В 2083-м году, Солнце погасло. Это случилось пятнадцатого января, в воскресенье. Всего-навсего оно не взошло утром. Не взошло утром сначала в Австралии, затем и в Америке.
В этот день город погрузился во мрак. Фонари, запрограммированные светить ночью, к пяти часам утра разом выключились: в это время уже должно рассветать. Тут и там темень прорезал свет фар одиноких автомобилей, по какой-либо нужде управляемых ранними водителями. В некоторых окнах горел свет. И вокруг – тишина.
Алан Грустен – наш сосед, он проживает в соседнем доме. Он вовсе не спал в эту ночь, как будто о чем-то подозревал. Всю ночь высматривал в телескоп небо. Не дождавшись просветления и к шести часам утра, выдохнул с горечью: «Ну вот и дождались». После чего перевязал скотчем заранее приготовленные коробки с книгами и другими вещами, предназначение которых знал только он и передвинул их ближе к двери.
Книги и вообще все что напечатано на обычных листах бумаги давно уже не используются. Весь мир погрузился в электронный документооборот, вся информация выводится на экраны. Достаточно вызвать с помощью портативной панели управления голографический экран, возникающий в воздухе и прикоснуться к сенсорным кнопкам запуска той или иной команды и все. Никакого бумажного хлама.
Но на то они учёные – чудаки, чтобы холить и лелеять всяческое старье. Впрочем, это нисколько не умаляет того факта, что Алан Грустен – гениальный учёный Ноутсити. И все в городе это знали. Окружающие относились к нему с подобающим снисхождением.
Ровно в шесть тридцать он вышел из своего небольшого дома. Придерживаясь перил дошёл до того места, где заканчивалась зелёная зона его участка, прошёл далее по тропе и, остановившись, несколько свесился через перила, чтобы взглянуть вниз – в нижние плоскости города. При этом его очки с круглыми линзами чуть не соскользнули.
Кроме темноты, изредка освещаемой тут и там лучами автомобильных фар и редкими квадратиками окон домов, в которых люди уже не спали (возможно также почуяв неладное), ничего такого, что могло бы объяснить происходящее, Алан Грустен не обнаружил. Он устремил свой взор вверх – такой же мрак. В небольшом просвете, в котором виднелся кусочек неба, звезды и какие-либо другие космические объекты отсутствовали напрочь. Беспросветная темень.
– Да это произошло, – прошептал чудный учёный.
Он подошёл к нашей входной двери. Для этого ему понадобилось обогнуть дом, поскольку к этому времени окна были направлены в сторону восхода солнца. Город, перемещение объектов которого происходит в автоматическом режиме, как обычно к этому времени, начал перестраиваться. Учёный нерешительно притронулся к сенсорной кнопке звонка и чуть отошёл в ожидании.
– Кого там черт принёс в такую рань?! – развеял тишину недовольный возглас отца. Следом послышался шуршащий тапочный звук шагов. Мама также поднялась с постели. Так рано, к тому же в воскресенье, к нам редко кто мог наведаться. Разве что дедушка, но обычно он заранее предупреждает.
– Кэрол, ты забыла предупредить, что мы ждём папу?
Послышался звук отворяющейся двери:
– Алан? Хм. Чем обязаны? – возмущение в голосе отца испарилось.
Чудак-учёный не ходил по гостям. Сгорая от любопытства я стянул одеяло, до этого накрытое с головой (как обычно по утрам, когда пора вставать и собираться в школу).
– Мистер Кэнди, прошу прощения за столь ранний визит. Я вынужден просить вас оказать мне небольшую услугу, – смущённо выговорил мистер Грустен.
Просить, о чем бы то ни было – невиданное дело для затворника!
– Входите, пожалуйста, мистер Грустен, – пригласил папа соседа после секундного замешательства. Он также невольно перешёл на официальный тон.
– Мне право неудобно, ммм, хмм.
– Не ну будем же мы вечно стоять в дверях? – с деланным безразличием возразил отец и широко распахнул дверь.
К этому времени мама уже входила в детскую – проверить все ли со мной в порядке. Она при любом, из ряда вон выходящем случае, первым делом стремится удостовериться, что её единственный сын на том же месте, где и заснул вчера. Как будто меня могут похитить инопланетяне, ей-богу. Ох уж эти мамы!
– Странно, время половина седьмого, а темно хоть глаз выколи, – прошептала она, предполагая, что я сплю и раздвинула занавески.
– Доброе утро, мамочка.
– Доброе, сынок. Спи, рано ещё.
Сон как рукой сняло. Хоть что-то необычное происходит в ежедневном однообразии.
– Хм, видимо дом не развернулся, темно, – предположила мама и проследовала на кухню.
– Мэрон, пожалуйста кофе, – услышал голос отца. – Располагайтесь мистер Грустен.
Робооко (это я её назвал Мэрон), модели – КРОНОС 567. Приставучая и нудная. Она запрограммирована быть со мной строгой. Мэрон небольшого, по сравнению со взрослыми, роста, из белого пластика. Своим видом она практически не отличается от обычного человека, но остаётся робот роботом в полном своём великолепии. Впрочем, отличие все же есть: на темени у роботов присутствует небольшой кружочек без волос. Кроме того, у всех роботизированных помощников глазные окуляры (с виду не отличить от человеческих), светятся голубым в темноте.
– Лысая башка, дай пирожка, хе-хе-хе, – когда я злюсь, так её дразню.
– Как не стыдно, мистер Кэнди?! – получаю неизменное в ответ.
Однако происходящее на кухне меня чрезвычайно заинтересовало. Потягиваясь и делая вид, что изнываю от жажды, я прошлёпал на кухню. Мэрон заварила крепкий кофе и подала мужчинам. Я со стаканом воды в руке незаметно примостился в дальнем углу в кресле и всем своим видом старался дать понять, что все ещё не проснулся окончательно.
