Вера Петрук Нимфа лунного моря

Глава 1


Айрис хотела спать, но в малыша Чэда, которого она укачивала уже почти два часа, явно вселились смешливые феи. Карапуз то и дело дергал ее за кружевной воротничок и пряди волос, которые к концу дня выбились из строгой прически, окружив лицо девушки хаосом светлых локонов, так полюбившихся очередному отпрыску Этвеллов.

Ему было очень смешно, а ей было совсем не до смеха. Улизнуть днем в курятник, где она было перехватывала полчаса сна, не удалось, и Айрис буквально клевала носом, касаясь подбородком макушки ребенка, что всегда вызывало у того буйный восторг. Не иначе как потусторонние силы вмешались, ведь обычно малыш вел себя тихо.

Айрис носила ту же фамилию, но родства с Чэдом, как и с другими своими пятнадцатью братьями и сестрами не чувствовала. Ее приемная мать, мадам Донна, ждала шестнадцатого, и Айрис, которая вынянчила с десяток младенцев, с ужасом ждала появление нового грудничка. Не то чтобы девушка не любила детей, но, когда они заполнили все часы ее дня, а также большую часть ночи, в миленьких детских личиках ей все чаще виделись мордашки чертят.

И хотя себя было жаль, Чэда и другую малышню, которую отдавали ей на попечение, было жалче. Карапуз поймал крупный золотой локон своей сиделки и, сунув его в рот, вроде как притих. Айрис тоже замерла, окрыленная надеждой, что глаза Чэда скоро сомкнутся, и хотя бы до четырех утра она сможет поспать. В четыре полагалось кормить близнецов, которые были на год старше Чэда.

Им, как и ребенку у нее на руках, уже было уготовано будущее. Спланировано, упаковано и отложено храниться на полочку до взросления. Слова «план» и «расчет» были жизненным кредо семьи Этвелл, которое мадам Донна любила больше своих детей. Все должны были приносить пользу. Так, малыш Чэд должен был стать зубным врачом, и Донна Этвелл уже оплатила его учебу в Медицинской Академии Домники. Хирург, окулист и костоправ в планах имелись, поэтому Чэду грозило лечить зубы – отступных у малыша не было, ведь деньги были заплачены.

Иногда Айрис казалось, что мадам Донна задалась целью окружить себя под старость лет всеми «полезными», на ее взгляд, профессиями. Двое старших детей уже учились на юриста и дипломата, готовились постигать премудрости профессий капитан и государственный советник, банкир, директор завода и хозяин лошадиной фермы. Малыш, который должен был стать «лошадиным королем», как называла его мать, до смерти боялся лошадей, но это в семье Этвеллов никого не волновало. План был план. У мадам Донны рождались преимущественно мальчики, одна случайно появившаяся девочка должна была стать королевой, однако наследных принцев на горизонте не виднелось, и мадам Этвелл планировала отправить девочку искать счастье на материк, далеко за пределы архипелага. Вот ей Айрис даже завидовала. У малютки Линды были все шансы нарушить семейные традиции, потому что, оказавшись за пределами бдительного ока Донны, можно было многое что натворить.

Хозяин, купец Максимиллиан Этвелл, в семейные дела не вмешивался, большую часть времени проводя в плавание. И хотя он появлялся дома редко, его Айрис боялась куда больше суровой мадам. Отметины от ремня приемного отца сходили с плеч долго, а угодить ему было невозможно. С похожими следами ходили и старшие дети, которым не повезло, вернувшись домой на каникулы, застать на берегу отца. Вот только Айрис доставалось чаще, потому что если строгой Донне девушка уже научилась угождать, то, что творилось в голове молчаливого и вечно хмурого Максимилиана, понять было трудно.

– Он просто не любит таких, как ты, – объясняла Донна, смазывая плечи Айрис после очередного «урока» ремнем. – Взять тебя была полностью моя идея. Он не хотел, но чтобы я без тебя сейчас делала? Просила же не попадаться ему на глаза. Пару дней и в сарае можно пожить.

Айрис там и жила, но Донна противоречила самой себе, постоянно вызывая ее на подмогу. От мужа доставалось и ей, а справиться с оравой детей она была не в состоянии. В этом Айрис ее понимала. А вот скупость семьи Этвеллов вызывала недоумение. Имея неплохой годовой доход с продажи жемчуга и морских раковин, они отказывались нанять еще пару сиделок. Как объясняла Донна, Максимиллиан Этвелл считал, что женщина, которая не справляется с собственными детьми, не может называться женой. По крайней мере, когда Айрис разобралась в их взаимоотношениях, то поняла, почему ее взяли в семью. Она была хитрым планом мадам Донны по облегчению собственного существования. Две нанятые кухарки и три горничных тоже занимались детьми, но только старшими. Малышей мадам Донна по непонятным причинам доверяла только Айрис. Когда на берегу был хозяин дома, слуги занимались своими прямыми обязанностями – кухарки готовили, горничные убирались, и вся тяжесть по уходу за детьми ложилась на плечи Айрис, так как мадам Донна тоже постоянно отсутствовала. Или отлеживалась в спальне после бурных ночей, или пыталась угодить мужу, таскаясь за ним по дому.

Впрочем, на свою долю Айрис не жаловалась. Во-первых, в доме семьи Этвеллов жаловаться было запрещено. Терпение, и Великий Ваал тебя вознаградит, любила повторять верующая мадам. А во-вторых, таких, как Айрис, обычно ждала куда худшая судьба.

Остров Домника, входивший в Архипелаг Независимых Островов, славился многими товарами, которые пользовались спросом и далеко за его пределами – черным рисом, цветами-бессмертниками, розовым жемчугом, редкими рогами буфалия, но настоящую известность ему принес дом терпимости «Морская нимфа», самый крупный во всем архипелаге. Посещать его приезжали даже с материка. Хозяйка заведения утверждала, что у нее работают настоящие нимфы – те самые, которые наряду с русалками, тритонами и другими потусторонними существами, утратили волшебные силы после того, как заснул Бог хаоса Эймараох. Силы-то утратили, но вечную красоту, ангельское пение и искусство любви сохранили.

Легенду о том, как Великий Ваал усыпил брата своего Эймараоха, покровителя магии и волшебных существ, усиленно проповедовала Церковь. Каждая воскресная проповедь, на которую ходили мадам с Айрис, начиналась с напоминания о том, кому люди обязаны своим ныне господствующим положением. Великий Ваал так возлюбил род человеческий, что, усыпив брата, забрал у волшебных существ их магические силы, чтобы они больше не могли вредить людям, от последних же потребовал взамен лишь молитвы и воскресное посещение Церкви.

