Обратная сторона Луны - читать онлайн

Глава I. Голоса предков

В тот воскресный октябрьский вечер, когда произошёл странный случай, закинувший Филипа Крейна в самую гущу невероятных приключений, его не томило никакое дурное предчувствие, Он позвонил в квартиру доктора Джона Мартина, просто потому что этот геолог и его дочь были единственными друзьями, которыми обзавёлся этот одинокий молодой инженер, с тех пор как приехал в Нью-Йорк.

Крейн всю жизнь был одинок. Частично это было вызвано его тайной, чем-то столь странным у него в голове, что это отделяло его от прочих людей. Частично, насколько он знал, причиной стала странная чужеродность в его внешности.

Вообще-то, в его высокой поджарой фигуре и худощавом смуглом лице не было ничего необычного. Но вот иссиня-чёрный оттенок его глаз вызывал у большинства людей какое-то странное беспокойство, да и волосы его отличались тем же иссиня-чёрным цветом.

Когда он сидел, как сейчас, рядом с доктором Мартином, глядя, как Кей Мартин и Скотт Фултон – рыжий пилот, танцевали под льющуюся из радиоприемника музыку, Крейн с тоской жалел, что не может присоединиться к веселью…

Внезапно льющаяся из радио музыка прекратилась и сменилась взволнованным голосом диктора.

– Леди и джентльмены, мы прерываем нашу программу для выпуска специального бюллетеня новостей.

– Что ещё случилось? – удивился Джон Мартин.

– Наверное, это очередной европейский кризис, – предположил Крейн.

– Чёрт побери, у нас всего минуту назад играл оркестр, – пожаловалась Кей Мартин. Разочарование было написано на её подвижном миловидном личике.

– Но, возможно, это важные новости, – заметил её отец. – Послушаем…

Голос диктора из радио теперь взволнованно частил:

– … и поэтому, похоже, упавший сегодня вечером метеор вовсе не метеор, а какого-то рода летающий предмет. Корабль из космоса? Это кажется невозможным, но может быть правдой. Мы продолжим держать вас в курсе новостей…

– Корабль из космоса? – поразилась Кей. – Полагаете…

– Вероятно, это какой-то розыгрыш, – высказался Джон Мартин, массивное лицо которого выглядело задумчивым. – Хотя мало вероятно… Ну и ну, Филип, что же в самом деле там случилось?

Филип Крейн словно окаменел. Его тёмные глаза расширились, и он уставился на радио, словно кролик на кобру. Внезапно он осознал это и расслабился, с дрожью вздохнув. Всё его тело трепетало.

– Филип, что случилось? – воскликнула Кей.

– Я… я не знаю, – в замешательстве ответил он. – Когда я услышал это объявление, то у меня возникло такое впечатление, словно я начал что-то вспоминать… что-то, что пытался вспомнить всю жизнь.

Все озадаченно уставились на него. И Крейн покраснел, но все его существо было переполнено странным волнением. Это объявление по радио… оно каким-то образом расшевелило, пробудило к жизни те тени в его разуме, что преследовали его с детства. Когда Крейн попытался успокоиться, по радио снова раздались взволнованные крики диктора:

– Конец летающего предмета раскрывается… из него вылезают какие-то твари! Твари из космоса! Они применяют странное оружие… Это вторжение! Инопланетное вторжение на Землю…

С уст Филипа Крейна сорвался дикий звенящий крик! Бычий рёв, совершенно не похожий на его обычный застенчивый голос. Теперь иссиня-чёрные глаза Филипа горели, а белое лицо сделалось жёстким, суровым лицом незнакомца. Всё его тело била дрожь, а кулаки сжались.

– Филип! – в ужасе воскликнула Кей.

Крик её словно разбил чары. Пылающее в расширившихся глазах безумие пропало. И он застыл, весь дрожа, с влажным от пота лбом и ошалелым взглядом. Кей схватила его за руку, на лице её отразилось горячее беспокойство. Скотт Фултон поражённо глядел на Крейна, а Джон Мартин встал из-за стола. На лице геолога читалось недоумение.

Внезапно раздавшийся по радио голос диктора разбил данную сцену, превратив её в банальность.

– Вы слушали нашу регулярную воскресную вечернюю пье…

– Пьеса! Я так и знал! – воскликнул Скотт Фултон. – Держу пари, у многих она вызвала настоящую панику.

– Филип, что, чёрт возьми, заставило тебя так закричать? – поинтересовалась Кей. – То, как ты взревел, то, как ты глядел горящими глазами и тряс кулаком! Ты словно ошалел.

Крейн уставился на них, казалось, душу его терзали неведомые призраки, он словно погрузился в бездонные бездны несчастья.

– Не знаю, что именно заставило меня так поступить, Кей, – прошептал он. – Если не… – Лицо его скривилось от внутренней, душевной боли. – Я боялся, всю свою жизнь, – невыразительно пробормотал он, – боялся, что у меня что-то неладно с психикой. А теперь это…

– Чушь! – с нажимом заявил Джон Мартин. – Ты просто позволил себе переволноваться из-за этого липового объявления по радио, Филип, и на мгновение потерял голову. Вот и всё.

– Вас ведь оно не заставило потерять голову, – тяжело напомнил Крейн. – Но я… я всегда страшился, что унаследовал одну странную психическую заразу.

– Ты хочешь сказать, что твои родители были ненормальными? – переспросил удивлённый геолог.

– Не совсем, – невыразительно ответил Крейн. – Хотя моего отца считали немного сумасшедшим. Видишь ли, он не знал, кто он такой. – Казалось, переполненные болью глаза Крейна обратили взгляд в далекое прошлое, когда он заговорил медленным, тяжёлым голосом. – Тридцать лет назад несколько охотников в канадских дебрях к югу от Гудзонова залива нашли бродящего по дебрям безумца. Человека великанского роста, голого, измотанного, оголодавшего, умирающего от тяжёлой раны на голове. Он ничего не знал, ничего не помнил – даже собственного имени, и не мог сказать ни слова ни на каком языке. Разум его был полностью чист, как у младенца… Его отвели на ближайший торговый пост, и тамошний священник позаботился о нём, научил его говорить по-английски и дал ему имя Джон Крейн. Со временем Джон Крейн переехал в Соединённые Штаты, женился и обзавёлся сыном – мною. Но он так никогда ничего и не вспомнил о своём прошлом. Умер он пять лет назад… Когда Филип Крейн закончил, в голосе его слышалась болезненная мука.

– Так что я много раз видел отца сидящим и уставившимся в никуда, пытающегося вспомнить. Но он не смог! Это было тенью, отбрасываемой на всю его жизнь. И это также было тенью, отбрасываемой и на мою жизнь. Потому что я страшился, что унаследовал отцовскую… странность. Я всегда почему-то чувствовал, что есть что-то важное, что мне следует помнить, и всё же вспомнить не мог. Иной раз, когда меня что-то взволнует, как этот розыгрыш по радио сегодня вечером, мне кажется, что я вот-вот это вспомню. И я никак не могу изгнать у себя из головы эти тени!

Тёмные глаза Крейна почти умоляли, когда он посмотрел на остальных.

– Думаете, это потому что я… нездоров психически? – прошептал он. – Я предпочёл бы скорее умереть, чем спятить.

– Филип, нет! – вскрикнула Кей. – Ты просто слишком долго размышлял о своём отце!

– Кей права, – заявил Джон Мартин, – Филип, тебе следовало рассказать нам об этом давным-давно. Мы б заставили тебя понять, что это все чушь…

– Твой отец не мог быть психически дефективным, Филип, – подчеркнул Джон Мартин. – Амнезия, вообще-то, результат шока… Именно она, должно быть, и произошла с твоим отцом. Но она не имеет никакого отношения к безумию и не может передаваться от отца к сыну.

– Тогда почему же вышло так, что я всю свою жизнь тоже чувствовал, будто есть что-то, что я никак не могу вспомнить? – выкрикнул Крейн.

– Это всё бессознательная имитация с твоей стороны… имитация своего отца, – провозгласил Мартин.

– Ты видел, как он пытается вспомнить своё прошлое, и это заставило тебя думать, будто и у тебя есть что-то, что ты не можешь вспомнить.

– Хотел бы я в это поверить, – пробормотал Крейн, – но если я на самом деле нормален, то с чего бы мне терять голову из-за этого розыгрыша по радио?

– Филип, эта одержимость покинула бы твой разум, если бы ты знал, кто на самом деле твой отец, – серьёзно объявил Джон Мартин. – Всё просто оттого, что твой разум донимает та старая тайна, эта её неразгаданность.

– Но я ж не знаю точно, – безнадёжно молвил Филип Крейн, – и никакого способа выяснить это не существует.

– Ты когда-нибудь ездил в Канаду, туда где нашли твоего отца, и пытался найти какой-то ключ к установлению его личности? – спросил геолог.

– Нет, но отец туда ездил дважды и не смог там найти никого, кто когда-либо видел его или слышал о нём, до того как его нашли в лесу.

– Но ты мог бы, полетав на самолёте над теми местами, прочесать те дебри и отдалённые торговые посты лучше, чем твой отец, – настаивал Мартин.

На белом лице Крейна в первый раз отразилась слабая надежда.

– Ты действительно думаешь, что есть шанс что-то узнать? – серьёзно спросил он.

– Конечно! – заверил его Джон Мартин – И что ещё важнее, мы с Кей отправимся вместе с тобой. Этой осенью мы планировали устроить себе отпуск на севере, и эта экспедиция прекрасно в него вписывается.

– Папа, я надеялась, что ты это предложишь! – воскликнула, сияя карими глазами, Кей.

– Запишите-ка и меня в состав этой экспедиции, – вставил Скотт Фултон. – У меня тоже скоро отпуск, и мы все можем слетать туда на моём самолёте.

– Скотт, с твоей стороны это замечательно – сделать нам такой подарок! – радостно воскликнула Кей.

– Вам? – переспросил, улыбаясь, пилот. – Да я думаю только о том, какая там шикарная рыбалка.

Чёрная безнадёжность на мгновение слетела с лица Филипа Крейна. У них было мало шансов на то, чтобы разгадать тайну тридцатилетней давности. Однако если он только сможет разгадать её…

Почти стертые воспоминания в дальних уголках его памяти неожиданно заставили его странно загореться этими поисками чего-то, что, как он смутно ощущал, годами лежало там на далёком севере. Нечто таинственное и громадное ждало его там… ждало его уже тридцать лет!

Глава II. Таинственные обломки

– Вон то самое место! – крикнул, перекрывая рёв мотора Скотт Фултон. – Вон там внизу, к востоку от слияния рек. Место, где обнаружили Джона Крейна! – Филип Крейн напряжённо поглядел вниз. Они находились к северу от Квебека. Лежащий внизу бескрайний лес в утреннем свете казался лохматым морем, шепчущей тёмно-зелёной громадой из туй и сосен. Ближайший торговый пост находился в двух часах лёта на юг. Каким образом его отец забрёл в эти отдалённые дебри, голый и раненый? И откуда он пришёл?

Крейн, ни на что не надеясь, чувствовал, что визит в эти отдалённые дебри, где когда-то обнаружили его отца, был для него последним шансом.

– Может быть, и есть какой-то ключ к этой тайне, – настаивал геолог, но сам Крейн в глубине души считал, что эта тайна никогда не будет раскрыта и её зловещая тень никогда не будет развеяна по ветру.

Мысли его вернулись к ночам, когда он видал великанскую фигуру отца, стоящую тёмным и неподвижным силуэтом на крыльце их дома. В такие ночи отец с тоской глядел на сверкающее звёздами небо, словно пытаясь прочесть в небесах тайну своей личности. Филип вспомнил времена, когда Джон Крейн внезапно останавливался посреди работы или игры и недоумевающе и с тоской глядел в пространство словно он неожиданно вспомнил о чем-то важном в какой-то иной жизни, в ином существовании. Вспомнил о… о чём?

– Глядите, там внизу что-то есть! – внезапно взволнованно воскликнула Кей. – Вон!

Крейн проследил за тем, куда указывала Кей. У него ёкнуло сердце. На дне небольшого поросшего лесом оврага лежал тускло отблескивающий смятый металлический корпус.

– Металлические обломки! – воскликнул Крейн.

– Обследуем их, – объявил Джон Мартин. – Этот овраг всего в десятке миль от того места, где нашли твоего отца. Это может что-то значить.

Скотт Фултон уже приметил крошечное озеро, где он мог посадить свой самолёт-амфибию. Через десять минут путешественники уже пробирались через лес к обломкам.

– Не строй слишком больших надежд, Филип, – посоветовал геолог. – Это может оказаться пустышкой.

– Знаю, – ответил Крейн, и всё же его тёмные глаза засветились новой надеждой.

Гигантские сосны и туи задавили тут весь подлесок, и участники экспедиции шли среди торжественных соборных теней огромных стволов, шагая по податливому ковру из опавших сосновых игл. В воздухе стоял холодок подступающей осени.

В том узком овраге, где они заметили обломки, густо росли молодые деревья и кусты. К тому времени, когда спутники спустились на самое дно оврага и принялись пробивать себе дорогу сквозь заросли, они порвали себе одежду и запыхались.

Через пять минут Скотт Фултон закричал:

– Вон они, впереди! Сквозь густые заросли кустов и молодых деревьев проглядывал тускло сверкающий смятый серебристый корпус.

С гулко стучащим от волнения сердцем, Филип Крейн вышел вперёд. Остальные не отставали от него ни на шаг. Добравшись до металлического корпуса, все резко остановились.

– Что за катастрофа! – воскликнул Скотт Фултон.

– Это не самолёт, как я думал, – нахмурил брови Джон Мартин. – Но что же это такое?

Глаза Крейна ярко заблестели, когда он уставился на обломки. Эти странные на вид обломки почему-то казались ему знакомыми. А потом он понял, что этот потерпевший катастрофу предмет ранее был циллиндрическим металлическим летательным аппаратом двадцати пяти футов в диаметре и шестидесяти футов длиной. Но вся передняя часть разбилась всмятку от сильного столкновения. А вот задняя часть серебристого корабля уцелела лучше.

– Эти обломки пролежали здесь не один год, – заявил Джон Мартин. – Видите, в передней части сквозь обломки уже проросли небольшие деревца.

– На мой взгляд, эта штука смахивает на один из тех причудливых воздушных кораблей, какие бывало строили в ранние времена воздушных полётов, – подтвердил Скотт Фултон. – Тогда пробовали много странных моделей.

– Если ты прав, то дата этой катастрофы будет лет так тридцать назад или около того, – задумчиво произнёс Мартин.

– И именно тридцать лет назад моего отца и нашли бродящим неподалёку отсюда! – взволнованно воскликнул Филип Крейн.

Геолог кивнул.

– Если твой отец летел на этой штуке, когда та разбилась, то это объясняет рану у него на голове и шок, лишивший его памяти.

– Тогда мы, возможно, сумеем найти в этих обломках какой-то ключ к тому, кем же был мой отец! – с энтузиазмом воскликнул Крейн.

Он уже взволнованно бродил среди обломков, пытаясь найти вход в этот цилиндр. Миг спустя он-таки нашёл в неповреждённой задней части корабля какую-то дверцу. И быстро залез в цилиндр. Другие забрались следом. И оказались в коридоре, ведущем к корме. Тот оказался завален нанесёнными ветром сосновыми иглами, сухими листьями и пылью. Заканчивался это коридор широкой металлической дверью без ручки или замочной скважины.

– Весь это чёртов корабль сплошь из металла! – подивился Фултон. – Неудивительно, что эта проклятая штука грохнулась.

– Металл этот крайне лёгкий и прочный, – указал Джон Мартин, ощупывая подобранный им фрагмент обшивки. – Кто бы там ни спроектировал этот корабль, он знал толк в своем деле.

Крейн не обратил на всё сказанное никакого внимания. Протянув руку, он надавил на пластину над закрытой дверью. Дверь открылась, отъехав в стену.

– Откуда ты узнал, что она так открывается, Филип? – поражённо спросила Кей.

Крейн остановился, странно похолодел, поняв, что только что сделал. А в самом деле, откуда он узнал?

– Не знаю, – ошеломлённо отозвался он. – Просто я, кажется, помню…

Скотт Фултон уставился на находящееся за открытой дверью. И поражённо воскликнул:

– Это штука, чёрт возьми?

Вся задняя часть корабля представляла собой единую металлическую камеру. Ей явно предназначалось хранить, на поглощающем сотрясения каркасе из тяжёлых балок, какую-то большую машину.