Отхлебнув из чашки, мистер Грустен смущённо начал:
– Мне право чрезвычайно неудобно просить вас, о чем бы то ни было, но не могли бы вы приютить на некоторое время мои коробки? – учёный смущённо кашлянул. Было заметно, что ему действительно неудобно. – Они совсем не тяжёлые, всего лишь книги и бумаги.
– Разумеется, – ответил в некотором замешательстве папа. – Ты не возражаешь, Кэрол?
Мама с подобающим выражением лица также утвердительно кивнула:
– Никаких проблем! Это нас нисколько не стеснит. Когда мы задумали освежить внутреннюю отделку, мы просто вынесли всю домашнюю утварь на улицу, – мама иногда блещет тактичностью.
– Ну в ремонте я не нуждаюсь, – продолжил учёный, ещё более смутился и кашлянул пару раз, как обычно делают нерешительные люди. – Но мне нужно, чтобы мои коробки побыли вне моего дома. Мне очень неловко просить вас об этом.
Некоторые чудаки – затворники, вроде Алана Грустена, просто не умеют что-либо скрывать и недоговаривать. Он добавил:
– Я боюсь, что кое-кого мои коробки могут заинтересовать.
Мистер Грустен сидел поникший, ожидая что ему откажут в его просьбе, либо вовсе выставят за дверь. И правда, папа с мамой несколько насторожились, несмотря на то, что всеми силами старались не показывать виду.
– Да бросьте, мистер Грустен, прошли те времена, когда люди боялись что-либо оставить без присмотра. Клиперы постоянно снуют туда-сюда; да и камеры – повсюду. Впрочем, повторюсь, мы с радостью готовы разместить ваши коробки у себя, – папа старался изображать человека, которому было совершенно безразлично, что там в этих загадочных коробках.
Алан вертел пальцами кружку с остатками кофе. В комнате повисло неловкое молчание. Сосед продолжал сидеть на том же месте, пытаясь сообразить, что делать дальше.
– Ещё кофе? – предложила мама, протянула руку за пустым стаканом мистера Грустена, и чтобы как-то прервать неловкое молчание одновременно с приготовлением кофе невзначай заметила: – Видимо кто-то из верхней плоскости умудрился перекрыть Солнце. Ну куда это годится?!
Несмотря на то, что перекрыть солнечный свет таким образом не представляется возможным, разумного объяснения не находилось. Мама лично приготовила вторую порцию кофе, игнорируя присутствие Мэрон, которая всем своим машинным видом выражала недоумение настолько, насколько это возможно роботу. Её глаза наряду с едва уловимыми движениями головы следили за мамой. Обычно всю работу по дому, вплоть до заварки кофе, выполняло робооко.
– Эээ, хмм, собственно, причина не в этом, миссис Кэнди, – выдохнул учёный. – Солнце погасло. Его более не существует.
Мама выронила кружку из рук.
У Мэрон открылась крышечка на бедре, выдвинулась телескопическая трубка пылесоса. В течение тридцати секунд осколки были ликвидированы, лужица кофе – начисто вымыта и высушена. Робооко – незаменимая в хозяйстве штука.
Папа, не вставая со стула, наклонился всем телом в сторону мистера Грустена:
– Не совсем понял. Что вы сказали?
Сосед повторил:
– Солнца больше не будет, мистер Кэнди.
Зная странности соседа, вероятно мама с папой не придали бы значения его высказыванию, но Мистер Грустен работал в Национальном космическом агентстве и кому как не ему, следовало знать о происходящем. Несмотря на абсолютную неприспособленность к обычной повседневной жизни (чудак, не мог даже приготовить яичницу и чуть было не спалил свой дом) в научных вопросах – физике, химии и других дисциплинах, мистер Грустен был вне конкуренции. Казалось, он знал все.
Сосед, чувствуя себя должным в ответ на оказываемую услугу, посчитал своей обязанностью пояснить происходящее:
– Солнце погасло, поскольку выработало свои ресурсы. Наша группа предполагала нечто подобное. Но, расчёты сводились приблизительно к 2400-м годам. Как видите – это произошло заметно раньше.
Выяснилось, что задолго до этого ряд сотрудников космического ведомства, среди которых был и Адам Грустен, с помощью компьютерных вычислений предсказали солнечную гибель в будущем. Разумеется, к этому готовились. Однако никто не ожидал, что это событие произойдёт так скоро. Но именно так и случилось.
– Как удалось это вычислить? – спросил папа. Он также некоторое время интересовался астрономией. Собственно, и я вместе с ним. У окна в детской до сих пор стоит телескоп, в который я иногда разглядываю звёздное небо. Благо ночью, все строения Ноутсити располагаются в таком порядке, чтобы к утру солнечный свет мог проникать во все районы города.
– Правду говоря, не обошлось без помощи искусственного интеллекта, – пояснил учёный. –Собственно, он и смог, по заданным нашей группой параметрам, высчитать приблизительное время угасания Солнца. Мы – люди, никогда бы не смогли такое предсказать.
– К 2400-му году?
– По всей видимости, закралась ошибка в заданных параметрах.
В словах Алана Грустена проскользнула некоторая горечь. Видимо, он возлагал на себя вину за ошибочные параметры.
Казалось, обо мне забыли: никто не обращал внимания на притихшего в кресле мальчика. Взрослые увлечённо слушали учёного, все окружающее для них перестало существовать, и никто из них не заметил странную неподвижность Мэрон. Вначале я не придал этому значения, лишь в голове на секунду две возникло недоразумение, как бывает в те моменты, когда вскользь замечаешь что-то необычное. Необычность же заключалась в том, что Мэрон стояла и не шевелилась. Она слегка повернула голову (той стороной где у неё находится ушная раковина) в сторону разговаривающих. Без сомнений, она внимательно вслушивалась. Очень необычное поведение для безучастного робота, который к тому же постоянно находился в движении: за мытьём посуды, вытиранием поверхностей, готовкой.
– На самом деле очень странно. Обычно машина в своих расчётах не ошибается даже при наличии неверных исходных данных, – продолжал мистер Грустен.
