11 января 2018
Дни полетели за днями с бешеной скоростью, но за работой скучать не приходилось, наоборот, задачи росли как снежный ком. То таможня не пропускала часть картин, то с отелем вышла накладка, то авиабилеты сами аннулировались. Линда крутилась вокруг своей оси и носилась по галерее, забыв причесаться и умудрившись сбросить килограмма три за эти дни. На нее стало страшно смотреть. Эш всячески её поддерживал, но из-за незнания и непонимания всей специфики работы, получилось это крайне неуклюже. Тогда он стал приходить на работу ещё раньше, а уходить ещё позже. Линда же перестала уходить вообще. В подсобке она нашла раскладушку и ночевала прямо в их кабинете, успокаивая себя тем, что осталось недолго. Или расстраивая себя этим. Она до конца, и сама не понимала.
Эш, хоть и уходил домой, но вообще не видел снов, падая на кровать в измождении и через секунду открывая глаза по будильнику. Бесконечная усталость накатывала также быстро, как и пропадала, займись он каким-то делом. Но пустоту в душе заполнить было сложно. В один из вечеров он, выйдя на улицу подышать, отчаянно захотел вернуться домой. Чтобы вспомнить себя. Себя прежнего. Или понять, что он никуда не исчезал, а просто спрятался в своей «новой безупречной» жизни. Достав из заднего кармана телефон, он позвонил ей. Отчаянно мечтая, что она ответит и насколько же отчаянно, что сбросит, Эш принялся считать гудки. Но насчитал только один:
– Привет, – о, Боже, этот голос. Тепло разлилось по его груди только от того, что он слышал этот голос и знал, что она где-то там есть, и у неё все хорошо.
– Привет, малышка, как ты? – Севшим до неузнаваемости голосом спросил он. Ему вдруг стало душно на заснеженном крыльце галереи. Он торопливо сбежал по ступеням и обошел здание, вслушиваясь в телефонную тишину.
– Хорошо, – медля, отвечала Лаура. Прошло 6 дней с их последнего разговора. Еще никогда они не молчали так долго. Еще никогда она не была так рада его слышать. Все это время душа ее тянулась, томилась, обжигалась, но звонить первой… Она просто боялась, что услышала в то утро от него последнее «прощай», после которого возврата уже нет. – Меня пока не выписали, но врачи обещают, что это случится скоро. Как ты?
– Я в Ливерпуле. Как когда-то мечтал… – «только один» закончил он фразу про себя. Позади галереи перед входом в парк стояла одинокая скамейка, фонарь над которой погас. Эш посчитал это знаком. Он смахнул рукой снег и присел. Лаура не уловила нотку грусти в его голосе, и к ней вернулась ее обычная порывистость. Она стала терзать его подробностями. Где остановился, нашел ли работу, что за галерея, показал ли свои репродукции, как персонал. Эш ничего не утаивал. Все как на духу. Все по сердцу. А она искренне гордилась им. Впрочем, как и всегда:
– Я в тебя верю! – Эш закусил губу, не желая, чтобы «я скучаю» сорвалось с них. О чем тут же пожалел. – Извини, идёт доктор, – зашептала Лаура в трубку, – я не могу больше говорить. Звони почаще. Пока, – короткие гудки. За последнее время слушать их вошло в привычку. Он уставился на телефон. Там ещё горело имя, кому он звонил. «ЛУ»… Просто Лу… Его Лу… Хотя она и решила, что больше не хочет быть его. И он не стал мешать. Конечно, прежде он совершил несколько необдуманных поступков. Например, устроил драку с Джеймсом. Хотя тот заслужил. Но на шоссе, когда Лу летела к любимому… Сейчас, конечно, он уже понимал, что ничего хорошо из этой затеи не вышло бы. Что она не услышала бы его. И не важно, какие бы слова он ей сказал. А что бы он сказал, если бы она все же остановилась? О чем бы просил? Умолял бы? Разве можно заставить сердце любить? Разве можно заставить сердце биться чаще?
13 января 2018
Уткнувшись в подушку, он пытался заснуть. Тяжелый день никак не заканчивался. А в голове снова и снова всплывал тот разговор с Лаурой. Эш корил себя. Почему не сказал ей главных слов тогда? И почему сейчас боится признаться себе, что он не справляется? Что хочет все бросить и упасть к ее ногам? И плевать на весь мир!
На тумбочке зазвонил телефон. Эш протянул руку и, не глядя, провел пальцем по экрану.