Машина же эта представляла собой механизм гротескный и незнакомый. Её самой поразительной чертой являлась дискообразная платформа из толстого металла молочного цвета десяти футов диаметром, стоящая на изоляторах высотой в фут. А под этим металлическим диском тянулась сеть из проводов, соединённых с аппаратом. На равноудалённых местах вокруг кристаллической платформы располагалось шесть предметов, похожих на пчелиные соты, обмотанные серебристыми проводами и одинаково увенчанных хрустальными шарами. На одной точке на краю этой платформы подымалась металлическая панель управления с рядом из восьми рычажков, ярко-красной кнопкой и скоплением маленьких стеклянных лампочек. А прямо над этой панелью управления висел большой чёрный металлический конус, полый внутри, с основанием, направленным вниз на диск из кристалла.

– Что это? – воскликнула Кей.

– Понятия не имею, – нахмурясь, ответил её отец. – Никогда не видел подобного аппарата или машины.

Филип Крейн их не слышал. Он воззрился на этот механизм, широко раскрыв свои блестящие от волнения иссиня-чёрные глаза. Эта машина… её он смутно помнил!

Он не помнил, для чего она предназначалась. Но что-то, казалось, говорило ему, что механизм этот являлся крайне важным, чем-то, от чего зависели колоссальные силы, и состоянием которого он был озабочен.

– Давайте-ка вытащим отсюда этот аппарат, и попробуем выяснить, как же он работал, – порывисто предложил он. – Если нам удастся выяснить природу этого аппарата, то мы узнаем, в чём заключалась цель экспедиции этого старинного воздушного корабля. И тогда мы можем попытаться выяснить, откуда тридцать лет назад отправилась та экспедиция и кто в ней участвовал.

Массивное лицо Джона Мартина отразило сомнение.

– Но сможем ли мы вытащить эту штуку, Филип? – возразил он.

– Двери тут широкие, – указал Крейн. – Их явно сделали такими с целью облегчить манипуляции с этой машиной. Мы сможем её вытащить. Нужно приложить лишь небольшое усилие.

Видя горящее нетерпением лицо Крейна, Джон Мартин согласился. Однако воплотить в жизнь задуманное оказалось не так-то просто. Путешественники нарубили молодых деревьев, отсекли ветки и использовали их в качестве тормозов и рычагов, посредством которых и вытащили этот тяжёлый, приземистый механизм из разбившегося корабля. К тому времени, когда они наконец извлекли эту машину и установили на небольшой травянистой поляне, уже вечерело.

– Рад, что с этим закончено, – облегчённо крякнул Скотт Фултон. – Теперь, пока вы там возитесь с этой штуковиной, я исследую сам разбившийся корабль.

Бросив обеспокоенный взгляд на Филипа Крейна, Кей отправилась вместе с пилотом. Когда они час спустя вернулись, Крейн по-прежнему пребывал в восторге от изучения всех деталей той странной машины.

– Не могу понять назначение этого корабля, – сообщил им озадаченный Фултон. – Там есть идущие по всей его длине большие трубы, которые могли быть выхлопными трубами или дюзами ракет. Но кто же тридцать лет назад слышал об экспериментах с ракетами?

Джон Мартин, нахмурясь, покачал головой.

– В этом разбившемся корабле всё странно. Желал бы я понять это.

– Вы выяснили, для чего эта машина и как она действует? – спросил Фултон.

Филип Крейн повернул в их сторону взволнованное лицо.

– Нет, пока не выяснили. Эта штука – настоящая загадка. Но кое-что мы таки выяснили.

Он поднялся и шагнул на кристаллический диск и показал на красную кнопку на пульте управления.

– Видите? На пульте есть крошечная серебристая рука, указывающая на эту кнопку. Помещена туда, как я считаю, для напоминания, что, когда машину приводят в действие, надо сперва нажать на эту кнопку.

– Не нравится мне эта штука, – сказала вдруг Кей, глядя на машину серьёзным и недоверчивым взглядом. – Она выглядит такой… чужеродной.

Но Крейн уже нетерпеливо нажал на красную кнопку. Та со щелчком ушла в пульт.

На пульте управления тотчас же вспыхнули два красных огонька. А из похожего на соты аппарата вокруг диска поднялось медленное гудение. Мартин и Филип Крейн изумлённо уставились на эти гудящие штуки, похожие на соты.

– Откуда же она берёт энергию? – поражённо пробормотал геолог. – Должно быть, у неё есть какой-то независимый источник энергии… и всё же в ней нет ничего похожего на батарейку.

Аппарат продолжал гудеть. Но никаких других изменений не произошло. На лице Крейна отразилось глубокое разочарование.

– Ну должна же эта штука быть для чего-то предназначена! – воскликнул он.

Когда он впился взглядом в машину, похожие на тени воспоминания у него в голове сделались громкими, сильными. Казалось, они что-то шептали, о чём-то молили. Умоляли его что-то сделать с этим механизмом, что-то, для чего тот и предназначался, что-то жизненно важное.

– Если эта штука ни для чего не предназначена, – медленно произнёс наконец он, – то нам не…

Из полого конуса над пультом внезапно прозвучал крик. Пронзительный, заряженный эмоциями голос, задыхаясь от волнения, поднялся до визга.

– Таркол! – неистово воззвал этот пронзительный голос. – Таркол няа рире!

Все уставились друг на друга с побледневшими в сгущающемся сумраке лицами. А из конуса тот дрожащий, пронзительный голос продолжал взывать:

– Таркол! Таркол!

Пронзительный, дрожащий голос старика, взывающий словно издалека, с неистовым, сверхчеловеческим чувством!

Глава III. Голос из пустоты

Первым заговорил Джон Мартин.

– Эта штука какого-то рода радио, – объявил он. – Но кто же к нам обращается? Язык этот мне не знаком, а я их знаю много.

– Таркол – это имя! – воскликнул Крейн. – Я, кажется, его уже слышал, равно как и этот язык.

Высокого Крейна стала бить дрожь, а его чёрные глаза заблестели. Этот голос, этот незнакомый язык, он их почти понимал! И имя Таркол мгновенно запустило в ткань его воспоминаний сильные пальцы. Взволнованный, заряженный эмоциями голос снова пронзительно крикнул из конуса.

– Таркол! Су Дандор! Дандор!

– А Дандор – это, должно быть, его имя! – воскликнул Филип Крейн – Он ждёт ответа.

И Крейн импульсивно быстро шагнул вперёд и громко крикнул в пустотелый конус.

– Говорит Филип Крейн! Кто ты? Откуда вы ведете передачу?

Затем вновь наступило безмолвие. Минута шла за минутой, и не приходило никакого ответа.

– Должно быть, эта штука не способна передавать, – пробормотал наконец Фултон. – Твой вызов не прошёл.

И тут вдруг, противореча тому заявлению, из конуса вновь раздался пронзительный старческий голос.

Теперь старик казался озадаченным и по-прежнему дрожал от лихорадочного волнения.

– Крейин? – повторил он. – Фиилип Крейин?

– Он не понимает по-английски! – воскликнул Крейн. – Попробую другие языки.

– Говорит Филип Крейн! – снова позвал он. И повторил это по-испански и по-французски. Джон Мартин добавил переводы ещё на пять языков.

После чего они ещё подождали. Снова потянулись минуты безмолвия, прежде чем из конуса пришёл ответ.

– Крейин? – повторил тот же старческий голос, ещё более озадаченно. – Квир Таркол? Су Дандор!

– Он не понял ни одного земного языка! – воскликнул Крейн. – Это невероятно!

– Тут есть уйма куда более невероятного, – отметил бледный и ошеломлённый Джон Мартин. – Ты заметил, сколько времени потребовалось нашему сообщению, чтобы дойти до этого Дандора, кем бы там тот ни был, а его сообщению – обратно до нас? В обоих случаях – больше десяти минут!

– И что? – не уразумел Фултон.

Но Филип Крейн Мартина понял. И, замерев, уставился на геолога.

– Такое… это невозможно! – воскликнул он.

– Что именно невозможно? – обеспокоенно спросила Кей.

– Радиосигналы передаются со скоростью света, – объяснил ей отец, – триста тысяч километров в секунду. И всё же им потребовалось десять минут, чтобы добраться до этого Дандора, и ещё десять минут, – на то, чтобы вернуться от него. Должно быть, он более чем в ста миллионах миль от нас!

– В ста миллионах миль? – недоверчиво переспросил Скотт Фултон. – Да нигде нет такого места, которое… – и умолк, с отвисшей челюстью. На лице его появилось выражение благоговейного трепета. – Вы хотите сказать – на другой планете? В другом мире?

– Планета Марс сейчас более чем в ста миллионах миль от Земли, – немного хрипловато отозвался Джон Мартин.

– Марс? – воскликнула Кей. – Папа, ведь не хочешь же ты сказать, что…

Все поражённо умолкли, обратив взгляды к небесам, где спокойно светили сонмы сверкающих звёзд. И Филип Крейн ощутил неистовое волнение в груди. Словно после всех этих лет в нём выкристаллизовывалась смутная уверенность.

– Да, Марс, – прошептал он. – Тот голос – оттуда. Я это знаю!

– Но эта машина, это радио, или чем там она является, не могла прилететь оттуда! – недоверчиво возразил Скотт Фултон. – Как она могла попасть на Землю?

– Ты же сам сказал, что у разбившегося корабля есть ракетные дюзы? – пробормотал Джон Мартин.

– Ты хочешь сказать, что это ракетный корабль, прилетевший сюда тридцать лет назад с Марса? – воскликнул Фултон.

Кей не сводила глаз с блестящих глаз Крейна и его преобразившегося лица.

– Филип, – прошептала она, – если твой отец действительно находился на этом корабле, если он получил рану и потерял память при аварийной посадке, то тогда он прибыл с…

– Господи Боже! – потрясённо уставился на Крейна Джон Мартин. – Твой отец ведь не мог прилететь оттуда, Филип?

– Не знаю, – отозвался тяжёлым шёпотом Крейн. – Но тот розыгрыш по радио про высадку космических кораблей… почему же меня это так взволновало? Почему это чуть не заставило меня вспомнить… что-то?

– О, это всё бред! – теперь голос Скотта Фултона зазвучал много грубее. – Эта мысль, что твой отец мог явиться с той планеты там в небе!

– Слушайте! – внезапно призвал всех Крейн.

Из конуса у них над головами снова раздался тот пронзительный старческий голос Дандора.

– Крейин! Фиилип Крейин! – неужели этот голос взывал к ним, через немыслимые бездны космоса, из иного мира. – Су Дандор, – взывал он. – Квир Таркол?

А затем начались события нереальные, словно сон: Филип Крейн час за часом обменивался словами со стариком, назвавшимся Дандором. Странные, ставящие в тупик попытки понять друг друга. У Крейна было странное ощущение, что он почти понимал речь Дандора. Он не чувствовал ничего, кроме горячечного порыва понять этот пронзительный голос!

– Слушайте, – взволнованно приказал Крейн.

Дандор слал теперь им через космос звуки колокольчиков; чёткие, плавные звуки. Один за другим, пока разом не прозвучали все восемь тонов.

А затем голос Дандора громко назвал их:

– Ахи! Нан! Зор! Ксел! Ви! Фин! Оро!

Снова восемь нот звона, а затем восемь незнакомых односложных слов.

– Цифры от одного до восьми, на его языке, – пробормотал себе под нос Джон Мартин. – Это достаточно ясно – но почему?

– Восемь тумблеров на пульте этой машины! – внезапно вскричал Крейн. – Вот о чём он пытается нам сказать!

– Зор! – настойчиво призвал из конуса Дандор. – Зор, Фиилип Крейин – Зор!

– Третий… третий тумблер! – выкрикнул Крейн. – Он сообщает нам, в каком порядке надо включать эти переключатели для приведения этой машины в действие!

Его рука метнулась к третьему тумблеру. Но Джон Мартин схватил его и оттащил от пульта.

– Нам нельзя соваться в это дело вслепую, Филип, – возразил он. – Мы всё ещё не знаем о предназначении этой машины.

Глаза Крейна горели от возбуждения.

– Прислушайся к тону голоса старика… он же умоляет нас… У него есть какая-то важная цель, которой мы не понимаем!

– Филип, – заявил Мартин. – Мы не должны действовать, пока не выучимся языку того Дандора, не узнаем, где он обретается и чего хочет.

Филип Крейн заколебался. Он признал весомость доводов геолога. И всё же он разрывался между тем умоляющим, пронзительным голосом, пробирающим его до глубины души, требующим подчиниться.

– Тогда подождём немного, – наконец неохотно сказал он. – Пока не поймём.

– Зор, Крейин… Зор! – призвал пронзительный напряжённый голос из конуса.

Крейн не отрывал взгляда от этого третьего тумблера. Что произойдёт, если он его включит?

– Давайте отложим этот эксперимент до завтра, – серьёзно предложил Джон Мартин. – Нам всем нужно выспаться, отдохнуть. А завтра попробуем разгадать эту тайну.

Крейн сошёл с кристаллического диска и последовал за остальными к палаткам. Но он постоянно оглядывался, терзаемый сильнейшим импульсом вернуться.

Перед тем как улечься спать, они почти не разговаривали. Все были слишком ошеломлены грандиозностью открывшихся возможностей. Остальные смотрели на Крейна несколько стеснённо, словно тот вдруг сделался инопланетянином. Его собственные мысли метались, как ошпаренные. Перед ним открылись невероятные горизонты. А похожие на тени воспоминания накатывали, словно волны в бурную ночь! Однако сколько Крейн не пытался разобраться в их хитросплетениях, ему это так и не удалось.

Чуть позже, лёжа на койке, Филип Крейн услышал тяжёлое дыхание Фултона и геолога, когда те уснули. Но сам он лежал, глядя сквозь открытый полог палатки на звёздные небеса, на красную искорку Марса, которая сейчас только восходила над горизонтом. Эта красная крапинка мерцала словно огненный глаз, гипнотический, манящий. Взывающий к нему! В своём горячечном состоянии души он не мог больше лежать сложа руки. Крейн поднялся, бесшумно надел ботинки и зашагал сквозь звёздный свет к разбившемуся кораблю.

В тусклом свете звёзд мрачно высилась приземистая машина, смутно поблескивала платформа кристаллического диска, а красные огоньки на пульте по-прежнему горели. Не выдержав Крейн поднялся на диск и услышал по-прежнему раздающийся из конуса голос Дандора.

– Крейин! Зор… зор… зор…

Голос казался усталым, измотанным и хриплым от переполнявших его эмоций; упав почти до надрывного шёпота. На душе Крейна словно кошки заскребли, когда он понял, что всё это время пожилой Дандор, должно быть, взывал к нему, умолял.

– Я не могу сделать того, чего ты хочешь, – произнёс в конус несчастным тоном Крейн, зная, что понять его не смогут. – Мне не позволят.

Через несколько минут вернулся голос Дандора, более громкий, дрожащий, умоляющий.

– Зор, Крейин! Роп Таркол… зор роп Таркол!

Таркол! Почему от этого имени всякий раз по венам Крейна прокатывалась волна дрожи? Он не мог понять. Знал только, что оно заставляло что-то в нём бурно оживиться и возжаждать чего-то. А потом к нему стремительно пришло решение. К чему бы там оно ни привело, что бы там с ним ни произошло, он должен сделать то, о чём просил Дандор.

– Зор, Дандор! – крикнул он в конус, неожиданно воспрянув духом. – Зор!

И его рука, с усилием, включила третий тумблер. Какой-то миг ничего не менялось. А затем Крейн, напряжённо стоявший в ожидании, уловил, как глубоко внутри толстого кристаллического диска, на котором он стоял, собралось голубое свечение. Переливающийся волшебный свет постепенно рос, пока Крейну не стало казаться, будто он стоит на непрозрачной платформе из жемчужно-голубого огня. А похожие на соты трансформаторы теперь гудели громче. И тут раздался голос Дандора, бурный от горячей радости и облегчения.

– Ни Ксел, Крейин! Ксел! – Четыре ноты колокольчиков, повторяющиеся вновь и вновь. А затем прозвучал новый приказ: – Ксел!

Крейн нетерпеливо щёлкнул четвёртым тумблером. Похожий на соты аппарат загудел ещё громче. Непрозрачный свет внутри кристалла, казалось, бурлил и вращался, словно свёртывающиеся кольцами змеи голубой люминесцентности. И Филип Крейн ощутил странное, ненормальное содрогание во всём своём теле, словно сквозь него струились какие-то сверхчеловеческие силы!

– Ахи, Крейин… ахи! – крикнул дрожащий, невыразимо напряжённый, голос Дандора. Прозвучала одна нота колокольчика. – Ахи!