Айрис любила истории больше всего на свете, но эта очень скоро ей надоела. Девушке хотелось послушать еще что-нибудь из жизни Великих братьев, но праздные разговоры о них не приветствовались. Ваала можно было разгневать любопытством, а любое упоминание Эймараоха, кроме как в церковной легенде, было запрещено. Поэтому Айрис больше нравились истории бабушки Руяны, которая воспитывала девочку до того, как ее удочерила семья Этвелл.

Итак, Айрис родилась в борделе, и ее матерью была «нимфа», конечно, не настоящая, потому что Хозяйка заведения могла рассказывать, какие угодно сказки, но правда была в том, что в обитель греха похищали, заманивали и приглашали самых красивых женщин и мужчин со всего архипелага. Дети рождались здесь редко, а если таковое и случалось, то их отдавали в приют, после совершеннолетия же возвращали на работу Хозяйке. «Меченые» городу были не нужны. Каждый человек, попавший в стены приюта – будь то похищенный, новорожденный или доброволец, получал татуировку в форме морской раковины сзади на шею. «Дети шлюх» шанс на нормальную жизнь в городе не имели, за исключением тех, кому, как Айрис, посчастливилось найти семью. Если мотивы Донны были понятны, то почему Максимиллиан Этвелл согласился взять в дом ребенка «нимфы», до сих пор оставалось загадкой.

Таких детей брали до того редко, что клерк, оформлявший семилетнюю девочку, которую мадам Этвелл привела в ратушу, даже не знал, как проводится процедура. Он работал уже пятнадцать лет, но ни разу с подобным не сталкивался. Татуировку морской раковины оставили, зато выдали открепительные документы, подтверждавшие ее свободу. Их Айрис до сих пор показывала патрулям и стражам города. Патрульные Домники давно знали, что Айрис – член семьи Этвеллов, но все равно ее останавливали. Она подозревала, что им просто нравилось смотреть, как она подбирает волосы и показывает татуировку на шее. По закону, даже освобожденные дети «нимф» не имели права сводить метку.

Айрис выдавали глаза. Изумрудно-зеленые, яркие и чистые, словно омытые водой кристаллы, они могли принадлежать только девушке из «Морской нимфы». Таких не было ни у одной островитянки. Ходили слухи, что Хозяйка использует особую магию, которая меняла цвет глаз всех, кто попадал в дом терпимости, в том, числе и рождающихся там детей – мол, чтобы в будущем было легче находить сбежавших. Но факт оставался фактом. Яркие зеленые глаза в Архипелаге назывались не иначе как «глазами нимфы».

Она не знала, что стало с ее родителями. Старая Руяна не обслуживала клиентов, но нянчилась с младенцами, пока они не достигали трехлетнего возраста, и их не забирал приют. Старуха рассказывала, что однажды Хозяйка принесла ей сверток, внутри которого лежала самая прелестная девочка, которую ей только приходилось видеть. Мать Айрис погибла при родах. Вскармливали девочку всем борделем – по очереди. Айрис смутно помнила те времена, но дружбу с Руяной, которая навещала ее и в приюте, сохранила. Старуха была жива до сих пор, хотя ей должно было быть не меньше ста лет.

Чэд уснул, и Айрис осторожно положила малыша в колыбельку. Выпрямившись, потерла затекшую спину и замерла, когда взгляд случайно упал в окно на серебристую полоску моря, выглядывающую из-за белых шпилей усадьб и вилл самого богатого квартала Домники. Море всегда действовало на нее завораживающе, а в полнолуние, когда вода превращалась в зеркало, и вовсе уносило с острова одним своим видом. И хотя луна светила всем морям мира, Айрис была уверена, что море, виднеющиеся у нее из окошка, назвали Лунным не просто так.

В особо лунные ночи оно преображалось, превращаясь в еще одно светило. Вода источала сияние такой силы, что жители прибрежных районов вынуждены были спать с плотно закрытыми шторами, а уличные фонари отключали за ненадобностью. Волны приобретали молочный оттенок и становились ласковыми и игривыми, словно котята. Они манили далеким прибоем, зазывали тоскливыми криками чаек, будоражили соленым ветром и кружили голову запахом водорослей. Айрис жила на острове, видела море со всех сторон, с любой вершины и любого окна, но стояла на его берегу только в детстве, когда Руяна по выходным забирала ее из приюта и вела на побережье. Айрис мало что помнила из этих прогулок, но сохранила в памяти, будто она погостила у кого-то очень близкого и любящего.

У мадам Донны было много причуд, и самой странной из них был запрет на прогулки к морю. Он касался не только Айрис, но и всех слуг, работающих в доме. Донна Этвелл считала морем источником всех зараз, и, хотя она собиралась отдать ему одного из своего сыновей – того самого, что пророчили в капитаны, запрещала слугам ходить к морю на все время, пока они у нее работали. Чтобы не притащили какую напасть с берега и не заразили детей. И хотя Айрис официально слугой не считалась, запрет на нее распространялся в первую очередь.

С трудом оторвавшись от созерцания освещенной луной воды, девушка случайно поймала свое отражение в настенном зеркале. В комнате царил полумрак, частично развеянный сиянием Лунного моря. Из тяжелой рамы на Айрис взглянули усталые глаза и осунувшееся лицо давно не спавшего и не отдыхавшего человека. На прошлой неделе ей исполнилось семнадцать, но на свои года Айрис себя не ощущала. Ей казалось, что она как минимум разменяла полтинник.

Из-за приоткрытой двери послышались частые шаги, мелкий стук каблуков и шуршание кринолиновой юбки. Для мадам Донны домашние туфельки бежали слишком легко, и Айрис догадалась, кто сейчас нарушит покой малыша Чэда, тем самым испортив ее многочасовые старания.

Однако у самой двери туфельки замерли, будто их владелица в последний момент вспомнила, что стоит у детской, и девушка узнала Кристину, осиротевшую дальнюю родственницу Этвеллов, которую мадам приютила, как когда-то Айрис.

Кристе было четырнадцать, что, по мнению мадам, вполне соответствовало тому возрасту, когда можно начинать ухаживать за детьми. Нетрудно было догадаться, что Криста должна была стать заменой Айрис, которая могла покинуть дом в любую минуту. Ведь в прошлом месяце у Айрис официально появился жених, и об их помолвке даже объявили в Церкви. С одной стороны, Донна Этвелл не скрывала радости, потому что за Айрис обещали хорошие откупные, с другой – открыто рыдала, потому что Криста того опыта сидения с детьми, что был у приемной дочери мадам, не имела, и Донна волновалась не без причины. Ведь через шесть месяцев она ждала прибавления, и за грудничком нужно было кому-то ухаживать.