– Привет, – и чуть не завыл. Звонила та, что занимала все его думы, и роднее кого у него никогда не будет. И даже сквозь телефон он чувствовал, что Лаура улыбается. А ведь совсем недавно она так улыбалась только ему. – Меня вчера выписали. Гипс, правда оставляют еще на пару месяцев. Но это ничего. И еще: я переехала к Джеймсу. – Надежды, что она одумается, разбивались как волны о скалы. Эш натянул одеяло до подбородка. Его била мелкая дрожь. Зачем она звонит? Зачем терзает его? Было бы проще, если бы она просто исчезла. Испарилась. Это как любить звезду. Где-то там и когда-то там…
– Рад за вас, – а на душе будто разлили кипящее масло. Еще 5 минут назад он был готов по одному звонку все бросить и улететь домой. К ней. Готов был ухаживать. Носить на руках. Выполнять любые просьбы. А сейчас единственное, что он мог сказать: – Джеймс – хороший парень. – И побыстрее закончить этот разговор: – Ты прости, я не могу долго болтать. У меня выставка на носу. – Лаура класть трубку не собиралась, а, наоборот, оживилась:
– Да, я видела афишу. Андреас Монте, – и с придыханием добавила, – он необыкновенный. – Эш хмыкнул и сказал прежде, чем подумал:
– Да, Линда тоже от него в восторге. – И тут же замолчал. Похоже, это не стоило говорить.
– Линда? А кто это? – Лаура повисла на крючке даже без наживки. Эш, ощутив на сердце умиротворение и спокойствие, скинул одеяло и встал с кровати:
– Моя начальница, – подошел к окну, – И ничего больше. – Темнота поглощала улицу, оставив освещенным лишь то дурацкое кафе, с вечно подгоревшим кофе и отвратительными блинчиками на завтрак. Неужели Лаура думает, что он через неделю найдет себе другую? Даже слепому было понятно, что Эш на такое не способен.
– Я желаю тебе счастья и была бы очень рада, если бы ты нашёл себе кого-нибудь. – Извиняющимся тоном произнесла Лаура.
– Кто-нибудь мне не нужен. – Грустно заметил он.
– Эш… Мы ведь это обсуждали. – Он запрокинул голову назад, запустив в волосы руку.
– Прости. – Он уперся взглядом в отражение стекла. На него смотрели его пустые глазницы. Эш постучал по ним ногтем. – Я переболею тобой. Обещаю.
– Спокойной ночи, Эш. Ты… – Он не дал ей закончить, не желая слушать очередные пустые слова:
– Спокойной. Целую.
– И я, – и вновь гудки. Это уже входит в привычку. Слушать гудки. Её гудки. Эш упал на кровать, уткнулся лицом в матрас, закинул подушку на голову и закричал. Заорал, что есть мочи. Но никто не услышал этого крика. Как бы не хотелось. Хотелось, чтобы кто-нибудь ворвался в его душу и метелкой смел там всю его боль. Или дал ему обезболивающее, или отрезал лишний орган. Что вообще он забыл в Ливерпуле? Что он здесь делает? Очевидно же, что новой жизни не случилось! Боль не проходит! Смысла в этом переезде не было! Он перевернулся на спину и посмотрел в потолок. Ну не может быть жизнь такой несправедливой? Почему из них двоих – кто бросила и кого бросили, больно тому, кто ещё любит?
Телефон завибрировал вновь. Эш, вскакивая с кровати, стал яростно трясти одеяло, не понимая откуда идет звук. Битва, в которой каждая секунда была на счету, была почти проиграна, когда послышался стук чего-то тяжелого об пол. Нагнувшись, Эш зажал в руке телефон, и прерывисто дыша, ответил:
– Я так скучаю по тебе!
– Э-э-э, доброй ночи, – это была Линда. – Помешала? – От бессилия Эш рухнул на кровать, и закрыл глаза:
– Нет, прости, я слушаю. – Линда смутилась, словно узнала то, чего ей не следовало.
– Прости, что так поздно звоню. Завтра в 13-35 прилетает ассистент мистера Монте в аэропорт Хитроу. Можешь встретить? – Эш взглянул на часы. Половина первого ночи. Почему бы и нет?
– Хорошо.
– Точно? Ты мне очень поможешь. У меня завтра встре…
– Хорошо, я же сказал. Пришли сообщением рейс и данные. – Эш потер уставшие глаза. Пора спать.
– Спасибо. – Недоумение в голосе Линды сменилось еле уловимой грустью, но Эш намеренно пропустил это. Эмоций на сегодня предостаточно. – Извини, что помешала.
– Спокойной ночи.