И Крейн, сотрясаясь от протекавшей через него струящейся силы, протянул руку к первому тумблеру.

– Филип, нет!

Кричала Кей! Она бежала к кристаллическому диску, теперь уже пылающему светом. Девушка вскочила на него и неистово вцепилась в руку Крейна. Лицо её казалось лихорадочным, болезненным от страха, а карие глаза расширились от ужаса перед сверхъестественным.

– Отойди, Кей! – крикнул он в ответ. – Я должен это сделать. Что-то там призывает меня!

– Отец! Скотт! – неистово позвала девушка.

Крейн услышал., как ей ответили поражёнными голосами подбегающие Джон Мартин и Фултон. Они не должны его остановить, только не сейчас!

– Ахи! – в отчаянии призывал голос Дандора. – Ахи! Крейн грубо столкнул Кей с диска. А затем метнулся к пульту. Рука его стремительно щёлкнула тумблером. Ещё включая его, Крейн почувствовал, как каждый атом его тела, по-видимому, вывернуло и раскололо той ужасающей силой. И почувствовал, как его швырнуло во тьму. Он ничего не видел и не слышал, но у него возникло странное ощущение полёта в космосе с невообразимой скоростью. Ракетой, несущейся в космической бездне со скоростью света!

В тот необычайный миг он сознавал присутствие Кей, где-то неподалёку от него, летящей подобно ему самому в невообразимые космические бездны. И почувствовал приближение к какому-то огромному телу. А затем ощутил ещё один необычайный шок как от сильного удара. А затем – тьма.

Глава IV. Сын Марса

Крейн открыл глаза. Он оцепенел от сверхъестественного потрясения и какой-то миг, казалось, не в состоянии был полностью оценить поразительный характер своего положения. Он лежал на кристаллическом диске, а Кей – без сознания рядом с ним. Диск был тусклым, мёртвым, не пылающим светом, как тот, который они только что покинули. Сперва Крейн подумал, что они с Кей просто лишились чувств под действием какой-то странной силы странной машины.

– Крейин! – воскликнул пронзительный, поражённый голос. И голос этот исходил откуда-то рядом с ним!

Ошеломлённый Крейн поднял взгляд. Над ним склонился старик с морщинистым лицом, высоким лбом и выбеленными возрастом скудными волосами. Но глаза его поражали – чёрные, большие, говорившие об огромном интеллекте. Одежда этого старца состояла из короткой белой шёлковой туники с наброшенным на неё длинным серым шёлковым плащом. И лицо Филипа Крейна он разглядывал с изумлением.

– Ты… кто ты? – хрипло пробормотал Крейн.

– Дандор! – нетерпеливо крикнул старец, ткнув себя в грудь. – Су Дандор!

Дандор! Тот самый, кто взывал к нему через бездну космоса? Сердце Крейна бурно застучало. Как он мог оказаться здесь, рядом с Дандором? Где он находился?

Позабыв на миг о лежащей без сознания девушке, Крейн с трудом поднялся на ноги. Его высокая фигура покачнулась, а тёмные глаза расширились, когда он ошалело огляделся вокруг.

– Это место, – поперхнулся он. – Где я…

Он находился в большом круглом зале со стенами, сложенными из тронутых временем блоков из светло-красного камня. Освещалось это помещение ярко пылающим участком потолка, смахивающим на искусственное солнце. А механизм, на котором стоял Крейн и лежала Кей, располагался в центре помещения. Вдоль стен поднимались машины незнакомого вида. Некоторые казались телескопическими и стереоскопическими аппаратами, а другая сильно походила на динамо-машину. Ещё одна выглядела странно похожей на человека, с огромным серебристым металлическим телом, руками и ногами, и луковицеобразной головой с двумя сверкающими линзами вроде глаз.

Ошеломлённый взгляд Крейна застыл на открытом окне. Он, спотыкаясь, подошел к нему. Тело его казалось необычно лёгким, невесомым. Когда он выглянул из окна, по его пылающему лбу хлестнул холодный ветер – холодный, резкий сухой воздух с мелкими частицами песка. А при виде странной сцены снаружи Крейн решил, что сходит с ума.

Он видел перед собой иную планету! До самых смутно видимых горизонтов тянулась освещаемая лунным светом огромная волнистая песчаная равнина. А над этими торжественно безмолвными песками проплывали маленькие мерцающие искорки света, похожие на призрачные блуждающие огоньки. А в южном углу небесного полога из блистающих звёзд висели две серебристые луны: одна – стоящая в вышине, маленькая, а другая – двигающийся на восток блистающий щит! И смотрел он на эту панораму какого-то неземного волшебства и одинокой красоты из верхнего помещения древней, массивной, круглой каменной башни. Но самым удивительным для Филипа Крейна во всём этом, в этой неземной панораме, было то, что она казалась ему смутно знакомой. Внезапно он понял, где именно находится. Хотя это само по себе было невероятно.

– Марс! – хрипло воскликнул он. – Боже мой! Иная планета!

Он ошеломлённо развернулся. Его пылающий взгляд пронзил Дандора.

– Как я сюда попал? – хрипло выкрикнул он. – Ты – кем бы ты там ни был – говори!

И оборвал себя. Взгляд его остановился на машине из кристаллического диска, на которой лежала уже начавшая шевелиться Кей Мартин. И тут вдруг, с потрясшей его вспышкой проницательности, Филип Крейн понял. Эта машина и та похожая на неё в канадском лесу на Земле, могла создать мост через бездну между мирами…

– Филип!

Кей уже поднималась на ноги, глаза её сделались карими омутами ужаса. Крейн, спотыкаясь, подошёл к ней и обнял её.

– Филип, что с нами случилось? – вскрикнула она.

Поборов собственную нарастающую истерию, он попытался говорить спокойно.

– Это невероятно, Кей, но та машина, которую мы нашли и с которой экспериментировали на Земле, каким-то образом перенесла нас на эту планету. На Марс!

Лицо Кей побелело.

– Нам надо вернуться на Землю! – воскликнула она.

– Да, – хрипло ответил Крейн. Он развернулся к Дандору и схватил старика за тонкие плечи.

– Ты должен отправить нас обратно, понимаешь! Обратно на Землю – сейчас же!

Из угла помещения внезапно донеслось быстрое, тяжёлое лязганье металла. Прямо к Филипу Крейну ринулась живая машина, какой-то здоровенный робот. В ужасе вскрикнув, Крейн отпустил Дандора. Но металлические руки робота уже схватили Крейна, оторвали его от пола. Поднятый вверх, Крейн яростно дрался, но его неистовые удары по непробиваемой металлической голове и телу только привели к кровоподтёкам у него же на кулаках.

– Кро – леор! – яростно выкрикнул Дандор.

Робот, Кро, застыл, держа поднятого Филипа Крейна.

Дандор выкрикнул ещё один резкий приказ, и Кро, повинуясь ему, мягко поставил Крейна на пол. Но остался стоять рядом и бдить, его нечеловеческие глаза-линзы следили за каждым движением Крейна.

У Крейна кружилась голова, и он весь дрожал. Как он понял, робот подумал, будто он нападал на Дандора. А тем временем старик быстро заговорил с роботом. Крейн услыхал повторенные несколько раз имена «Лану» и «Ингомар».

– Ни, рала, – наконец произнёс робот металлическим голосом, исходящим из отверстия под пялящимися линзами.

И чудовищное металлическое создание прошло мимо Крейна и Кей, открыло дверь и, лязгая, спустилось по каменной лестнице.

Крейн услышал, где-то в основании старой каменной башни, гудение похожее на пчелиное. А затем мельком увидел в открытое окно что-то, несущееся через залитую лунным светом пустыню. Какая-то штука, похожая на гигантскую серебристую змею, двигалась там с невероятной скоростью. А потом он сообразил, что это какая-то машина с управляющим ею Кро, тем самым роботом.

Дандор, с иссохшим и напряжённым от волнения лицом, принялся быстро говорить с Крейном, показывая на предметы и изображая небольшие действия, каждый раз называя какое-то слово. Совершенно очевидно, он усиленно старался обучить Крейна собственному языку.

К изумлению Филипа Крейна, он усваивал язык почти столь же быстро, как Дандор его учил. Каждое произносимое Дандором слово, каждое имя Крейн сразу же ощущал отпечатавшимся у себя в мозгу. Складывалось такое впечатление, словно он учился языку, который некогда знал, но позыбыл. Кей же все это время цеплялась за него, глядя в завороженном страхе на лицо Дандора. Её стройное тело била дрожь…

Должно быть, прошло немало часов. Одна из двух лун уже зашла. Но Крейн теперь разговаривал с Дандором, запинаясь, спотыкаясь, и всё же всё более и более бегло.

– Тот матеро-мёт на Чолу – там есть и другие умельцы, которые могут управлять им по нашим инструкциям? – в первую очередь спросил горящий нетерпением Дандор.

– Ты имеешь в виду ту машину на Земле? – в замешательстве переспросил Крейн. – Да, там есть другие люди.

– Хорошо! – воскликнул старый учёный. Его иссохшее лицо засияло торжеством. – Теперь наконец мост через бездну между Бэрой и Чолу, между этим миром и тем, перекинут!

– Филип, попроси его отправить нас на той штуке обратно на нашу родную планету! – взмолилась Кей.

Но когда Дандор понял суть её просьбы, то решительно покачал головой.

– Ваши тела не вынесут ещё одного шока переноса после такого короткого перерыва, – растолковал он Крейну, а тот перевёл его слова Кей. – Вам надо подождать. Но вы можете поговорить с теми другими на Чолу.

Старик коснулся красной кнопки на пульте. Из глубин аппарата послышалось гудение. Дандор сделал им знак говорить в конус над пультом.

– Отец! – неистово закричала Кей. – Отец, ты меня слышишь? Это Кей! – Несколько минут царило безмолвие. А затем из конуса раздался севший голос Джона Мартина.

– Кей! Боже мой, где ты? Мы думали, вас с Филипом аннигилировало. Где вы?

– На другой планете!

Голос её оборвался. Филип Крейн прокричал в конус объяснение. Когда голос Мартина раздался вновь, в нём всё ещё звучал трепет.

– Это невероятно! Потрясающе!

– Скажи ему, – быстро вмешался Дандор, – что он должен оставаться возле машины, готовым включить её, когда мы его призовём, и что он не должен рассказывать об этом другим на Чолу.

Крейн хрипло передал инструкции старого учёного.

– Это наш единственный шанс вернуться, Мартин, – добавил он. – Если ты будешь там, готовый включить машину, когда мы тебя призовём.

– Ладно, Филип, мы будем здесь, – мрачно согласился Мартин. – Но ради бога привези Кей домой целой и невредимой!

– Привезу! – горячо пообещал Крейн. Дандор выключил передающий голосовой конус. А затем, сияя взглядом, положил дрожащую руку на плечо Филипа Крейна.

– Всё хорошо, и мост через бездну переброшен! – воскликнул он. – И ты, Крейин, наконец преуспел в завершении великой миссии Таркола.

– Таркола? – Это имя снова прозвенело в памяти Филипа Крейна как-то знакомо. – А кто такой Таркол?

– Таркол был великим королём-героем нашей расы, – пылко ответил Дандор. – Королём, который тридцать ваших лет назад попытался перебросить мост через бездну между мирами, взяв аппарат для переноса материи на Чолу на ракетном корабле. Веками мы, жители Бэры, мечтали перекинуть мост между этим миром и Чолу. И наконец придумали эти приборы. Они используют давно известную нам тайну – процесс, посредством которого живых существ можно транслировать в виде облаков нематериальных фотонов, в виде электрической энергии, а потом превращать обратно в твёрдую материю, невредимыми.

Старый учёный увидел на лице Филипа Крейна недоверие, и стал объяснять более подробно. Возможно, он подумал, будто Крейн ещё не вполне овладел марсианским языком, но память уже открыла его Филипу Крейну так, словно он говорил на нём всю жизнь.

– Всё довольно просто, – объяснил Дандор. – Есть три фундаментальных вида частиц: электрон и протон, являющиеся частицами материи, и фотон, являющийся частицей радиации. Главное различие между ними в том, что электрон и протон обладают электрическим зарядом, в то время как фотон обладает электрическим полем. Электроны и протоны можно переделать в фотоны, меняя их электрические заряды на поля. Когда это происходит, то твёрдая материя, которая состоит из электронов и протонов, становится облаком фотонов, вещью нематериальной энергии. Человека можно таким вот образом превратить в облако фотонов, и отношения между теми фотонами будут такими же, как отношения между прежними электронами того существа, и поэтому то лицо, даже в качестве роя фотонов, сохранит своего рода псевдо-жизнь и сознание. А рой фотонов можно легко превратить обратно в материального человека. Передатчики материи изобрели с целью воспользоваться выгодой этой тайны. Человек может встать на передатчик материи, разряд силы преобразует его в нематериальное облако фотонов, а такое облако можно со скоростью света спроецировать по тугому лучу к другому передатчику материи, где человек снова станет материальным… Мы знали, что если нам удастся доставить передатчик материи на Чолу, то откроем дорогу с Бэры на Чолу. И сможем за считанные мгновения молниеносно переноситься с планеты на планету. Но сперва нам требовалось доставить одну из машин на Чолу, и конечно же, её требовалось доставить туда физически, в каком-то ракетном корабле. Наконец, после многих испытаний, мы, учёные, смастерили корабль, у которого был шанс добраться до Чолу. Это стало бы рискованной попыткой. Наш великий король Таркол решил возглавить эту опасную экспедицию, успех которой так много значил для Бэры. Таркол отправился сделать героическую попытку с небольшим экипажем тридцать ваших лет назад. На своём корабле он вёз счётчик материи. Вся Бэра напряжённо ждала известия, что Таркол добрался до Чолу целым и невредимым. В этой лаборатории посреди пустыни я, Дандор, ждал, неся вахту рядом с этим передатчиком материи, когда Таркол заговорит со мной через голосовой конус и доложит об успехе. Но от него так и не пришло никаких известий. И с течением времени вся Бэра поверила, что он погиб, и все скорбели по великому королю, который умер, пытаясь совершить невероятное… Только я, Дандор, несмотря на всеобщее отчаяние, так до конца и не оставил надежду. Я годами продолжал нести свою вахту, надеясь, что Таркол позовёт меня. И вот, наконец, сегодня моя надежда была вознаграждена. Ибо ты позвал, Крейин, – и включил по моим инструкциям передатчик материи на Чолу. Наша многовековая мечта о дороге на Чолу осуществилась! – При этих словах глаза Дандора сверкнули почти сверхчеловеческим счастьем. – Путь на Чолу наконец открыт! – повторил он. – Теперь наступает великий час судьбы Бэры! Теперь наш мир снова расцветёт и жалкие обречённые будут свободны!

Филип Крейн с удивлением уставился на старика.

– Значит, тот потерпевший крушение корабль, который мы нашли на Земле, – хрипло произнёс он, – это и есть тот самый корабль, который пилотировал тридцать лет назад, Таркол, разбившийся при посадке. И на том корабле… – Он напряжённо спросил Дандора: – Есть какое-нибудь изображение Таркола?

Дандор кивнул и достал из шкафчика маленькую статуэтку, выполненную с чудным мастерством.

– Это стереофото Таркола, – объявил он.

Статуэтку эту явно создали каким-то способом трёхмерной фотографии. Она изображала фигуру мужчины великанского роста, одетого в странный костюм из туники и плаща, с непокрытой головой. И эти мощные, львиные черты лица не оставляли никаких сомнений.

– Это, – задохнулся Филип Крейн, с ревущей в ушах кровью, – это Джон Крейн. Мой отец!

– Да, – согласился, пылая взглядом, Дандор. – Я понял это, Крейин, в тот же миг, как увидел твоё лицо. Ты – сын Таркола, нашего великого короля-героя.

Глава V. Сомнения

Рассудок Филипа Крейна от этого откровения пошатнулся. Джон Крейн, его отец – великий марсианский король!

Неудивительно, что Джон Крейн всю свою жизнь на Земле пытался вспомнить прежнюю жизнь! Неудивительно, что этот великан таращился ночь за ночью на звёздное небо, смутно пытаясь припомнить тот другой мир, где он прежде был великим правителем!

– А твой отец Таркол? – напряжённо спрашивал Дандор. – Он умер? Должно быть, так, раз он не позвал меня.

– Он умер всего несколько лет назад, – рассказал учёному Крейн. – И тебя он так и не позвал, потому что ничего не помнил о своей жизни на этой планете.

Он рассказал Дандору историю об отцовской амнезии, о тайне, которая омрачала всю его жизнь. И увидел, как глаза старого учёного затуманили слёзы.