– Там твой жених! – прошептала Криста в приоткрытую щелку двери, скосив глаза на спящего Чэда. О своем предназначении в семье Этвеллов девочка догадывалась, и участь сиделки Кристу явно не радовала. Младенцев она побаивалась.

Айрис покосилась на часы, показывающие половину одиннадцатого, и вышла в коридор, еще не до конца расставшись с мечтой о сне.

– Что ты сказала? – недоверчиво спросила она.

– Капитан Арбел здесь, – вытаращила глаза Криста. Она всегда так делала, когда волновалась. – Сказал, что должен срочно видеть тебя и мадам Донну. Хочет что-то вам сказать. Мол, незамедлительно.

Айрис зашла обратно в комнату Чэда и выглянула из другого окна, того, что выходило на мостовую. Перед домом, действительно, стоял конь Данира Арбела, а рядом – экипаж, запряженный четверкой лошадей. И карета была не прогулочной – настоящий междугородний дилижанс. В ушах часто-часто забили барабаны, сердце скакнуло куда-то в сторону и возвращаться не желало. Вопросы толкались, опережая друг друга, и ни на один из них ответов не было. Почему так поздно? Что за спешка? Кто в карете?

– Он тебя замуж позовет, это точно, – расстроенным голосом сообщила Кристина. Ее можно было понять. Свадьба Айрис означала конец ее детства.

Как ни странно, но Данира в этот дом привел хозяин, Максимилиан Этвелл. Да и где бы еще могла познакомиться с капитаном корабля сиделка, у которой поход на рынок считался выходом в люди? Данир Арбел появился за завтраком три недели назад, и с тех пор события развивались катастрофически быстро. Ни с чем подобным Айрис еще не сталкивалась. За ней как-то ухаживал один помощник повара, который работал у Этвеллов посменно – дарил сладости, шептал приятности, держал за ручку и жутко смущался, когда Айрис на него смотрела. Повар бесследно исчез после разговора с мадам, в планы которой любовные похождения сиделки не вписывались. Совсем другое дело – богатые откупные и брак с полезными связями.

Ухаживания Данира напоминали тропический шторм, налетевший после долгой засухи и утопивший все в грязевых реках.

Он появился на следующий день – с коробкой атласных лент для мадам и леденцами для Айрис и заявил, что намерен ухаживать за приемной дочерью Этвеллов, намекнув, что если судьба будет благосклонна, то в качестве откупных пожертвует виллу в западном квартале острове. А так как у мадам детей было много, вопрос их расселения в скором будущем стоял весьма остро. Донна Этвелл не могла противостоять такому искушению и опустила Айрис гулять с Даниром в сад аж на два часа.

Айрис была настолько ошарашена, что едва могла сложить пару слов, впрочем, с капитаном Арбелом это и не требовалось, потому что, как правило, говорил он, а все остальные слушали.

Она предпочла бы провести эти часы где-нибудь в тишине, а лучше всего – поспать, но пришлось внимать рассказам о кораблях, пиратах и Арвадской империи, которая зарвалась и скоро свое получит. Данир был чуть выше ее, но, как оказалось, лишь благодаря сапогам с высоким каблуком. Аккуратно, по-флотски постриженный, в туго затянутом камзоле, он производил благоприятное впечатление. В отличие от повара не плевался каждые пять минут, хорошо пах незнакомым парфюмом с оттенками кедра и апельсина, не пытался потрогать ее грудь и вообще обходился весьма галантно. Повар выигрывал только в фигуре, потому что капитан Арбел был человеком весьма плотного телосложения с наметившимся брюшком и слегка обвисшими щеками. При подъеме к беседке он запыхался и снова предложил девушке леденцов. Айрис сладости не любила, но на это не обращали внимания ни повар, ни сейчас вот капитан. Положив одну конфету за щеку, Данир сунул другую ей в карман передника, велев не стесняться.

Набравшись храбрости, Айрис спросила, почему она ему понравилась, и правда ли он собирался отдать за нее целый дом.

– Мой отец – главный архитектор Домники, – слегка улыбнувшись, ответил Данир. – У меня четыре усадьбы на побережье, которые после нового земельного налога содержать довольно хлопотно. Впрочем, не забивайте этим свою прелестную голову. Почему вы мне понравились? А вы в зеркало смотрели? Там и ответ на ваш вопрос. Не зря мадам Этвелл стережет вас, как жемчужину. Вы соответствуете всем моим пожеланиям относительно того, какой должна быть жена такого человека, как я. Вы красивы, скромны, умеете слушать, мало говорите, знаете, как обращаться с детьми и находитесь в том возрасте, когда пора рожать собственных. Что же до вашего происхождения, то достаточно моих благородных корней. Одним словом, вы мне подходите. Что касается вас, то думаю, я – лучшая перспектива, какая вас ожидает. В Домнике не так много богатых, молодых людей, которые согласятся взять в жены дочь блудницы. Простите за резкие слова, дорогая, но правда между нами – залог успешного брака. Обещаю никогда не лгать и жду того же от вас.

Данир Арбел говорил складно, логично и понятно. Они прошли пять бессмысленных кругов по саду, наполненных такими же логичными и правдивыми речами молодого капитана. Айрис, действительно, не могла рассчитывать на более выгодную партию. Зеленые глаза «нимфы» из борделя, которые она сама ненавидела, гарантировали ей либо вечную работу сиделки у мадам, либо брак с первым попавшимся после того, как дети вырастут, и она мадам надоест. И этим «первым попавшимся» вряд ли будет капитан, да еще и сын городского архитектора.

И все же вечер Айрис провела в слезах, которые не остались не замечены Донной Этвелл. Она бесцеремонно разбудила девушку в три часа ночи и повела на кухню разговаривать. Такие разговоры случались нечасто, но давали Айрис понять, что она не просто слуга в доме Этвеллов, и хозяйка все-таки испытывала к ней теплые чувства.

– Не дури, – сказала Донна, наливая ей в стакан рому, который она утащила из кабинета мужа. Себе мадам тоже изрядно плеснула. Свежий синяк на скуле, оставшийся от кулака Максимилиана, должен был нестерпимо болеть. Айрис молчала, потому что мадам сочувствие ненавидела и только сильнее злилась.