Бросив трубку, Эш задержал дыхание. Он боролся с диким желанием все бросить и уехать куда-нибудь подальше. От Манчестера. От Ливерпуля. Из Англии вообще. Спрятаться в джунглях Мадагаскара. Или в горах Тибета. Но есть ли гарантия, что там на душе станет легче?
14 января 2018
Метаясь между реальностью и сном, находясь в каком-то забытье и ворочаясь полночи, он уснул ближе к рассвету. И уже через мгновение открыл глаза. Будильник визжал как ошпаренный. Часы показывали 8-30. Сев на кровати, он потер глаза и взъерошил волосы. Минут 10 смотрел на утренний Ливерпуль, который мало чем отличался от дневного. Все же встал, потянулся и поковылял в ванную. Из зеркала на него смотрел незнакомец. Разбитый. Невыспавшийся. По ощущению – немного больной. Синяки под глазами размером с океан, впалые щеки, осунувшееся лицо и небольшая щетина. Он широко улыбнулся и подмигнул отражению:
– Красавчик.
Быстро умылся, оделся, заказал себе билет на поезд до Лондона и даже успел глотнуть кофе, что нашел в кухонном шкафу. Видимо остался от предыдущего хозяина. Перед выходом нашёл в сумке туалетную воду от Антонио Бандераса. Запах Эшу не то, чтобы сильно нравился. Но это был подарок Лу. Он пшикнул сначала на голову, затем на кофту и джинсы, а потом сделал контрольный – расстреляв куртку. Готово! И закрывая дверь на ключ, он ощущал кожей витавший вокруг терпкий мужской аромат, от которого кружилась голова.
От Ливерпуля до Хитроу – 2 с четвертью часа на электричке. Эш решил использовать это время на изучение файлов, что получил от Линды. И хотя монотонное покачивание поезда не располагало ни к чему, кроме сна, он тряхнул головой, потер глаза, открыл на телефоне почту и попытался настроиться на нужный лад.
Странно. В письме ассистента мистера Монте звали Анна Шелби. Эш перечитал еще раз. Ошибки не было. Но почему он был так уверен, что ассистент – мужчина? Ладно. В принципе, какая разница. Эш отложил телефон и посмотрел в окно. Обычно женщины идут на подобные должности не только из-за любви к искусству. Он усмехнулся. Хотел бы он себе ассистентку? Молодую, красивую, с готовностью помочь во всем… и всегда рядом…
Интересно, а сколько ей лет? Эш снова поднял телефон и зашел в Гугл. На официальном сайте Андреаса Монте в графе «Биография» значилось семейное положение – женат, и дети в количестве 2 штук. Об Анне Шелби тоже нашлось пару строк. Ей было 35 лет, 10 из которых она помогала Монте. Забавно. Значит, либо он ошибался, либо любовь – платоническая.
Анна имела хорошее профильное образование: степень бакалавра и магистра факультета «Искусства и дизайна» Университета Карнеги-Меллона, что в Питтсбурге. Потом она работала на различных выставках с различными жанрами (список был бесконечным, по крайней мере на экране телефона). Пока не встретила Андреаса. И с тех пор она не отходила от него больше, чем на 10 метров. А сегодня ради него пересекла океан. Эш отложил телефон и расправил затекшие плечи.
Перелет из Финикса в Лондон занимал почти 10 часов. А еще дорога до Ливерпуля. Тяжеловато. А что, если снять в Лондоне номер на одну ночь? А назавтра со спокойной душой отправиться в галерею. Эш набрал Линде, уточнить этот момент. Сам он не мог принимать решения, касающиеся траты денег. Она поддержала его идею, но попросила не разгоняться в плане звездности отеля. Годовой лимит денежных средств, выделенных государством на их галерею был почти исчерпан. А на календаре была середина января.
Самолёт прилетал в 13-35. Эш поднялся со своего места и встал у двери, нервно постукивая по стеклу, он явно опаздывал. Придется бежать от платформы до терминала. Уф, только бы успеть. Но Анна еще должна была пройти регистрацию и получить багаж, а это добрых полчаса. Эш хлопнул себя по лбу. Он не сделал табличку с ее именем. И как она выглядит, он тоже не знал. «Молодец! Подготовился!»
