Варя открыла дверь своим ключом, щелкнула выключателем и громко известила:
– Мам, я дома! – она сбросила кроссовки и не глядя, нащупала ногой домашние тапочки.
В квартире было темно, и стояла звенящая тишина. Варя недоуменно заглянула в кухню, в гостиную, в мамину спальню и даже в свою комнату. Констатация факта – мамы нет! Варя перевела глаза на настенные часы. Половина двенадцатого. Ин-те-рес-но! И где же мама? В это время она всегда дома. Это Варя урабатывается до ночи на своем телевидении, а у мамы спокойная, достойная работа. Светлана Алексеевна преподает в МГУ. Она филолог. Маме сорок пять лет. Но выглядит она потрясающе, на десять лет моложе. Хотя, после гибели папы, она сильно изменилась. Не постарела, нет. Она как будто заморозилась, как Снегурочка. Ей стало все безразлично, кроме Вари, конечно. И это безразличие, и печаль, плескавшиеся в ее глазах, и создавали образ Снегурочки. Варин папа, Александр Николаевич Лазарев, погиб два года назад в автокатастрофе. Он возвращался из Питера в Москву. Шел сильный дождь, трасса была скользкая. Папа спешил, ехал со скоростью выше ста километров. На повороте он не справился с управлением, машину занесло и перевернуло несколько раз прежде, чем она свалилась в кювет. Папа погиб сразу. И жизнь мамы разделилась на две части. Счастливая и светлая до его гибели и пустая и ненужная, после. Варя как-то спросила у мамы: «Почему у нее всегда печальные глаза»? А мама ответила, что единственное, что у нее осталось в этой жизни – это печаль. Ну и Варя, конечно. Но это совсем другое. Вот тогда Варя возмутилась. Да, папа погиб! Конечно, это страшное горе. Но жизнь продолжается. И так, как живет мама, жить невозможно! И папа бы этого не одобрил. Папа всегда был оптимист. И в самой пессимистической истории находил положительные моменты. А сейчас он сказал бы, что судьба, разломив мамину жизнь на две части, дала ей шанс начать жизнь заново. Это вовсе не значит, что нужно забыть все, что было в той прежней счастливой жизни вместе с папой. Это, конечно же, останется в памяти навсегда. Но нужно жить дальше. И жизнь мамы не должна замыкаться только на Варе. Вот так, сурово, как школьная училка ученице, Варя преподала маме урок. А Светлана Алексеевна только грустно улыбалась и отвечала, что жизнь у нее была только одна, и судьба одна и другой ей просто не нужно. Варя набрала мамин номер телефона. Шли долгие гудки. Наконец, мама ответила. Она, как школьница, лепетала Варе что-то невразумительное. Извинялась, что не позвонила, и не сообщила Варе, что она сейчас в командировке и будет только завтра. Но Варя шестым чувством поняла, что никакая это не командировка, а мужчина. Варя хмыкнула. Видать нашелся какой-то Мизгирь, который растопил сердце бедной Снегурочки. «Лед тронулся, господа присяжные заседатели»! Может быть, мама сможет изменить свою жизнь? Ну что ж, Варя будет только рада. Она на автомате, как робот, приняла душ, рухнула в постель и мгновенно уснула. И снилось ей красное, маковое поле. И как будто они с мамой бегут по этому полю босиком, взявшись за руки. А в душе у Вари поднимается невообразимое чувство счастья. Такого Варя еще не испытывала никогда. Казалось, что каждая ее клеточка пропитана этим счастьем. Варя проснулась утром и долго лежала в постели, не открывая глаз. И в этот момент в голове промелькнула мысль: «Что-то непременно должно произойти. И это что-то должно быть очень-очень хорошее, которое круто изменит и Варину и мамину жизнь»!
Светлана Алексеевна не спала. Она не могла заснуть. То, что произошло сейчас с ней не входило ни в какие рамки дозволенного. То есть того, что дозволила себе она сама. Никаких отношений с мужчинами! Жизнь закончена, имеется в виду ее личная жизнь. Да и Светлана была не из тех женщин, которые с легкостью вступают в отношения с незнакомыми мужчинами. А со знакомыми – это вообще табу! Ну, вот такая она странная! Не может лечь в постель с мужиком, если не влюбится в него. А влюбиться-то не в кого! Вот просто не в кого! Так думала Светлана до сегодняшнего дня. То есть пока не встретила ЕГО. А вот об этом подробнее.
Вчера Светлану Алексеевну вызвал декан в свой кабинет. Когда она вошла, кроме Анатолия Ивановича Кожина в кабинете сидел фактурный, крепкий мужик с суровым взглядом, лет пятидесяти, а может быть и больше. Он и интересом посмотрел на Светлану.
– Присаживайтесь, Светлана Алексеевна, – приветливо проговорил Анатолий Иванович. – Вот, Илья Александрович, это Светлана Алексеевна Лазарева, наш ведущий специалист, я бы сказал, лучший пушкинист.
Илья Александрович чуть заметно улыбнулся и даже привстал. Уж чего он хотел, пожать или поцеловать ее руку, Светлана так и не поняла, потому, что он сел обратно так ничего и не предприняв.
– Светлана Алексеевна, – продолжал Кожин, – вот Илья Александрович просит помочь, то есть в порядке шефской помощи прочитать лекцию об Александре Сергеевиче, что-нибудь интересное, неординарное, ну, вы сами знаете, приуроченное ко Дню рождения поэта, к 6 июня.
– Я поняла, – растерянно проговорила Светлана, – только где прочитать, в жэке, в школе, в университете?
– А я разве не сказал? – удивился Анатолий Иванович. – В Академии ФСБ. Илья Александрович является заместителем начальника Академии и по совместительству занимается воспитательной деятельностью курсантов.
Светлана Алексеевна перевела взгляд на Илью Александровича, и ее глаза встретились с темно-серыми, как грозовое небо его глазами, и тут он неожиданно покраснел.
– Да, вот решили провести конференцию, некий вечер Пушкина, – проговорил он немного хрипловатым голосом.
– Хорошо, – кивнула Светлана, – я поняла, Анатолий Иванович.
– Вот и ладненько, – обрадовался Кожин и передал ей папку. – Здесь программа вечера, указанно время начала конференции. Вы выступаете последней, то есть завершите все выступления курсантов и отберете победителей, так как будете в президиуме.
Светлана снова кивнула, попрощалась и вышла. Щеки ее горели. И чего этот Илья Александрович так на нее смотрел?
– А он очень интересный мужчина, – неожиданно подумала она и густо покраснела. В такого можно и влюбиться. А можно и вообще…Черт-те что! – одернула она себя. – О чем я думаю? Совсем с ума сошла!
Илья Александрович Бахтеев, молча, смотрел на закрывшуюся за Светланой дверь.
– Илюха, – вывел его из задумчивости его школьный товарищ, декан филологического факультета МГУ, Анатолий Иванович Кожин, – очнись! Я тебе уже пять минут говорю, а ты в полной прострации.
– Что? – действительно очнулся Илья Александрович.
– Я говорю, и не думай даже! Это не тот случай, – строго предупредил Кожин. – У Светочки муж погиб два года назад. А потом, она не такая!
– Какая? – Бахтеев хмуро посмотрел на друга.
– Не для легких отношений, Илюша, – со вздохом разъяснил Кожин. – Она правильная какая-то, понимаешь? В ее присутствии мне пошлости говорить стыдно. Короче! – он хлопнул ладонью по столу. – Забудь! Жениться ты не собираешься, а разбивать Свете сердце, не нужно! Ей и так в этой жизни досталось. Она из депрессии еле-еле выкарабкалась.
Бахтеев полез за сигаретой и задумчиво закурил.
– А я женюсь на ней, – неожиданно проговорил он. – Вот именно на таких и женятся. Я давно искал именно такую.
– С ума сошел! Женится он! – всплеснул руками Кожин. – Да она пошлет тебя куда подальше. И правильно сделает! Ты ее видел две минуты. Разве можно жениться?! Может быть, она тебе не подходит психологически или еще хуже, физически, в смысле в постели. Ты об этом подумал?
– Ага! Подумал! – Бахтеев смял недокуренную сигарету в пепельнице. После смерти моей жены, впервые за десять лет у меня сердце сработало не так, как обычно! Успокоиться не могу! Совсем, как мальчишка.
– А может не только сердце?! – хохотнул Кожин. – Ладно, Илюха, дерзай! Отговаривать тебя не буду. Ты же упертый! Но смотри, если не серьезные отношения, лучше не надо. Как друг прошу!
– Да, понял я, понял! – Бахтеев встал. – Бывай, Толя. Позвоню как-нибудь. Пойду в парикмахерскую, подстригусь, чтобы завтра предстать перед лучшим пушкинистом в лучшем виде, – он весело подмигнул Кожину и скрылся за дверью.
Светлана прибыла по указанному адресу за полчаса до начала конференции. Она достала паспорт и протянула охраннику. Тот сверил ее данные с каким-то списком, поставил в списке галочку и вернул паспорт обратно. Светлана прошла «вертушку», и ее взгляд уперся в высокого, крепкого мужика в генеральской форме, который стоял спиной к ней, недалеко от проходной и что-то сурово выговаривал курсанту. Что мужик генерал Светлана догадалась по лампасам на его брюках. Неожиданно мужик повернулся. И сердце у Светланы сделало скачек вверх и с трудом вернулось обратно. Илья Александрович уже подходил к ней.
– А я жду вас, Светлана Алексеевна, – вкрадчивым голосом проговорил он, не сводя с нее темно-серых глаз.
Светлана так растерялась, что минуты две не могла произнести ни слова. А он оказывается генерал? Хорош! Очень хорош, ничего не скажешь! Бахтеев терпеливо ждал и все смотрел на нее.
– Спасибо, конечно, – еле выдавила из себя Светлана. – Только зачем же самому заместителю начальника Академии встречать обычного филолога? Я бы вполне могла сама добраться.
– Ну, почему же обычного? – улыбнулся Илья Александрович. – Кандидата филологических наук, любимого преподавателя всех студентов МГУ. Говорят, что на ваши лекции собираются даже студенты из других факультетов, на вас ходят, как на приму в театре.
Светлана рассеянно пожала плечами.
– Ходят, наверное, те, кто любит Пушкина.
– Возможно, или самую красивую женщину-пушкинистку, – улыбнулся Бахтеев. – Давайте, поднимемся ко мне в кабинет, оставите там свою сумку, приведете себя в порядок.