– Я бы тебя оставила, – честно призналась Донна, – но второго такого, как Данир, мы вряд ли найдем. Мне нужна вилла, а тебе – свое гнездо. Хорошая женщина сможет свить его с любым мужчиной. А ты будешь хорошей женой, ведь это я тебя воспитала. Если не раздвинешь ноги перед Даниром, рано или поздно придется сделать это перед другим, а тот может оказаться в сто раз хуже.

Донна замолчала, Айрис же подумала о хозяине. Не его ли мадам имела в виду под «хуже»?

Через пару дней в Церкви объявили об их помолвке, хотя сам Данир отсутствовал – ушел в срочное плавание и явился только теперь, спустя три недели. Айрис видела его всего пару раз – в первый день знакомства за завтраком и на прогулке в саду. Если представить, что большую часть времени Данир будет отсутствовать, то, возможно, судьба не так уж плохо с ней обошлась, предложив вполне выгодную партию. В конце концов, если бы не мадам Донна, Айрис давно бы раздвигала ноги перед всем островом. Что касалось любви, то в словаре супругов Этвеллов это слово отсутствовало, не научилась ему и Айрис. Жизнь строилась по плану. Чем Айрис отличалась от Чэда, у которого еще не прорезались собственные зубы, но который уже числился среди будущих студентов кафедры дантистов Домники? К счастью, судьбу королевы ей не пророчили, а женой капитана, который постоянно в плавание, быть вроде как неплохо. Если и будет бить, то нечасто.

За три недели Айрис все окончательно осмыслила и смирилась. Ее воспитывали всегда говорить «да», что касалось любого «нет», то за ним обычно следовало наказание, и Айрис привыкла соглашаться.

Однако теперь, когда Данир явился не иначе как делать ей предложение, от спокойствия и смирения Айрис не осталось и следа. Да, она чертовски уставала от вечного сидения с детьми, но лучше Чэд и его братья со всеми своими малышковыми проблемами, чем Данир с новой жизнью. Мадам была капризна и сурова, хозяин – жесток, но в этом доме Айрис выросла, и он по-своему был ей дорог.

В конце концов, она себя успокоила. Капитан Данир казался человеком порядка. А порядочный человек не будет делать предложение на ночь глядя, да еще и явившись без предупреждения. Скорее всего, что-то случилось. Хотя это тоже тревожило, но к Айрис, по крайней мере, вернулась способность мыслить.

– Присмотри за Чэдом, – распорядилась она, поправляя растрепанную прическу. Ее посетила еще одна мысль. Последние три недели выдались тяжелыми, малыши болели, и Айрис почти не спала. Ее внешний вид оставлял желать лучшего, она явно подурнела с того времени, как Данир в последний раз ее видел. Может, обнаружив невесту такой, он передумает, и ее жизнь вернется в прежнее русло?

Размышляя, радует ли ее эта мысль, или огорчает, Айрис спустилась, проигнорировав умоляющие взгляды Кристы. Той, конечно, хотелось послушать, и меньше всего в планы девочки входило беречь сон Чэда.

Мадам Донна Этвелл выглядела так, будто за окном светила не луна, а утреннее солнце, и она только что поднялась с постели – свежая и румяная. Донна, вероятно, приготовилась получать свою виллу. Айрис отметила, что мадам одела лучшее платье, а к шали приколола брошь с розой из крупных рубинов. Эту вещицу Донна носила только по исключительным случаям.

– Выглядишь, как моль из шкафа, – поприветствовала она приемную дочь. – Не могла накраситься, что ли?

Про Чэда она даже не спросила, впрочем, мадам интересовалась детьми, только если они болели. В остальном все должно было идти по плану.

Данир Арбэл почти не изменился с тех пор, как Айрис видела его в последний раз. Может, чуточку потолстел, да глаза горели ярче. Вид у капитана и, правда, был возбужденным. Он нервно вышагивал вдоль окон, не обращая внимания на попытки прислуги напоить его чаем. Пыльные сапоги и мятый плащ говорили о том, что у капитана Арбэла, аккуратиста и чистюли, случилось что-то очень важное.

Завидев хозяйку с Айрис, Данир начал без вступления.

– Я к вам по срочному поручению Совета старейшин острова. Собрание только что закончилось, и было решено действовать без промедления. Боюсь, то, что я скажу, не понравится ни вам, ни вашему мужу, когда он вернется, однако у нас всех нет выхода. Времени мало, и Совет применил закон обязательного подчинения.

– Да что же случилось? – всплеснула руками явно расстроенная Донна. С каждым словом Данира шансов на то, что он явился делать предложение Айрис, становилось все меньше.

– Я предоставлю вам бумаги, – сухо сказал Данир и скосил глаза на Айрис. – Девушка должна будет поехать со мной. Завтра на рассвете мы отплываем к острову Саадул. Вот, прочтите сами.

С этими словами капитан протянул растерявшейся хозяйке свиток, скрепленный тяжелой гербовой печатью с золотыми вензелями. Айрис иногда видела такие бумаги на столе Максимилиана Этвелла.

– Ничего не понимаю, – наконец, произнесла Донна, дочитав документ до конца. – «Айрис Этвелл освобождается от всех обязательств, в том числе родственных связей, нарекается выборной невестой и отправляется на церемонию бракосочетания в королевство Саадул». Что это значит? Она же с вами помолвлена! Или вы собираетесь на ней жениться в Саадуле? Почему не здесь?

– Хорошо, мадам, я попытаюсь объяснить, но лучше бы я говорил с вашим мужем, потому что сомневаюсь, что вы меня поймете. Ввиду угрозы нападения Арвадской империи и возможной потерей независимости, Совет старейшин Домники прибегнул в одному из старых способов обороны, которым пользовались еще наши предки. То есть, обратился к союзникам. По давнему договору, члены Магического домена Саадула берут в жены девушек Домники, а в обмен оказывают острову защиту. Айрис вместе с еще четырьмя девушками была избрана старейшинами, чтобы отправиться на остров Саадул и выполнить свой гражданский долг. Я опечален не меньше, чем вы, но вынужден подчиниться обстоятельствам. Именно меня выбрал совет, чтобы доставить невест Магическому домену, и я сделаю все необходимое, чтобы выполнить приказ и спасти родину. Даже пожертвую своим будущим браком, который теперь уже точно не состоится.

Кажется, до мадам, наконец, дошло, что виллу она не получит, и Донна перешла в наступление. Айрис, которой подурнело уже после первых слов капитана, отошла к окну, мечтая стать лунным светом и незаметно уплыть в распахнутые створки. Ночь стояла жаркая и душная, ждали грозу.