– Таркол, наш великий король, мой друг, умер вдали на Чолу, не помня ни о своём народе, ни о своём мире, – прошептал Дандор. – Он жил среди чуждого народа, в то время как мы скорбели по нему как по умершему. И ты, его сын, от женщины с Чолу! Это рука Судьбы, что ты, сын Таркола, принёс наконец весть об успехе героической попытки твоего отца.

– Ты сказал, что понял: я – сын Таркола, как только увидел моё лицо! – произнёс Крейн. – Но я ведь не похож на него, за исключением моих волос и глаз. Как ты смог понять?

– Ты поймёшь это, когда встретишься с Лану, своим сводным братом, королём Бэры, – ответил Дандор.

– Моим сводным братом? – воскликнул Филип Крейн.

– Да, – кивнул Дандор, – когда твой великий отец Таркол покинул Бэру, отправляясь в это опасное путешествие, то оставил здесь малолетнего сына, Лану. Если бы Таркол не вернулся, то королём стал бы его сын, при моём регентстве, пока не достигнет совершеннолетия. Ныне же он – король Бэры. Я отправил Кро, своего робота-слугу, в Ингомар, привезти сюда Лану. Вызвать его по обыкновенному голосовому конусу я не посмел, так как это сообщение может быть услышано Сурпом.

– Сурпом? – переспросил с всё возрастающей ошеломлённостью Крейн. – А кто он?

– Сурп – это могущественный вельможа, который давно строил козни против короля Лану и настроил против него народ. Если Сурт узнал, что король здесь, в этой одинокой башне посреди пустыни, то смог бы ухватиться за такой шанс убрать его с дороги. Потому что Сурп сам стремится влезть на трон – предатель!

– Марсианский король – мой сводный брат! – ошеломлённо ахнул Филип Крейн. – А я – наполовину марсианин! Не могу поверить! Однако у меня всю жизнь были какие-то смутные воспоминания о каком-то другом месте, какой-то другой жизни.

– Да, это так, – подтвердил Дандор. – Потому что мы, бэряне, обладаем определённым даром наследственной памяти, переходящей от отца к сыну, синаптическая матрица в мозгу отца имеет тенденцию воспроизводиться в мозге сына. Не пострадай ментальная синаптическая матрица твоего отца от шока, ты бы унаследовал от него полные воспоминания об этом мире.

– Наполовину марсианин! – выдохнул Филип Крейн. Лицо Кей было белым, а её карие глаза умоляли, когда она посмотрела на него.

– Филип, но для тебя от этого не будет никакой разницы… И что из того, что в твоих жилах течет отчасти марсианская кровь? – серьёзно спросила она. – Ты же по-прежнему хочешь вернуться на Землю, со мной?

– Да, конечно, – медленно произнёс он. – Я всё ещё ошеломлён… Но я обещал, что ты вернёшься целой и невредимой.

Дандор подошёл к окну и обеспокоенно вгляделся в ночь.

– К этому времени Кро уже должен был вернуться вместе с Лану, – пробормотал он себе под нос. – Если их остановил Сурп… – Затем его глаза вспыхнули. – Вон они! Видишь вдали их Червя?

Крейн вгляделся во всхолмленную охровую пустыню. Сейчас видно было намного хуже, так как зашла более близкая луна. Неподвижная колдовская равнина, беспредельно пустынная, оживляемая лишь странными мелькающими, блуждающими огоньками, которые словно в танце проплывали над бескрайними песками.

Через гребень в нескольких милях от башни двигалась здоровенная, похожая на змею, блистающая при лунном свете металлическая штука, похожая на змея машина, которую Дандор назвал Червем. Она с громадной скоростью неслась по пескам к старой каменной башне.

Вскоре они услышали, как эта машина остановилась у подножия башни, а потом услыхали поднимающиеся по каменной лестнице шаги. Тяжёлые, лязгающие шаги робота и более лёгкая поступь человека.

Филип Крейн напрягся. Приближался его сводный брат, король этой планеты!

Лану вошёл в помещение первым. Он был высоким, почти таким же высоким, как Филип Крейн. Одежда его состояла из блестящего багряного плаща поверх белой туники. Обувью ему служили мягкие кожаные сандалии с высоко поднимающимися по ногам ремешками, а его иссиня-чёрные волосы не были прикрыты никаким головным убором. На поясе же у него висела серебристая трубка длиной в несколько дюймов.

– Дандор! – воскликнул он, входя. – Кро сообщил мне, что великий план наконец сработал! – В голосе его звенело ликование. – Если это так, то это означает новую жизнь для нашей умирающей планеты! И это означает конец Сурпу и его изменническим замыслам!

Лану вдруг поражённо умолк, когда увидел Филипа Крейна. При виде землянина его тёмные глаза вылезли из орбит. Филип Крейн тоже застыл как каменный в полном оцепенении, когда посмотрел на своего царственного сводного брата. А со стороны Кей раздался недоверчивый вскрик.

– Филип! Да это же… ты!

Лицо Лану, короля Бэры, было точной копией лица Филипа Крейна!

Однако лицо короля носило более надменное и нетерпеливое выражение, и казалось чуть расплывшимся, но в остальном являлось зеркальным отражением лица Крейна. Сводные братья были двойниками.

– Что это ещё за дьявольское волшебство? – выкрикнул Лану, и его рука метнулась к оружию у него на поясе. – Этот человек – да это же я!

Но иссохшее лицо Дандора светилось улыбкой. Старый учёный посмотрел на остолбеневшего Крейна.

– Теперь ты понимаешь, почему я понял, что ты – сын Таркола, как только тебя увидел, – сказал он, обращаясь к Крейну.

– Сын моего отца? – изумлённо воскликнул Лану. – Ты хочешь сказать, что этот человек – мой брат?

– Твой сводный брат, – поправил Дандор.

Старый учёный всё объяснил.

И Филип Крейн во время этого объяснения стоял как человек до крайности изумлённый. Этот марсианский правитель, его сводный брат, и его двойник! Это добавляло последний штрих ко всему тому, что испытал Крейн.

Кей переводила изумленный взгляд с одного мужчины на другого, словно не в состоянии поверить своим глазам. Один – в запятнанной земной одежде цвета «хаки»; другой – в царственном марсианском наряде. Но по лицу и физически молодые люди являли собой точные копии друг друга.

– Сводный брат с Чолу, да? – пробормотал себе под нос Лану, а затем с подозрением сообщил Крейну: – Ты понимаешь, что я – старший сын… и что правлю Бэрой по праву?

Филип Крейн кивнул и с затруднением произнёс:

– У меня нет никаких притязаний на трон Бэры.

– Мы найдём тебе какое-нибудь место при дворе, – покровительственно продолжил Лану, обращаясь к Крейну, – хоть ты лишь наполовину бэрянской крови. И ты будешь нам полезен, помогая выполнить чолуанскую половину великого плана.

Этой ссылки на какой-то там великий план Крейн не понял. Но Лану ликующе продолжал, с лицом, пылающим мстительным торжеством:

– Теперь я сокрушу этого Сурпа и разрушу все его замыслы! Народ отвернётся от Сурпа и снова повернётся ко мне, когда услышит, что я наконец добился успеха в осуществлении великого плана! Я принесу на Бэру воду с Чолу!

– Воду с Чолу… с Земли? – недоверчиво воскликнул Филип Крейн. – Ты хочешь сказать, что это и есть ваш великий план – забрать воду Земли для этого мира?

– Да, это и есть великий план, Крейин, – ответил ему Дандор. – План, ради которого рисковал своей жизнью твой отец. – И с энтузиазмом пустился объяснять. – Эта планета Бэра, давным-давно уже стала высыхающим, умирающим миром. Её гидросфера уже веками постоянно рассеивается в окружающий эфир. Потому что таков закон природы: маленькие планеты, со своей меньшей гравитацией, не могут удержать пляшущие молекулы своей оболочки из воздуха и воды столь же хорошо, как более крупные миры, где у молекул скорость убегания более высокая… Некогда, давным-давно, численность населения у нас, бэрян, исчислялась в сотни миллионов. Мы построили на берегах морей великие города и поднялись к гордым пикам цивилизации. Но мы не в силах повелевать Природой. И не можем остановить высыхание нашего мира. По мере того как наша вода улетучивается в космос, наши моря постепенно, постоянно, безжалостно сокращаются… Моря высыхают до маленьких озёр, а потом уменьшаются и те. Там, где раньше были плодородные земли, появляются пустыни. И эти пустыни расползаются, а плодородные земли уменьшаются. Бэра не в силах поддержать жизнь нашего народа. Каждый год от многих людей приходится… избавляться, чтобы могли жить остальные… Мы переместили города к уменьшающимся снегам северных и южных полярных шапок, нашим последним запасам воды. Были построены громадные подземные акведуки, пропускающие драгоценную воду к нашим городам без потерь от испарения. Но снежные шапки тоже постоянно нас подводят, и теперь наше население сократилось до менее чем миллиона, а наши десятки больших городов – до пяти… Но если воду можно будет привезти в огромных количествах с другой планеты, то наша умирающая планета оживёт вновь. Вода сделает Бэру зелёной и плодородной, способной снова поддержать великую расу. Можно будет освободить миллионы обречённых, которые годами молят позволить им жить вновь… – Обречённых? Филип Крейн не понял, о чём тут речь. Но прежде чем он смог спросить, Дандор продолжил: – Мы, бэряне, давным-давно увидели в мире Чолу источник столь нужной нам воды. Мы знали, что на Чолу есть огромные моря. Рутна, вторая планета от Солнца, тоже, как мы знали, обладает водой, но настолько перемешанной с ядовитыми химическими элементами, что, если её привезти в наш мир, это вызовет реакцию, которая погубит всю нашу планету. Но вот Чолу обладала чистой водой, и в более чем достаточных количествах для возвращения к жизни нашему миру… Веками мы лелеяли эту мечту! Зашвырнуть через космическую пропасть триллионы тонн воды с Чолу на Бэру! Это может быть сделано. Для этого надо всего-навсего установить вдоль океанов Чолу огромное число передатчиков материи, а те будут перебрасывать в этот мир через космическую бездну непрерывные потоки воды… Вот потому мы и надеялись доставить на Чолу хотя бы один передатчик материи. Чтобы можно было через него перебросить на ту, другую планету, людей и материалы и построить множество таких передатчиков, и начать потоком отправлять воды того мира через космос на Бэру. Вот потому твой отец Таркол и рисковал своей жизнью в попытке доставить на Чолу передатчик материи. Он знал, что это означало спасение этого мира!

Худощавое лицо Филипа Крейна стало застывшей маской – внутри него боролись противоречивые чувства, а когда старый учёный закончил, землянин сказал:

– И ты ожидаешь, что я стану помогать вам в этом плане? – закричал он. – Да ведь из-за него моря Земли превратятся в пруды и приговорят наш собственный мир к водному голоданию. Вы хотите, чтобы я помог вам уничтожить Землю и на мой народ!

– Твой народ? – в изумлении воскликнул Дандор. – Те чолуяне не твой народ, Крайин. Твой народ – это раса твоего отца, бэрянская раса, чья королевская кровь течёт в твоих жилах.

– Но я наполовину землянин! – воскликнул Филип Крейн. – А навлечь на Землю такую катастрофу… – Он умолк, оказавшись в полном замешательстве.

Этот план лишит Землю воды ради возрождения к жизни умирающего Марса – он не мог позволить осуществить его! Зелёная, улыбающаяся Земля станет пустыней. Миром, поражённым катастрофой… нет!

И всё же, даже с этой твёрдой решимостью на душе, Крейн сознавал, что в его жилах текла марсианская кровь. И ведь его отец рисковал погибнуть ради этого плана. Если он, Филип Крейн, был верен Земле, как он и собирался, то он предаст часть своей марсианской крови.

Лану наблюдал за ним, сузив глаза, с подозрением на лице.

– Боюсь, что в жилах моего сводного брата слишком много чуждой нам крови, чтобы быть истинным бэрянином, – изрёк он.

– Он будет верным сыном Марса, – заверил молодого короля Дандор. – Сейчас он ошеломлён тем, что узнал, да и неудивительно. Но можешь быть уверен, никакой сын Таркола никогда не окажется врагом народа своего отца. – Он повернулся к Филипу Крейну и Кей. – Сейчас вам нужно отдохнуть, – заботливо сказал он. – Позже мы об этом ещё поговорим.

Крейн увидел, что старый учёный был уверен в своей способности завоевать его расположение. Но Лану, с его лицом столь странно идентичным его собственному, всё ещё питал какие-то подозрения.

Дандор бросил роботу Кро несколько коротких слов. Здоровенный автомат механически ответил:

– Да, господин.

– Кро отведёт вас в помещение, где вы сможете отдохнуть, – сообщил Дандор Крейну.

Когда двое землян последовали за роботом Крейну пришлось поддерживать Кей. Та, казалось, никак не могла идти ровно из-за этой меньшей силы тяжести, и судя по её виду, от необычных физических усилий она испытывала сильный дискомфорт. Озадаченная, она никак не могла понять всех тех поразительных вещей, которые пересказал ей Крейн в ответ на её нетерпеливые, переполненные эмоциями вопросы. Однако услышанное она приняла стойко – во всяком случае, сперва – как и ожидал от неё Крейн.

Сам Крейн обнаружил, что его мускулы настраиваются на новые условия с изумительной быстротой. И этот холодный, колкий воздух больше не скрёб ему лёгкие…

Лязгающий робот провёл их по темной каменной лестнице вниз, через освещённый ангар или гараж в основании башни, где стояли два огромных Червя – машины, похожие на змей. Ниже этого находился подземный уровень из сухих, хорошо освещённых жилых комнат. Кро открыл дверь одной из них, а затем удалился.

Комната представляла собой квадратную каменную камеру, освещённую одним из маленьких искусственных солнц в потолке. Металлическая мебель отличалась простотой – кушетка да кресла, покрытые шёлком, и стол.

Кей опустилась в кресло и закрыла лицо руками.

– Мы в миллионах миль от Земли, – трясясь, прошептала она. – Нам никогда не вернуться домой – никогда!

– Выше голову, Кей, – подбодрил её Филип Крейн. – Когда мы отдохнём, Дандор отправит нас обратно.

Девушка покачала головой; когда она не закрывала лицо, её глаза странно сверкнули.

– Нет, нас не отправят обратно, – прошептала она. – Они хотят заполучить тебя на свою сторону, для того чтобы осуществить свой ужасный план и ограбить Землю, отняв у неё воду. Из-за твоего отца они думают, что ты – марсианин и присоединишься к ним. Ты ведь этого не сделаешь, не так ли, Филип?

– Ну конечно не сделаю, – медленно ответил он. – Я не могу так поступить.

– Я боюсь, как бы ты не забыл Землю, Филип, – задыхаясь, проговорила она. – Ты так сильно похож на своего сводного брата, настолько марсианин внешне…

– Тебе незачем опасаться моей неверности Земле, – сказал он ей; а затем его глаза сузились. – Если мы сможем вернуться к передатчику материи в помещении башни и переправить себя обратно на Землю, то сможем уничтожить передатчик материи на Земле и навеки разорвать связь с Марсом.

– А мы сможем? – с надеждой спросила Кей.

– Сейчас – нет, – ответил он. – Возможно я смогу одолеть Дандора, но вот тот робот – он для меня слишком силён. Возможно, позже.

Лицо Крейна побледнело от переполнявших его эмоций. Он должен предотвратить катастрофу на Земли – и, делая это, он обречёт на гибель мир своего отца!

Через погруженную в безмолвие комнату проплывали маленькие всполохи неясного света, такие как те, какие он видел пляшущими мириадами за пределами башни.

– Что это? – озадаченно спросила Кей. – Похоже, они способны проходить прямо сквозь эти каменные стены.

– Вероятно, это просто какой-то электрический феномен присущий этому миру… – начал было говорить Крейн, когда внезапно раздавшиеся в башне громкие крики заставили и его и Кей вскочить на ноги.

В башню целой оравой ворвались какие-то люди – яростно орущие люди. Сверху донёсся скрежет металла о металл, а затем затихающие предсмертные крики. С разносящимся по башне жутким эхом…

Глава VI. План Дандора

Рука Кей взлетела к её горлу.

Вместе с жуткими предсмертными криками до землян донесся и хор свирепых криков ярости.

– Там наверху бой! – воскликнул Филип Крейн, его высокая фигура напряжённо застыла, и миг спустя он бросился к двери комнаты. – Жди здесь, Кей!

Но прежде чем он смог открыть дверь, Кей его догнала.