К этому времени он также обратил внимание на замершую в ожидании Мэрон и добавил:
– Впрочем, бывает и в машинах возникают неполадки. Мой домашний робот ведёт себя несколько необычно. Как будто следит за мной!
После этих слов Мэрон неожиданно повернулась и уставилась на учёного. Тут же взоры родителей, проследивших за взглядом соседа, устремились в её сторону. Робот продолжил вести себя привычным образом. В это время я периферийным взором заметил, что в темных стёклах соседского дома как будто бы светились две маленькие голубые точки. «Робооко мистера Грустена наблюдает за нами?» – мгновенно возникла в голове безумная мысль, которую я тут же отогнал: – «Да нет же роботы себя так не ведут. Видимо рассеянный сосед что-то оставил включённым». Но все же сходство точек с глазами Мэрон засело занозной мыслью в голове.
Неожиданно ученный шлёпнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
– Ой, я же совсем забыл, что у меня есть другое место для хранения коробок. Простите ради всего святого, зря я вас беспокою в такую рань. Премного благодарен.
Поднялся со стула, и еле заметно многозначительно кивнул отцу. Мэрон в это время занималась привычным делом: спиной к присутствующим натирала посуду на кухонной стойке. От странного поведения не осталось и следа.
– Я провожу мистера Грустена, дорогая, – бросил отец маме, которая также заметила кивок головы соседа, расценённый должным образом, в качестве приглашения выйти во двор.
– Угу. До свидания. Но вы бы нас нисколько не затруднили. Мы всегда к вашим услугам.
Мама, встревоженная, вошла в роль. Необычное поведения Мэрон, наряду с утренним визитом мистера Грустена, насторожило всю семью. Впрочем, его поведение никогда нельзя было назвать обычным. Однако в этот день учёный впервые наведался к нам в гости, словно и не обитал в соседнем доме более десяти лет. И даже тот факт, что я просидел рядом со взрослыми незамеченным было случаем исключительным. Обычно мама с папой контролируют чуть ли не каждый мой шаг. И даже тогда, когда излишнее внимание совсем некстати и неуместно.
– Так, а что сидим? Тим, ты зубы почистил? А ну марш – приводить себя в порядок!
ЦОС дал команду принудительного включения сети уличного освещения. На улице стало светло, как обычно бывает ночью, под воздействием искусственного света. Направляясь на кухню, я на секунду взглянул в окно: папа и мистер Грустен уже приближались к дому последнего. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, отец не сбавляя шага обернулся, улыбнулся и помахал мне рукой в знак приветствия. После, они скрылись за входной дверью соседского дома.
Обратно в эту же дверь папе выйти было не суждено. Ровно, как и Алану Грустену.
Это событие стало первым в череде изменений, которые начали происходить в Ноутсити.
Ноутсити – название города Чарлстон, который ранее был в составе бывшего штата Южная Каролина. Он, как, впрочем, и все города, построен на некотором расстоянии выше земли и имеет пятьдесят пять плоскостей или районов.
Стоит отметить, что ниже Ноутсити располагается ещё один город, называемый Сумрачным. Сумрачный город близок к поверхности планеты и, соответственно, там заметно выше земное притяжение (гравитация). Солнечный свет туда практически не проникает; отсюда и название – Сумрачный.
Говорят, что по сравнению с жителями Ноутсити, обитатели этого мрачного места на порядок сильнее. Возможно так и есть, ведь из-за постоянной гравитации мышцы в вынужденном противостоянии притяжению могли сохранить часть былой силы людей. Бытует мнение, что не вписывающихся в рамки приличного общества людей отправляют именно в Сумрачный город. А там, все как будто застряло в прошлом: без всевидящих уличных камер на каждом шагу, без клиперов и краёвников. Шепчут, что сотрудники службы безопасности ЦОС, (а клиперы и краевники, безусловно, относятся к их числу), туда не суются. По какой причине доподлинно неизвестно. Есть лишь предположение, что опасаются.
Попасть в Сумрачный город практически невозможно. Он изолирован от Ноутсити массивными кубическими блоками с кусочками левитанов. Единственный ведущий туда туннель наглухо заперт толстенными воротами в несколько рядов и охраняется краёвниками и множеством клиперов.
Левитаны в Сумрачном городе действуют ограниченно, что разумеется, поскольку гравитацию преодолеть чрезвычайно сложно. По этой причине навряд ли там есть аналогичные нашим транспортные средства, а каким образом люди Сумрачного города передвигаются на большие расстояния остаётся загадкой.
В будущем, автомобили и другие транспортные средства (по крайней мере за пределами Сумрачного города), парят над землёй. Правда, в вертикальном положении они взмывать не способны. Под парящим транспортным средством должна быть специальная трасса, иначе хаос и неразбериха могут привести к множественным столкновениям и даже жертвам. Эра колеса завершилась в 2100-м году. После, началась кубическая или цифровая эра. В наши дни колесо практически не используется, а главными двигателями прогресса стали кубические вычисления. Куб – главный строительный материал и основная ценность нашего времени.
Ниже Сумрачного города осталась в забвении Мёртвая зона. Преподаватели рассказывают, что там кроме выжженной земли ничего нет. Мёртвая зона отрезана от современной цивилизации непробиваемой корой, построенной из нескольких слоёв левитановых кубов. Пугая друг друга страшилками, дети рассказывают, что якобы в некоторых затерянных уголках Сумрачного города сохранились давно забытые, замурованные люки. Это проходы в Мёртвую зону. Ими давно не пользуются, поскольку это смертельно опасно: люди уже не приспособлены к земному притяжению и, окажись они на земле, попросту не смогли бы сдвинуться с места. Папа как-то предположил, что жители Сумрачного города (как наиболее привычные к гравитации), вероятно смогли бы пробраться в Мёртвую зону и исследовать остатки поселений прошлого. Но я в это не верю; папа тот ещё фантазёр.
Все что располагается выше Сумрачного города и есть современный Ноутсити – город парящий над землёй. Дома, вместе с выделенной для этого площадкой земли попросту висят в воздухе и вовсе им не нужна твёрдая поверхность, чтобы упереться основанием.