– Как вы смеете заявляться в мой дом на ночь глядя и говорить всякую ерунду? – взорвалась мадам Этвелл. – Я думала, вы друг нашей семьи, а оказывается, я едва не совершила ошибку, собравшись выдать за вас мою Айрис. Сдается мне, вы придумали всю эту нелепицу, чтобы получить мою жемчужинку обманом. Не на ту напали. И не нужно размахивать передо мной этими бумажками. Вы верно сказали, я женщина, и ничего не понимаю. У меня в семье все решает муж. Если у вас, действительно, приказ от Совета старейшин, то обсуждайте его с Максимиллианом. Мун проводит вас до двери, и больше нас своим присутствием не беспокойте.

Максимиллиан Этвелл ушел в плавание лишь неделю назад, и как минимум пять месяцев его супруга собиралась жить в свое удовольствие. Капитану Арбэлу предстояло ждать долго.

Спокойно выслушав женщину, Данир не обиделся.

– Я предполагал, что вы так и скажете. У двери стоит констебль с представителем совета и двумя полицейскими. Я уважаю ваши чувства, поэтому попросил подождать их снаружи. Однако в случае вашего сопротивления у меня имеется разрешение забрать Айрис насильно. Но я бы так поступать не хотел. Давайте договоримся по-хорошему.

– Вы не имеете права, – простонала мадам. При упоминании стражей порядка ей явно стало не по себе. Оттолкнув Айрис, она выглянула в окно. Девушка высунулась следом. Теперь, по крайней мере, было ясно, кто прибыл в карете, и почему она была не простой бричкой. Ехать предстояло до порта.

– Я вас прекрасно понимаю, – мягко произнес Данир. Обычно так говорят люди, которые, на самом деле, либо не понимают, либо не хотят понимать.

– Давайте ненадолго присядем, вы угостите меня чаем, я еще раз все обстоятельно расскажу, и вы поймете, что я страдаю не меньше вашего. И что у нас всех просто нет выхода.

– Несправедливо, – простонала Донна, и это прозвучало, как сигнал отбоя. Мадам приготовила белый флаг, и Айрис стало обидно, что за нее сражались недолго.

– Но сначала покажите мне документы на девушку. Я должен удостовериться, что у вас все оформлено должным образом. Совет особенно просил обратить на это внимание, учитывая, откуда вы ее взяли.

– У нас все документы в порядке! – фыркнула мадам. – А Совет, случайно, не предусмотрел компенсацию за мою дочь? Я лишаюсь незаменимой помощницы, а в обмен ничего не получаю.

– Компенсация есть, – кивнул Данир, и Донна окинула его выразительным взглядом. Мол, вот с этого и надо было начинать.

– Документы в кабинете моего мужа, – сказала она и указала на лестницу наверх. – Что ж, пройдемте со мной. О каком вознаграждении идет речь?

– Весьма немалом, – заверил ее Данир, направляюсь следом. – Вам хватит купить не одну такую виллу, которую я вам обещал.

– Правда? В таком случае, полагаю, и вас тоже без награды не оставили.

– Можете не сомневаться. В случае успеха операции мне отдадут под командование северную эскадру из шести фрегатов и все это направление. И должность вице-адмирала после возвращения.

Явно подобревшая мадам почти исчезла в дверях, но вдруг вспомнив об Айрис, окликнула ее:

– Дорогая, не раскисай, все не так плохо, как нам казалось. Пока мы с капитаном смотрим документы, приготовь чай. А потом попроси Кристу помочь тебе собрать вещи. Уже поздно, а мне завтра с утра в ратушу.

Гостиная опустела, остались лишь запахи кедра и апельсина – от Данира, и ягодной ванили – от мадам. Несмотря на распахнутые окна, воздух в комнате был недвижим. Ветер собирался с силами где-то за горизонтом, чтобы к утру ударить в полную мощь, а пока на острове царил полный штиль. Ничто не мешало луне заливать гостиную белым молочным светом, который покрывал мебель, ковры на полу и саму Айрис, замершую у окна.

Все в доме затихло, и голоса мадам и капитана раздавались весьма отчетливо. Айрис была уверена, что их жадно слушает не только она, но слуги и даже старшие дети, которые наверняка проснулись. Удивительно, что по-прежнему спали малыши, которые обычно кричали по ночам от малейшего скрипа половиц.

– Губернаторские дочери? – звучал изумленный голос Донны. – Да неужели?

– Совершенно верно, мадам, – отвечал ей Данир. – Даже губернатор был вынужден подчиниться Совету старейшин. Впрочем, будем откровенны. У губернатора десять дочерей, и отдать двух было ему только в радость. Выбрали близнецов, Скарлет и Ливию.

– Бедные девочки! – приторно вздохнула Донна. – А кто еще две?

– Одна дочь генерала Марона, Селена, а вторая – Марина, старшая дочь купца Торуоли.

– О! Торуоли наши конкуренты, так им и надо. А генерал согласился?

– Поймите, выбора не было ни у кого. Магический домен сам назвал имена.

– Не верю! – воскликнула мадам. – Нас отделяет половина мира. Откуда они узнали о девушках?

– Думаю, они знают о всех нас, это же колдуны, им положено ведать обо всем. Поэтому только с ними имеет смысл создавать союз против такого противника, как Арвадская империя.

– Почему же выбрали именно этих девиц? Ну, насчет дочерей губернатора вопросов нет, здесь очевиден и престиж, и родство с властью. Хотя, на мой взгляд, они не красавицы. Генеральскую дочку я знаю, она не уродина, однако толста и глупа, как индюшка. Марина Торуоли, стерва, каких поискать. Говорят, она снюхалась с пиратами и уже не раз пыталась бежать из дома. Не дурнушка, но до нашей Айрис далеко. Торуоли, конечно, знатны и богаты, но таких, как они – добрая четверть острова. Здесь все на торговле зарабатывают. А что до Айрис, то тут вообще одни вопросы. Она красива, слов нет, но это единственное ее достоинство. Умом не блещет, а уж о происхождении я молчу. Если колдуны все знают, похоже, их не смутило, что она дочь шлюхи.

– Не обижайтесь, мадам, но происхождение Айрис – последнее, что может волновать мужчину, очарованного ее красотой. Вы не представляете, как я страдаю. Как подумаю, что она достанется старикану-колдуну, так все внутри переворачивается. Но долг есть долг. Есть честно, я тоже не понимаю, почему выбрали именно этих девушек. Однако я тут поразмыслил, пока к вам ехал и сделал один весьма любопытный вывод. У всех этих невест есть кое-что общее.

– Что же? – в голосе Донны послышался неподдельный интерес.

– Они не очень умны, а некоторые, как вы заметили, откровенно дуры. Интересный выбор, не правда ли?