– Нет, Филип, я с тобой! Я не собираюсь оставаться одна в этом ужасном месте.

– Тебе нельзя со мной! – крикнул он. – Пожалуйста, Кей…

Крейн остановился, прислушиваясь. Сверху донёсся громкий торжествующий крик, а потом послышался шум спешно выбегающих из помещения башни. Крейн распахнул дверь и бросился вперёд по небольшому коридору к лестнице. Кей бежала рядом с ним, не отставая.

Снаружи башни, в серебристом свете заходящей теперь луны, с полдюжины людей торопливо забирались в большого, похожего на змею, Червя, дожидавшегося пассажиров. В тот миг как Крейн выскочил из башни, похожая на змею машина рванула с громким гудением через залитую лунным светом пустыню, прямо сквозь пляшущие блуждающие огоньки.

– Они убрались! – крикнул Крейн. – Что-то случилось… слышите крики?..

Он метнулся вверх по лестнице к башне. У входа в ярко освещённую лабораторию Дандора он в шоке остановился.

В дверях валялось два мертвеца, двое бэранских солдат в туниках из переплетённых чешуек и похожих на фуражки серебристых шлемах. Лица у них были раздавлены всмятку.

В самой лаборатории лежал ещё один мёртвый бэрянин. И рядом с этим трупом на полу вытянулась огромная фигура Кро. Часть торса робота каким-то образом сгрызли, выставляя напоказ сложное переплетение всяких лампочек, проводов и трансформаторов из его жизненно важных органов.

Как раз в этот миг старый Дандор, пошатываясь, поднялся на ноги. По лбу учёного струилась кровь от тяжёлой раны, и его морщинистое лицо представляло собой жуткое зрелище. В трясущейся руке он сжимал длинную серебристую трубку.

– Что случилось? – крикнул Филип Крейн, в то время как Кей в ужасе выглядывала у него из-за плеча.

– Лану! – прохрипел старик. – Они его забрали! Вывели из строя Кро из газового пистолета, после того как тот убил троих из них, завалили меня, а потом бросили, приняв за убитого.

– Короля… похитили? – воскликнул Филип Крейн. – Кто это сделал?

– Подручные Сурпа, – задохнулся от избытка чувств учёный. – Они действовали в масках, но я узнал по голосу Лигора, этого проклятого сынка Сурпа. Именно он сбил меня с ног.

– Сурпа? – переспросил Крейн. – Того вельможи, о котором вы рассказывали, который хочет занять трон Лану?

– Да, – ответил Дандор. Он чуть не падал, в глазах его плескался ужас. – Должно быть, шпионы Сурпа увидели, как Лану отправился сюда с Кро, и доложили своему хозяину. И тот отправил Лигора похитить короля. И теперь Сурп постарается захватить трон! – На лице Дандора отразилась сильнейшая душевная мука. Охваченный сочувствием, Крейн бросился к марсианину.

– Достань мне фиал с оранжевой жидкостью из того шкафчика, – попросил его, еле ворочая языком, Дандор, показав оружием на шкафчик.

Крейн поспешил подчиниться. Он увидел, как Дандор кривится от боли, выливая оранжевую жидкость на рану на темени. После этого рана с невероятной быстротой высохла и затянулась. Через несколько минут от неё остался только коричневый шрам.

– Наше самое мощное терапевтическое средство, – пробормотал учёный. – Оно способно почти сразу же свёртывать кровь и обезвоживать поверхностную ткань. А теперь посторонись, я избавляюсь от мертвецов.

Крейн отошёл вместе с Кей, и старик нацелил серебристую трубку на мертвых воинов. Из трубки выдуло три облачка зелёного пара, и те угодили в три тела. Тела мгновенно дезинтегрировали: размякли и исчезли – а вместе с ними и часть пола.

– Господи Боже! – воскликнул Крейн, поражённый смертоносной мощью этого оружия. – Что же это за газ такой?

– Это секретный синтетический газ, который почти на все вещества действует как мгновенный растворитель, – пояснил Дандор. – Сопротивляться его растворяющему действию может только специально синтезированный металл этих трубок. Мы держим его в трубке под громадным давлением, это – наше самое мощное оружие.

Силы теперь, кажется, к Дандору возвращались. Он нагнулся над неподвижным металлическим телом верного робота.

– У Кро повреждены лишь часть его электрических нервов, – пробормотал он. – Их выстрелы попали по нему, но особого вреда не причинили.

Учёный принялся быстро работать, копаясь умелыми пальцами в сложных хитросплетениях внутреннего механизма робота. А затем с помощью крошечной горелки какой-то маленькой машины приварил над внутренностями робота новую пластину. Кро шевельнул огромными металлическими ручищами и с шумным лязганьем поднялся на ноги. Случившееся ему, кажется, не повредило.

– Ты пострадал, хозяин? – механически спросил он, наведя на старика лишённые выражения неподвижные глаза-линзы.

– Сейчас – нет, Кро, – ответил Дандор, но когда он повернулся к Крейну и Кей, в его словах прозвучала мука. – Жаль, что Лигор не убил меня! Куда лучше быть мёртвым, чем дожить до того дня, когда увижу, как этот выскочка Сурп взойдёт на трон Бэры!

– Что Сурп сделает с Лану? – напряжённо спросил Крейн. – Убьёт его?

Он ощутил, как в нём поднимается странное чувство. Лану, каким бы тот ни был надменным и избалованным, в конце концов, доводился ему сводным братом.

– Нет, Сурп слишком хитёр, чтобы сразу же убить Лану, – ответил с несчастным видом Дандор. – Завтра утром в Ингомаре, столице Бэры, состоится великая ежегодная церемония – Жеребьёвка. И король должен присутствовать на этой церемонии. Когда Лану не появится на ней, Сурп, несомненно, объявит короля пропавшим без вести и провозгласит себя регентом… А коль скоро он станет регентом, то быстро укрепит свою власть. И когда почувствует, что бразды правления надёжно у него в руках, то убьёт Лану. А до той поры будет держать его пленником в каком-то тайном месте, чтоб в случае если с его планами что-то пойдёт не так, он смог использовать Лану как заложника для спасения своей шкуры. – Дандор с миг помолчал, опустив голову, а затем с болью добавил: – А опасность, что Сурп преуспеет, теперь много больше, поскольку Лану знает, что мост через космическую бездну между Бэрой и Чолу уже перекинут. И если Сурп про это узнает, то объявит народу, что это он добился успеха в приведении в действие великого плана. И он поведёт на Чолу бэранские войска, а потом укрепится на троне, так как народ станет поклоняться любому, кто принесёт на Бэру новую воду.

Филип Крейн пришёл в ужас.

Этот безжалостный вельможа Сурп, выполняющий тот же самый зловещий план, стремительно перебрасывающий через космическую бездну марсианские войска с целью ограбить Землю, лишив её воды, казался много ужаснее Лану! Применив против Земли все вооружение, созданное марсианской наукой, Червей и газовое оружие, и, вероятно, ещё многое, когда Земля станет сопротивляться краже своей воды, они убьют многих… очень многих!

В какой-то миг Крейн хотел было вынудить Дандора отправить его с Кей обратно на Землю, чтобы они смогли уничтожить находящийся передатчик материи. Но потом он сообразил, что это невозможно. В руке у Дандора по-прежнему находился смертоносный газовый пистолет, да и робот стоял готовый к действию.

– А разве ты не мог бы отправиться в Ингомар и разоблачить Сурпа как похитителя короля? – потребовал он ответа у Дандора.

Старый учёный покачал седой головой.

– Это ничего не даст. Сурп будет просто всё отрицать. Какие у меня доказательства? Все участвовавшие в нападении действовали в масках. – Голос его задрожал. – Нет, если Лану не появится завтра на церемонии Жеребьёвки, то это будет означать конец его правления. Конец длинного ряда правителей Бэры… – И тут голос Дандора оборвался, его большие чёрные глаза внезапно расширились. Он уставился на Филипа Крейна словно в первый раз его увидел. – Крейин! – ликующе произнёс он. – Как это я раньше об этом не подумал! Есть способ спасти трон для Лану! Он не в силах появиться завтра на Жеребьёвке… но король-то в силах… в силах ты! Ты почти точная копия своего сводного брата. И сможешь удерживать для него, трон пока мы не сумеем найти и спасти его!

Глава VII. Под марсианскими лунами

Филип Крейн пошатнулся от шока, когда осознал всю невероятность предлагаемого Дандором дерзкого замысла.

– Занять место короля этой планеты? – ошеломлённо воскликнул он. – Нет, я этого сделать не могу!

– Можешь! – яростно настаивал Дандор. – Никто на Бэре, кроме нас, не знает, что у Лану есть такой в точности похожий на него сводный брат. Никому и в голову не придет усомниться в твоей личности.

– Но как мне, человеку с другой планеты, дерзнуть пойти на такое! – воскликнул Крейн. – Вы же говорите на языке, которому я только-только научился! Это невозможно!

– Ты сейчас говоришь на бэрянском языке ничуть не хуже Лану! – заявил Дандор. – Потому что ты сегодня ночью не обучался нашему языку, ты его вспомнил. Полное знание его имелось в синапсической матрице твоего мозга, и я лишь вызвал её к жизни.

– И всё же я совершенно незнаком с вашим миром и его обычаями, – возразил Крейн. – И мигом выдам себя.

– Я буду с тобой рядом и подучу тебя, – с энтузиазмом заверил его Дандор.

– Однако Сурп и его сын Лигор… они же держат где-то в плену настоящего Лану, – напомнил ему Крейн. – И уж они-то поймут, что я самозванец.

– Да, они-то поймут… но не посмеют никому сказать, – парировал Дандор. – Они ни за что не признаются, что похитили короля.

– Не делай того, о чём он просит, Филип! – взмолилась Кей, цепляясь за его руку. – Чем бы это ни было! Не дай им сделать из тебя марсианина!

В мозгу у Филипа Крейна всё закружилось, когда он обдумывал одну внезапно пришедшую ему в голову новую мысль. Это предложенное Дандором грандиозное самозванство… оно ведь могло дать ему шанс предотвратить то, что марсиане запланировали для Земли. Крейн знал, что он, как одинокий чужак, которому противостоит весь мир, не мог надеяться сорвать великий марсианский план. Но, выступая в качестве марсианского короля, держащего в руках бразды правления, он мог разрушить марсианскую мечту. И он должен это сделать. Потому что, сколь бы ни было сильно тяготение его марсианской крови, он не мог обречь Землю на грядущую катастрофу. И он быстро принял решение, ухватился за единственный открывшийся для него шанс.

– Я согласен! – воскликнул он.

– Я знал, что сын Таркола меня не подведёт! – радостно вскричал Дандор.

Глаза Кей широко раскрылись, глядя с ошеломлённым недоверием, когда Крейн поспешно объяснил ей, переводя сказанное Дандором.

– Ты становишься одним из них – ты предаешь Землю! – гневно обвинила она Крейна.

– Я делаю это ради Земли, Кей! – быстро сказал он ей по-английски. – Это единственный открывшийся мне способ защитить наш мир.

– Так значит Земле поможет, если и ты присоединишься к нападающим? – вспыхнула она. – Ты предаёшь свою планету ради трона! Ты не тот Филип Крейн, которого я знала! Ты – один из этих марсиан…

Она пошатнулась и чуть не упала, в лице её не было ни единой кровинки. Крейн обеспокоенно метнулся поддержать её.

– Она слишком сильно реагирует на меньшую силу тяжести и более разряжённый воздух Бэры, – быстро разъяснил ему Дандор. – А на тебя, наполовину бэрянина по крови, это подействовало не так сильно.

Он заставил Кей проглотить несколько капель молочно-белой жидкости и отвёл её к креслу. Она села закрыв лицо руками.

– А теперь нам надо отправляться в Ингомар! – воскликнул Дандор. – Ночь заканчивается, а Жеребьёвка произойдёт вскоре после восхода. Но сперва тебе надо переодеться.

Он достал из шкафчика костюм из марсианской ткани, напоминавшей земной шёлк. Зайдя в какой-то чуланчик, Филип Крейн снял с себя одежду цвета хаки и сапоги и надел незнакомые одеяния. Те состояли из белой шёлковой рубашки-безрукавки и шорт, подпоясанной поверх них короткой белой туники, высоких, мягких кожаных сандалей, и блистающего багряного плаща Лану.

– К счастью, похитители оставили плащ Лану здесь, – пробормотал себе под нос Дандор. – Король должен носить царственное багряное.

Старик так и охнул, когда Крейн чуть подправил на себе одежды для инспекции.

– Ты просто копия Лану! Крейн взглянул на себя в настенном зеркале. И так и застыл. Он ли это там – эта высокая великолепная фигура, с взметнувшимся за плечами багряным плащом, гордо поднятой головой с тёмноволосым худощавым лицом?

– Кровь Таркола! – проговорил, сверкая глазами, Дандор. – Она видна в тебе, Крейин. Ты выглядишь настоящим королём.

Внезапно кровь в венах Филипа Крейна забурлила, словно крепкое вино. Он, одинокий молодой инженер, – король Марса! И он внезапно ощутил головокружительный прилив уверенности и властности. В конце концов, ведь он же сын Таркола. Возносящие его кто знает на какую высоту эмоции вызывали в душе холодок. Он позволял своей марсианской крови взять верх. А этого не должно было произойти. Он должен продолжать помнить про Землю и о том, что именно угрожало Земле. Это являлось единственной причиной, почему он вступил в эту игру в роли самозванца.

– Заводи Червя, Кро, – приказал Дандор. – Нам надо спешить.

Здоровенный робот залязгал, спускаясь по лестнице. Крейн накинул на дрожащие плечи Кей марсианский плащи помог девушке встать. Кей не оказала никакого сопротивления, но её карие глаза, когда они встретились взглядами, смотрели с горечью на молодого человека. Он знал, что она ненавидит его за то, что он перешел на сторону марсиан…

Трое заговорщиков вышли из каменной башни на резкий холодок открытого воздуха. Обе луны, которые Дандор называл Кабу и Мору, сейчас заходили, одна – на западе, другая – на востоке.

Дожидающийся их Червь представлял собой гибкий, кольчатый цилиндр, восьми футов в диаметре и двадцати футов длиной. Его кольцеобразные секции соединялись скользящими сочленениями, и поэтому они могли продольно сокращаться и удлиняться.

– Он движется по земле точно так же, как ползёт настоящий червь, – объяснил Дандор, – удлиняя переднюю часть своего тела прямо впереди, а потом сокращая её и подтягивая за ней остальную часть тела. Это движение, повторяемое с огромной быстротой, придаёт Червю огромную скорость. Только такой транспорт и практичен на Бэре, где глубокие пески пустыни задушат любые колёса и где атмосфера слишком разряженная для полётов аэропланов.

– А откуда же берётся энергия? – спросил, пристально глядя на машину, Крейн.

– Да от солнца же, – удивлённо ответил Дандор. – У нас, бэрян, есть только один источник энергии – фотоэлектрический эффект солнечных лучей. Все наши механизмы сконструированы так, что, когда на них падают солнечные лучи, в них накапливается фотоэлектрическая энергия, которая автоматически накапливается в самой машине как потенциальная. Передатчики энергии работают от той же энергии.

Они залезли через небольшую дверцу в боку Червя. Внутри на универсальных шарнирах поворачивались металлические кресла. Кро уже сидел в кресле управления у окна в носу машины. Спрятанный в хвосте машины мотор уже гудел.

– В Ингомар! – приказал Кро учёный.

– Да, хозяин, – ровно ответил робот.

Кро дёрнул на себя рычаг, и странная машина плавно заскользила по пустыне. При этом не возникало никаких подскакиваний и подпрыгиваний на неровностях почвы, так как гибкое тело машины буквально текло по поверхности. Вскоре Червь уже с высокой скоростью скользил по залитой лунным светом песчаной равнине. Над этой огромной равниной, танцуя, дрейфуя, проплывая словно маленькие призраки из света, висело бессчётное число тех ранее замеченных Крейном блуждающих огоньков. Они болтались где попало, словно рассеянная уйма светляков.

– А что это за сияющие штуки такие? – спросил он Дандора. – Какой-то своего рода электрический феномен?

При этом вопросе на лице Дандора возник смутный ужас.

– Это… Электрои, – ответил он, глядя на те дрейфующие светящиеся штуки с таящимися в глазах чрезвычайной печалью и страхом.

– Электрои? – переспросил Крейн, не в силах понять увиденного им на лице Дандора тёмного ужаса.

Прежде чем Дандор смог ответить, к тому повернулся и обратился Кро.