Он ловко подхватил ее под локоток и повел по лестнице на второй этаж, где располагалась приемная, распахнул дубовую дверь в свой кабинет и пригласил войти. Светлана окинула все быстрым взглядом. Кабинет был просторный, очень светлый, но это был кабинет не ученого, а военного. Идеальный порядок на столе. Бумаги сложены ровными стопочками, все остальные вещи находились на своих логических местах. Книги стояли ровными рядами в застекленном шкафу. Но за что зацепился взгляд Светланы, так это большая карта Российской Федерации на одной стене и карта мира на противоположной.
– Присаживайтесь, пожалуйста, Светлана Алексеевна, – заботливо предложил Бахтеев. – Хотите чай или кофе?
– Спасибо, ничего не нужно, – улыбнулась Светлана такой теплой и светлой улыбкой, что у Ильи Александровича перехватило дыхание. – Я оставила сумку, давайте уже пойдем в зал, а то до начала конференции всего пятнадцать минут.
Светлана с удовольствием отметила, что зал полон. Места все заняты, стояли не только в галерке, но и в проходах. В основном мужчины и ребята, девчонок совсем мало. Как ей объяснил Бахтеев, девочки учатся только на одном факультете, переводчицы. Илья Александрович открывал конференцию, даже процитировал Александра Сергеевича. Светлана теперь могла хорошо рассмотреть его, совершенно не стесняясь. Он был выше среднего роста, можно даже сказать высокий, монументальный, и какой-то по-военному подтянутый, мускулистый. Ни намека на живот. И очень сильный. Эта сила явно чувствовалась в нем, просто пробивалась сквозь «броню» его генеральской формы. У Светланы «засосало под ложечкой», как когда-то говорила ее бабушка. Прямо дыхание перехватило! Илья Александрович поздравил всех присутствующих с днем рождения Великого поэта и неожиданно передал слово Лазаревой Светлане Алексеевне. Светлана даже вздрогнула от неожиданности, когда Бахтеев назвал ее имя. Ведь Кожин говорил, что она выступает последней. Адреналин мгновенно вспрыснулся в кровь, и когда она шла к трибуне, испытывала невероятное волнение. Но стоило ей заговорить о Пушкине, зал стал полностью ее! Светлана умела держать аудиторию, своим необыкновенным, проникновенным голосом. Она говорила, а в зале стояла ти-ши-на! А потом шквал аплодисментов! Светлана передала микрофон следующему выступающему, а аплодисменты все не смолкали. Когда она вернулась в президиум, Бахтеев наклонился к ней и прошептал на ухо:
– Светлана, а вы действительно нереальная женщина! У меня от вас, кажется, уже крышу снесло полностью! Что делать будем?
Светлана непроизвольно покраснела, но промолчала. И пока выступали курсанты со своими докладами, Илья Александрович незаметно, исподтишка разглядывал ее вблизи. Ближе уже некуда! Сидели-то они рядом. Он смотрел и не мог оторвать от нее взгляд. Одухотворенное лицо, как у мадонн на полотнах Рафаэля. Яркие, синие глаза, тонкий ровненький нос, безупречной формы, чувственные губы и красивые, шелковистые, каштановые волосы, которые немного закрывали маленькие, восхитительные ушки. Он и это смог рассмотреть, когда она поправляла волосы. Лицо гладкое. Одна единственная морщинка между бровями, когда она хмурится. На такое лицо хочется смотреть все время. И он смотрел и смотрел, а Светлана просто плавилась под его взглядом. И с каждой минутой чувствовала, что влюбляется в этого сильного человека все больше и больше. К концу конференции Светлана Алексеевна Лазарева – кандидат филологических наук, взрослая женщина сорока пяти лет, со здравым смыслом и в полной памяти, влюбилась окончательно и бесповоротно в генерала Бахтеева, Илью Александровича. И что с этим делать? Непонятно! Впрочем, очень скоро стало все понятно! После окончания конференции, когда они зашли к Бахтееву в кабинет, Илья Александрович вдруг неожиданно шагнул к Светлане, крепко ухватил ее за шею и поцеловал. Так, по-настоящему, сильно поцеловал. И она улетела! Тот есть, сначала потеряла голову, а потом улетела нав-сег-да! Улетела за Бахтеевым Ильей Александровичем. Это был не просто поцелуй. Это был поцелуй мужчины-победителя, завоевателя, который уже завоевал женщину и теперь никому ее не отдаст. Сильный поцелуй и одновременно сладкий. Светлана вся задрожала, когда почувствовала во рту вкус языка возбужденного мужчины. Тело наполнилось сладостной патокой, стало податливым, колени подогнулись, и она уже была готова отдаться ему прямо здесь и сейчас. Но Бахтеев отпустил ее, пристально посмотрел ей в глаза и строго приказал:
– Поехали ко мне!
И она поехала! Ну, не дура?! После первого поцелуя! Это же не вкладывается ни в какие рамки приличия! Это вообще ни во что не вкладывается! Это позор! Что он о ней сейчас подумает? А и пусть думает, что хочет! Зато Светлана сможет ухватить кусочек женского счастья, сегодня, сейчас. У нее так давно не было мужчины. Она получит это счастье, а там, хоть потоп! Илья Александрович жил в центре, у метро Кропоткинская, в большом, новом, многоэтажном доме. Едва они зашли в его квартиру, как их просто швырнуло друг к другу. Они целовались неистово, как подростки. Его запах, губы, руки уже сводили Светлану с ума. Разум покинул ее окончательно. Светлана просто отключилась, потеряла и себя и сознание. И очнулась уже на его кровати. А потом… Что было потом, она уже не забудет никогда! Они неслись вперед, что-то шепча друг другу, совпадая во всем! Их тела подходили друг другу, как пазлы. Он смело брал ее и смотрел ей все время в лицо, пока их обоих не накрыла волна «девятого вала». Они одновременно громко застонали от потрясающего оргазма. Да, такого мужчины у Светланы еще не было за все ее сорок пять лет! А впрочем, не очень много у нее их и было. Всего-то один роман до замужества. Светлана лежала с закрытыми глазами, и ей казалось, что она еще парит в небесах. Илья нежно поцеловал ее, задумчиво пропуская ее каштановые, шелковистые волосы сквозь пальцы. Они лежали и молчали несколько минут. Потом Илья приподнялся на локте и посмотрел на нее длительным взглядом.
– Выходи за меня замуж, Света, – тихо проговорил он. – Я люблю тебя. Такого секса, как сейчас был у нас с тобой, у меня давно не было. Ты действительно нереальная женщина! Я окончательно потерял от тебя голову. И я не отпущу теперь тебя никуда! Слышишь?
– Слышу! – она распахнула свои синие глаза, и смело взглянула на него. – А я согласна, генерал Бахтеев, быть вашей женой. И вовсе не потому, что ты генерал, а потому, что я, оказывается, тоже люблю тебя. Это невероятно, я думала, что такого со мной уже не может быть. Но это так! Я люблю тебя, Илюшка! Что же ты сделал со мной?
– Я вернул тебя к жизни, – серьезно проговорил он, – вернул для себя. Как же я тебя долго искал, Светка! Девочка моя! Люблю тебя! Люблю! Люблю! И хочу только тебя…
Светлана очнулась, как вынырнула из омута любви. Илья лежал на боку, облокотившись на локоть, и смотрел на нее.
– Свет, есть хочешь? – неожиданно спросил он.
Светлана отрицательно качнула головой.
– А я голодный, как волк, – улыбнулся Илья Александрович. – Ты лежи, а я сейчас что-нибудь сварганю на быструю руку и буду тебя кормить.
– Меня никто и никогда не кормил, – задумчиво проговорила Светлана, – всегда только я. А что, – оживилась она, – генералы теперь сами себе готовят обеды и ужины?
– И завтраки тоже. Генералы умеют все, – самодовольно проговорил Илья, быстро встал, совершенно не стесняясь Светланы, натянул штаны на голое тело и отправился в кухню. Светлана перевернулась на спину, закинула руки за голову и задумалась. Что она творит?! Сейчас она лежит в совершенно чужой квартире, в чужой постели и при этом безмерно счастлива. Она даже и вспомнить не может, когда была так счастлива последний раз! Светлана с наслаждением потянулась «ленивой кошечкой» и невольно улыбнулась, услышав их кухни негромкое пение. Ого! Оказывается товарищ генерал, в свободное от работы время, на досуге, не прочь попеть во время своих кулинарных изысканий. Светлана окинула взглядом спальню. Очень стильно. Молодец генерал! Везде порядок, чистота, сразу видно, что это спальня военного. На тумбочке, возле кровати в рамочке фотография. Светлана заинтересованно взяла ее в руки. С фотографии на нее веселыми глазами смотрел Илья. Он стоял в обнимку с высоким, красивым парнем, который широко улыбался. Парень был очень похож на Илью.
– Сын, – догадалась Светлана. – Как хорош! Прямо женская погибель, – вслух произнесла она, разглядывая крепкие мускулы на руках и рельефную грудь, обтянутую тельняшкой.
Она встала с кровати, немного подумала и набросила на голое тело рубашку Ильи, застегнула пуговицы, не забыв при этом оставить верхние две, полюбовалась своим отражением в стеклянном шкафу и довольная собой, отправилась в кухню. Илья сервировал стол и стремительно обернулся, услышав ее легкие шаги.
– Света! – он в восторге замер с ножом в руке, которым резал сыр. – Света! – обречено повторил он, осторожно положил нож на стол, шагнул к ней и прижал ее к груди. – Света, ты такая…, – шептал он, целуя ее волосы. – У меня крышу сносит только от одного взгляда на тебя. Кажется, я совсем сошел с ума.
– Илюшка, – тихо засмеялась Светлана, пытаясь освободиться. – Ты меня кормить собираешься?
– Прости, – Илья Александрович отстранился и смущенно развел руками. – Все, что успел: бутерброды с икрой, ветчина, сыр, шампанское. Ты будешь шампанское?
– Буду, – улыбнулась Светлана. – Я с тобой буду все.
Илья разлил шампанское по бокалам.
– За нас, Света! За нашу будущую жизнь. И она будет счастливой. Я в этом уверен!
– За нас, Илюша, – Светлана приподняла бокал. – Илюш, у тебя в спальне фотография. Это ты с сыном?
– Да, – с гордостью проговорил Илья Александрович. – Это мой сын – Тимофей. Он военный, спецназовец.
– Красавец, – констатировала Светлана и как-то расстроено покачала головой.
– Плохо, что красавец? – усмехнулся Илья Александрович. – Ты это произнесла, как угрозу. Нашим отношениям?
