, проси! Вера ведь всех спасает, и тебя спасет, даст силы.
– Спасибо вам за все, мне ехать пора.
– А ты не торопись, сегодня отдохни. Завтра утром и поедешь. А сейчас, давай – ка, поднимайся, сходим в одно место.
Она хотела сказать, что устала, пора домой, но почему – то не было сил сопротивляться. Она послушно пошла за Ираидой.
Диана шла по пустынной улице, следуя за Ираидой, удивляясь, тишине, царствующей вокруг. Лето только вступало в свои права. Ее любимое время года. Она посмотрела вперед и остановилась.
Впереди, в стороне от деревни, на холме, стояла небольшая церковь. Купола ее отливали золотом. Ираида, почувствовав ее волнение, ободряюще приговаривала: «Не надо бояться. Он укажет верный путь.».
Она открыла замок ключом.
– Проходи. Я тебя оставлю одну. Я буду тут неподалеку. Я думаю, ты знаешь, что и как нужно делать.
Диана, молча, кивнула.
Она смотрела на иконы и чувствовала внутреннюю дрожь и волнение. Это волнение пронизывала ее всю.
Сколько она пробыла там, она не знала. Уходить не хотелось. Захотелось остаться здесь. Навсегда.
На следующие выходные она опять приехала в поселок.
Она решилась, наконец, привести дом в порядок. Подумав, что вряд ли кто в ближайшее время будет предъявлять права на этот дом, она решила, что постепенно восстановит его. Правда, как это сделать без посторонней помощи, она не знала.
Некогда большой добротный поселок вымирал. В округе доживали свой век лишь старики и старухи.
Она решила, что начнет дело с малого, поэтому с бесстрашным рвением принялась наводить порядок.
Вскоре, не без помощи Ираиды, ей удалось выкосить траву, увезти мусор на свалку, поднять свалившейся забор. Столь плодотворной работе мешали лишь проливные дожди.
Когда основная, работа, наконец, была завершена, рассеялись и тучи. Словно природа вместе с ней ликовала, радовалась проделанной работе.
Земля, очищенная от мусора, наполненная благодатным дождем, будто раскрылась, задышала.
Ожил, засияв новыми красками и сад.
Что-то магическое происходило и в ее душе. Будто очистила она и свою душу от ненужного хлама, мусора, всего того, что мешало ей жить.
Душа будто проснулась, воспрянула, замерла в ожидании. Чего – то доброго, светлого…
Дел по благоустройству усадьбы все еще было много.
Дом стоял, ожидая крепкой хозяйской руки. Выходных ей не хватало, много времени отнимала дорога.
Диана решила взять отпуск.
Летний домик был в гораздо лучшем состоянии, чем дом, поэтому она решила на время расположиться в нем. Целый день она скоблила, мыла, белила, красила. Работа спорилась у нее в руках. Впервые она создавала уют ни для кого-то, а для себя. Она и сама не знала, откуда она черпала силы. Но именно здесь, в стенах родного, отчего дома она ощущала долгожданный покой.
В углу летника, разбирая хлам, она наткнулась на какой – то ящик. Он был завален кучей старого тряпья, старыми газетами, журналами. Выкинув весь этот хлам на улицу, она попыталась открыть крышку ящика. Крышка не поддавалась. Диана попыталась пододвинуть ящик, но он был слишком тяжел. Она сходила в сарай за ломом, с помощью которого, с трудом, она все-таки открыла крышку. Она удивилась, что в ящике было очень чисто, в стопочку были сложены какие-то конвертики, тетради, книжечки. В отдельном углу лежал альбом в ярко-голубом переплете. Похоже, что это был старый семейный альбом. Такие старинные альбомы, давно ушли в прошлое, канули в лету.
Почему она с детства не любила смотреть семейные фотоальбомы, она не знала. Что-то в них было грустным, даже печальным. Смотришь на фотографии, любуешься лицами людей, восхищаешься их красотой, молодостью, видишь взросление человека, и вдруг с последним разворотом альбома понимаешь, что человека уже нет, он умер. И понимаешь, что жизнь человека быстротечна, наспех пролистана им, как этот альбом, с удачными фотографиями и без, с картинками рождения, взросления, старости.
Она отложила альбом в сторону. Взгляд ее упал на тетрадь в красном переплете. Она открыла ее. Видно, что это был дневник. Она не хотела его читать, собралась уже выкидывать в открытую печку, как вдруг из тетради выпала какая-то открытка. Она глянула на эту открытку. На ней красивым почерком было написана единственная фраза: Прости меня!