– Хозяин, солнце вот-вот взойдёт, и мы скоро доберёмся до Ингомара. Куда именно в городе мы отправимся?

– Прямо к королевскому дворцу, Кро, – приказал старик. – К заднему двору.

Крейн уставился на огромную металлическую фигуру, сидящую столь скованно. Робот вел стремительно скользящего по пустыне Червя, вглядываясь сквозь окно похожими на стеклянные, лишёнными эмоций глазами-линзами.

– Кро только машина? – недоверчиво спросил он у Дандора. – Он кажется таким разумным, таким человечным…

– Он всего лишь робот, которого я сконструировал много лет назад, – заверил его Дандор. – Он был мне самым верным из слуг. Из-за огромных услуг, оказанных мной королевской семье, Кро разрешили существовать, когда несколько лет назад уничтожили всех других роботов Бэры.

– А почему их всех уничтожили? – подивился Крейн.

– У народа накопился плохой опыт, побудивший его опасаться роботов, – объяснил Дандор. – Наконец, комиссия учёных, которую возглавлял я, сконструировала специального мыслящего робота, огромный металлический Мозг с более чем человечной установкой в механических делах. Мы надеялись, что этот Мозг сможет помочь нам спроектировать ракетный корабль, который долетит до Чолу целым и невредимым. Потому что мы по жизненно-важным причинам специализировались на атомной физике, так как столько поколений пренебрегали механической наукой… Мозг тот, и в самом деле, сильно помог нам в проектировании ракетного корабля, в котором твой отец Таркол улетел к Чолу. Но вскоре после этого Мозг объявил, что считает себя формой жизни, превосходящей людей, и его хитрость и склонность к изобретениям были столь велики, что мы решили: этого и всех других роботов следует уничтожить. Их всех забрали в отдалённую часть пустыни, и уничтожили газопистолетами.

Филип Крейн взглянул на сидевшую в кресле позади него девушку с побелевшим лицом.

– Кей, ты как теперь? Чувствуешь себя лучше? – обеспокоенно спросил он.

– А какая тебе разница? – с горечью огрызнулась она. – Ты и я – мы с тобой больше не одной расы! Ты же предпочёл стать марсианином.

– Кей, пожалуйста… – начал было Крейн, но видя, что не сможет сейчас убедить её, сдался и мрачно уставился прямо перед собой.

Вставало солнце. На взгляд Крейна, оно казалось маленьким и съёжившимся, однако по-прежнему ярко горело на безоблачном небе. Под его пылающими лучами тянулись угрюмые, мрачно-багряные пески пустыни, простираясь большими гребнями и барханами до самого горизонта. Со всех сторон виднелся лишь этот безводный, мёртвый ландшафт. На просторах нескончаемой красной пустыни виднелись только тучи дрейфующих блуждающих огоньков, которые Дандор назвал Электроями, и на которых он смотрел с таким непонятным страхом. При солнечном свети эти блуждающие огоньки виднелись лишь как смутные вспышки.

Крейн мельком увидел впереди зелёные земли – узкий регион плодородной земли, который, как он знал, должен охватывать один из тех скрытых акведуков, приносящих воду с полярных снежных шапок. Когда они добрались до этой плодородной земли, Кро повёл Червя по проходившей через эту обрабатываемую полосу узкой дороге из светло-красного камня.

Теперь по обе стороны от них протянулись интенсивно обрабатываемые поля колышущихся злаков зелёного зерна, и невысоких кустов со светло-жёлтыми плодами. Никаких работников на глаза не попадалось, равно как и животной жизни, за исключением немногочисленных насекомых, которые нужны лишь для опыления. Давным-давно, предположил Крейн, борьба за существование на умирающем Марсе, должно быть, вынудила ликвидировать такое сравнительно расточительное средство выращивать продовольствие как домашние животные.

– Это плодородная полоса, в которой расположена наша столица Ингомар, – говорил между тем Дандор. – Да, она жалко маленькая. Неудивительно, что мы должны каждый год устраивать Жеребьёвку.

Кро указал большущей металлической рукой вперёд.

– Ингомар, – проскрежетал робот.

Ингомар! Сердце Филипа Крейна зачастило, когда он вгляделся в находящееся впереди. Город, где он должен совершить своё великое самозванство ради Земли. Город, где когда-то правил как король его отец, и где сегодня он должен будет выдавать себя за короля.

– Да, Ингомар, наша столица – один из пяти наших последних больших городов, – торжественно вещал Дандор. – Все прочие сейчас всего-навсего развалины в пустыне, где обитают только Электрои.

На горизонте смутно виднелись и розовели невероятно высокие и стройные башни пылеуловителей. Для земных глаз Филипа Крейна и Кей Ингомар походил на волшебный город из сказки. И когда путники подползли поближе, роскошный Ингомар, казалось, стал ещё более огромным. Построенный сплошь из светло-красного камня, он был розовым городом зари.

Ингомар занимал несколько десятков квадратных миль. Многие здания не превышали высотой три-четыре этажа. Но из этих невысоких зданий везде поднимались стройные башни, доходящие в некоторых случаях высотой до двух-трёх сотен футов. И башни эти окружали головокружительные винтовые лестницы и широкие, лишённые опор балконы, которые и придавали всему этому розово-цветному мегаполису волшебный, сказочный вид.

Крейн сообразил, что такая, похожая на волшебную, архитектура была возможна на Марсе из-за меньшей силы тяготения у этой планеты. Однако ему всё же казалось, что эти высокие балконы и винтовые лестницы без опор должны в любой миг обрушиться, что весь этот город, должен, пасть под собственным весом.

Далеко в лесу из этих сказочных башен высились, превосходя все другие постройки, два огромных шпиля, этакие светло-красные колонны, увенчанные сверкающим серебром. Кро вёл Червя по широким, гладко вымощенным улицам прямо к ним. И на всех улицах, в лавках и ларьках они не видели ни одного человека.

– Это поселение выглядит совершенно покинутым, – поражённо отметил Крейн.

– Народ уже собрался около дворца для Жеребьёвки! – крикнул Дандор. – Поспеши, Кро… поспеши!

Глава VIII. Жеребьёвка

Пока червь на огромной скорости нёсся по покинутым улицам, сердце Филипа Крейна гулко стучало. С каждым мгновением, затеваемое им самозванство казалось всё более фантастическим, и успех в нём представлялся всё менее возможным. Да и Дандор тоже, казалось, достиг высшей точки напряжения.

Многие из каменных зданий этого сказочного города с розовыми башнями выглядели брошенными. Целые кварталы города явно пребывали незаселёнными и начинали ветшать – немое свидетельство вырождения марсианской расы и упадка этой умирающей планеты.

– А что это за Жеребьёвка такая, на которой я должен председательствовать? – спросил Дандора Крейн, внезапно вспомнив, что из-за всех этих прочих треволнений он как-то позабыл расспросить о главном.

– Сейчас некогда объяснять – мы приближаемся к дворцу! – напряжённо ответил старый учёный. – Сейчас начнётся проверка нашего замысла, – настойчиво добавил он. – Я постоянно буду рядом с тобой и подскажу, что говорить и делать. Но никогда не забывай являть всем и вся гордую и высокомерную мину.

Когда они объехали дворец и приблизились к площади с другой стороны, две высокие башни дворца возвышались теперь справа от них. Сам дворец представлял собой громадное вытянутое строение из розоватого камня высотой в полдюжины этажей, с этими двумя парящими в вышине башнями, вырастающими из его восточного и западного крыла. А по бокам от этих крыльев лежали зелёные сады с небольшими деревьями и цветущими кустами.

Широкий фасад дворца выходил на заполненную толпой народа громадную овальную площадь. А к югу от этой овальной площади высилось фасадом к огромному дворцу ещё одно массивное строение – круглое здание с куполом и стенами внушительной толщины.

Умело управляемый Кро Червь подполз к дворцу с тыла и проследовал через открытые ворота из серебристого металла на вымощенный внутренний двор. Здесь несли караул бэрянские солдаты, облачённые в туники из серебряных чешуек и сверкающие шлемы, с газовыми пистолетами на поясе. Как только Крейн выбрался из Червя, они тут же вытянулись по стойке «смирно». Дандор и Кей вылезли из Червя следом за Крейном. В том наброшенном на плечи Кей белом плаще девушка походила на бэрянку ничуть не меньше чем её спутники. Следом за ними с лязгом топал робот.

– Через левую дверь, и дальше прямо по коридору, – вполголоса проинструктировал Крейна Дандор. – На часовых не обращай внимания.

Филип Крейн широким шагом двинулся вперёд. За спиной у него алым флагом развевался шелковый плащ. Самозванец бесстрастно глядел перед собой, словно не видя часовых с иссиня-чёрными глазами на смуглых худощавых лицах.

Когда они проходили мимо, часовые брали газовые пистолеты «на караул». А один офицер поклонился Крейну и почтительно обратился к нему:

– Церемония готова начаться, Ваше Величество.

Филип Крейн кивнул и продолжил идти, миновал обратившегося к нему широким шагом, прошел через указанную Дандором дверь и оказался в широком розоватом коридоре, ярко освещённом светом крошечных искусственных солнц, укрепленных вдоль потолка. Высокомерно он направился вперёд, и Дандор поспешил следом за ним, поторапливая Кей, а за всей их компанией невозмутимо топал робот.

– Следующая дверь направо – клеть лифта западной башни, – негромко уведомил его Дандор, а через секунду ликующе добавил: – Внешний осмотр ты пока прошёл! Теперь, если тебе удастся обмануть знать и народ, то всё будет хорошо.

Филип Крейн вытер влажный от пота лоб.

– Меня в любой миг могут остановить! – воскликнул он.

– Это мои личные покои, – объяснил Дандор. – Девушку мы оставим здесь под присмотром Кро.

– Так значит, я теперь твоя пленница, Филип? – с горечью произнесла белая как полотно Кей.

– Пожалуйста, Кей, погоди с выводами о том, что и почему я делаю, – взмолился он. – Говорю тебе, я все время думаю только о Земле – делаю всё ради нашей планеты.

Кей, не веря ему, отвернулась. Хотя Крейн говорил с ней по-английски, от него не укрылось, что Дандор не сводит с него глаз, и поэтому он воздержался от долгих разъяснений.

Комнаты в апартаментах учёного были большими и освещались высокими окнами с серебряными решётками. Эти комнаты явно являлись лабораторией старика. Другие помещения были увешаны яркими шелками и обставлены изящной прекрасной металлической мебелью. На одной стороне, окна выходили на огромную площадь. Глядя на заполнившую её толпу, Крейн почувствовал, что вот-вот сдастся и сбежит. Десятки тысяч марсиан, ждали короля! И ему придётся их обмануть!

– А теперь – на церемонию! – скомандовал Дандор. – До чего ж мне хочется увидеть лицо Сурпа, когда ты появишься.

– Нам не удастся всех провести, – пробормотал с напряжённым лицом Крейн.

– Пути назад нет, – веско указал ему Дандор. – Идём, нам нельзя больше задерживаться.

Они шагнули обратно в клеть лифта и устремились вниз. Когда они вышли в коридор на наземном уровне, к ним поспешили камергеры в шёлковых одеждах. Дандор взмахом руки отпустил их и проводил Крейна через дворец. По пути Крейн мельком увидел, увешанные царским пурпуром огромные, величественные залы, ведущие во всех направлениях широкие коридоры да выходящие на зелёные сады балконы. И даже здесь в воздухе плавали светляки, нематериальные штучки, которые Дандор назвал Электроями, дрейфующие и пляшущие по коридорам и комнатам.

Затем Крейн оказался вместе с Дандором в небольшой приёмной. Дверь перед ними пронизывало крошечное окошечко, через которое вливался яркий луч солнечного света.

– Подожди, – скомандовал Дандор. – Королю появляться пока не время. Знать всё ещё собирается. – Филип Крейн пригляделся через крошечный глазок. Сразу же за дверью лежала широкая каменная терраса, с плотными шеренгами солдат в сверкающих шлемах по обеим сторонам. На террасе уже собрались представители знати Бэры – блистающие мужчины и женщины в шёлковый плащах всех цветов, кроме багряного. Женщины носили под плащами длинные платья, а не туники.

Один внушительный предмет на этой террасе резко привлёк к себе внимание Филипа Крейна. Это был металлический пьедестал, на котором покоилось две огромные сферы, чьи изогнутые края соприкасались. Одна сфера была заполнена массой крошечных чёрных шаров, а другая сфера оставалась пустой.

А за пределами этой террасы собралась огромная толпа. Мужчины, женщины и дети, одетые по большей части в плащи, туники и платья из обыкновенной белой или серой ткани. На груди у каждого мужчины сверкал маленький чёрный значок. И эта огромная человеческая масса, в отличие от знати, стояла в полнейшей мёртвой тишине. Всё внимание этой толпы приковывали к себе эти две прозрачные сферы.

– Смотри вон пришли Сурп и Лигор! – прошептал Дандор, показывая на двух аристократов в зелёных плащах, которые вошли на террасу с многочисленной свитой.

Сурп, тот честолюбивый, строящий козни вельможа, рвущийся к власти! Он представлял собой массивную фигуру, с лицом, соединявшим в себе грубость и практичность человека многоопытного, являя видящим его отштампованную с безжалостной силой жёсткую, седеющую маску. Лигор же, его стройный, вялый на вид сынок, оказался красивым франтом.

– Этот чёртов щенок Лигор тоже удивится, увидев меня, которого он считает убитым, – ликовал Дандор. – Не обманывайся его внешностью, Крейин – противник это смертельный.

– Вид у них чертовски уверенный, – пробормотал себе под нос Крейн. – И ты только послушай, что они болтают!

Когда Сурп появился на террасе, с площади его приветствовал негромкий хор голосов. А наглый взгляд Лигора выдавал его самодовольство.

– Не могу предположить, какими-таким средствами Сурпу удалось завоевать симпатии столь многих людей, – пробормотал себе под нос Дандор. – Число сторонников Сурпа, кажется, возрастает с каждым годом, а число сторонников Лану – уменьшается.

Тут на террасу вышел камергер и повысил голос:

– Принцесса Мара!

Из дворца вышла сопровождаемая следующими за ней двумя женщинами девушка в багряном одеянии королевского рода – в пламенеющем алом плаще поверх шёлкового белого платья, доходившего ей до голеней. Обувью ей служили белые кожаные сандалии, а темноволосая голова оставалась непокрытой.

Крейну подумалось, что он никогда не видел такой гордой, такой полной жизни красавицы. Её прекрасное, чистое оливковое лицо выглядело спокойным, но он заметил в её иссиня-чёрных глазах какие-то тени. Принцесса заняла своё место и молча повернулась лицом к толпе. Щеголеватый Лигор наклонился сторону и горячо заговорил с ней.

– Принцесса Мара – невеста Лану… твоя невеста, на текущее время, – напряжённо уведомил Крейна Дандор. – Ты должен быть безумно в неё влюблённым. Помни об этом.

– Господи Боже! – ошеломлённо воскликнул Крейн. – Не хочешь же ты сказать, что…

Слова его заглушили грянувшие серебристые трубы, и вся собравшаяся на террасе знать повернулась к двери, за которой стояли Филип Крейн и Дандор.

– Помни, говори, что я тебе нашёптываю, – ещё раз повторил Дандор.

Крейн схватил старого учёного за руку выше локтя, удерживая его и не давая ему открыть дверь. Смелость его внезапно куда-то подевалась.

– Я не могу этого сделать! – хрипло произнёс он. – Только не на глазах у всей этой толпы и двора! Они враз поймут, что я не Лану!

– Ты должен это сделать! – горячо воскликнул Дандор. – Подумай о том, что от этого зависит – престол твоего брата. Видишь, Сурп прямо в эту минуту готовится провозгласить себя регентом!

Когда король не появился, среди знати и народа пролетел негромкий шепот. Массивный Сурп выбирался в центр террасы. Его глаза торжествующе блестели. От этого написанного на жёстком лице Сурпа торжества у Филипа Крейна вскипела кровь, и разом успокоились дрожащие нервы. Он не мог позволить этому знатному выскочке захватить престол своего отца! И Крейн также внезапно вспомнил всё зависящее именно от него, – о марсианской угрозе Земле, которую он должен отвратить.

– Поскольку король Лану не явился… – начал было громко вещать Сурп озадаченной толпе, и Филип Крейн распахнул дверь. А затем вышел широким шагом на солнечный свет, высоко держа надменную темноволосую голову.

– Король! – грянул приветственный крик из толпы. Знать склонила головы.

Вся, кроме Сурпа с Лигором. Те уставились на Крейна так, словно не верили своим глазам. У Лигора нелепо отвисла челюсть, а массивное лицо Супра побелело.