– Нет, моей дочери, – вздохнула Светлана. – У меня есть дочь, Варя. Ей двадцать пять лет. И мне бы очень не хотелось, чтобы такой Тимофей встретился на ее пути.
– Почему? – удивился Илья.
– Потому что после встречи с ним осколки разбитого женского сердца собирать устанешь, – Светлана серьезно посмотрела на него. – А Варя один раз уже пережила неудачную любовную драму. И я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу, чтобы она влюбилась в твоего сына. В таких влюбляться очень опасно. Понимаешь?
– Да, брось, Свет! – отмахнулся Илья. – Если они встретятся, а они, конечно же, встретятся, если влюбятся друг в друга, нас они не спросят.
– Илюш, – Светлана посмотрела ему прямо в глаза, – обещай мне, донести до Тимофея, что Варя может стать для него только младшей сестрой.
– Обещаю, – Илья нежно поцеловал ее и неожиданно вздохнул. – Обещать-то я обещаю, но нужно знать Тима. Если ему понравится девчонка, его не остановить. Плевать он будет и на мои запреты и мои обещания. А если твоя дочь, хоть отдаленно похожа на тебя, то есть такая же красивая, я за свои обещания и ломанного гроша не дам, – он еще раз вздохнул. – Но с Тимом я поговорю, обещаю.
– Спасибо, любимый, – Светлана с благодарностью посмотрела на него.
– Свет, о чем мы с тобой вообще говорим! – ужаснулся Илья Александрович, – и это в вечер, когда я сделал тебе предложение! – он притянул к себе Светлану, и она потонула в его поцелуе…
***
Тимофей Бахтеев небрежно перебросил на руку стильную, дорогущую, кожаную куртку, очень известного бренда. Ну, вот любит Бахтеев хорошие и дорогие вещи, грешен! А почему бы и нет? Может себе позволить! Закинул за плечо свой армейский рюкзак, в другую руку подхватил небольшой кожаный саквояж и уже спускался со спецборта в Чкаловске. Целый месяц в отпуске! Он и забыл, когда полноценно отдыхал. А тут нежданно-негаданно, две недели назад позвонил отец. Илья Александрович Бахтеев, армейский генерал, суровый, жесткий человек, долго смущенно откашливался и, наконец, пригласил сына на собственную свадьбу. В трубке повисло гробовое молчание. Тимофей переваривал информацию. Он просто обалдел! Отец женится? Это невероятно! Мамы уже нет десять лет. Ее уход отец переживал мучительно и тяжело. В тот год Тимофей оканчивал Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. И смерть мамы выбила их с отцом из колеи. Тимофей чуть не завалил подготовку к диплому, а отец чуть не подсел на бутылку. И только память о маме, и обещание ей перед смертью, что они со всем справятся, остановило их. Тимофей все-таки окончил училище и отбыл по месту службы, а отец был вынужден в одиночку справляться со своим горем. Только через год он смог полностью выкарабкаться. Все эти десять лет Илья Александрович жил холостяком и не собирался менять свой статус. Тимофей, кстати, тоже. Но это совсем другое дело. Тим служил не в столице, и регулярно отбывал в командировки в самые «горячие точки». Отец же служил в Москве и у него, конечно же, случались романы. Илья Александрович был «лакомый кусочек» для столичных незамужних барышень. Еще бы! Пятьдесят шесть лет, генерал, к тому же статный, интересный. Чем не жених? Но он прекрасно понимал женский интерес к его погонам и всегда спокойно обходил «подводные камни» и ловушки, которые ему расставляли предприимчивые барышни. Но видно не досмотрел, попал все-таки в ловушку.
– Тим, – напомнил отец по ту сторону трубки, – ты куда пропал? Ты меня слышишь? Ты понял, что я тебе сейчас сказал?
– Ага, слышу! – очнулся Тимофей. – Я понял, пап, понял! Ты женишься. Расставили все-таки сети и поймали гусара, как золотую рыбку, – показал он головой.
Отец даже увидел это.
– Ты не прав, сын, – смутился Илья Александрович. – Света, она знаешь, какая? – мечтательным голосом произнес он. – Это я, а не она расставил сети. Я влюбился, сын. Голову совсем от нее потерял! И, слава богу, что она тоже полюбила меня и мы теперь вместе.
– Да, что ты говоришь?! – притворно изумился Тимофей. – Тоже любит? И сколько же лет твоей юной прелестнице? Она тебе в дочки годится или все-таки во внучки?
– Ну, что ты несешь! – прогремел отец. – Свете сорок пять лет. У нее дочке уже двадцать пять. Светлана достойная, замечательная женщина. И я ее люблю!
– Ну, хоть так! – вздохнул Тимофей. – Женщина-то хоть красивая? – небрежно поинтересовался он.
– Да, очень! – радостно заверил его Илья Александрович. – Она необыкновенная! Тебе понравится.
– Мне-то что! – хмыкнул Тимофей. – Это же твоя жена, а не моя. Кроме того, это не мой возрастной контингент. Я люблю барышень помоложе. Вот дочка ее – в самый раз! Кстати, а дочка симпатичная?
– Тим, – сурово остановил его отец, – даже и не думай! Между прочим, она теперь твоя сестра, сводная. Младшая сестра, можно сказать! Мы теперь одна семья. А в семье гадить нельзя! Я же тебя знаю, и твое отношение к женщинам, тоже. Ты же жениться не собираешься?
Тимофей промолчал.
– То-то же! – сурово проговорил отец. – Ты на свадьбу-то приедешь, через неделю, в следующую субботу?
– Нет, пап. На свадьбу не успею. Как раз командировка небольшая наклевывается, – растолковал Тимофей. – Но зато потом в отпуск на целый месяц. Я на даче хочу отоспаться и порыбачить.
– Давай, сын! – порадовался отец. – Приезжай. Правда, мы со Светой на две недели в Сочи, в свадебное путешествие собрались. Но мы вернемся, еще успеем пообщаться. Я тебя познакомлю с ней.
– А кто за Алабаем смотреть будет, когда вы уедите? – поинтересовался Тимофей.
– За Алабаем посмотрит Варя, Светина дочка. Она собак любит, Алабай сразу ее признал. Приезжай, сын. Ключи у тебя есть. Так что из аэродрома сразу и двигай на дачу.
Да, конечно, ключи у Тимофея были. А как же?! Дача – любимое место семьи Бахтевых. Недалеко от Москвы, всего шестьдесят километров. Рядом лес, река и светлые воспоминания детства. Говорят, что детство – это самое лучшее время в жизни. Если оно, конечно, у человека было. У Тимофея было, с любящими родителями, с пирогами по выходным и праздникам, с теплом, которое невозможно забыть, и которое человек проносит через всю свою жизнь. И когда вспоминается что-то хорошее, говорится избитая фраза: «Как в детстве». Тимофей вздохнул, враз вспомнив дачу, детство, родителей и собаку, которая у них тогда жила. Отец всегда держал в доме собаку, и это был кавказец. Вот и три года назад, когда погиб любимый питомец, то есть умер от старости, отец завел нового и назвал его Алабай. Замечательный, умный пес! Но интересно, как это новоиспеченная сестрица Варя справится с таким зверем? Алабай чужих близко не подпустит. А какая она, эта Варя, симпатичная или нет? Тим усмехнулся. Отец даже думать запретил на эту тему: «Она тебе сестра». Какая еще сестра! Хотя, переспать с ней пару, тройку раз, или завести кратковременный роман, а потом регулярно встречаться на семейных праздниках «не есть – хорошо»! Уже на аэродроме Тим посмотрел на часы. Двенадцать часов ночи. Он еще раз вздохнул и вызвал такси. Придется сестрице Варваре проснуться! Старший брат приехал!
Тимофей достал из кармана ключи и попробовал открыть калитку. Ничего не получилось.
– Черт! – проговорил вслух Тимофей и тихонько выматерился. – Замки они, что ли поменяли?
Недолго думая, Тимофей перекинул через забор свои вещи и легко перемахнул вслед за ними, как перелетел. Он успел только приземлиться, как лохматое чудовище бросилось к нему.
– Алабай, бродяга, – прошептал Тимофей и потрепал пса за загривок, уворачиваясь от горячего шершавого языка, который сразу облобызал его лицо. – Подожди, дружище. Потом, – пообещал Тим, освобождаясь от непрошенных ласк.
И тут неожиданно прозвучал грозный окрик:
– Стоять! Руки поднимите! Вы кто?
Тимофей повернулся. В двух шагах от него стояла девушка, полуголая, если можно так выразиться. На ней были только короткая футболка и трусики. Девушка стояла в стойке, готовой к стрельбе. Она даже пистолет сняла с предохранителя, который держала в правой руке. Ноги на ширине плеч.
– Алабай, – командным тоном приказала девушка, – чужой! Взять его!
Но пес не двинулся с места, растерянно переводя взгляд с девушки на Тимофея, высунул язык, тяжело задышал и виновато отвел глаза. Тимофей предостерегающе выставил руки вперед.
– Тише, девушка! – примирительно проговорил Тим. – Я Тимофей, сын Ильи Александровича Бахтеева. И, между прочим, хозяин этой дачи.
– Документы! – отрывисто проговорила девушка, не опуская оружие. – И без глупостей. Я сняла пистолет с предохранителя.
– Да, понял я. – усмехнулся Тимофей, полез в карман куртки, достал удостоверение и развернул.
В саду горел фонарь, но света конечно, было недостаточно, чтобы разглядеть удостоверение Тима. Девушка стояла в той же позе и, казалось, раздумывала.
– Какое событие произошло в жизни вашего отца в последнее время? – неожиданно спросила она.
– Отец женился, – отрапортовал Тимофей.
– Как зовут жену? – тут же последовал вопрос.
– Светлана, – немедленно ответил Тимофей и подумал, что больше он ничего не знает о новоиспеченной жене отца. Но, что эта девчонка ее дочка – это точно. – Послушай, Варя, – с досадой проговорил он. – Кончай валять дурака и играть в военные игры. Тем более что пистолет не игрушечный!
Девушка опустила оружие и настороженно смотрела на него. А Тим с удовольствием рассматривал девушку. Девчонка была очень симпатичная. И фигура отпадная. Среднего роста, стройные ножки, тугая попка и высокая грудь достойного третьего размера, которая определялась под белоснежной футболкой, так сияющей в темноте. Под тонкой тканью футболки набухли соски, очевидно, девушка замерзла. Длинные, русые волосы спадали ниже лопаток. Правильные черты лица, аккуратный носик, пухлые губы и удивительные миндалевидные глаза, казавшиеся в темноте черными.