– Хм, а что Совет старейшин думает по этому поводу?

– У всех столько предположений, и все разные. Впрочем, мы подняли старые документы, и выяснилось, что в прошлый раз, когда остров просил Саадул о защите, Магический домен тоже выбирал весьма странных девиц. В выборе всегда присутствуют дочери губернатора, кто-то из военных и торговых кругов, но одна была из нищей рыбацкой семьи. Может, ее место заняла Айрис?

– Мы не нищая рыбацкая семья! – возмутилась Донна.

– Что вы! Конечно, нет, но согласитесь, что у дочери рыбака и дочери шлюхи есть что-то общее. Они обе, так сказать, рабочих профессий.

– А о какой такой защите идет речь? – перевела неприятную ей тему мадам. – Неужели угроза со стороны Арвады такая явная? В прошлом месяце у нас гостил один арвадский офицер. Очень милый и воспитанный молодой человек. Вы еще тогда не появились, и я подумала, что он мог бы составить Айрис неплохую партию.

– Хорошо, что не стали спешить, – хмуро ответил Данир. – На прошлой неделе Дийские острова подписали договор о присоединении своих территорий к Арваде. Мы – следующие. Лично для вашей семьи, мадам, это означает как минимум потерю половины дохода, которую вы будете отдавать Арвадской империи за, так называемую, защиту от пиратов и то, что они называют «цивилизацией». В Дийске уже объявили об открытии Академии наук, а также общих школ, где будут учиться не только мальчики, но и девочки. Там еще много разного мракобесия вроде больниц в трущобах, и все это на деньги таких купцов, как ваш Максимилиан.

– Какой кошмар! – воскликнула Донна.

– Я тоже так считаю. Поэтому согласитесь, что браки с колдунами Саадула – малая кровь, которую Домника заплатит за свою независимость. Что касается самой защиты, то боюсь, мадам, не в моих полномочиях раскрывать такую информацию. Но, если вы поклянетесь…

– Все, что вы скажете, останется только между нами!

Айрис подумала, что завтра об этой «тайне» будет знать весь город.

– Они пришлют нам дракона.

В кабинете на миг повисло молчание, Айрис же едва сдержалась, что не фыркнуть от смеха. Может, Данир пьян, и все происходящее сейчас – его не очень смешная шутка?

Но капитан Арбэл продолжал самым серьезным тоном:

– Их существование держат в строгом секрете. Говорят, осталось всего три таких твари, и одна – в Арваде. Тот дракон, что пришлют колдуны, однажды уже помогал Домнике. Он самый старый и очень могущественный. И в отличие от тех двух чудовищ, о которых, впрочем, тоже ходят только слухи, он – разумный. Его называют Мараох, улавливаете связь, верно?

– Вы намекаете, что он может быть связан с тем самым… Эймараохом? – последнее слово Донна произнесла шепотом.

– Я об этом ничего не знаю, – честно признался Данир. – Но колдуны утверждают, что этот дракон был когда-то воплощением одного из Великих братьев. А после того как Эймараох уснул, то стал просто зверем. Правда, разумным. В общем, если колдуны пришлют нам эту тварь, то мы спалим всю флотилию Арвады и точно попадем в историю.

– А вы сами-то в дракона верите?

– Я верю, что в Совет старейшин острова входят неглупые люди. И что мне дают тридцати пушечный корвет, который уже стоит не рейде, полностью оснащен и готов к отплытию в любой момент. И что я стану адмиралом флота Домники. Эти три факта дают мне достаточно веры, чтобы не сомневаться в своих целях и поступках.

Айрис учили быть послушной, доброй и безотказной, но, слушая Донну и Данира, она будто просыпалась. Как же так? Неужели все будет настолько плохо? А она еще опасалась брака с капитаном. При мысли о том, что ее отвезут на край света и положат в постель старому колдуну, внутри Айрис что-то перевернулось, оборвалось и… изменилось. Вот так, за пару секунд. Миг назад она еще думала о том, как бы успеть рассказать Кристе все про Чэда и близнецов, а в следующий момент уже сидела на подоконнике, опустив ноги в лунный свет, который заливал ночной сад.

Она не оглядывалась. Если посмотреть назад, взгляд точно уцепится за что-нибудь родное и близкое, и вся решимость испарится. А так как ее решимость была секундной, тот этот момент надо было ловить. Спрыгнуть в клумбу с левкоем и гвоздиками было несложно. Зачем-то поправив помятые цветы, Айрис выбралась на дорожку и только сейчас поняла, что оставила туфли в комнате у окна. Может, Данир прав, и она, действительно, дура? Поступок точно не из умных. Во-первых, туфли сразу укажут, как именно она убежала. А во-вторых, ей придётся бежать босой до самого побережья, а дорога там была не везде покрыта обтесанным гладким камнем.

В доме хлопнула дверь, и этого звука было достаточно, чтобы Айрис отбросила все сомнения и страхи, и придерживая юбки, бросилась к калитке черного входа, которая, к счастью, никогда не закрывалась. Некоторые курьеры хозяина прибывали и ночью, поэтому по привычке мадам не запирала решетку и во время плавания мужа.

Старый пес, охранявший калитку, при виде Айрис приветливо замахал хвостом и вывалил язык, надеясь на угощение, но девушка лишь потрепала собаку по голове, прощаясь. Непрошено навернулись слезы, однако Айрис заставила взять себя в руки и толкнула ворота. Она знала, что их смазывали совсем недавно, и скрипов не ожидала. И все-таки решетка протяжно застонала, сложно не желая отпускать такую хорошую сиделку. Воротам подвыл пес, почуявший, что они с Айрис больше не увидятся.

Выскочив на дорогу и поморщившись от уколов жесткой травы, девушка уже не останавливалась. Карета и лошадь капитана стояли у парадного входа, и ее не должны были увидеть за высокими кипарисами, но Айрис все равно казалось, что за ней смотрят. И в первую очередь, сам дом, в котором она выросла и стала… Кем? С этим еще предстояло разобраться, потому что впервые в жизни Айрис остро осознала, что не хотела быть ни женой, ни сиделкой.

К счастью, Домника уже спала, редкие огни в вилах горели лишь на этажах прислуги, а ночные фонари из-за полной луны зажигать не стали. В последнее время в Домнике были перебои с маслом для светильников – по вине той же Арвады, и в яркие ночи фонари не зажигались. Несмотря на то что луна, действительно, светила ярко, девушке удавалось каким-то образом держаться в тени придорожных кустов. Ей даже показалось, что светило на ее стороне, потому что, когда кусты закончились, и ей предстояло пересечь площадь, луна вдруг прикрылась непонятно откуда взявшимся облачком. Оно отбросило широкую тень, которая скрывала Айрис до самых ворот «Морской нимфы».

