Образование – фундаментальная сфера социогуманитарной практики, обеспечивающая устойчивость государства, экономическое, политическое, научно-технологическое развитие страны и, что особенно важно, – состояние общественного и личностного сознания. Именно здесь закладываются основания духовного здоровья нации, формируется личность гражданина.
Состояние отечественной высшей и средней школы, сегодня, в ситуации пандемии, вызывает крайнюю озабоченность. Процессы реформации, начавшись еще в 90-х годах прошлого века под именем модернизации в соответствии с евро-американскими рекомендациями, привели к радикальному разрушению советской системы, а новая, отвечающая вызовам времени и потребностям общества, так и не была построена.
Может быть именно сейчас, когда вынуждены закрываться на карантин и работать «на удаленке» школы и вузы, появилась возможность подумать об организации единого образовательного пространства России? Новая школа будет соответствовать вызовам времени, национальному менталитету и традиционным ценностям отечественной культуры, где образовательный процесс строится соответственно структуре сознания взрослеющей личности. Надежда чрезвычайно актуальна для будущего страны, для миллионов ее граждан – родителей, учителей, общества в целом.
Оглядываясь назад, можно достаточно отчетливо видеть три основных периода постсоветской истории РФ и, соответственно, три этапа реформирования системы образования. Первый из этих этапов – 1990-е годы. Тогда была осознана необходимость реформации, и педагогическая общественность России, академики, учителя, директора школ, освободившись от партийного контроля, с энтузиазмом занялись творчеством нового содержания, новых предметов и программ, методик и способов передачи знаний. Изобилие идей, концепций, учебных предметов при отсутствии государственной программы развития и сколько-нибудь, отчетливого понимания целей реформы, разрушило единое образовательное пространство страны, а вместе с тем и традиционную фундаментальность естественнонаучного и мировоззренческого (гуманитарного) образования, равно как и устойчивую преемственность средней и высшей школы. Когда исчез марксистский идеологический стержень, который регулировал содержание социогуманитарных дисциплин, ценности и воспитательные задачи, обрушилась система, которая обеспечивала единство образовательного пространства и создавала ценностную стабильность общественного сознания, благодаря которой действительно возникла новая общность – многонациональный советский народ. Эта ситуация определила потребность в теоретическом обосновании нового содержания и структурных параметров образования.
На волне этой потребности, в соответствии с конкретным запросом школ Санкт-Петербурга и других регионов России (Алтай, Кабардино-Балкария, Северо-Запад, Поволжье), в РГПУ им. А. И. Герцена на кафедре эстетики и этики была разработана концепция и модель культуротворческой школы, целостного образовательного пространства, где ценностный стержень обеспечивался гуманитарно-мировоззренческим основанием, а междисциплинарная интеграция ориентирована возрастными особенностями мировосприятия ребенка. Соответственно, требовалась существенная корректировка подготовка учителя. В Университете стал действовать Центр базово гуманитарного образования (ЦБПО), который имел своей целью создание инвариантного для всех факультетов блока дисциплин, обеспечивающего мировоззренческую и методологическую подготовки учителя для новой России. Эти идеи, как и следовало ожидать, встретили сопротивление консерваторов от педагогики.
К сожалению, необходимость собственного пути отечественного образования, проекты гуманизации программ, поиски утраченных связей с родной культурой и отечественными традициями, которыми вдохновлялись авторы первой волны реформы образования, встретили правительственную псевдо-демократическую установку на заимствование евро-американской рыночной модели, на коммерциализацию образования как сферы обслуживания. Эта тенденция была закреплена подписанием Болонской конвенции, что означало не только радикальный слом своей системы, но и отказ от строительства суверенной национальной модели образования.
Такой поворот образовательной политики чреват негативными последствиями не менее, чем тогдашнее разрушение российского военно-промышленного комплекса. Сегодня армия вновь обрела силу, авторитет и обеспечивает достойное место страны в глобальном пространстве; пандемия мобилизовала нашу медицину и вынудила оснастить ее новейшими технологиями. Однако образование по-прежнему остается без содержательного и кадрового обновления, живет в идеологии рынка и потребительских ценностей. Уже второе поколение, прибитое ЕГЭ, малограмотно, не знает отечественной истории и культуры. Конечно, «человек рынка», потребитель, покупающий диплом и готовый к лидерству, к конкурентной борьбе, ничем не связан с «продавцом» (государством!), его культурой, его ценностями.
Второй период модернизации можно условно обозначить «временем нулевых», когда сменяли друг друга все менее компетентные министры образования, выполняя заданное движение. Академия Образования, смысл существования которой, согласно ее Уставу, состоит в теоретическом обосновании образовательной политики страны, была отстранена от прямого участия в государственных решениях и, в конце концов, оказалась подразделением Министерства. Курс на модернизацию, заданный Всемирным банком реконструкции и развития при финансовой поддержке фонда Сореса[1] узаконил абсурдные установки «экономики знаний», «образовательных услуг», ЕГЭ и тотальной стандартизации образовательных программ, нацеленных на усреднение содержания и дальнейшую формальную бюрократизацию школы.
