Приехала на Сухаревку. Увидела пожарную башню. Огляделась и почуяла, в какую сторону мне нужно идти. Мне казалось, что при всей хвастливой гордости бабушки Эльзы, её сын не сделал большой карьеры в Москве. Моя бабушка Фаня (мамина мама) и вовсе называла его красавцем-шарамыжником. Я точно не знала, что означает это слово, но чувствовала, что это не комплимент. Я зашла в старый, почти развалившийся дом, откуда раздавались крики соседей, плач и смех детей. Больше походило на общежитие, как я его себе тогда представляла, хотя никогда не видела. Ещё я знала слово коммуналка. Может быть, это именно то, что мне нужно. Разные люди могут знать соседей из дальнего дома, даже с другой улицы. Во всяком случае, в нашем небольшом городке было именно так. Все всех знали. Я даже приготовила несколько слов по-польски, чтобы всколыхнуть в отце ностальгические чувства.
Все мои поиски не увенчались успехом. Кто говорил, что Ян Трушанский здесь жил, но уехал, кто и вовсе ничего не знал, остальные только пожимали плечами.
Один старик высказал мысль, что, так как Германия оккупировала Польшу, он мог поехать сражаться за свободу Родины.
Это предположение мне понравилось больше всего.
Оставалась одна нерешенная задача. Где мне жить? Где работать?
Как это ни смешно, но проблемы решились почти мгновенно. Когда я расспрашивала о своем отце, то показывала свои зарисовки, которые я сделала с то единственной фотографии, что хранилась у бабушки Эльзы.
Старик, который говорил про защиту Польши, работал в фотоателье. Им был нужен ретушер. Я, даже не очень хорошо зная, что это такое тут же согласилась. Что касается комнаты, которую я могла бы снять, то в конце бесконечного коридора бывшей барской квартиры жила старушка. Она, при всём скоплении людей, которые населяли коммуналку, боялась одна ночевать. Ей всё время являлся бывший хозяин хором, у которого она служила горничной. Убежавший господин требовал от Веры Константиновны найти его ларец с драгоценностями. Мне показалось, что хоть бабулька и была несколько не в себе, но спокойная и других отклонений у неё нет. Денег она собиралась брать немного, нужно только мыть весь коридор огромного пространства раз в полтора месяца. Наша очередь была последней. Сколько же на самом деле там жило человек, я так и не узнала. Жильцы менялись. Кто-то уезжал добровольно, кто-то в армию, кого-то увозил чёрный воронок.
Юрочка! Зачем я тебе всё это пишу, я ведь тебе уже рассказывала об этом или нет. Скорее нет. Мне тогда хотелось казаться абсолютно благополучной и независимой. Значит и тебе я тоже врала…