А куда еще ей было бежать? Когда случались неприятности, первая мысль всегда появлялась о старой Руяне. Старушка не должна была оставить и на этот раз. Может, в обители греха найдется место для беглянки, не желающей продавать свое тело? Айрис надеялась, что связи Руяны помогут ей найти место на кухне или горничной, или еще какой-нибудь прислугой. За годы жизни в доме Донны Этвелл Айрис научилась всему – от шитья до уборки.

Она давно так не бегала, и, запыхавшись, едва смогла назвать свое имя, когда охранник откликнулся из-за ворот. Айрис здесь знали, она часто навещала Руяну, правда, никогда – так поздно. К счастью, полуночные гости в доме терпимости были не в новинку, даже если они и не являлись клиентами. Айрис без проблем пустили, хотя стражник и окинул подозрительным взглядом ее босые ноги.

«Морская нимфа» давно стала городом в городе. Здесь имелись и свой ресторан, и бани, и даже больница с библиотекой – для тех немногих «нимф», которые умели читать. А о здешнем саде и вовсе ходили легенды. Хозяйка выращивала розы и утверждала, что в ее оранжерее растут все известные сорта этих цветов. Но лично Айрис в «Морской нимфе» больше всего нравилась видовая площадка, откуда просматривалась гавань, очертания дальних островов, причалы порта и стоящие на рейде корабли. Здесь обычно проводились разные церемонии, чаще всего – церковные, так как хозяйка была дамой верующей.

Комната Руяны находилась в доме, наполовину втиснутым в утес, на вершине которого располагалась та самая площадка. Здесь жили прислуга, охрана и редкие гости заведения, не являющиеся клиентами. Девушка, провожавшая Айрис, была ей знакома, впрочем, все работающие у хозяйки «нимфы» были чем-то друг на друга похожи: одинаковые прически, всегда розовые губы и ярко накрашенные зеленые глаза. Как объясняла Руана, индивидуальность была вишенкой на торте и раскрывалась в покоях.

– Надумала к нам? – игриво спросила девушка, кивнув на ярко освещенный дом, утопающий в садовой зелени. Оттуда раздавалась легкая музыка, смех, звон бокалов. – Празднуем полнолуние, присоединяйся, веселье только начинается!

– Я к Руяне, – промямлила Айрис, которую всегда смущали взгляды и слова «нимф».

– Мы тебя всегда ждем, – крикнула на прощание девушка и скрылась в зарослях жасмина. В этом году кустарники цвели уже второй раз, и воздух наполнял одуряющий аромат. А так как сад был еще залит и лунным светом, Айрис казалось, что жасмином пахнет все, в том числе и сама луна.

Дверь открыл мальчик, обычно прислуживающий Руяне. Старуха давно уже не могла самостоятельно передвигаться, однако сохранила живой ум и здравый рассудок. Они-то Айрис сейчас и были нужны. Еще раз подивившись, что хозяйка заведения не только не выгнала старую блудницу, но и содержала ее, поселив на первом этаже комфортного дома, Айрис прошла по ярко освещенному коридору и попала в будуар, где ламп и свечей, казалось, было еще больше. Руяна никогда не любила темноту.

– На тебе лица нет, солнышко, – приветствовала ее старуха дребезжащим голосом. Она, как всегда, утопала в подушках на высокой кровати. Айрис привычно устроилась на кушетке напротив.

– Прости, что разбудила, – извинилась девушка, – но я в такое вляпалась!

– Знаю, знаю, – прокряхтела Руяна и потянула руку к чашке с травяным напитком. Айрис ей помогла, но, когда хотела вернуться на прежнее место, старуха ее задержала, усадив рядом на постель. Почему-то девушку не удивило, что Руяна знала о ее ситуации. Если что и случалось на острове, старая женщина каким-то образом узнавала об этом первой.

– Карты? – спросила Руяна, беря с тумбочки колоду. Айрис в страхе затрясла головой. Прошлый раз, когда старушка ей гадала, карты такого понаобещали, что она долго еще не спала, ожидая черного человека, похищения и других неприятностей. Нет уж, спасибо. Сейчас только страшилок ей не хватало.

– Как знаешь, – не обиделась старая женщина, возвращая карты на место. – Хотя напутственное слово тебе бы пригодилось. Дорога-то дальняя.

– Я никуда не поеду, – решительно заявила Айрис. – Лучше пойду к хозяйке работать, да хоть кем, только не к колдунам! Представляешь, Данир, тот самый, о котором я тебе рассказывала…

И тут слезы хлынули у нее из глаз, потому что сдерживать их больше было невмоготу.

– Он мерзавец, каких поискать, – утешающе погладила ее по руке Руяна. – Променял тебя на адмиральский чин и корвет. И такие встречаются. Но ты ведь его все равно не любила, так зачем разводить сырость? Лучше подай мне вот ту коробку, что на подоконнике. Я ее специально для тебя приготовила.

– А что там?

– Открой и сама увидишь.

Айрис осторожно взяла деревянную шкатулку размером не больше ладони и открыла крышку. На дне лежал камень, искусно оплетенный шнуром. Обычный серый камень, каких на дороге валяется тысячи. Размером с ноготь, он едва виднелся в сложном плетении. Кожаный шнурок и тот привлекал больше внимания.

– Возьмешь его с собой, – сказала Руяна. – Надевай прямо сейчас. Хочу убедиться, что он тебя не отвергнет.

– Вы не поняли, матушка, я остаюсь на острове!

Айрис часто называла старуху «матушкой», и та никогда не возражала. Но сейчас Руяну было не узнать.

– Я тебе не мать, – неожиданно рявкнула она. – Соберись. Хотела тебя предупредить и подготовить по-человечески, да кто ж знал, что этот идиот Данир сорвется к вам сразу после собрания. Остается надеяться, что ты не совсем поглупела со своими младенцами.

«Они – не мои», хотела было огрызнуться Айрис, но к слезам страха и отчаяния присоединились слезы обиды, и она совсем разревелась.

– Я сказала, примерь! – повторила Руяна, и Айрис растерялась. Старуха никогда так с ней не разговаривала. Девушка повиновалась. Когда на нее кричали, она плохо соображала.

Камень лег на шею тяжело, чужеродно. Он был холодным и колол кожу острыми гранями, выступающими из-под оплетки. Носить такой было не только некрасиво, но и неудобно.