– Варь, действительно, кончай дурку валять, – добродушно уже повторил Тимофей. – Я устал, как собака. Только с самолета. Ты бы покормила путника, помыла, спать уложила, а утром допрос учиняй.
Варвара, а это, конечно же, была она, неожиданно охнула, очевидно, поняв, кто перед ней стоит и в каком виде она сейчас находится перед незнакомым мужиком, ринулась в дом, прокричав на ходу невразумительное приглашение, что-то типа:
– Проходите в свою комнату, пожалуйста, и устраивайтесь, а через пять минут я жду вас в кухне.
Тимофей усмехнулся, прошел в свою комнату, которая всегда ждала его возвращения. Эта комната всегда была его, и никто из неожиданных гостей никогда не занимали ее. Отец четко выдерживал этот неписанный закон. И это правильно! В доме предостаточно комнат. Тимофей распахнул дверь и замер на пороге. Там было все так, как прежде, как устроил Тим, когда еще учился в школе. Аккуратно убранная по-армейски кровать, письменный стол с настольной лампой. На стене стеллажи с любимыми книгами, в основном фантастика и Майн Рид. Здесь же на стеллажах макеты самолетов, которые когда-то собрал сам Тимофей. Тим стоял посередине комнаты, бросив вещи прямо на пол, и вспоминал время, когда он впервые вошел в эту комнату, когда комната стала его пацанским пристанищем, местом, где он думал, мечтал, читал, где впервые занялся сексом с соседской девчонкой. Сколько же ему тогда было? Кажется, пятнадцать, а барышня была постарше. Что-то около двадцати. Он хмыкнул. Это же надо! И чем он тогда заинтересовал взрослую девушку? Тим оглядел еще раз комнату, и опять вернулся в прошлое. Отец построил этот дом, когда Тимофею было двенадцать лет. Тогда родители предложили Тимофею самому выбрать себе комнату. И Тим выбрал именно эту, в мансарде, под самой крышей. У самой кровати развернулось огромное мансардное окно. В этой части дома деревьев почти не было, и летом можно было наблюдать звездное небо, млечный путь. И каждое полнолуние, луна, как огромный светящийся шар, зависала над окном, освещая комнату. У него защемило сердце от светлых и грустных воспоминаний. По лестнице забарабанили легкие каблучки и сразу же постучали в дверь.
– Тимофей Ильич, – проговорил грудной голос с какой-то удивительной сексуальной модуляцией, – я вам приготовила легкий ужин и чай.
– Чай – это хорошо, – распахнул дверь Тим. – Спасибо, Варя. Только давай договоримся без Ильича и на «ты». Тебе сколько лет, двадцать пять? А мне тридцать пять. Мы почти ровесники.
– Ничего себе ровесники! – пробормотала Варя. – В тридцать пять я буду совсем старая.
– А вот давай поговорим об этом через десять лет, – усмехнулся Тим.
– Давай, – со вздохом согласилась Варя. – На «ты» перейти я согласна. Так ты чай будешь? – уточнила она.
– Чай это хорошо! – разулыбался Тим. – Но сейчас очень хочется в душ. Сначала душ. Через десять минут встречаемся в кухне.
Варя понимающе кивнула и осторожно спустилась по лестнице вниз. А Тим почему-то стоял и слушал мелодию ее каблучков, пока она не стихла.
Варя присела у стола и обхватила ладонями пылающее лицо. Она смотрела в темные окна и думала. Так вот он какой, оказывается, Тимофей Бахтеев – сын Ильи Александровича Бахтеева! Илья Александрович сразу понравился Варе какой-то своей искренностью. Варя сразу поняла, что он настоящий. Вот просто, что ни есть, самый настоящий мужик! И он действительно очень подходит маме. А потому, что мама тоже самая настоящая! Сейчас таких почти нет. Папа часто смеялся и не уставал повторять, что мама «эксклюзив, ручная работа». А вот на телевидении, где работает Варя, женщины только «массового производства». Все на одно лицо. Таких, как мама, там не встретишь! Илья Александрович сказал, что он как только увидел маму, понял, что эта именно та женщина, которую он так долго искал. И сразу же решил, что обязательно ее добьется. А маму и не нужно было добиваться. Она с первого взгляда влюбилась в Илью Александровича. Она просто расцвела. С того самого момента, когда первый раз не ночевала дома. На другой день, после маминого отсутствия, они вместе с Ильей Александровичем заявились к Варе домой. Бахтеев вручил Варе букет цветов и объявил, что женится на маме. Варя просто оторопела от такого заявления и удивленно перевела на маму взгляд. А мама смущенно краснела и счастливо улыбалась. Свадьбу назначили через две недели, решили не затягивать. Уже на свадьбе Варя узнала, что у Ильи Александровича есть сын – Тимофей. Он оказывается военный и сейчас в служебной командировке. Варя тогда невольно подумала, а какой он, сын Ильи Александровича, интересный или нет? И вот теперь этот сын явился сюда, на дачу, собственной персоной. Мало того явился ночью, так еще устроил это представление с взятием забора, как преграды. Чем и испугал Варю до смерти. И не мудрено! Ведь только вчера, в соседнем доме убили женщину – Наталью Александровну.
– Ты уж прости, сестренка, что разбудил и испугал тебя, – раздался за спиной Вари немного хрипловатый голос.
Варя резко обернулась и встретилась взглядом с новоиспеченным братцем.
– Уж, ты! – присвистнул Тим. – А глаза у тебя оказывается не темные, а синие. Просто нереально синие! – удивленно проговорил он. – Я еще никогда не видел у женщин таких глаз!
– Да, бросьте, Тимофей Ильич, – насмешливо сказала Варя, – я думаю, вы в своей жизни повидали столько женских глаз, разных цветов и оттенков, что мои не являются для вас чем-то необычным в многообразии этой цветовой гаммы.
Тим с познавательным интересом рассматривал Варино лицо. Да нет, она не симпатичная, как ему показалось в темноте. Она красива, пожалуй, даже слишком. Как-то опасно красива! И это совсем лишнее в этой ситуации. При таком раскладе неминуемо закрутится роман. А этот плохо! Как там отец сказал: «Она тебе младшая сестра». А, как известно, с сестрами романов не крутят!
– Ну, какая к черту «сестра»! – с досадой подумал Тим. – Ладно, разберемся! Жизнь покажет, как быть дальше с этой «сестрой». Вот что за засада! Ну, была бы она какой-нибудь толстушкой, пышкой или наоборот, серенькой мышкой-норушкой. Так, нет же! В небесной канцелярии специально подсуетились и подсунули ему эту! С ее синими глазищами, с этой точеной фигурой и умопомрачительной грудью, именно такой, как он любит, высокой, восхитительной, третьего размера, – он незаметно скользнул по Варе взглядом и про себя усмехнулся. Лифчик все-таки успела надеть, наверное, чтобы не смущать его. Тим аж разозлился на себя. И чего он завелся? Может у нее вообще муж есть? Не, мужа точно нет! Обручальное кольцо на пальце отсутствует. Это мужик после свадьбы может не носить кольцо, или периодически иногда снимать. А баба, особенно молодая, если окольцованная, никогда не снимет обручалку. Для женщин это престижно, статус жены. – Варь, вернулся он из своих мыслей, – ты обещала оставить официоз и перейти на «ты». Ну, а насчет многообразия женских глаз, «слухи несколько преувеличенны». Ты лучше расскажи мне, девочка, что это за военные действия? Ты где оружие взяла? Что стрелять умеешь, это я уже понял.
– Пистолет мой, – Варя спокойно вскинула на него глаза. – Я кандидат в мастера спорта по стрельбе. И разрешение на оружие у меня есть.
Она поставила перед Тимофеем миску с салатом из помидор и огурцов и тарелку отбивных.
– Удивила! – приподнял брови Тим, отрезая приличный кусок отбивной и отправляя его в рот. – И где же трудится кандидат в мастера спорта по стрельбе? – Надеюсь не в армии? Мое личное мнение, бабе там нечего делать. Только вносит разлад в стройные мужские ряды. Особенно, если она, хоть отдаленно похожа на тебя.
– Нет, не в армии, – усмехнулась Варя. – Бог миловал. Я работаю на телевидении, корреспондентом. Часто езжу по командировкам. А то, что я тебя приняла за грабителя, ничего удивительного. У нас вчера произошло убийство. Убили твою соседку, Наталью Александровну. Так, что меня вчера полдня опрашивал участковый. Кого я видела, когда?
Тимофей даже жевать перестал.
– Наталью Александровну убили? Ничего себе! – он покачал головой. – Это же мамина подруга! Я ее с детства помню. Красивая женщина была. Жалко! А что менты говорят?
Варя неопределенно пожала плечами.
– Ничего не говорят, больше спрашивают, – она вздохнула. – Хорошо, что ты приехал. А то я уже подумывала забрать Алабая и вернуться в Москву.
– Ладно, Варюха, – Тимофей поднялся со стула, – поздно уже. – Пойду спать, а то глаза слипаются. Завтра обо всем поговорим. И кстати, сходим к участковому.
– Спокойной ночи, – вдогонку ему, проговорила Варя.
Она быстро убрала со стола, помыла посуду и отправилась в свою комнату. Варя разделась, прыгнула в кровать и закрыла глаза.
– Спать! – приказала она себе.
Но спать совсем не хотелось. Вот не идет сон, хоть глаза выколи! Она перевернулась на спину и закинула руки за голову.
– Плохо, конечно, что этот «братец» такой симпатичный, зараза. И глаза у него серые, внимательные и красивые. А сам такой… Вот какого черта его сюда принесло? Сколько он здесь пробудет, интересно? Если долго, за это время можно и влюбиться, – Варя вздохнула.
Она влюблялась только один раз, еще на третьем курсе универа. Роман был бурный, страсти-мордасти настоящие! А потом, как-то сразу сошел, на нет. Варя узнала, что объект ее обожания параллельно с ней встречается, и простите за прозу жизни, спит с ее подругой. И Варя «убила сразу двух зайцев», – порвала отношения и с любимым и с подругой. Вот такой у нее был первый сексуальный опыт, ах простите, любовный! Но из состояния «женщины, которую предали дважды» Варя выбиралась долго. А когда выбралась, приобрела стойкий иммунитет к красивым и интересным мужикам. Лучше всего не иметь с ними никаких дел. Желательно держаться от них подальше. Как говорит редактор их команды, Зиночка, перефразирую «Горе от ума»: «Минуй нас всех печалей, красивых мужиков, а также их любовь». Вот где-где, а на телевидении красивых мужиков пруд пруди. Но умная девочка Варя, старательно обходит фактурных, представительных особей мужского пола. До сегодняшней ночи было все «слава богу». И вот тебе, пожалуйста! Явился, не запылился «братец» Тимофей. Фактурный, сильный, о-ч-е-н-ь привлекательный, даже харизматичный, пожалуй. И он на нее как-то странно смотрит. Вот сто пудов, она ему нравится! А он, мало того, что красивый, так он еще сын маминого мужа. Прямо инцест какой-то получается! Все-таки, как-никак, сводный брат.