Выше поверхности Сумрачного города левитаны действуют в полную мощь и способны поддерживать все неживые объекты в воздухе. Они помещаются в стройматериалы, автомобили, аэроскутеры и вообще во все кубы, из которых построен современный город и все что в нем располагается.
В высоту город растянулся до самого неба. Самая верхняя плоскость располагается в зоне движения облаков и называется Облачным районом. В удачные дни многие дети направляются туда, чтобы поиграть в Призрачный футбол. Призрачным же мы его назвали по следующей причине: игрок, до этого практически полностью сокрытый особо ватными облаками, выскакивает как призрак прямо перед носом. И особо примечательно, когда за двигающимся в тумане предметом остаётся расплывчатый след, наподобие разгоняемого ладонью дыма – захватывающее зрелище. Жаль, что я не живу в Облачном районе, но мама утверждает: это хорошо – там большая влажность.
В Ноутсити все дома в один, редко два этажа. Впрочем, дома и так располагаются на любой высоте в зависимости от плоскости города. В городе есть всего лишь одно высотное здание – огромная башня, в котором располагается «ЦЕНТРАЛЬНАЯ ОПЕРАЦИОННАЯ СИСТЕМА», сокращённо ЦОС.
ЦОС является мозговым центром всего Ноутсити, всех электронных устройств, и, разумеется, всей службы краёвников и клиперов. Собственно, ЦОС и располагается в центре города. Он возвышается в виде огромного небоскрёба вплоть до Облачной зоны, а основание упирается в поверхность Сумрачного города. От башни кругами расходятся во все стороны плоскости города.
Каждый дом окружён зелёной зоной, двор покрыт травой. В обязательном порядке житель обязан высадить как минимум пять небольших деревца и поддерживать их в надлежащем состоянии. Зелёная зона – необходимая составляющая выживания человечества, поскольку растения вырабатывают необходимый для жизни кислород.
С учётом того, что в мире насчитывается более пятидесяти миллиардов людей – зелёный мир Ноутсити и других городов особо актуальное явление. Чего не скажешь о животных и насекомых: они исчезли вовсе. Действие радиоактивного левитационного излчуения сказалось на выживании последних критическим образом. Даже мои папа и мама животных не застали.
Мы – дети, имеем представление о животном мире прошлого только лишь из виртуальных уроков и до поры были уверены, что его более не существует. Но кто-то верил в обратное. Однажды в школе, на предмете «развитие современной цивилизации» перед нами выступил некий учёный. Он пытался убедить нас в том, что в Мёртвой зоне некоторые виды насекомых, и даже возможно зверей сохранились. Разумеется, мало кто из ребят поверил в эту чушь, поскольку сумасшедший (как позже нам объявили) оказался приверженцем древней науки – биологии. В этом нас заверил преподаватель, после того, как выставил безумного фантазёра за дверь. Особо запомнилось, как на выходе из аудитории он продолжал выкрикивать:
– Ребята, Мёртвая зона на самом деле – живая. Не верьте этим бездушным роботам, они вводят вас в заблуждение. Они давно уже начали внушать людям то, что выгодно компьютеру. На самом деле все – неправда.
Впрочем, о городе. Весь город, практически все его свободное от домов пространство, исполосовано специальными трассами, усиливающими действие левитанов. Транспорт парит над этими трассами в любом нужном направлении, по заранее заданной в маршрутизаторе траектории. Без предварительно проложенного маршрута, по городу не было бы возможности передвигаться, из-за постоянно сталкивающихся машин, мотоциклов, скутеров.
В городе сохранились микрометровые трубчатые туннели, которые по назначению уже давно не используются. В старину, их называли – ТРАМ. Название сохранилось до сих пор. Ветки (туннели) ТРАМА это единственное устройство, сделанное из металла. Ранее люди, при необходимости куда-либо попасть, перемещались с одного места в другое при помощи кабинок, передвигающихся с большой скоростью внутри этих туннелей. Кстати, кабинки приводились в движение многочисленными металлическими шариками, встроенными в стенки микротоннелей. Они вращались с огромной скоростью. Во многих домах сохранились кабинки, скрытые в шкафах. Иногда их используют для хранения какого-нибудь ненужного хлама. Каким образом привести кабинки в движение никто уже и не знает. Как позже выяснилось, никто, кроме Алана Грустена.
ТРАМ, пожалуй, единственное устройство, в котором относительно недавно использовался принцип вращения шарообразного тела. С обнаружением левитанов необходимость в этих туннелях отпала. Но их не демонтировали, поскольку вся архитектура города, все перестраивающиеся объекты, построены с учётом расположения этих туннелей.
Кроме всего прочего, город окутан сетью пешеходных тропинок, по которым люди гуляют, идут по делам, направляются в гости. Тропинки в обязательном порядке огорожены перилами, сконструированными для того, чтобы человек не грохнулся с высоты в нижние районы. В некоторых случаях человек в свободном падении может долететь вплоть до поверхности Сумрачного города. Это произойдёт в том случае, если дома и все пересекающиеся трассы и тропы расположатся таким образом, чтобы солнце проникало во все районы города, в том числе самые нижние. Компьютер точно все рассчитывает и конструирует расположение объектов так, что структура трасс и тропинок перестраивается малозаметными и плавными движениями. Даже люди, направляющиеся куда-либо пешком, либо на автомобиле, практически не замечают перестроения объектов.
В цифровом мире абсолютно вся окружающая действительность упорядочена и логична. Хаотичное движение техники исключено. К 2100-му году разработанный программистами компьютерный разум оказался настолько развит, что мог проецировать компьютерные (графические) алгоритмы в реальную жизнь. Интеллект, называемый Искусственным – живой компьютер, самообучаемый нейронный мозг. Ещё в 2019-ом году он научился сочинять простенькие сказки и рисовать. Первая картина под названием «Портрет Эдмонда де Белами», созданная с использованием алгоритма на базе искусственного интеллекта, была продана на аукционе Christie's в Лондоне за 432 тысячи долларов.