– Спрячешь под шарф, шаль, рубашку – да куда хочешь, только не снимай, поняла? Мы слишком много за него заплатили, чтобы ты потеряла его в первом же порту. Или в море уронила, с тебя станется.

– Ничего не понимаю, – растерянно произнесла Айрис. – Почему вы меня прогоняете?

– Потому что тебя выбрали, солнышко мое, а другого шанса у нас не будет, – тон Руяны снова стал добрым, но Айрис уже была настороже.

– Данир успел проболтаться про дракона? – уточнила старуха, и девушка кивнула, еще не совсем понимая, куда клонила пожилая «нимфа».

– Значит, объяснять меньше придется. Так вот. Если посудина Арбэла не потонет, и никто из вас, невест, не помрет, то колдуны сдержат слово и пришлют дракона. А этого ты допустить не должна. Причина настолько проста, насколько и ужасна. Мараох питается нимфами. Это тварь древняя и давно выжившая из ума, хотя и считается разумной. Когда сто двадцать лет назад Домника заключила свой первый договор с колдунами, Мараох согласился приплыть только на таком условии – для него приготовят нимф. А так как никто не знал, где их взять, то ему отдали девушек из нашего дома, сказав, что они – настоящие нимфы. И эта сволочь, разумеется, поверила и загубила едва ли не полсотни душ наших сестер, пока разбиралась с врагами Домники.

– Но ведь вы не настоящие нимфы, – дрожащим голосом произнесла Айрис.

– Совету старейшин на это плевать, а хозяева этого дома с властями никогда не спорили, и наша нынешняя тоже возражать не будет. Дракон Мараох – тварь разумная. Он может питаться каким угодно мясом, но вбил себе в голову, что ему нужны только нереиды, причем исключительно светловолосые, с зелеными глазами. Мол, драконы древности питались нимфами, значит, и он тоже будет. Я не знаю, чем его сейчас кормят колдуны, но, когда он прилетит на Домнику, ему отдадут нас. Разум, знаешь ли, понятие условное. Дракон, может, и соображает лучше собаки, но в то, что мы волшебные феи, поверит с удовольствием – снова.

– Откуда ты все это знаешь?

– Дорогая, полмира побывало в постели твоих сестер. Мы все знаем. Один наш клиент бывал на Саадуле, он и разболтал. А другой, который был сегодня на совещании, сказал, что колдуны уже выставили такое условие. Питание – за счет «Морской нимфы». Большинству советников это показалось смешным и нетрудно осуществимым условием. К чему вылавливать нищих из трущоб? Потребовал девиц, значит, будут девицы. Поэтому хватит тут рыдать. Большинству твоих сестер грозит куда худшая участь, чем тебе.

– Они мне не сестры! – слезы все равно лились ручьем и иссякать не желали.

– Не говори ерунды, – отмахнулась Руяна. – Тебя хоть и приютили Этвеллы, но ты всегда была нашей. Да, мы лишены здесь свободы, но научились выживать. Однако с Мараохом нам не справиться. Ты должна его убить.

Айрис от удивления даже рыдать перестала.

– Не смотри на меня так, девочка, – хмыкнула старуха. – Я не заставляю тебя рубить ему мечом голову. Такое и невозможно. Тот камень, что у тебя на шее, – вот ключ к его смерти. Это очень древняя реликвия, которую достал еще один наш хороший клиент. Она – с самого Саадула. Ничего сложного делать не требуется. Просто покажи Мараоху этот камень. Дальше все произойдет само собой. Но главное – никогда не снимай его, потому что, если эта тварь случайно узнает, что ты – из дома «Морской нимфы», сожрет и глазом не моргнет. Кроме того, болтают, что в мире есть и другие драконы, пусть и не морские. Плавание долгое, вдруг где на них наткнешься, а они тоже любят нимфами перекусить. Да, приходится полагаться только на слухи, но что делать? Тебя мы потерять не должны. Ты меня вообще слушаешь?

– Да, – пискнула Айрис, скосив глаза на камень у себя на шее.

– Мы называем его «Сердце матери», – продолжила Руяна, не сводя глаз с камня. – Легенда гласит, что это окаменевший кусочек сердца той, кто породила Великих братьев. Теперь ты будешь его хранить. Скорее всего, когда ты отплывешь, я умру, ведь именно оно давало мне силы продолжать жизнь.

– Что ты такое говоришь! – воскликнула Айрис, но Руяна лишь махнула рукой.

– Молчи, глупая. Да ты и представить не можешь, каково это – жить сто лет. Этот разговор с тобой потратил мои последние силы. Спаси нас, девочка, иначе я встану из мертвых и буду преследовать тебя призраком до конца твоих дней.

Айрис молча уставилась на старуху, не в силах вымолвить ни слова.

– Руяна, я… – начала девушка, но старая женщина ее перебила.

– Иди ко мне, – прохрипела она, протянув к Айрис руки. – Дай обниму. У меня много дочек, но ты – любимая. Я буду скучать. Мы обязательно увидимся, но ты ко мне не спеши. Поживи, влюбись… О, любовь у тебя будет, и какая!

Айрис без слов припала к тощей груди старухи, положив голову на костлявые ключицы. Слишком резко все менялось. Ее только что лишили родного дома, а теперь она теряла единственного близкого ей человека. Сердце Руяны стучало так слабо и тихо, что она едва его слышала.

– Ну все, хватит соплей, – решительно произнесла старуха. – Ступай. Там за дверью тебя уже ждет Данир. Я сообщила ему, что ты у нас.

Айрис подскочила и, еще не веря, уставилась на Руяну. Это было похоже на… предательство!

– Я не стану убивать дракона, – запротестовала она. – Не хочу никуда уезжать! Пожалуйста, позволь мне быть рядом, я буду ухаживать за тобой, буду…

– Данир! – закричала старуха так громко, что, казалось, в этот крик она вложила свои последние силы. – Забирай ее, я устала!

– Нет, – прошептала Айрис, растерянно глядя на ту, кого считала матерью. – Ты не можешь так поступить со мной. Прошу, только не прогоняй.

В доме уже слышались решительные шаги, хлопали двери, гудели голоса. Айрис метнулась к окну, но тут в комнату ворвался Данир, и через секунду она уже билась в его объятиях.

– А ты ловкая, – пропыхтел капитан, передавая ее двум полицейским, которые вломились следом. – Вяжите ее, а то у меня мундир новый, порвет еще.

– Я тебя никогда не прощу! – крикнула Айрис старухе, которая закрыла глаза, то ли погрузившись в сон, то ли не желая видеть происходящее. – Слышишь? Никогда!

Загрузка...