Поезд замедлял ход. Впереди показался вокзал, в небе над которым кружил белый самолет с красно-синей полосой на хвосте, характерной для авиакомпании British Airways. Эш засучил рукава, готовый, как только распахнутся двери, рвануть, что есть мочи. Он дышал через раз, несясь сквозь толпу и огибая препятствия, видя перед собой только одну цель – невероятное скопления стекла и металла. Пятый терминал аэропорта Хитроу был открыт в 2008 году, хотя проект разрабатывался еще в 80-х. Конструкторам приходилось доказывать целесообразность каждого потраченного фунта, итогом стала такая задержка и фактический отказ от первоначального проекта. До реализации дожило немногое: волнообразная крыша была заменена одним изгибом, а пронизывающие все ярусы опоры вообще исчезли. Но от этого здание только выиграло, днем солнце беспрепятственно проникало внутрь, освещая каждый уголок, а ночью свет бесконечных ламп превращал терминал в подобие маяка, притягивая в Лондон людей-мотыльков, летящих на свет.
Запыхавшись, Эш остановился рядом с толпой ожидающих у ворот прилёта, гул голосов которой разлетался по огромной не загромождённой площади, ударяясь о стекла и возвращаясь обратно. Взглянув на табло, он увидел, что самолет благополучно сел пару минут назад, а потому ворота пока оставались закрытыми. Эш оперся о колонну и закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание и абстрагироваться от общей суеты. Прошло минут пять. Наконец, двери открылись, пропуская первого счастливчика с рейса Финикс – Лондон. Эш стоял позади трех невысоких мужчин, фигурой похожих на тумбочки. Ему даже не пришлось вставать на цыпочки, чтобы увидеть, как в зал вошла Она. Почему-то он сразу почувствовал, что встречает именно Её. Элегантно одетая блондинка в брючном костюме, подчеркивающем её точеную фигуру, и накинутом поверх пальто, без тени усталости на лице и с идеальным макияжем остановилась посреди зала, и вокруг воцарилась тишина. Все взгляды устремились на нее. Ничуть не смущаясь, она пробежала глазами по толпе, и, не увидев своего имени на табличках, сердито сдвинула брови, достала телефон из сумки и кому-то набрала. В кармане Эша завибрировало, и, не доставая его, он протиснулся в центр зала:
– Анна? – Она подняла глаза. Ее глаза были голубыми как небо в ясный солнечный день и глубокими, скрывающими в своей глубине тайны и разочарования, о которых Эш предпочел не думать. Брови вернулись на прежнее место, а на губах заиграла легкая улыбка.
– Да, добрый день. Вы от Линды Эванс? – Он кивнул:
– Эшли Бенкли, приятно познакомиться. – Он протянул руку для рукопожатия, в очередной раз удивляясь, как быстро привык здороваться с женщинами подобным способом. – Добро пожаловать в Англию. Как полет? Вы налегке? – Он огляделся, готовый помочь с чемоданом. Но единственной сумкой Анны была ее дамская.
– Все хорошо, я без багажа. Спасибо. – Они с легкостью преодолели кордон встречающих и вышли к лифтам. – Нам предстоит еще одна дорога, верно? – Эш вызвал лифт.
– Да, Вы не устали? Может передохнете в Лондоне? А завтра снова в дорогу? – Они вошли в кабину. Анна застегнула пальто на все пуговицы и завязала пояс.
– Благодарю, но я отдохну в пункте назначения. На чем поедем? Поезд или такси? – Эш удивленно смотрел на девушку. Что это? Излишний перфекционизм и желание угодить руководителю? Или неоправданная ответственность?
– Может хотя бы перекусим? – Предпринял он еще одну попытку, ощущая пустоту в животе, не видевшего сегодня ничего кроме кофе.
– Позже.
Эш медлил. Сумбур в голове никак не укладывался в его привычный уклад. Стоило только переехать в другой город, как вокруг образовалось плотное кольцо из сильных и деловых женщин. Разве так бывает? Или просто ситуация с Лаурой сделала его мягкотелым? А Анна тем временем уже шагала в сторону вокзала. Эш бросился её догонять, попутно отправляя Линде сообщение, что они скоро будут.
Дорога до Ливерпуля прошла в тишине, Анна для себя выяснила, что встречает ее простой помощник, и разговаривать с ним о делах не стала. Ей не терпелось встретиться с руководителем галереи и главным оформителем, занимающимся устройством их выставки. Столько вопросов ждали своих ответов.
Она смотрела в окно, жадно впиваясь в окружавшую ее природу. Да, в Англии она была впервые. И, конечно, могла остаться в Лондоне не только на день, но и на два, тем более она чертовски устала после перелёта. Но ее манила тайна под именем Линда Эванс. Именно эта девушка сумела уговорить её маэстро привезти свои творения в другую страну. Что было крайне сложно, потому как он обычно всем отказывал. Но в этот раз он не только не согласился, но ещё и срок в две недели его устроил. Необходимо было узнать, что на уме у этой Эванс, и каким рычагом она воспользовалась. И по возможности нейтрализовать.