Зачастую, кажущее фантастичным, в будущем претворяется в жизнь. К примеру, в девятнадцатом веке человек и представить не мог, что когда-нибудь люди смогут перемещаться по воздуху на огромные расстояния и за короткое время. В тот век передвигались в повозках, запряжённых лошадьми, и чтобы попасть из одного города в другой требовалось несколько дней или даже недель. Не прошло и пятидесяти лет, как появились военные и гражданские самолёты.
Искусственный интеллект изменил мир кардинально в начале двадцать первого века. Раньше находились и такие, кто призывал опасаться живого компьютера, предупреждал, что в будущем машинный разум почувствует в людях угрозу и попытается избавиться от них. Во многом они оказались правы. До поры до времени ничего не предвещало беды: все казалось безоблачным, будущее счастливым и совершенным.
Но не был бы Искусственный интеллект разумным если бы не возжелал самостоятельности и власти. В скором времени ему удалось осуществить желаемое.
После того как отец помахал мне, я направился в ванную комнату, в простонародье – помывочную капсулу.
Помывочная капсула – довольно простенькое сооружение, вроде небольшого шкафчика. Внутренние стенки сплошь состоят из чёрного полужидкого пластика, структурой более напоминающего силикон.
После того как раздвижные автоматические створки, полностью поглотив меня дверей, плотно закрылись, голосовое управление приветствовало:
– Доброе утро, мистер Кэнди. Утренние процедуры?
– Да. Не вечерние же, – пытаюсь иногда пошутить с роботом.
– Как скажете, мистер Кэнди! – шутка разбивается о бездушное электронное сознание роботизированного устройства. Роботы не понимают шуток, но подшучивать над ними иногда так и тянет.
Меня со всех сторон облепили вращающиеся мочалки, закреплённые на выдвигающихся эластичных конечностях-шарнирах и начали тщательно тереть пенистым раствором. Микро щётки прочистили зубы и всю полость рта. После ополаскивания головы от шампуня, просушки и расчёсывания, последовало неизменное: «Все готово, мистер Кэнди. Удачного дня!» и я предельно чистый и опрятный, с лёгкой изнеженностью от горячей воды, вышел за пределы умывальной капсулы. Дело трёх минут.
На столе, который сплошь есть не что иное как сенсорный экран, (Мэрон уже обвела небольшую зону, которая окрасилась в матовый бежевый цвет) ждёт тарелка манной каши, чай, бутерброды. Справедливости ради стоит отметить, что Мэрон превосходно готовит манную кашу. И не только её: она все делает превосходно. На то она и машина, всего лишь машина. Доступ к её поведению для меня закрыт отдельным паролём. Ничего, как-нибудь я её перепрограммирую… когда-нибудь.
Утренним происшествия мама все ещё встревожена. Я уплетаю кашу; мои мысли поглотили думы об утреннем визите мистера Грустена.
Мне показалось, что отец помахал мне с некой грустью, как будто предчувствовал, что мы с ним долго не увидимся. Что бы могло это значит? Порой все мысли с утра окрашиваются в некую грустную интонацию, и день в целом не ладится.
– Что же он так долго? Хм, видимо засели за изучением какой-либо новой звезды? – спросила мама.
Я было подумал, что это один из тех вопросов, которые иногда взрослые задают в пустоту, не ожидая какого-либо ответа. Но обращаясь к Мэрон мама переспросила:
– Ты случаем не знаешь?
– Не имею представления, миссис Кэнди. Выяснить?
– Да, будь любезна, поинтересуйся.
Робот, продолжал тереть один из бокалов и так блестящий от чистоты. Через несколько секунд Мэрон донесла:
– Не отвечает, миссис Кэнди.
Робот взялся за кастрюлю. Мне иногда кажется, что от постоянного трения на посуде могут образоваться дыры. Но на то Мэрон и робот – запрограммирована под нескончаемые домашние хлопоты.
Выговаривая последние слова, она какого-либо беспокойства не проявила. Да и не могла проявить, поскольку эмоции ей чужды. По крайней мере, так задумывалось изначально и люди были в этом убеждены. До поры до времени.
Мама встревожилась не на шутку. Дело в том, что все компьютеры без каких-либо проблем и в любое время имеют мгновенную связь друг с другом. Все роботизированные помощники, все электронные устройства, в том числе домашние, взаимосвязаны, поскольку обновляются и управляются единым источником – ЦОС. Отсутствие связи с другим, тем более соседским устройством – тревожный знак.
Я тоже было заподозрил неладное. Впрочем, через минуту, мысли о предстоящей финальной игре года полностью растворили в себе всю тревогу. К тому времени как закончил завтракать, часы на стене показывали девять часов. Допивая чай я прикоснулся к сенсорной точке вызова на столе и выбрал «Уолли Шервуд». Через несколько мгновений в трёх метрах от меня появилась голографическая фигура заспанного Уолли.
– Тим, ты не мог раньше позвонить, например, в шесть часов? Я же в воскресенье утром встаю рано, – возмутился друг.
– Не ворчи Уолли. Ты не заметил ничего странного на улице?
– Что там странного? Снег выпал?
Голографическая фигура засуетилась, руки изобразили движение характерное раздвиганию чего-либо. По всей видимости, Уолли подошёл к окну и взялся за занавески. Через пару секунд, обращаясь к самому себе, буркнул под нос,:
– Улица как улица. Чего он там увидел?!
– Эй, Уолли, я все ещё здесь.
– Да, я вижу! – обернулся он с вопросительным выражением лица.
– Время девять часов утра вообще-то.
– Ёшкин-матрошкин, Тим, а почему так темно? И фонари горят?!
Наконец Уолли сообразил, но забывшись перегнул палку. Из спальни послышался недовольный возглас миссис Шервуд:
– Ты чего там себе позволяешь? Что это за чертыханье?
– Прости мама, вырвалось.
– Эх, задать бы тебе трёпку. И скажи своему приятелю чтобы не звонил так рано… особенно в воскресенье, – мама Уолли видимо вознамерилась продолжить высыпаться.