– Стоп! – остановила себе Варя. – Еще ничего не понятно. Может я не в его вкусе? А у него просто взгляд такой? А может он вообще бабник, и делает стойку на каждую мало- мальски симпатичную барышню? Спокойно, Варя! – приказала она себе. – Держи себя в руках! Никаких улыбочек, никаких симпатий. Только дружеские, ровные отношения, можно сказать, родственные! Сестрица, говоришь! – хмыкнула Варя. – Пусть будет сестрица!
Тимофей лежал на кровати и смотрел в звездное небо. Когда-то в детстве, в юности, он смотрел в это небо с мерцающими звездами и мечтал. Он мечтал тогда о романтике воздушно-десантных войск, о том, что он обязательно станет военным, о красивой, необыкновенной любви, тоже мечтал. В то лето, в пятнадцать лет, Тимофей был влюблен в ту самую двадцатилетнюю девушку, с которой предавался любовным утехам. А сейчас он курил уже пятую сигарету и думал о том, что, по сути, по-настоящему, он никогда никого и не любил. Влюблялся? Да! И не раз. А чтоб вот так, до самой последней клеточки пробрало, чтоб крышу снесло полностью, не было! А вот эта девчонка Варя, как-то неоднозначно действовала на него. Не то, чтобы крышу ему снесло полностью, но ушаночку-то сорвало! Вот нравится ему эта девчонка, очень нравится! Мало того, что красивая, так еще какая-то стремительная, сильная, смелая. Стрельбой занимается. Это же надо! Журналистка! Посмотреть бы ее репортажи. Тим глубоко затянулся, вспомнил синие Варины глаза, и непонятное тепло разлилось по всему телу. Хотя почему непонятное? Все очень понятно и предсказуемо. Он очень ее хочет, с ее глазами, ногами и этой офигенной грудью, всю полностью со всеми потрохами! И что с этим делать?
– А ничего не делать! – решительно проговорил сам себе Тим. – Я ей дам понять, посигналю, что она мне нравится. Да, она и сама, я думаю, поняла, не маленькая! И так, прозрачно намекну, что к серьезным отношениям не готов. Если ее устроит такой расклад, то есть, она будет согласна провести со мной время, то я своего не упущу. И тогда отпуск, по крайней мере, до приезда отца, будет очень насыщенным и приятным во всех отношениях. А там посмотрим! Вдруг я действительно влюблюсь в нее? Чем черт не шутит! И пусть отец успокоится со своими проповедями. Подумаешь, сестра! Да, какая к черту, сестра! Мы с ней взрослые люди. И если хотим и решим заняться сексом – это наше дело! Если решим закрутить роман – тоже наше дело. А если решим закончить отношения, значит, так тому и быть! И никто нам не указ!
Вот под эти мысли, убаюканный, как под колыбельную, Тимофей уснул. И снились ему синие, удивительные глаза, которые насмешливо смотрели на него, а чувственные губы усмехались, как будто говорили: «Нет, братец-кролик, Тимофей Бахтеев, ничего у тебя не получится. Не поймать тебе сестричку-лисичку, Варвару. Не поймать!» А утром Тимофей проспал и появился в кухне из своей комнаты уже в половине десятого. Варя стояла спиной у плиты и варила кофе. На столе, на большой тарелке возвышалась горка только что испеченных блинов.
– Долго спите, Тимофей Ильич, – не оборачиваясь, проговорила Варя.
– А как ты поняла, что я уже здесь? – полюбопытствовал Тим. – Ведь шагов ты слышать не могла. Я хожу бесшумно, тем более что сейчас я босиком.
– Шагов не слышала, – согласилась Варя, – почувствовала за спиной движение.
– Да, уж! Тебя прямо хоть сейчас в спецназ, – усмехнулся Тим. – Стрелять умеешь, да и остальные необходимые навыки на лицо.
Варя повернулась, разлила кофе в чашки и наконец, подняла на Тимофея свои синие глаза.
– Не преувеличивайте мои способности, Тимофей Ильич, – рассмеялась Варя. – Я просто увидела ваше отражение в стекле кухонной стенки. А ходите вы действительно бесшумно, как барс.
– Кажется, мы обменялись любезностями, – усмехнулся Тим, шумно усаживаясь за стол. – Варь, во-первых, не «вы», а «ты», мы ведь договорились. А во-вторых, скажи-ка мне сестренка, ты здесь, на даче, часто бывала? В том смысле, что знакома ты с Натальей Александровной?
Варя пожала плечами.
– Я на даче второй раз. Первый раз после свадьбы Илья Александрович устроил пикник, шашлыки, а теперь попросил посмотреть за Алабаем. В Москве я и не знала бы, что с ним делать? У меня никогда не было собак. Как их выгуливать, сколько раз в день? А здесь, – Варя повела рукой, как будто показывая, где, – здесь я справляюсь. Псина гуляет сама по себе.
– А ты давно сюда приехала? – заинтересованно спросил Тимофей.
– Уже три дня, – вздохнула Варя.
– То есть, с Натальей Александровной ты познакомиться не успела? – Тим испытывающе смотрел на Варю.
– Успела, – кивнула Варя, – на тех самых шашлыках. Ее пригласил Илья Александрович. Тимофей, – Варя запнулась, – я понимаю, что не имею право это спрашивать, но все же. Мне показалась, что она как-то странно смотрела на маму, просто с какой-то неприязнью. У нее был роман с Ильей Александровичем?
У Тима от неожиданности челюсть отвисла, он даже жевать перестал.
– Какой роман? Этого быть не может! Она же лучшая мамина подруга. Когда мамы не стало, она очень помогала нам. – Вот женщины! – Тимофей покачал головой. – Это же надо, такое придумать! Черт-те что! Отец любил маму. Да, мамы нет уже десять лет. Конечно, у отца были женщины. Но с тетей Наташей по определению романа быть не могло.
Варя усмехнулась.
– Я рекомендую тебе сообщить отцу о смерти Натальи Александровны. Кстати, так, между прочим, поинтересуйся, были у них отношения или нет.
Тимофей мгновенно завелся.
– А вот и позвоню! – решительно заявил он. – Прямо сейчас и позвоню.
– Флаг тебе в руки, – Варя поднялась с места. – Не буду тебе мешать.
Она вышла из кухни и прошла в комнату. Тимофей набрал номер отца. Долго не отвечали.
– Да, – наконец, ответил Илья Александрович. – Тим, что-то случилось?
– А просто так я позвонить тебе не могу? – почему-то разозлился Тимофей.
– Можешь, конечно, – убавил децибелы отец. – Ты уже в Москве? Вы что-то не поделили с Варей? Она немного борзая, как все журналистки. Но я прошу тебя, отнесись к ней, как к младшей сестре.
– Папа, – позвал Тим, – дай мне договорить. С Варей мы встретились, нашли общий язык. Все хорошо. У нас другое. Вчера убили тетю Наташу Скульскую.
В трубке стало тихо. Отец переваривал сказанное. Наконец, он кашлянул.
– Как это случилось? – тревожно спросил он.
– Пока не знаю подробностей. Сейчас с Варей сходим к участковому. Пап, – Тим запнулся, – я хотел спросить. У тебя с тетей Наташей никогда не было отношений? Ну, в смысле, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Было, – неожиданно проговорил Илья Александрович. – Это было один раз после смерти мамы. Я тогда напился в хлам. Ничего не соображал. Утром проснулся с ней в одной постели. Потом долго извинялся. Она, кстати, была совсем не против, продолжить наши отношения, но я не смог. Мне казалось, что я предаю маму. С другими бабами мог, а с ней, нет. Кроме того, она была женщина Филатова.
– Какого Филатова, Никиты Николаевича? – насторожился Тим. – Это того здорового полковника, в крайнем доме по нашей улице?
– Да, – кивнул отец. – Все это случилось десять лет назад. Мы еще были относительно молодые, немного за сорок. Наташа была свободная женщина. Или, как это говорят, «в свободном поиске». Филатов оказался рядом очень кстати.
– Но ведь он был женат? – уточнил Тимофей.
– А кому это когда мешало, – хмыкнул отец. – В поселке все знали об их связи. И жена Филатова тоже. Роман у них был бурный. Филатов развелся, ушел из семьи. Наталье купил дом в нашем поселке, а жене и сыну квартиру где-то на юге Москвы. Сын тогда у него еще был совсем пацанчик, лет двенадцать. Но просчитался Никита. Не собиралась Наташа связывать с ним свою жизнь. Она решила, что после смерти мамы должна занять ее место. Я ей объяснил, что это невозможно. Но она сказала, что ей все равно. Она будет ждать, когда я созрею. Наташа бросила Филатова. Он потихоньку спился, ушел в отставку. Вот как-то так!
– А ты так и не созрел! – усмехнулся Тим. – То есть созрел, но потянуло тебя совсем на другую женщину. Интересно почему? Почему ты выбрал Светлану, а не тетю Наташу тогда, десять лет назад? Тетя Наташа ведь тогда была красавицей!
– Тим, – вздохнул отец, – Ты Варю видел?
– Ну! – не понял Тимофей.
– Она тебе понравилась? – настаивал отец.
– Допустим, – усмехнулся Тимофей. – И что?
– А то, что Света, это та же Варя, только нежная, необыкновенно порядочная и еще трогательная, совсем, как девочка. Иногда мне кажется, что Варя Светина мама, а не наоборот. Мне хочется ее защитить. Она самая настоящая женщина, в прямом смысле этого слова.
– Ладно, спасибо, пап за информацию, – Тим нажал отбой на телефоне. – Варь, – прокричал он в комнату.
Варя появилась в кухне.
– Слушай, Варь, – Тимофей замолчал и немного подумал, говорить или нет, но все-таки сказал. – Я хочу разобраться, что случилось с тетей Наташей? Это очень важно для меня. Хочешь помочь мне?
У Вари загорелись от азарта глаза.
– Холмс и Ватсон? – уточнила она.