Не были заполнены ни поля адресата, ни сведений, кому было адресована открытка, ничего. Ей стало не по себе. Она сунула открытку и тетрадь в печь. Письма и фотоальбом она сложила снова в ящик.
Диана продолжила уборку. Однако теперь ею овладели беспокойные мысли. Кому принадлежали эти вещи? Кому было адресована неотправленная открытка? Она попыталась отогнать эти непрошенные думы.
В конце концов, какая разница, чьи это письма, какое ей дело до них? Но предательские любопытные мысли не оставляли ее в покое. Что случилось с хозяевами? Не может быть, чтобы никому не было известно ничего об их судьбе.
Как обычно ближе к обеду она отправилась к Ираиде. У той, уже был собран на столе роскошный деревенский обед. Она радостно хлопотала у стола.
– Ираида, так кто все – таки жил в этом доме? Давно ли уехали хозяева? Где они?
Ираида на минуту замешкалась, будто вздрогнула.
– Да откуда же мне знать. Я тебе уже говорила, когда я приехала в этот поселок, в этом доме уже никого не было. Говорили, вроде, жил какой-то мужчина, но потом его увезли отсюда родные. Больше ничего не знаю. Да, в конце концов, какая тебе разница? Живи, радуйся, что никого нет. Отдохнешь тут в одиночестве, все лето впереди. Потом видно будет, что делать будешь. Не забивай голову всякой ерундой.
– Сегодня, когда я убиралась в летнике, наткнулась на чей-то старый фотоальбом. Не стала его смотреть, не люблю я их смотреть. Хотела выкинуть, но потом пожалела. Вдруг объявится хозяин.
– И правильно, зачем выкидывать? Прибери. Все – таки людское добро. А то вдруг, действительно, кто-нибудь объявится из родственников.
– Или из хозяев, – сказала Диана.
– Вот именно, – сказала Ираида.
– Помогите, пожалуйста, вытащить этот ящик из летника?
– Да, конечно.
После обеда они вдвоем вытащили ящик с содержимым в сарай.
Работа по благоустройству в летнике близилась к завершению. Наконец, сегодня, она могла расположиться у себя. Радости ее не было предела.
Ираида, конечно, женщина, приветливая, но лучше не надоедать соседям.
Вечером, после бани, которую ей истопила Ираида, она уже распаковывала, раскладывала свои вещи, была усталой, но безумно довольной собою.
Она лежала, наблюдая за плодами своих рук, как вдруг ей послышался с улицы какой – то непонятный стук. Она глянула в окно, за которым ей померещилась чья-то тень. Она вздрогнула. Быстро закрылась на крючок, и задернула шторку. Сердце неприятно екнуло, застучало. Что это был за стук? Что за тень мелькнула за окном? Может ей показалось?
Решив, что послышавшийся стук и мелькнувшая тень – это результат ее многомесячной бессонницы, и расшатавшихся нервов, она постепенно успокоилась. Наконец, усталость взяла свое, и она уснула.
Наутро, она проснулась от стука в дверь. Сердце неприятно заколотило. Оказалось, что это Ираида пришла позвать ее на завтрак.
– Вы ничего не слышали ночью? – спросила она у Ираиды?
– А что было ночью?
– Стуки какие-то, мне показалось, что кто-то ходил.
– Может быть. Бывает, что шныряют «гости» с соседних деревень, ищут, что завалялось. Вон, сколько заброшенных дач, домов, добра то тут полно! Ты не бойся! Если что услышишь, кричи. Они будут знать, что дом не пустует, и больше не сунутся. Я всегда так делаю. Меня никто не беспокоит. Ты сегодня отдохни. Позагорай на речке, пока погода хорошая стоит. Чего сразу надрываться. Вон сколько работы переделала.
Диана решила последовать ее совету. Закинув дом на замок, она пошла на речку.
Река изменилась. Будто измельчала. Изменила русло. Странно было ходить по местам своих детских забав и игр. Здесь они увязывались за мальчишками, играя в их дико-жестокие игры, здесь перекрывали русло реки, пытаясь поймать карасей.
Она сидела на берегу реки, стараясь не плыть по течению прошлого, стараясь думать о настоящем. Надо бы съездить в соседнее село. Узнать, что-нибудь о прежних хозяевах дома.
Диана разлеглась на траве и под лучами теплого солнца, как то незаметно уснула.