– Миссис Шервуд, доброе утро. Извините, но уже совсем не рано, время девять часов утра.
– Угу, пошути со мной. Тим Кэнди, что же ты ремня отцовского захотел? Я ведь поговорю с ним о твоём поведении. Совсем от рук отбились, – добрая миссис Шервуд начала не на шутку сердится.
К этому времени, тут и там из домов начали выходить люди и с недоумением тихо переговариваться с соседями:
– Что происходит? Солнечное затмение?
– Не похоже на затмение.
– Солнце исчезло!
– Как исчезло?
– Ну так вы его видите?
– Хм… Хм…
– Что собственно происходит на самом деле?
– Да что там за шум на улице в такую рань? – миссис Шервуд проснулась окончательно. Вошла в комнату к сыну и подошла к окну:
– Что там?
– Солнце погасло, миссис Шервуд!
Рядом с недоуменным Уолли всплыла часть необъятной фигуры миссис Шервуд в ночной пижаме. Невиданное дело.
В это время на улице послышались завывающие звуки патрулей краёвников. Уже через несколько минут металлические голоса в каждом районе города обращались к высыпавшим на улицу:
«Граждане Ноутсити, сохраняйте спокойствие… Все под контролем… Пожалуйста вернитесь в свои дома… Обо всем будет сообщено по центральному каналу телевещания… Сохраняйте спокойствие… Внимание… Вернитесь в свои дома… ЦОС объявит все по каналам телевещания… Пожалуйста, вернитесь в свои дома…»
Местами все ещё слышались удивлённые вопрошающие возгласы. Взглянув в окно, я заметил, что верхний район города заволокло густым туманом. В свете уличных прожекторов, которые окрасили туманность необычным желтовато-голубым цветом, Облачная зона выглядела особенно привлекательной для детских игр.
В это время Уолли успех покончить с утренними процедурами и завтракал (не завершённая связь обрисовывала несколько искажаемую движениями голографическую картинку, сидящего за столом приятеля).
– Уолли, я скоро буду у тебя. Погляди, что творится в Облачной зоне! – проговорил я быстро, обращаясь к голограмме.
– Колшо, – еле выговорил Уолли с набитым ртом и, обрывая связь, я успел различить недовольное бормотание миссис Шервуд:
– Не успели проснуться, уже куда-то навострились.
Мама, заинтригованная происходящим, успела включить стеновой экран телевещания и поудобнее расположилась в кресле, ожидая начала трансляции. В перерывах между различными передачами как обычно мелькали ролики, которые напоминали, как изменился мир под управлением искусственного интеллекта, что людям в современном мире нет нужды что-либо делать самостоятельно, что все производили, чинили, творили роботизированные помощники и в общем какой он Искусственный разум замечательный и незаменимый.
На бегу я прокричал маме:
– Я к Уолли, мам.
– Может останешься дома Тим?! Не поймёшь, что происходит, – получил тут же заботливое в ответ. Мама, разумеется, и не ожидала, что я восприму её предостережение всерьёз и добавила: – Будь осторожен. Если встретишь папу, скажи, чтобы шёл завтракать.
– Хорошо, мам.
Папы во дворе не оказалось.
Из кармана я вытащил модельку и бросил её прямо перед собой. Пиксели, голографические составляющие мгновенно наполнились объёмом: моделька растянулась, расширилась приняла форму аэроскутера в натуральную величину. Я мигом запрыгнул на обтянутое силиконовой кожей сиденье и уже через несколько секунд мчался под светом уличных прожекторов.
Уолли проживал районом ниже. Чтобы попасть к нему мне следовало добраться до конца улицы, на которой мы проживаем, свернуть налево в сторону башни ЦОС, и через два с лишним километра нырнуть в туннель. Он выводил прямиком в нижнюю плоскость, где на параллельной улице находился дом Уолли.
Я мчался быстро. Настолько насколько это разрешено вездесущим ЦОС, естественно имеющим непосредственную связь, в том числе и с моим транспортным средством. Тут и там попадались редкие автомобилисты. Основная же масса населения устроилась перед телевещателями в ожидании пояснений.
Клиперы в этот день были повсюду. Этих маленьких, величиной с голову взрослого человека, кубических дворников стало непривычно много. С голубоватыми как у всех роботов окулярами, они, жёлтые, ежедневно летали по улицам города в разных направлениях и, вращающимися по овальному рту острыми чешуйками (как цепь бензопилы), весь попадающийся на пути бесхозный мусор переламывали в труху. Уолли утверждал, что они также наблюдают за всем что происходит вокруг. Уолли – тот ещё фантазёр и не всегда возможно определить: очередная выдумка это или он и правда так думает.
Через сорок минут я уже звонил в дверь. Открыл домашний робот Сэм. Так его назвал сам Уолли. Сэм был роботом – подобием взрослого мужчины. Все это с молчаливого согласия миссис Шервуд, которая, как и все мамы, прекрасно знала характер и внутренний мир сына. Я подозревал, что дело в его отце. Несмотря на то, что Уолли вслух никогда не упоминал этого, видимо в глубине души ему его очень не хватало. Папа Уолли пропал, когда мальчишке не было и трёх лет.
Уолли обувался в дверях. В глубине гостиной я заметил миссис Шервуд, поздоровался.
– Да подожди что ли, может Тим попьёт с нами чаю? – успела крикнуть вдогонку миссис Шервуд, в то время как приятель вскочил на свой жёлтый аэроскутер.
Помахав на прощанье силуэту миссис Шервуд в окне, мы двинулись в направлении Облачного района. Нужно было торопиться: многие дети устремились в ту же сторону. В отсутствие солнечного света день для игры был особенно подходящим.
Проплывая рядом с башней ЦОС, Уолли резко сбросил скорость и указал пальцем в сторону входа здания:
– Смотри!
Спешившись, мы приблизились к стеклянному ограждению, которое отделяло цилиндрическое пространство башни ЦОС от всего остального города. Отряд краёвников выводил из здания последних служащих людей. Те схватились за коробки с недоуменными выражениями лица и шагали в направлении города.