– Лану! И Дандор! – вырвалось у Сурпа. – Но вы ж не могли…

Оказавшись с этим интриганом-аристократом лицом к лицу, Филип Крейн вдруг ощутил прилив уверенности. В этот миг он ощутил себя сыном Таркола.

– Ты собирался что-то сказать толпе, Сурп? – с иронией промолвил он. – И что же такого ты желаешь сказать?

– Ничего, Ваше Величество, – заикаясь, выдавил из себя Сурп, с посеревшим от шока лицом. – Я думал…

– Тогда почему бы тебе не вернуться на своё место среди прочих? – предложил ему Крейн.

Его жёсткий, резкий тон, его сверкнувшие глаза, казалось, изумили Сурпа и того больше. Аристократ словно поражённый молнией ошеломлённо вернулся на своё место рядом со своим сыном.

Филип Крейн бросил взгляд на поражённо глядящую на него широко раскрытыми глазами и чуть приоткрывшую красные губы принцессу Мару. Изумлённую, как он понял, тем тоном, каким он заговорил с Супром. Но теперь Крейн стоял, глядя на заполнявшее площадь огромное море белых лиц. Лиц с отпечатавшимся на них неясным и странным страхом. Дандор прошептал ему подсказку, и Крейн громко заговорил, повторяя слова старого учёного.

– Народ Бэры, минул ещё один год. Как и во все минувшие годы, наш мир стал ещё более засушливым, его запас воды и плодородные земли ещё более сократились. Поэтому мы должны сделать то, что нам веками приходилось делать каждый год – должны уменьшить наше население, на этот раз – на четыре тысячи семей. Именно такое число должно уйти из жизни, чтобы остальные смогли жить.

Четыре тысячи мужчин будут сегодня избраны в этой Жеребьёвке. И эти избранные, вместе с жёнами и детьми, отбудут завтра, в День Ухода Из Жизни. И я, король, буду тянуть жребии со всей справедливостью и беспристрастностью.

Громко повторяя эти нашёптываемые Дандором слова, Крейн ощутил внутреннее изумление. Эти слова, которые он произносил… неужели они означали, что четыре тысячи семей будут перебиты? Ведь это же наверняка невозможно. И всё же…

– Кнопка на пьедестале со сферами, – напряжённо прошептал подсказку Дандор. – Нажми её!

Крейн нажал чёрную кнопку. Внутри сферы с крошечными чёрными шарами раздалось шипение воздуха. И чёрные шарики внезапно завращались с безумной скоростью.

Набившееся на площадь население смотрело на вращающиеся шарики с лицами, на которых, казалось, боролись за превосходство жизнь и смерть. Тут Крейн заметил, что между двумя соприкасающимися сферами есть маленькое отверстие. И через это отверстие некоторые из крутящихся шариков вышвыривало наобум в пустую сферу. Когда они попадали в пустую сферу, то внезапно вспыхивали ярким светом. И Крейн внезапно уразумел, что почти всякий раз, когда это происходило с шариком, чёрный значок у одного из мужчин в толпе перед ним тоже загорался светом. И начал понимать, по крайней мере, метод этой огромной лотереи.

Эти крошечные чёрные шарики – их было по одному для каждого мужчины на Марсе – и каждый шарик обладал какой-то электромагнитной взаимосвязью со значком каждого мужчина. Когда шарик бросало наобум в пустую левую сферу, те же электромагнитные силы заставляли его светиться, и соответствующий значок какого-то мужчины тоже светился, показывая, что этот мужчина и его семья были избраны на этой Жеребьёвке.

Избраны – для чего?

ГЛАВА IX. Опасный дворец

Пока проходила эта странная лотерея, огромную толпу народа охватило предельное и устрашающее безмолвие. Крошечные чёрные шарики в правой сфере продолжали крутиться и вращаться, но Филип Крейн, в замешательстве следя за этой странной лотереей, на которой он председательствовал, заметил, что некоторые шарики, выброшенных в сферу избранных никакого значка в толпе засветиться не заставляли. Крейн предположил, что те, кого избрали, в таких случаях не должны находиться в этой толпе, а являлись гражданами четырёх других больших городов. Ещё Крейн услышал, как какой-то мужчина в толпе, когда засветился его значок, издал хриплый крик чистого отчаяния. А какая-то женщина рухнула без чувств, когда избрали стоящего рядом с ней мужчину, а ещё одна придушенно закричала, когда значок её мужа вспыхнул роковым светом. Но за исключением этих немногих, избранные в толпе принимали свою судьбу в мёртвом, безнадёжном молчании.

Механизм в пьедестале сфер перестал гудеть. Четыре тысячи шариков выбросило в сферу слева. Жеребьёвка закончилась.

Дандор снова зашептал позади Крейна. И Филип Крейн, медленно повторил его слова, обращаясь к этой толпе с мертвенными лицами.

– Завтра, как вам известно, наступит День Ухода Из Жизни. Завтра в полдень избранные среди вас соберутся со своими семьями в храме, где и уйдут из жизни, чтобы могли жить остальные из нашей расы.

Толпа начала медленно, в мёртвой тишине, растекаться по улочкам. И Филипу Крейну показалось, что, когда толпа расходилась, глаза всех в ней в ужасе не могли оторвать взглядов от этих мелькающих в воздухе и дрейфующих там светляков – Электроев.

– И все те избранные будут в храме? – недоверчиво спросил у Дандора Крейн. – Неужели они не попытаются сбежать?

– Они не могут сбежать, – ответил Дандор. – В пустыне не выжить никому, а в больших городах их тотчас же выдадут их светящиеся значки.

– Так они могут выбросить те значки, – возразил Крейн, но учёный покачал головой.

– Нет, на Бэре каждый должен всегда носить свой значок. Знать и класс учёных никаких значков не носят, потому что они освобождены от Жеребьёвки.

– Но что же произойдёт с теми избранными завтра? – спросил Крейн. – Ведь их же наверняка не убьют?

– Нет, – печально промолвил Дандор. – Это судьба намного хуже смерти, которая… – Он прервался на полуслове. – Подходит принцесса! – прошептал он. – Будь теперь осторожен, Крейин!

Глаза принцессы Мары, когда та приближалась к Крейну, не отрывали изучающего взгляда от его лица.

– Куда ты так спешно выехал прошлой ночью, Лану? – спросила она. – Ты обещал сегодня мне рассказать.

Стало быть Лану был с принцессой, когда Дандор вызвал его в башню посреди пустыни. Крейн, похолодев, сообразил, что этой девушке он может запросто себя выдать.

– Не могу пока сказать, Мара, – попытался улыбнуться он. – Позже ты всё узнаешь.

Прекрасное лицо Мары вытянулось от удивления.

– Это первый раз, когда ты мне в чём-то отказываешь, Лану!

Внезапно Крейн вспомнил то, что ему сообщил Дандор: Лану глубоко любил свою невесту. И ломал голову, подыскивая ответ, когда их прервали. К нему приближались Сурп с Лигором. И вся знать на террасе умолкла, внимательно следя за тем, как могущественный вельможа с сыном подходят по каменной платформе.

С седовласого лица Сурпа всё ещё не сходило выражение ошеломлённого удивления, а проницательные глазки, когда он поклонился Филипу Крейну, что-то вычисляли. Лигор, с искажённым ненавистью красивым лицом, тоже поклонился, прожигая Крейна взглядом.

– Прошу дозволения покинуть вас, Ваше Величество, – попросил нетвёрдым голосом Сурп. – У меня срочное дело.

В душе Крейна поднялось пламя холодного гнева. И отозвался он, не выбирая слов.

– Ты хочешь сказать, срочное посягательство на мой трон, – резко поправил он Сурпа.

Со стороны знати донеслось аханье. А Мара, ранее немного отошедшая, посмотрела на Крейна неверящим взглядом.

Сурп казался вдвойне ошеломлённым этим внезапным обвинением. Рот его открылся в попытке что-то сказать.

– Если вы сомневаетесь в моей преданности, Ваше Величество, – задохнулся он, – то я…

– Я знаю, чего стоит твоя преданность, – презрительно прервал его Крейн. – Ступай, если желаешь. Твои козни нас не беспокоят.

Лицо Сурпа сделалось тускло-красным от этого резкого замечания. Но когда Лигор, с искажёнными ненавистью красивыми чертами, шагнул вперёд, словно собираясь что-то сказать, отец его сдержал. Старший аристократ шепнул что-то на ухо Лигору. А затем отец с сыном поклонились и ушли без дальнейших проявлений вежливости.

– И что на тебя такое нашло, раз ты так заговорил с Сурпом? – шепнул Крейну Дандор. – Лану бы никогда так не поступил. Он слишком боялся Сурпа.

– Ничего не мог с собой поделать, – вполголоса ответил Крейн.

– Теперь Сурп с Лигором сразу же помчатся туда, где они там держат в заточении Лану, – сделал правильный вывод Дандор, сужая глаза. – Им захочется понять, каким же таким образом Лану удалось сбежать. И обнаружат, что ты самозванец. – Глаза старого учёного вспыхнули. – Погоди… я сейчас вернусь!

И прежде чем Крейн успел возразить, Дандор исчез, спешно проталкиваясь через толпу знати.

Филип Крейн ощутил лёгкую дрожь опасения, так как он остался предоставленным самому себе, в окружении знатных лиц, дружно смотрящих на него с озадаченным удивлением. Сможет ли он продолжить играть свою роль без находящегося рядом с ним Дандора?

Когда принцесса Мара приблизилась к нему, её прекрасное лицо выражало недоверие.

– Никак не думала, что у тебя хватит смелости бросить вызов Сурпу прямо ему в лицо, Лану! – воскликнула она.

– Сожалеешь, что я так поступил? – поинтересовался Крейн.

– Сожалею? – в её синих глазах словно сверкнула молния. – Ты же знаешь, сколько раз я пыталась заставить тебя держаться с Сурпом пожёстче, как часто я указывала тебе на те заговоры, которые он затевал против тебя.

Внезапно Крейна охватило безрассудство, и он рассмеялся.

– Да, ты предупреждала, – признал он. – Но сейчас Сурп и его заговоры волнуют меня меньше всего.

– Однако у Сурпа есть поддержка изрядной части народа, – напомнила ему Мара. – Народ устал от этой ежегодной Жеребьёвки – устал жить в тени постоянно висящего над ним страшного рока. А Сурп даёт всем льстивые обещания, что если королём будет он, то отменит всё это.

– Я смогу обратить народ на свою сторону, весь до последнего, когда пожелаю, – гордо и уверенно уведомил её Крейн.

И вдруг с изумлением сообразил, насколько сильно он, бессознательно, входит в роль марсианского короля. Он чуть ли не чувствовал себя настоящим королём Бэры, по праву.

Крейн знал, откуда взялось это ощущение – от отца. Наследственная матрица памяти, унаследованная им от Таркола, или Джона Крейна – хотя некогда и нарушенная, сейчас, под действием стимула нынешнего положения, вновь пробуждалась к жизни. Ему нельзя позволять ей чересчур уж пробудиться! Он должен остаться Филипом Крейном, втайне трудящимся ради блага Земли. Мара казалось озадаченной силой и властностью прозвучавшими в уверенных словах Крейна.

– Ты сегодня совсем иной, Лану, – задумчиво проговорила она.

По спине Крейна пробежал лёгкий холодок. Уж не переборщил ли он со своей ролью? А затем он увидел, как в глубине глаз Мары медленное загорается чего-то, вызвавшее у него волнение в крови. У него захватило дух.

– Думаю, – сказала она, – что я в конце концов буду не так сильно сожалеть о ритуале на следующей неделе.

– А что за ритуал произойдёт на следующей неделе? – спросил, не подумав, Крейн. И в следующий же миг он чуть не откусил себе язык. Так как на лице Мары отразилось изумление.

– Ритуал нашего брака, конечно, – поражённо ответила она. – Нельзя быть таким рассеянным, Лану.

Крейн принялся лихорадочно рыться в поисках подходящего ответа.

– Да я просто пошутил, Мара, – попытался рассмеяться он. – Ну как я могу быть рассеянным по поводу этого ритуала, когда так долго его добивался?

Принцесса ничего не сказала. Но она казалась сильно сбитой с толку и полной сомнений. Крейн сообразил, что чуть было полностью себя не выдал. Он возблагодарил звёзды, когда увидал возвращающегося Дандора. Лицо старого учёного выражало подавленное волнение, когда он обратился к Маре:

– Простите, принцесса, нельзя ли мне украсть у вас короля? Нам надо обсудить одно важное дело.

По-прежнему не сводя озадаченного взгляда с Крейна, Мара в ответ безмолвно склонила тёмноволосую голову. Филип Крейн неуклюже поклонился ей в ответ и позволил Дандору увести себя вглубь дворца.

Старый учёный дрожал от избытка чувств. Должно быть, случилось что-то важное. Но Крейн никак не мог забыть ту начинающуюся тень сомнения в глазах Мары. Даже сейчас она глядела ему вслед, чуть нахмурив в недоумении брови.

Крейн ощутил внезапный укол опаски. Уж не заподозрила ли Мара в нём самозванца? Уж не в этом ли дело?

Глава X. Электрои

Голос Дандора так и вибрировал, когда старик торопливо вёл Филипа Крейна по одному из коридоров дворца с розовыми стенами.

– Скоро мы узнаем, где именно Сурп держит в заточении Лану! – провозгласил он. – Я знал, что Сурп с Лигором прямо отсюда поспешат туда, где они держат короля!

– И ты послал проследить за ними какого-то шпиона? – быстро спросил Крейн.

– Нет, – ответил Дандор. – Шпионов Сурп и его молодчики будут высматривать. Я устроил ещё лучше – установил на Червя Сурпа трассер.

– Трассер? – переспросил Крейн.

Дандор кивнул седой головой.

– Да, трассер, крошечный шарик, похожий на те, какие применяют при Жеребьёвке, содержащий в себе миниатюрный передатчик электромагнитных вибраций.

Принимая эти сигналы, мы сможем здесь, в моих апартаментах, узнать о точном местонахождении трассера.

Они добрались до клети лифта и миг спустя уже возносились наверх. Когда они вошли в освещённые солнцем апартаменты Дандора, Кей стояла у окна, глядя на всё ещё не разошедшуюся с площади толпу. Робот Кро застыл и безмолвно бдил точно на том же месте, где его оставили.

Дандор поспешил к себе в лабораторию. Но Крейн обеспокоенно остановился возле девушки.

– Мне не хотелось покидать тебя, Кей, – сказал он. – Но пришлось.

Лицо её оставалось равнодушным и спокойным, но взгляд был исполнен презрения.

– Да, я видела тебя там внизу, среди знати, и как ты говорил с двумя из своих соплеменников, – с горечью сказала она. – Ты выглядел истинным марсианином. Поздравляю тебя со скоростью, с которой ты адаптировался.

– Кей, пожалуйста, постарайся понять, – простонал он. – Всё обстоит именно так, как я тебе сказал: временно стать королем Марса – единственный шанс спасти Землю. Мне не нравится это делать, но приходится.

– Я тебе не верю, – медленно произнесла она. – Тебе нравится быть марсианином, Филип. Ты забыл свою земную кровь. И с каждым часом, проведённым нами на этой планете, ты забываешь её всё больше.

Крейн не мог отрицать, что какая-то часть правды в этом обвинении есть. Ему приходилось каждое мгновение сражаться с сильным влиянием своего марсианского наследия.

– Ты теперь на Марсе король, – презрительно добавила Кей. – А тот Филип Крейн скорее бы умер, чем присоединился к врагам своего народа, предпочёл бы погибнуть.

– Крейин – иди сюда! – позвал из лаборатории Дандор. Бросив безнадёжный взгляд на неподвижное, полное горечи лицо Кей, Филип Крейн повернулся и вошёл в помещение, где Дандор стоял, нависнув над большим глобусом, изображавшим эту планету. Большую часть его занимала ничем не помеченная красная пустыня, но у полюсов были маленькие снеговые шапки и ответвляющаяся от них сеть каналов, несущих воду к скудным плодородным землям вокруг немногих марсианских больших городов. И неподалёку от Ингомара на карте-глобусе сияла крошечная искорка белого света. Она перемещалась на юго-восток, ползла по голому простору красной пустыни.

– Сигнальный огонёк от трассера, – объяснил Дандор. – Испускаемые трассером электромагнитные вибрации принимаются аппаратом внутри этого глобуса и автоматически наносят направление и интенсивность передаваемого сигнала, и потому вот эта искорка в любое время показывает точное местоположение трассера.

