Они тогда меня даже не искали. Думали, что меня арестовали. Нет, мама сначала позвонила по моргам и больницам, но как она сама сказала, больше для очистки совести. Наташа молчала, только собрала узелок и стала ходить не по центральным улицам, а по заброшенным дворам. Там было страшно, но всё же, безопасней, чем на центральных, где патрулировали в большом количестве и люди в форме, и в штатском.
Когда я вернулась, то сразу отдала маме косу, ничего не говоря. Она спрятала её и спросила, хочу ли я есть? Удивительно, но простой вопрос вывел меня из ступора. Я улыбнулась и пошла на кухню.
– Наверное, нас уплотнят. Теперь после ареста отца нам не дадут жить в трех комнатах. Она оказалась права. К нам подселили милую пожилую пару, которая к нам очень хорошо относилась. Только одно «но». Сергей Петрович был сталинский сокол и строчил доносы на весь дом, из которого уже исчезло много известных писателей, журналистов. Мне нужно было как-то продержаться до окончания школы, чтобы мне не испортили аттестат.
Бедная мама, она знала то, что не могла и не хотела говорить нам с сестрой, но что жгло её и изнуряло её организм. Она таяла на глазах…. Почему? Я чувствовала, что не только арест отца мучил её. Мое исчезновение прошло как-то мимо неё. Что ещё гадкое или ужасное таила мама….