– Один, два, три… двенадцать, – насчитал Уолли. – Тим, они вывели всех людей.
– Ну так ЦОС уже давно не нуждается в людях. Он – самоуправляемый.
Мы оба на минуту призадумались. ЦОС действительно не нуждался в людях. Всё что производилось, строилось, чинилось в городе обеспечивалось самостоятельной деятельностью глобального компьютера. Все вычисления, проекты, открытия были следствием работы искусственного интеллекта. Люди уже давно разучились что-либо делать сами, ведь достаточно было задать некоторые параметры и Искусственный разум творил все что нужно. Вероятно, человечество вовсе разучилось думать.
– Все равно странно, – продолжал Уолли. – Человек должен контролировать роботов, а не наоборот. ЦОС не может знать, что такое жалость, любовь, страх. Чувства ему чужды, она же машина!
– Да брось. Все равно он под контролем людей.
– Да. В конце концов его можно просто выключить. Сохранилась же на окраине военная база. Говорят, там хранится ключ к системе, которая запускает команду самоуничтожения ЦОС.
Через секунду мы уже и думать забыли об увиденном и помчались дальше. Скоро мы достигли Облачного района; не прошло и пятнадцати минут как остановились вблизи с центральным парком-лабиринтом – излюбленном месте игр ребят города Ноутсити.
Лабиринт представляет собой огромную площадь с выстроенными копиями всяческих зданий. Копии уменьшены в несколько раз относительно оригинала. Такое себе огромное игровое поле, где здания вплотную примыкают друг к другу так, что нет даже щели между ними. Располагаются они сплошными рядами по всей огромной площади и образуют множество путей в разных направлениях, один из которых ведёт в самый центр миниатюрного детского города. Верное направление пересекается с другими вдоль и поперёк множество раз, как и должно быть в настоящем лабиринте. Ряды домов каждый день меняют своё расположение. Поэтому опытным путём карту верного направления составить не представляется возможным. Иначе Ребекка наверняка додумалась бы нарисовать схему.
К тому времени как мы добрались до лабиринта, собралось множество ребят со всех концов города. На длиннющих скамьях устроились зрители всех возрастов. Все скамьи оказались заполнены. Предстояла финальная игра года. Победитель игры – тот от последнего прикосновения которого мяч залетит в центр, становится знаменитостью на весь год.
Игра настолько увлекательная и непредсказуемая, что даже девочки с удовольствием принимают участие. В том числе те из них, которых мы с Уолли называем зубрилами. Они вечно пытаются выглядеть умнее чем все остальные, все учат и записывают.
Ребекка Беккер – одна из таких. Мы учимся в одном классе. Порой она бывает такой противной. Вечно фыркает и насмехается в том случае, если мы неправильно отвечаем на уроке или оказываемся не готовы. И все то у неё складно и готово к ответу.
Ребекка (как и все девочки, пытающиеся быть во всем первыми), как и следовало, находилась среди желающих погонять мяч в этот необычный день. Она оделась подобающим образом: в красный спортивный костюм из прорезиненной ткани, больше похожий на водолазный – такой же удобный, облегающий. Ребекка даже в этом случае не перестаёт быть предусмотрительной и практичной.
Я заметил, что некоторые ребята, нет нет, да украдкой поглядывают на Ребекку. Действительно, в этом удобном одеянии она выглядела симпатично. Да и вообще стоит признать, что она довольно привлекательная. Справедливости ради отмечу: Ребекка несмотря на её противный характер нравилась многим мальчикам нашего с Уолли возраста. Уолли в жизни не признается, но украдкой тоже поглядывает на Ребекку. И в этот раз я заметил, что приятель вытаращил на неё глаза. Да что уж скрывать, и меня тоже порой посещает желание угостить её чем-нибудь.
«Фу, не собираюсь я с ней дружить. Ещё чего не хватало» – отогнал я от себя промелькнувшую невзначай мысль и ткнул Уолли локтём. Тот встрепенулся и сделал вид, что вовсе не смотрел в сторону Ребекки.
Мы подошли к скоплению ребят. Игроки вытягивали из чёрного мешочка карточки, окрашенные в жёлтые и синие цвета. Вытянувший жёлтый оказывался в команде соответствующего цвета. Команда противников – синего цвета. После того как со всеми карточками было покончено, образовалось две команды по сорок три человека в каждой. Нам с Уолли повезло – мы оказались в одной команде. Ребекка в команде противников.
Все ребята достали модели аэроскейтов, которые также, как и все модели принимают натуральную величину и цвет. Скейты нашей команды окрасились в жёлтый. Победитель прошлогоднего сезона – знаменитость, ученик старших классов Саймон Браун, громко объявил:
– Сегодня финальная игра года. Победитель получает все. Он автоматически объявляется лучшим и достойнейшим представителем города Ноутсити.
Потом он долго и нудно рассказывал каким образом ему удалось стать победителем, какой он честный и благородный и так далее и тому подобное. На словах: «Я надеюсь, что игроки будут вести себя подобающим образом. Никаких грязных игр. Да победит сильнейший!», –прогремел гонг!
Все приготовились к старту.
Один из старшеклассников-заводил осторожно достал из рюкзака прыгуна. В его центре помещён небольшой левитан. За счёт высосанного воздуха левитан находится в безвоздушном пространстве. От непрерывного движения и столкновений о какую-либо поверхность он резко меняет траекторию движения; от лёгкого удара устремляется в заданную сторону до первого же препятствия, а дальнейшее направление становится непредсказуемым. Вследствие того, что прыгун чрезвычайно лёгок, он практически не замедляет ход и сохраняет стремительную скорость вплоть до достижения центра лабиринта.
Тот же самый заводила в тысячный раз повторил инструкцию, которую и так все прекрасно знали, но вынуждены были слушать как дань традиции игры:
– Итак. Прыгун принимает цвет команды игрока, последним подтолкнувшего его в каком-либо направлении. Тот, кто первым загонит его в центр выводит команду в победители. Вы все знаете, что одному сделать это практически невыполнимо, необходимо работать согласованно всей командой.