– Что-то типа того, – согласился Тимофей. – Ну, так, как?
– А ты знаешь, хочу! – смело проговорила Варя. – Не очень-то я верю, что ее делом будут заниматься всерьез. А убийца должен быть наказан. Его нужно найти.
– Если это, конечно не какой-нибудь бомж, – задумчиво проговорил Тим.
– Вот давай, и попробуем разобраться, – предложила Варя.
– Ок, партнер, – улыбнулся Тим и протянул Варе руку.
Варя, не раздумывая, вложила свою маленькую ладошку в огромную ручищу.
– Так! – Тим взъерошил свои короткие волосы. – Предлагаю прямо сейчас отправиться к участковому для выяснения некоторых обстоятельств.
Варя согласно кивнула, бросилась убирать со стола и мыть посуду. Тимофей с интересом наблюдал за ней. Тонкая, стремительная, ловкая. Он даже залюбовался ею.
– Слышь, Варюха, – закурил Тим, неторопливо затягиваясь, – а у тебя парень есть? – он бесцеремонно разглядывал ее. Фигуру можно назвать спортивной, если бы не офигенная грудь и тугая, упругая попочка. Даже ущипнуть хочется.
Варя повернулась и с недоумением посмотрела на Тимофея.
– А тебе-то что? Есть, нет! Какая разница!
– Да, никакой, – пожал плечами Тимофей. – Просто любопытно. Сестра, все-таки, как-никак!
– Вот именно, как-никак! – хмыкнула Варя. – Тоже мне, братец нашелся!
Тимофей укоризненно покачал головой.
– Вот молодежь! Со взрослыми нужно говорить уважительно и отвечать на поставленные тебе вопросы, – назидательным тоном проговорил Тим.
– Ну, нет, и что?! – с вызовом спросила Варя. – Хочешь себя попробовать в этом качестве? – язвительно поинтересовалась она.
– Да, ни боже ж мой! – поднял руки вверх Тим. – Только братские, целомудренные объятья.
Варя закончила с мытьем посуды, тщательно вымыла руки и с улыбкой повернулась к Тимофею.
– Я готова, можем идти, братец.
Тим еще раз критически оглядел Варю и покачал головой.
– Ты что, так и собираешься идти к участковому в этих шортах и майке?
– А тебя что-то не устраивает? – усмехнулась Варя.
– Меня-то как раз устраивает, даже более чем, – лучезарно улыбнулся Тимофей. – Разве, что мужиков от тебя отгонять замучаешься.
– Да, некого здесь отгонять, – махнула рукой Варя, – одни пенсионеры.
– Ну, не скажи! – не согласился с ней Тимофей. – Сейчас только за калитку выйдешь, как мужики, как пчелы на мед, слетятся. Ты бы хоть джинсы надела. А то неудобно перед представителем закона ляжками сверкать.
– Ой-ой-ой! – дурашливо пропела Варя. – Тимофей Ильич, не будьте ханжой! – но подумав, все-таки отправилась переодеваться.
Вскоре Варя появилась перед ясны Тимофеевы очи в рваных, обтягивающих джинсах и белоснежной футболке.
– Так, лучше? – насмешливо спросила она. – Только теперь вместо сверкающих ляжек, в дырках просвечиваются голые коленки. Колени мои вас не смущают?
Тимофей поморщился, как от горькой редьки.
– Никогда не понимал этой дурацкой моды! Стоило покупать джинсы по заоблачной цене, чтобы сверкать коленками из дыр?
– С чего ты взял, что мои джинсы заоблачно стоят? – голосом Красной шапочки проговорила Варя. – Может им грош цена в базарный день? И я действительно покупала их на рынке.
– Маме своей расскажешь, – усмехнулся Тим, – она может и поверит, или папе моему. Он так точно поверит. Он не может отличить фирменную вещь от базарной.
– А ты не так прост, братец Тимофей, – прищурилась Варя. – Свои вещи за границей приобретаешь? Они у тебя, так точно не с рынка.
– Да ни боже ж мой! – притворно ужаснулся Тим. – Какая заграница! Я ж невыездной! В столице нашей Родины, в родной Москве. Где ж еще? Разве что, иногда где-нибудь в командировках. Слушай, маленькая журналистка, а ведь зарплата у тебя вряд ли большая. А прикид, который сейчас на тебе, стоит побольше твоей зарплаты. У тебя случайно любовника нет?
У Вари от возмущения округлились глаза.
– А тебе, братец, какое дело? Есть парень, нет. Есть любовник, нет. Мне, слава богу, не шестнадцать лет!
Тимофей неожиданно крепко ухватил Варю за плечи и приблизил к ней свое лицо.
– Так есть или нет? – серьезно спросил он.
И Варя увидела, как его серые насмешливые, нахальные глаза потемнели. – Только не ври пожалуйста.
– Да нет у меня никакого любовника, отстать! – сердито проговорила Варя и попробовала вырваться из сильных рук. – Да, опусти, ты, больно!
– Нет? – зачем-то уточнил Тим.
– Нет! – почти выкрикнула Варя.
Тим ослабил хватку и Варя вывернулась.
– Придурок, – она потерла плечо. – Теперь точно синяки останутся. Совсем сбрендил? Блюдешь мою нравственность?
– Что-то типа того, – усмехнулся Тим и полез в карман джинсов за сигаретой, – на правах старшего брата.
– Нет у тебя никаких прав, братец мой названный, – сверкнула Варя глазами. – И запомни, хочешь со мной дружить, заканчивай свои «выходы из кукурузы»!
– Не-е-а, – усмехнулся Тим. – Дружить с тобой я как раз и не хочу.
– А чего ты хочешь? – заинтересовалась Варя.
– Тебе лучше этого не знать, сестрица, – как-то туманно высказался Тимофей. – Так, ладно, проехали. Пошли партнер к участковому. – Ты знаешь, где обитает блюститель порядка?
Варя кивнула.
***
Колю Сиротина назначили участковым только месяц назад после окончания школы милиции.
– Здравствуйте, Николай Игнатьевич, – широко улыбнулась Варя. – Вы меня, наверное, не помните? Я Варвара Лазарева, соседка Натальи Александровны Скульской.
– Я помню вас, Варвара, – Коля показал рукой на стул, – присаживайтесь. – А это кто с вами, ухажер или провожатый? – ехидно поинтересовался Коля, внимательно рассматривая Тимофея.
– Это? – Варя быстро взглянула на Тима. – Это мой брат, двоюродный, – добавила она.
– Тимофей Ильич Бахтеев, – Тим достал удостоверение и развернул перед Колей.
Коля посмотрел, кашлянул и привстал со стула.
– Товарищ майор…
Тим поморщился.
– Так, Коль. Я здесь на отдыхе, как частное лицо. Так что давай без официоза. Зови меня просто «Тимофей Ильич».
– Есть, товарищ майор, – Коля запнулся. – В смысле, я понял, Тимофей Ильич.
– Вот и ладненько, – усмехнулся Тим, уселся на стул и пододвинул стул к Варе.
– Коля, – проникновенно проговорил Тим и оглянулся на Варю. – Нам с Варварой нужна твоя помощь. Понимаешь, Наталья Александровна Скульская, то есть убитая женщина, была подруга моей покойной мамы. И найти для меня убийцу дело чести. Я рассчитываю на твою помощь.
Коля кивнул.
– Я понял, Тимофей Ильич.
– Вот и ладненько! Экспертиза была? – поинтересовался Тим.
Коля снова кивнул.
– Скульскую отравили.
– Чем? – Вырвалось у Вари.
– Не поверите, – Коля полез за сигаретой и закурил. – Какой-то неизвестный яд. Но что интересно, возле нее, то есть практически у нее на груди лежал цветок – тюльпан, совершенно черного цвета.
Тим присвистнул.
– Интересно! Время смерти?
– С одиннадцати ночи до двенадцати, – отрапортовал Коля. – Судя по тому, что на столе хозяйки была выпивка и закуска, можно предположить, что у хозяйки был гость. Возможно, это и был убийца. Яд добавили в выпивку, то есть в бокал хозяйки.
– Что они пили? – спросил Тим.
– Виски, – Коля с удовольствием затянулся. – На столе осталась недопитая бутылка. Яд был только в одном бокале, второго бокала не было. Да, забыл сказать, в доме что-то искали. Все перерыто.
Тимофей задумался.
– Кто ведет дело, Коля?
– Капитан Кузьменко, Сергей Сергеевич, – мгновенно среагировал Коля.
– Напиши мне его телефон, – попросил Тимофей и поднялся. – Если узнаешь что-то по делу, позвони Варе, – Тим многозначительно посмотрел на Варю, и она продиктовала свой номер мобильного телефона.
Варя и Тимофей вышли от участкового, и пошли по дороге в сторону дома. Солнце палило нещадно. Варя посмотрела на Тимофея.
– Тим, давай, сгоняем домой за Алабаем и на реку. Хорошо?
– Давай, – согласился Тимофей. – В такую погоду грех торчать дома, только на реке. Заодно переоденемся в купальники.
– А я уже в купальнике, – порадовалась Варя. – Слушай Тим, сгоняй сам за Алабаем. А я на реку. А?
Тимофей кивнул.
– Иди, только смотри осторожно, ладно? Ну, в смысле не утони, – улыбнулся он, а то, что я скажу отцу и твоей матери, когда они появятся?
Варя кивнула и с радостью припустилась к реке. Она подошла совсем близко к воде, сбросила одежду, посмотрела в водную гладь и неожиданно увидела, как на поверхности воды, далеко от берега, то уходит под воду, то снова появляется, человек. Он выныривает, успевает только сделать вдох-выдох, и снова погружается в воду, инстинктивно, как будто пытаясь оттолкнуться от воды, вытягивает руки в сторону. Варя, недолго думая, бросилась в воду, и быстро саженками поплыла в ту сторону. Что человек тонет, у нее не было никаких сомнений. Единственная мысль сейчас сверлила мозг: «Только бы успеть»! Варя поднырнула и подплыла к утопающему сзади, подхватила его под мышки, перевернула лицом вверх и вместе с ним поплыла к берегу. Плыть было тяжело. Во-первых, мужик оказался молодой и здоровый, во-вторых, она пыталась не дать ему ухватиться за нее, иначе он просто утянет ее на дно вместе с собой. А в-третьих, нужно было следить, чтобы его лицо было не в воде. Выдохнувшись совсем, Варя перевернулась на спину, положив утопающего спиной на свой живот, и попробовала плыть на спине, подгребая свободной рукой. Скорее бы берег! Когда Варя ощутила под ногами дно, она глубоко вздохнула и потащила мужика из воды. Оказалось, что плыть с ним было проще. Мужик весил не меньше восьмидесяти килограммов. А в Варе веса только пятьдесят. Она пыхтела и тащила его волоком, при этом старалась, чтобы он снова не наглотался воды.