Этот курс, ориентированный прагматизмом в его примитивном варианте, означает отмену гуманитарных мировоззренческих ориентиров в содержании образования, «обнуление» интеллектуального роста, утверждение ценностей карьеры, индивидуального успеха любой ценой, в условиях агрессии технологий манипуляции сознанием людей. С политической точки зрения эти тенденции означают отмену конституционного закона всеобщности образования (советского всеобуча), усиливая социальное неравенство и мировоззренческую незрелость молодежи, установку на потребительские ценности и личный интерес. С точки зрения национальной безопасности и престижа страны на международной арене эта политика ведет не только к снижению интеллектуального потенциала нации, но, что еще более важно, – обезоруживает молодежь в ситуации идеологической агрессии религиозного экстремизма, потребительских приоритетов, проектирует беспомощность перед анонимно управляемым информационным хаосом.
Подчеркнем: современный мир движется от «цивилизации фабричных труб» и ресурсной экономики к глобальному обществу высоких технологий, к обществу знания, обладание которым и его профессиональное применение требует серьезной гуманитарной мировоззренческой подготовки. Понятно, что в условиях идеологического и нравственного вакуума, отсутствия гуманитарных целей и ценностей, знание становится орудием самоуничтожения человечества, экологической угрозой Планете. Мировоззренческая база – условие защиты сознания от манипулятивных технологий, гарантия устойчивости системы ценностных ориентиров современной школы.
Россия XXI века не может себе позволить отставания в становлении нового качества образования. Стране нужна современная система, саморазвивающаяся, суверенная, основанная на просветительских традициях отечественной культуры и особенностях национального менталитета, открытая инновациям, отвечающая динамике научного прогресса, задачам гуманизации общественного сознания и эффективности хозяйственной практики. Сегодня чрезвычайно важно понять, что «точечные» образовательные проекты и образовательные центры (такие как «Сириус», «Сколково» и др.), которые могут выполнять экспериментальные функции, различного рода конкурсы и элитные школы для одаренных и «продвинутых» – не могут решить образовательных задач нашей огромной многонациональной, поликультурной и поликонфессиональной страны. Нужно вернуться к бесплатному «всеобучу», обеспечивая современное качество ценностно-ориентированного образования!
И все-таки есть основания надеяться, что сегодня мы живем и действуем в начале третьего этапа новейшей истории отечественного образования. Этот этап еще не обозначен политическими документами, хотя отставание управленческих решений, к великому сожалению, – это тоже традиция отечественной (и, наверное, не только отечественной?) бюрократии. И весьма устойчива чужая и очень вредная идея зачисления образования в сферу обслуживающего бизнеса!
Поправки в Конституции РФ, за которые мы так единодушно недавно проголосовали, нацелены на правовое и финансовое обеспечение социальной сферы, однако образование опять осталось без новой идеологии, стабильной правовой и бюджетной поддержки.
Откуда же основания для оптимизма, надежды на торжество здравого смысла, на понимание необходимости серьезного структурно-содержательного обновления отечественной школы всех уровней, освобождения от вздорных иноземных идей и тотальной формализации, надежды на свободу развития суверенной отечественной школы? Эти основания можно видеть в следующих тенденциях.
– Во-первых, педагогическая общественность России все более отчетливо осознает кризисную ситуацию в образовании, когда вместо того, чтобы облегчить, упростить, уменьшить трудоемкость отчетной и квалификационной работы, компьютерные технологии съедают полезное время учителей.
– Во-вторых, судя по ряду публикаций, российская общественность видит, что в результате ошибок модернизации последних десятилетий, серьезно снизилось качество образования: нынешней студент-первокурсник, даже если он пришел в вуз с высокими баллами по ЕГЭ, малограмотен, не умеет читать и понимать научный текст, не владеет логикой устной и письменной речи.
– В-третьих, особенно удручает и настораживает катастрофическое падение профессионализма учителей, престижа высшей педагогической школы. Недавние попытки тестирования предметных знаний учителей привели к плачевным результатам. Если нет радикального изменения содержания и качества профессионального образования, современной педагогической школы, – значит, нет и школы вообще, средней или высшей.
– В-четвертых, несмотря на корпус публикаций, обнаруживающих ошибки модернизации, обсуждающих необходимость серьезной коррекции управленческих требований, обновления теоретической базы образования и педагогической практики, управленцы не видят реальной ситуации. Видимо, это следует объяснить низкой профессиональной квалификацией кадров, управляющих образованием. Удивительно, но у нас до сих пор отсутствуют соответствующе образовательные программы и квалификационная экспертиза для чиновников федерального и муниципального уровней.
Наконец, существует абсурдная и чрезвычайно опасная тенденция оценки качества научных разработок (особенно в высшей педагогической школе!) в зависимости от показателей Хирша или от публикаций в иностранных изданиях. Причем тут потребности отечественного образования?
Подчеркнем еще раз: только строительство суверенной, национально особой и открытой глобальным тенденциям школы может обеспечить достойный ответ России на вызовы времени. Однако для такого поворота нужна – и это тоже отечественная традиция (?!) – политическая воля, обеспечивающая действительный «прорыв» в этой решающей сфере гуманитарной практики.
Структура предлагаемой читателю книги – сборника статей разных лет – соответствует основным этапам модернизации отечественного образования.
Надеюсь, эта работа будет полезна тем, кто займется строительством отечественной школы России XXI века.