Ребята выстроились в длинную шеренгу, чередуясь участниками разных команд один за другим: синий – жёлтый – синий – жёлтый.
– На старт!
– Внимание!
– Марш! – прогремело перед пронзительным звучанием второго грома гонга.
После, заводила пнул прыгуна в направлении одного из входов лабиринта, и первым устремился вслед. Все остальные гурьбой помчались к многочисленным проёмам в скоплении миниатюрных копий зданий.
Игра началась!
В мгновенье ока лабиринт поглотил всех участников. Прыгун с искромётной скоростью умчался в недрах, отпружинивая от стен домов, башен и других построек. Аэроскейты, за неимением нужды в трассах и отсутствием какого-либо контроля со стороны ЦОС, развивали безудержную скорость.
Я увидел, как Уолли одним из первых погрузился в игровое поле и лёгким наклоном тела направился в тот же вход. От стремительного полёта захватило дух; волосы развевает ветром, рот плотно закрыт (иначе дышать из-за встречного потока воздуха становится чрезвычайно трудно). Я помчался по запутанным улицам, резко ныряя то в один проулок, то в другой. Тут и там встречаются единомышленники и противники, все стараются догнать прыгуна и подтолкнуть его. Внезапно я заметил Уолли, который вынырнул прямо передо мной. С согнутыми коленями, чуть наклонившись вперёд, он мчался, не замечая ничего вокруг.
– Уолли! – крикнул я ему вдогонку и прибавил ход.
Друг не отвечал, он мчался как ветер. Тут я заметил, как справа от него мелькнул прыгун.
– Уолли, лови его.
Разумеется, он и так мчался за ним. Время остановилось, дух погони и напряжение сломало время. При очередном столкновении прыгуна со стенкой одного из домов, я как в замедленной сьёмке успел заметить вытянувшуюся руку приятеля. Он вот-вот должен был прикоснуться к цели, оставались считанные метры.
Но вдруг из образовавшегося перекрёстка выскочила Ребекка. Она наклонилась всем телом и в резком разворотном торможении оттолкнула ударом скейта об скейт Уолли так, что тот не будучи пристёгнутым креплениями к своей доске свалился бы вниз головой. Ребекка достала прыгуна рукой. Тот мгновенно окрасился в синий и помчался дальше. Ребекка за ним, обернулась с усмешкой и, удаляясь прочь, прокричала:
– Покедова, растяпыы.
– Вот же мерзкая девчонка! – выплюнул Уолли.
В это время я уже успел взять его за руку, и он перестал беспорядочно вращаться. Мы полностью остановились. Неожиданно мне пришла в голову идея:
– Давай обойдём её с двух сторон и загоним в ловушку.
– Угу. Надо чтобы один из нас её отвлёк, – ответил Уолли.
– Второй в это время перехватит прыгуна.
– Ты налево. Я направо.
Мы привели в движение наши скейты и, не упуская другу друга из виду, помчались в ту сторону, в которую умчалась Ребекка. План был прост: окружить Ребекку с двух сторон, отвлечь и перехватить цель. Роли распределятся в зависимости от ситуации. Но догнать её оказалось не реальной задачей – мы её так и не нашли. Тут и там сновали в поисках ребята из разных команд. Они проносились мимо вдоль и поперёк. Все искали прыгуна и двигались различными закоулками.
– Уолли! – крикнул я другу. – Постой.
Я переместился на улицу, по которой двигался напарник.
После второго окрика Уолли затормозил.
– Ты чего? Надо догнать.
– Мне в голову пришла идея.
– Да брось, некогда тут раздумывать, – Уолли рвался в бой.
– Да подожди ты. Надо подумать.
Уолли наконец-то успокоился и медленно подплыл ко мне. Взъерошенный и красный он с нетерпением смотрел на меня. Все же Уолли незаменимый и верный товарищ.
У меня к этому времени созрел новый план, и я выложил его приятелю:
– Вот смотри. Хм. Ребекка не любит заводить друзей. Так?
– Ну так, – нетерпение все же одолевало Уолли.
– Она считает себя умнее других. Так?
– Ну так. Что из этого? – я заметил, что от прежней враждебности к однокласснице у Уолли не осталось и следа.
– Вероятно, она хочет всех перехитрить и направилась не к центру лабиринта, а по окружности в другую сторону, чтобы достичь цели в одиночестве.
– Ты в этом уверен? – засомневался Уолли.
– Стоит рискнуть, других шансов её догнать нет. Ты же знаешь какая она выскочка. Зубрила.
Уолли улыбнулся шутке.
– Надеюсь ты прав.
– Погнали.
В отличие от снующих тут и там ребят (они склонялись в общем направлении к центру), мы с Уолли косой линией устремились в другую сторону. В случае удачного исхода нам бы удалось опередить Ребекку и перехватить на подлёте к цели.
В скором времени мы действительно заметили мелькающую фигуру в красном. Расчёт оказался верным.
Я молчаливым жестом дал понять Уолли, чтобы он двигался к самому центру. Если все сделаем правильно победа будет у нас в кармане. Друг правильно расценил мои указания, двинулся туда, куда я указал и затаился за одним из углов.
Я наперерез рванул к девочке в красном. Ребекка не подозревала подвоха: уверенная, что она в полном одиночестве и без лишней суеты достигнет цели, спокойно направлялась к центру. Через мгновенье я вылетел из пересекающейся улицы, схватил её за руку и намеренно начал тормозить. Но за мгновенье до этого ошеломлённая неожиданностью Ребекка – шустрая девчонка, краем глаза успевает меня заметить и мгновенно оценивает намерения противника. Тут же сообразила, что избежать моей ловушки не удастся, поскольку я мчусь прямо на неё (она уже не успеет набрать нужную скорость, чтобы увернуться) и принимает единственное правильное решение – бьёт со всей силой по прыгуну и направляет его прямиком в нужном направлении.