– Варька, – кричал издалека Тим и уже бежал к ней. Впереди него, с громкий лаем, несся Алабай. Тимофей подбежал к Варе, помог вытащить мужика полностью из воды. Минуту хватило Тиму, чтобы оценить обстановку. Он положил мужика на согнутое колено животом вниз. При этом голова мужика была низко опущена. И с помощью рук Тим сжимал нижнюю область груди пострадавшего. Вода хлынула из легких. Потом Тимофей перевернул его на спину. Варя следила за Тимом во все глаза. Тимофей проверил у пострадавшего пульс. И сразу же начал делать искусственное дыхание «рот в рот» и непрямой массаж сердца. Он сильно и резко надавливал на грудную клетку, раз пять и делал одно вдувание воздуха. Тим набирал воздух в свои легкие и немного задерживал выдох, зажимая ноздри пострадавшего, плотно сжимая область его рта своими губами.
– Давай, парень, дыши, давай, – просил Тим во время передышек между вдуванием воздуха, – не подведи девчонку. Она тащила тебя, себя не жалея. Дыши ж, твою мать!
Варя с отчаяньем смотрела на них. Наконец, пострадавший вздохнул и открыл глаза. Тим приподнял его голову, и не глядя на Варю приказал:
– «Скорую» вызывай!
Варя порылась в своей одежде и дрожащими руками нащупала свой мобильник. Она вызвала «Скорую помощь» и сразу бросилась к Тиму. Он все еще держал голову пострадавшего.
– Держись, парень, «скорая» уже едет, – улыбнулся Тим. – Запиши этот день, как свое второе рождение.
«Скорая» приехала очень быстро. За это время пострадавший почти оклемался. Он с благодарностью смотрел на своих спасителей. Вместе со «скорой» прибыл и участковый Коля. Подивился, что снова видит своих утренних визитеров, записал все со слов Тима, заставил расписаться и отпустил их домой. Пострадавшего увезла «скорая помощь», а Тим и Варя направились в сторону дома. Ноги Варю почти не держали. Тим обнял ее и повел домой.
– Ну, Варюха, – покачал он головой, – тебя нельзя оставить одну на пять минут! Замерзла, Малыш? Испугалась? – ласково спросил он, покрепче прижимая ее к себе.
– Замерзала, – призналась Варя, – и испугалась. Испугалась, что не успею, и он утонет.
– Эх, ты, птичка-невеличка! – улыбнулся Тим. – Маленькая, отважная журналистка! Хочешь, домой на руках тебя понесу?
– Нет! – запротестовала Варя. – Я же тяжелая, пятьдесят килограммов. Сама дойду.
Тим рассмеялся, в один миг подхватил Варю на руки и быстро пошел в сторону дома. Он уже поставил Варю на ноги перед самой калиткой.
– Ну, вот, Варюха! Дуй в душ, а я тебе пока горячий чай сделаю, а то ты вся дрожишь, как заячий хвост.
Варя покорно кивнула и скрылась в своей комнате. Тим вскипятил чайник, заварил чай. Варя все не появлялась. Он постучал ей в дверь, и когда она не ответила, заглянул в ее комнату. Варя безмятежно спала, положив ладошки под щеку. Совсем, как ребенок! Он улыбнулся, присел на корточки перед кроватью и стал внимательно ее рассматривать. Длинные ресницы, почему-то темные, несмотря на ее светло-русые волосы. Бровки дужками, пухлые губки. Он нежно провел по гладкой щеке и пальцем дотронулся до губ. Губы были нежные и мягкие. И ему страшно захотелось прижаться к ним своим ртом. Неожиданно горячая волна ударила в пах. Тим стиснул зубы, поднялся и быстро покинул ее комнату. А ночью он не спал. Ну, просто не мог уснуть! Перед глазами стояла сестрица Варя. Он ведь ее хорошо разглядел на пляже, несмотря на то, что возвращал к жизни «утопленника». Кстати, утопленник, когда глаза открыл, тоже не сводил с нее глаз. Купальник у нее классный, бирюзового цвета, идет ей очень,. Небольшие плавки открывали ее стройные бедра. А верхняя половинка купальника, завязанная через шею, так эффектно подчеркивала эту офигенную грудь, что просто ой-ой-ой! Тим курил прямо в постели, стряхивая пепел в блюдце, которое притащил из кухни, и думал о том, что Варя его «младшая» сестра, поэтому ни-ни. Так приказал отец. А Тим как назло хочет эту самую сестру до потери сознания. Он тяжело вздохнул. Как там она спит, интересно? Перенервничала сегодня, перемерзла, хотя на улице жара. Прямо, как отрубило ее. Одним глазком посмотреть, как она спит. Тим отбросил одеяло и отправился к Вариной спальне. У двери он остановился и прислушался.
– Мама, мамочка, – жалобно звала Варя.
Тим рванул дверь. Варя металась по кровати, она явно бредила. Глаза крепко закрыты. Тим приложил руку к ее лбу. Ого! Можно было бы и не стараться, и так понятно. Температура у нее зашкаливала. Варя вся горела.
– Ни хрена, себе! – выругался Тим вслух. – Да у нее температура под сорок. И чего делать?
Раздумывать было некогда. Нужно сбить температуру. Тим быстро раздел ее до трусов, отводя глаза от ее груди, сбегал на кухню, нашел уксус, принес тазик с прохладной водой и начал обтирать ее полотенцем. Он обтирал, смачивал полотенце снова и снова, менял воду. И где-то через полчаса почувствовал, что температура у нее немного упала. Тим ринулся в кухню, порылся в шкафчике, нашел градусник, поставил ей под мышку и прижал рукой. Тридцать восемь! Но Варя уже не металась. Она даже открыла лихорадочно блестевшие глаза.
– Тим, мне холодно, – жалобно проговорила она.
Значит, она его узнала, она уже не бредет.
– Сейчас, девочка, – Тим погладил ее по голове. – Сейчас будет лучше. У тебя видать адреналин зашкаливал.
Он укрыл ее одеялом. Но это, кажется, не помогло. Варя стучала зубами.
– Тим, – мне очень холодно, – с отчаяньем прошептала она и отключилась.
Тимофей чертыхнулся.
– Чего делать? Впрочем, есть одно верное средство, как согреться, – он, стиснув зубы, разделся до трусов и залез к ней под одеяло.
– Сейчас, маленькая, будет теплее, – пообещал он, крепко обнял ее руками и ногами и прижал к себе.
Варя, как котенок доверчиво прильнула к нему и затихла. Она уснула.
Тим сжимал в руках эту девочку, которую так хотел, едва сдерживая себя. Все его мужское достоинство уже давно было в полной боевой готовности. И он кусал себе губы в кровь от бессилия. Она беззвучно спала у него на груди, а он боялся пошевельнуться. Уже под утро, тихо, чтобы не разбудить ее, он выбрался из-под одеяла, оделся и прилег рядом, прямо поверх одеяла. Утром, когда Варя открыла глаза, первое что она увидела, был Тим. Он сидел в кресле напротив и улыбался.
– Ну, что, жива, сестренка?
– А что со мной было? – хрипло спросила Варя.
– Температура у тебя зашкаливала, градусника не хватало, – Тим поднялся с кресла. – Приводи себя в порядок и спускайся завтракать. Сейчас температура нормальная, я час назад мерил. Но все равно после завтрака повезу тебя к врачу. Благо машина отца в гараже.
Варя испуганно замахала руками.
– Тим, я не пойду к врачу! Со мной все в порядке. Ты сам сказал, что температура у меня нормальная.
– Сегодня нормальная, – повысил голос Тимофей. – А ночью была под сорок. Ты бредила, маму звала.
– А я ничего не помню, – удивилась Варя. – Хотя, смутно помню, что мне было очень холодно.
Тим отвел глаза, вспомнив, как он ее согревал.
– Так, младший по званию, не спорить! Я жду тебя в кухне, – он встал и вышел.
Варя с наслаждением потянулась в кровати, откинула одеяло и обнаружила, что оказывается, находится в постели только в одних трусиках.
Лицо ее запылало. Кажется, Тим говорил, что у нее была высокая температура. Интересно, а как он ее сбивал? Обтирал водой с уксусом что ли?
Варя охнула и прижала руки ко рту.
– Мамочка дорогая! Позор! – простонала она. – И как теперь смотреть ему в глаза?
Варя появилась в кухне, когда Тимофей раскладывал по тарелкам омлет с ветчиной.
– Садись, Варюха, – улыбнулся он.
– Тим, – Варя запнулась. – А что все-таки было со мной ночью?
Тим пожал плечами.
– Я думаю, скорей всего последствия выброса адреналина в кровь. У меня когда-то тоже такое было, когда первый раз попал в настоящий бой, когда убил человека. Потом привык. Тоже ночью бредил, как ты. Я вчера очень за тебя испугался. Температура под сорок, ночь и дача. Я подумал, что пока приедет «Скорая» ты «ласты» склеишь! Пришлось сбивать температуру дедовским методом. У тебя, когда температура упала до тридцати восьми, озноб начался, да такой, что ты согреться не могла. Зубами стучала, как волк, – он улыбнулся.
– И что потом? – покраснела Варя, что-то смутно вспоминая. По крайней мере, тепло сильного, мужского тела, она вроде бы помнила. Или это был сон?
– Потом согрелась, – не вдаваясь в подробности, сообщил Тимофей, – согрелась и уснула. Вот так, Варюха! Поэтому, хочешь ты или не хочешь, мы едем в поликлинику.
После завтрака они загрузились в машину и поехали в поликлинику в ближайшем районном городе. Врач внимательно выслушал Тимофея, потом долго стучал пальцами по спине и груди Вари. И слушал ее грудь фонендоскопом. И наконец, вынес свой вердикт.
– Легкие чистые, хрипов нет. Высокая температура, очевидно, является следствием стресса и огромного количества адреналина. А вы молодец, молодой человек, – доктор с интересом посмотрел на Тимофея, – не растерялись. Можно сказать, спасли свою девушку.
Тимофей и Варя сидели в машине и смотрели друг на друга.
– Спасибо тебе большое, Тим, – смущенно проговорила Варя с явной благодарностью во взгляде. – Кажется, ты спас мне жизнь. И я теперь у тебя в долгу.