– Значит, Сурп и его молодчики держат Лану где-то в пустынях к юго-востоку отсюда, – пробормотал себе под нос Филип Крейн.

– И скоро мы узнаем, где именно, – кивнул Дандор. – И тогда можем сделать попытку спасти Лану.

«Спасти Лану?» – гадал про себя Крейн, уставясь на ползущий по глобусу огонёк. И что же ему надо будет тогда делать? Вполне возможно, что если он спасёт жизнь и трон Лану, то сводный брат будет ему достаточно благодарен, чтобы отказаться от плана ограбления Земли, лишив её воды. Но Крейн как-то сомневался в этом. Судя по краткому знакомству с Лану, у землянина возникали сильные сомнения, что он мог рассчитывать на благодарность своего избалованного и высокомерного сводного брата. И даже если Лану и будет готов забросить этот великий план, то никто другой на Бэре не будет готов так поступить, коль скоро Дандор сделает судьбоносное объявление, что путь на Землю открыт.

– Я думал, что ты собирался объявить во время Жеребьёвки, что путь на Чолу открыт.

– Нет, Крейин, – серьёзно сказал старик. – Я планирую, чтобы это объявление завтра сделал ты, в храме. Заявление сделаешь ты, предполагаемый Лану, как раз перед тем как Избранные уйдут по воле Судьбы, это заставит народ обезуметь от радости и сделает их твёрдыми сторонниками Лану.

Крейн от этой новости совсем пал духом. Ему совершенно не хотелось делать такое объявление, которое воплощало страшную угрозу Земле!

– А почему бы не подождать, пока мы не спасём Лану? – предложил он.

– Мы не можем позволить себе ждать, – ответил на это Дандор. – Так как если Сурп узнает от Лану, что великий план близок к успеху, то может сам объявить об этом, и тогда народ поддержит его.

Крейн не осмелился и дальше противоречить учёному, не рискуя возбудить у Дандора подозрения. Он должен поддерживать в Дандоре убеждение в своей преданности Бэре.

«Я сделаю это объявление, – быстро решил Крейн. – Но буду каждый миг замышлять и трудиться над тем, как сорвать этот великий план».

– Дандор, – спросил он, и на этот раз твёрдо решил получить ответ, – а что произойдёт завтра в храме с теми четырьмя тысячами избранных семей? Ты сказал, что их не убьют.

На лице Дандора появился тот вызывающий трепет ужас, та тень ледяного страха, какая легла на нёго раньше при этом вопросе.

– Да, Крейин, их не убьют, – тяжело ответил он. – Но над каждым человеком на Баре висит словно меч страшная судьба, она, как я тебе уже говорил, висит над всеми, кроме знати и учёных.

– Какая судьба? – настаивал на объяснении Крейн. Чёрные глаза Дандора, когда тот посмотрел на молодого человека, были мрачными.

– Крейин, помнишь, ты спрашивал меня о тех маленьких огоньках плавающего света, которые видно повсюду на Бэре – об Электроях?

Крейн кивнул. Они озадачивали, его с тех самых пор как он явился на Марс, эти странные предметы, похожие на маленьких светляков.

– И что насчёт этих Электроев?

– Четыре тысячи избранных и их семьи, – серьёзно ответил Дандор, – завтра станут Электроями.

– Что? – воскликнул потрясённый до глубины души Крейн. – Ты хочешь сказать, что все эти люди превратятся в огоньки из электричества и света?

– Это единственная ужасная правда, Крейин, – с печалью признался Дандор. – Это происходило на Бэре долгие годы. Все из виденных тобой бессчётных Электроев, все из тех дрейфующих и нематериальных электрических огоньков некогда были людьми!

Филип Крейн пребывал в шоке, не в состоянии поверить в ту панораму ужаса, какую открыли перед ним слова Дандора.

– Это началось, – мрачно поведал Дандор, – когда мы поняли, что наш высыхающий и умирающий мир не в силах прокормить весь наш народ. И всё же мы не могли для разрешения этой трудности предать смерти какую-то часть нашего народа. Это было бы убийством и погрузило бы наш мир в пучину беспорядков и войн… И тогда один из наших учёных выдвинул решение. Учёные сосредоточились на атомной физике, на изменении внутренней структуры материи, надеясь найти метод трансмутации элементов, который разрешит синтезировать искусственную пищу и воду. Надежда их была разбита вдребезги, так как они узнали, что трансмутация в больших масштабах выпустит на волю неуправляемую атомную энергию, которая уничтожит наш мир. Тогда учёным пришлось забыть об этой надежде, но по ходу дела они многое узнали о строении атома… В частности, они узнали, что электроны и протоны, из которых состоит материя, можно трансформировать в нематериальные фотоны, или корпускулы излучения, путём преобразования электрического заряда электрона или протона в электрическое поле. В эти фотоны можно преобразовать даже живое существо… Живое существо, так вот превращённое в облако фотонов, сохраняет определённую жизнь, определённое сознание, поскольку схема его протонов осталась относительно той же самой как его бывшая электронная схема. Хотя эти материальные частицы стали теперь всего лишь облаком фотонов, нематериальные частицы сохранили жизненно важные матрицы жизни и разума. И такие преобразованные существа могут жить вечно в виде электрических облаков, не нуждаясь ни в пище, ни в воздухе, ни в чём-либо ещё. И эти облака можно в любое время преобразовать обратно в материальных людей… Учёные предложили преобразовать наше избыточное население в таких бессмертных и нематериальных существ – Электроев. Как Электрои, они не живут в нашем понимании жизни, и всё же они и не мёртвые, так как их всегда можно преобразовать обратно в настоящих людей. Они всего лишь вечно дрейфуют над планетой, и в один прекрасный день все Электрои будут преобразованы обратно в людей… С той поры Электроями стали тысячи десятков тысяч бэрян.

Теперь вокруг нашего мира бесцельно плавают миллионы слепых, немых, подобных теням существ, дожидаясь дня, когда они снова станут людьми… Существование Электроев – это пустая насмешка, их смутные сознания не в состоянии ничего видеть, слышать или чувствовать, поскольку они, как облака фотонов, не имеют никаких органов чувств. Они чувствительны к определённого рода электрическим эманациям и могут общаться друг с другом посредством воздействия волн, испускаемых их фотонными существами, но не могут поддерживать никакой связи с любыми живыми существами на Бэре. Они всего лишь призраки, плывущие по воздуху, танцуя, дрейфуя в слепую тьму, в которой они не могут ничего чувствовать, ничего слышать, ничего видеть… И вот поэтому, Крейин, мы, народ Бэры, столь долго надеялись и мечтали о получении воды с Чолу. Именно поэтому твой отец, Таркол, дерзнул рискнуть всем в героической попытке добраться до Чолу. Те миллионы одиноких бестелесных Электроев вечно, дрейфующих вокруг нашей планеты, – у нас у всех есть среди них друзья, любимые, которые, молимся мы, смогут в один прекрасный день быть освобождены из своего страшного состояния.

– Господи Боже! – прошептал Крейн. – Все те мелькающие частицы света – некогда мужчины и женщины…

– Да, Электрои – трагедия нашего народа, – серьёзно молвил Дандор, ища в глазах Крейна жалость и печаль. – Каждый бэрянин каждый год боится, что он может оказаться избранным на Жеребьёвке, что он и его семья могут быть призваны вступить в это смутное состояние бестелесного бессмертия.

Крейн глубоко содрогнулся, когда выглянул из окна и увидел, даже сейчас, среди этих освещённых солнцем башен розового города бесцельно дрейфующие туда-сюда неясные мелькания света. Нематериальные электрические существа, которые были людьми! Оторванные от всякой жизни, от всякой реальности, плывущие сквозь смутные эпохи.

– Именно этот процесс преобразования людей в Электроев, – говорил между тем Дандор, – мы и адаптировали для применения в передатчиках материи. Эти приборы применяют иного рода силу преобразования, но они тоже преобразуют материю в фотонное облако, которое проецируется в другой передатчик, который опять ретранслирует фотонное облако в твёрдое состояние. Точно так же, как в один прекрасный день смогут быть преобразованы все Электрои.

– А теперь, – добавил он, и его трагический взгляд засветился надеждой, – день высвобождения Электроев, возможно, уже недалёк – теперь, когда ты помог нам открыть путь к Чолу и к воде. Когда Бэра снова оживёт, а Электрои станут мужчинами и женщинами, они благословят твоё имя, Крейин!

Филип Крейн поёжился от такой горячей похвалы старика. Он её не заслуживал – он, который втайне надеялся сделать все возможное, ради того чтобы сорвать этот великий план.

Крейн ощутил себя попавшим в тиски трагической и ужасной дилеммы. Он должен быть верен Земле – миру, в котором он родился и вырос! Он не мог позволить марсианам ограбить Землю, лишив её воды, превратить свою родную планету в опустошённую пустыню.

И всё же если он будет верен Земле, если у него получится сорвать замыслы марсиан, то он на веки вечные обрекает Электроев оставаться в своём немыслимо ужасающем состоянии, приговорит мужчин и женщин, кровь которых текла и в его собственных жилах, на веки вечные оставаться в этом ужасном бессмертии!

Глава XI. Принцесса Бэры

Крейн в замешательстве расхаживал взад-вперёд в смятении, пребывая в душевной смуте. Он яростно повторял себе, что не должен дать сочувствию к трагической участи Электроев отвлечь его от поставленной перед собой цели. Он должен бороться ради Земли!

– Смотри, трассер остановился! – воскликнул Дандор, наклоняясь поближе к глобусу.

Крейн поспешил вернуться к старику. Крошечная искорка трассера застыла на глобусе посреди пробела красной пустыни, далеко на юго-востоке от Ингомара.

– Я знаю это место! – определил Дандор. – Там лежат развалины города Л’Лона, одного из многих великих городов. Он погиб века назад, когда сократились моря.

– Значит, Сурп и его молодчики держат Лану в заточении в развалинах города?

– Должно быть так, – подтвердил Дандор. – Там никто и никогда не бывает, и у Сурпа там должно быть какое-то тайное укрытие. – При этой мысли глаза старого учёного сузились. – Нам необходимо спасти Лану, – решил он. – Взять с собой солдат мы не посмеем, так как никто не должен узнать об этом твоём самозванстве. Нам надо каким-то образом вызволить Лану, восстановить его на троне, не позволив никому узнать о том, что именно произошло. Это будет рискованно!

Филип Крейн ничего не сказал. Он пытался прикинуть собственный план действий, но ничего путного в голову не приходило. Лану приходился ему сводным братом – однако, если он лично будет убит при попытке вызволить Лану, это будет означать, что исчезнут все шансы предотвратить марсианское вторжение на Землю! И всё же, если он напрямую откажется попытаться вызволить Лану, Дандор сразу же начнёт его подозревать.

Дандор отсрочил решение Крейна.

– С попыткой вызволить Лану нам надо подождать до послезавтра, – неожиданно провозгласил он, что-то прикинув. – Потому что завтра будет День Ухода, и тебе нужно быть в храме на этой страшной церемонии. К алтарю, который преображает избранных в Электроев, дозволяется приближаться только особам королевской крови… К развалинам Л’Лона мы отправимся завтра ночью.

Крейн кивнул, надеясь, что до следующей ночи ему удастся найти какой-то способ расстроить планы марсиан относительно Земли. У него уже сложился смутный план, который, как он надеялся, ему удастся привести в действие. Если он сможет улизнуть вместе с Кей из этого города и быстренько рвануть к стоящей посреди пустыни башне Дандора, где находился передатчик материи, а оттуда молниеносно перенестись на Землю, то тогда они смогут уничтожить передатчик материи на Земле и покончить с марсианской угрозой. Он ощутил укол боли при мысли, что навеки оборвёт связь с этим миром, который уже успел полюбить, с королевством своего отца, и что он на все времена окончательно решит роковую участь трагического сонма Электроев.

– А сейчас тебе, Крейин, надо отправиться в королевские апартаменты, – проговорил между тем Дандор. – Если ты останешься у меня, это может вызвать недоумение.

– Но как же Кей? – обеспокоенно спросил Крейн.

Дандор немного подумал.

– Эта девушка по-прежнему верна Чолу, не так ли? Я догадался об этом по её разговору с тобой, хотя и не понимаю чолуанского языка.

– Да, она предана Чолу, – медленно проговорил Крейн. – Ей кажется, что мне тоже следует сохранять верность этой планете.

– Как будто сын Таркола может быть верен какой-либо планете, кроме Бэры! – воскликнул ничего не подозревающий Дандор. – За этой девушкой надо постоянно приглядывать, Крейин. Она может сделать или сказать что-то, способное тебя выдать. Мы заберём её с нами в твои королевские апартаменты, и Кро постережёт её. – И добавил: – Ей надо надеть бэрянский плащ. Нам нежелательно, чтобы её личность вызывала какие-то подозрения.

Но Кей отказалась надевать этот плащ.

– Я не стану превращаться в марсианку, Филип, – заявила она, глядя на него суровым и враждебным взглядом. – И не стану носить их одежду.

– Скажи этой девушке, что я могу велеть Кро завернуть её в плащ и отнести на руках, – твёрдо сказал Дандор. Эта угроза возымела действие. Кей гневно завернулась в шёлковый плащ.

Клеть лифта отвезла их на наземный этаж дворца. Камергеры препроводили Крейна в королевские апартаменты. Когда он вошёл, часовые у двери взяли свои серебристые газовые пистолеты «на караул». За самозванцем последовали Дандор, Кей и лязгающий робот.

Королевские апартаменты представляли собой анфиладу великолепных комнат. Покои с высокими потолками и стенами из розоватого камня, увешанные багряными шелками с изображёнными на них золотыми портретами. Вся мебель была металлической, так как дерево в этом мире давным давно стало редкостью. Полы устилали толстые, мягкие, тёмно-зелёные ковры.

Высокие окна пропускали солнечный свет. Солнце клонилось к горизонту, так как, пока заговорщики следили за перемещениями трассера, прошло много часов. Когда собрались тени, на потолке во всех комнатах автоматически загорелись искусственные лампы, разгорающиеся по мере того как затухал дневной свет.

– Это просто участки каменных потолков, в которые вставлены электрически активные атомы, заставляющие эти участки камня испускать световые волны, – ответил Дандор на вопрос Крейна об освещении.

После чего показал на изображённые на багряных занавесках золотистые портреты.

– Это портреты всех давно умерших королей Бэры, – уведомил он Крейна. – Это твои предки, Крейин.

Филип Крейн не смог сдержать острого интереса, когда прошёлся вдоль стен, глядя на золотистые лица прежних правителей Красной планеты. Его предки! Короли Бэры, в чьих жилах пульсировала и его собственная кровь!

Подойдя к последнему портрету, он не удержался от восклицания. Эта массивная голова с львиными чертами, это дышащее мощью лицо – как же хорошо он их знал!

– Мой отец! – воскликнул он.

– Да, – кивнул Дандор, – великий король Таркол, отец Лану и твой отец. Его портрет добавили, когда сочли его погибшим. – Старый учёный погрузился в печальные воспоминания. – Сколько раз я сидел в этом самом помещении с Тарколом, трудясь над нашим великим планом! Как я ждал и надеялся, что вот-вот придет известие от твоего отца, которое так и не пришло! – Тут его глаза заблестели ярче. – Но ты, наконец, позвал и явился, Крейин, – ты, сын Таркола. Теперь мне кажется, что сам Таркол вновь рядом со мной, потому что в тебе есть сила и целеустремлённость твоего отца, которых нет у Лану. Как я желал бы, чтобы ты действительно был королём, Крейин.

Эти простые, сказанные с такой тоской слова тронули Филипа Крейна. У него аж ком подкатил к горлу. Он импульсивно сжал руку старику.

– Чем бы там всё ни закончилось, – сказал он, – Я рад, что познакомился с тобой, Дандор, с другом моего отца – и моим другом. – Совесть причинила ему боль, так как его долг требовал от него помешать самой дорогой для Дандора цели, погубить то, ради чего старый учёный всю жизнь трудился и на что надеялся.

В освещённые мягким светом апартаменты подобострастно вошёл слуга и низко поклонился Крейну.

– Послание от принцессы Мары, Ваше Величество, – доложил он. – Она просит вас сегодня вечером поужинать с ней.

Филип Крейн вопросительно взглянул на Дандора, и тот незаметно кивнул.

– Передай принцессе Маре, что я буду, – распорядился Крейн.

Когда слуга вышел, Крейн повернулся к старику с беспокойством и тревогой на худощавом лице.

– Не хочется мне снова встречаться с этой девушкой! – воскликнул он. – Дандор, я боюсь, что она что-то подозревает.