– Большое пожалуйста! – насмешливо бросил Тим. – Если что, обращайся. Можешь, прямо сейчас отдать мне долг, хотя бы поцелуем.
Варя немного подумала, обняла его и поцеловала в щеку.
– И это вся твоя благодарность? – холодно поинтересовался Тимофей.
Варя улыбнулась и нежно поцеловала его в жесткие губы.
Вот здесь уже Тим не растерялся. Крепко прижал ее к себе и углубил поцелуй. И она ответила на его поцелуй. Сразу! А поцелуй был пьянящим, обжигающим и одновременно сладким. Когда им не хватило воздуха, они оторвались друг от друга. Тимофей нежно провел рукой по Вариным губам.
– Варька, а ты ведь, наверное, колдунья! Такая русалка с синими глазами. Интересно, а у русалок бывают синие глаза или только зеленые?
– А ты тогда кто? – тихо спросила Варя.
– А я Ветер! – он уже щекотал губами ее ушко. – Свободный Ветер! Сегодня здесь, завтра там.
– И поймать Ветер невозможно, – вздохнула Варя, – даже для колдуньи. Он просочится сквозь пальцы и исчезнет, не удержишь.
– Точно! – улыбнулся Тим. – Ты все правильно поняла, Малыш. Ветер поймать невозможно и удержать тоже. Он сам выбирает себе березку, ветки которой будет наклонять до долу. И русалку с колдовскими глазами выбирает тоже сам. Поехали домой, березка моя стройная, колдунья, – заговорщически прошептал Тим. – Или ты боишься меня?
– Это скорее тебе нужно бояться меня, – приняла его игру Варя. – Ты ж говоришь, что я колдунья. А вдруг я тебя околдую, зачарую, лишу воли. Заставлю день и ночь думать обо мне? Ты не боишься потерять свою свободу?
– А я рисковый парень, – разулыбался Тим. – И сегодня я тебя похищаю. Только сейчас ничего не говори, ладно? – он повернул ключ зажигания, и машина рванула с места.
Доехали они домой довольно быстро, ворвались в калитку, не обращая внимание на громко лающего Алабая, рванули входную дверь и уже на пороге слились в жарком поцелуе. Потом Тим подхватил Варю на руки и быстро побежал с ней в свою мансарду под крышей, как победитель, получивший свою награду. А уже в комнате Тима они начали спешно стаскивать одежду с друг друга, не забывая при этом целоваться. Наконец, они рухнули на кровать, отказавшись от всякой прелюдии, и соединившись, создали полную картину любви. Тим вошел в нее одним мощным рывком, и они с восторгом понеслись навстречу брезжащей вершине блаженства, которую непременно нужно взять. Тимофей сейчас испытывал такие сильные эмоции, что слово секс, было неуместно. Что же у него сейчас с этой девочкой, если не секс? Любовь? Да, нет! Этого еще не хватало! Просто они совпадают во всем, в смысле физически. Так бывает, полное физическое совпадение. Или не только физическое? Уж очень его к ней тянет. Он не может оторваться от ее тела. Кожа у нее, как шелк. Нет, как атлас! Атласная кожа. А как волшебно она пахнет! Ох-ре-неть! Мысли неожиданно все исчезли из головы, и Тим взлетел на вершину одновременно с Варей, услышав ее громкий стон…
Варя открыла глаза и глубоко вздохнула.
– После этого можно и умереть! – прошептала она. – Тим, ты лучший!
– Умереть я тебе не дам, – усмехнулся Тим, целую ее. – Я еще не насладился тобой. Если честно, у меня давно такого не было! – неожиданно признался он. – Это, наверное, потому, что ты все-таки колдунья, а Варь? И ты меня околдовала?
– Наверное, – Варя прижалась к его боку. – А я ведь предупреждала тебя. Теперь твоя жизнь в опасности раз ты в руках колдуньи, – она вздохнула.
– Ради такого можно и жизнью пожертвовать, – он серьезно смотрел на нее. – И откуда только ты такая взялась? Расскажи мне про себя.
– Что рассказать? – поинтересовалась Варя.
– Начни с бабушек и дедушек, – предложил Тим. – Мне очень интересно, где и в каких семьях рождаются такие колдуньи? Что они делают с мужчинами? Как от них спастись, или наоборот, как получить еще большое удовольствие?
– Ты уж определись, – усмехнулась Варя, – спасаться от меня будешь или получать удовольствие?
– От тебя спастись уже невозможно, – обреченно проговорил Тим, целую ее. – Поэтому, только получать удовольствие. Рассказывай, маленькая.
Варя села на кровати, придерживая на груди покрывало и улыбнулась.
– Мой дедушка со стороны мамы – Малиновский Юрий Николаевич родился на Украине. Учиться поступил в Одессу, в институт инженеров морского флота. По крайней мере, раньше он так назывался. Дедушка у меня был замечательный! Его прадед был священником еще до революции, в одном маленьком селе, Ушки, Черниговской области. В его доме была великолепная библиотека. В библиотеки были не только книги, а и толстые журналы, еще дореволюционные. А в журналах было много рассказов о Русском Флоте. Начитавшись всего этого, дедушка мечтал о море. Поэтому он и поступил в этот морской вуз. Бабушка родилась в Вольске, Саратовской области. Она и институт там же окончила. А познакомились они в Астрахани. Их обоих туда послали по распределению после институтов. Они там же, в Астрахани и поженились. Потом поехали в Пертопавловск-Камчатский зарабатывать деньги. Дедушка там работал на судоремонтной верфи. Сначала технологом, потом начальником цеха, а потом главным технологом верфи. Представляешь себе, главный технолог верфи в тридцать лет? И не так, как сейчас, молодые, никчемные, тридцатилетние мальчики занимают посты министров. Дедушка так быстро рос по карьерной лестнице, прежде всего, потому, что был невероятно талантливым и умным. У него на верфи, в ремонте на стапелях одновременно стояло по двенадцать судов. И он со всем справлялся. Даже удивительно! – Варя глубоко вздохнула и прижалась к плечу Тимофея.
– А что было потом? – осторожно спросил Тим, боясь нарушить ту невидимую нить, которая уже связала их.
– А потом бабушка заболела. На Камчатке не хватает кислорода. И тем, у кого больное сердце очень тяжело. Дедушка перевелся в Москву. Верней его туда назначили, в Министерство. Вот так они и оказались в столице. Мама родилась еще в Петропавловске-Камчатском. Когда они уезжали в Москву, ей было два года. А бабушка и дедушка со стороны папы коренные москвичи, из бывших. Дедушка папы был репрессирован. Про мою маму ты, наверное, все знаешь. Она филолог, преподает в МГУ, говорят, что она лучший пушкинист. А папа был программист от бога. Он окончил в свое время МФТИ. Вот и все! – улыбнулась Варя. – Краткая биография. А у тебя? Расскажи о себе. Про Илью Александровича я немного знаю. А мама?
– Мама? – лицо Тимофея как будто накрыло облачко грусти. – Мама умерла, когда мне было двадцать два года. Онкология. Она была необыкновенная! Ты знаешь, почему мой отец влюбился в твою маму с первого взгляда?
– Почему? – настороженно спросила Варя.
– Потому, что и твоя, и моя мама сделаны из одного теста, понимаешь? – Тим серьезно смотрел на Варю.
– Кажется, да, – прошептала Варя.
– Они настоящие женщины, Варюха, искренние, любящие, добрые, умные. Только с такой женщиной мой отец и мог связать свою жизнь. Такие женщины встречаются очень редко, именно поэтому отец так долго не женился после смерти мамы.
Варя потерлась щекой о плечо Тима.
– Кто она была по профессии?
– Врач, – Тим перегнулся через кровать, нащупал на полу джинсы, достал пачку сигарет и зажигалку. – Когда мама заболела, она сразу поставила себе диагноз, все-таки врач! Но молчала. Мы с отцом даже и не догадывались. Она просто стала немного рассеянной и быстро уставала. И при этом сама смеялась над своей усталостью. Как мы могли проглядеть?! Ладно, я, молодой, бестолковый пацан! Я тогда учился в Рязани, в военном училище. В Москву приезжал редко. Кроме того, меня тогда в основном интересовали девчонки. Но отец! Как он мог просмотреть?! Они ведь знаешь, как понимали друг друга? С полуслова. Мама скажет половину фразы, а папа договаривает. Никогда ничего друг от друга не скрывали. А тут…, – Тимофей глубоко затянулся. – Как он не понял?! А когда понял, было поздно. И ничего нельзя было сделать. Отец поднял на ноги всю отечественную медицину, всех святил. Все бесполезно. Он даже хотел квартиру продать, чтобы отвезти маму в Германию. Но мама категорически запретила. Она тогда грустно улыбнулась и объяснила, что от этой болезни не спасли даже Раису Максимовну Горбачеву. Она просила, все принять, как есть. Но перед смертью заставила нас с отцом поклясться, что мы будем счастливы, несмотря ни на что. И что обязательно женимся, – Тим грустно улыбнулся. – Отец, как видишь, выполнил свое обещание. Теперь дело за мной. Найти бы такую женщину, которая смогла бы меня обуздать.
Варя покачала головой.
– Ты же Ветер! Обуздать Ветер невозможно. Он разорвет все узы и умчится «куда глаза глядят». Его не догнать.
– Точно! – рассмеялся Тим. – Но когда-нибудь и Ветер укротят и заставят его крутить крылья мельницы. Так и меня, когда придет время, заставят крутить рутинное, семейное колесо. Никуда не денусь!
– И кто же тебя сможет заставить? – усмехнулась Варя.
Тимофей с интересом посмотрел на нее.
– Любовь, Варюха, чистая, желательно взаимная любовь! Говорят, она есть! Ты как считаешь? – лукаво улыбнулся он.
Варя пожала плечами.
– Ничего я не считаю! Сие чувство мне пока неведомо, – она равнодушно проговорила это, а сердце в груди сжалось до игольного ушка. – Или уже ведомо? – с испугом подумала Варя, чувствуя, как кровь с трудом пробивает себе дорогу. И сердце бешено барабанит в грудную клетку. – Кажется, я уже в него влюбилась, – щеки ее запылали. – Господи! – мысленно попросила она. – Я не хочу этого! Не-хо-чу! А он? Интересно, он хочет? А ты хочешь? – неожиданно брякнула Варя.
– Чего хочу? – Тим притянул ее к себе поближе. – Тебя? Хочу!
Варя попыталась освободиться. Но он уже смеялся и не пускал, целуя ее в шею.