– Ру – э—ри…
В бреду Айрен чудилось, что нежные пальцы брата гладят её по щеке. Так же давно, как много лет назад, когда на охоте одна из тварей пробила когтями её грудь.
Три дня и три ночи провели они тогда в лесу вдвоём. Айрен не могла подняться на ноги, и Руэри целыми днями нёс её на себе. Укладывал спать и гладил по щеке, чтобы смягчить боль.
Когда брат был рядом, Айрен казалось, что никакие беды не страшны.
Старшая дочь первой жены князя Лонана, она привыкла, что все смотрели на неё с восхищением и опаской.
Айрен с детства была красива лицом, талантлива к магии, упорна в учении. Не было в мире вещи, которая не давалась бы ей.
Но именно потому, что Айрен удавалось всё, большинство сверстников предпочитали держаться от неё на расстоянии, смотреть издалека.
Айрен нельзя было поранить или обидеть, как любого из них – за обычную ссору в доме Белого Пламени наказывали домашней работой, того, кто перечил наследнице наказали бы кнутом.
Никто не смел спорить с ней, потому что все боялись её отца.
И никто не желал, чтобы Айрен находилась близко, потому что это означало, что где-то рядом будут и верные слуги её отца.
Поначалу Айрен не беспокоило то, как относятся к ней другие. Она познавала мир, в котором жила, а внимание нянек и телохранителей без того было настолько пристальным, что Айрен могла мечтать только о том, чтобы побыть в одиночестве несколько часов.
Но время шло, и по мере того, как Айрен взрослела, своя особенность начинала её тяготить.
Она не знала детских игр. Не знала развлечений, которым придавалась остальная детвора по вечерам.
Когда Айрен исполнилось одиннадцать и двоюродные братья собирались на заднем дворе, чтобы потанцевать с деревенскими девушками, сбегали на охоту тайком от старших и прятали в широких рукавах кувшины с вином, наследнице оставалось только наблюдать за ними через окно.
Теперь уже не на неё смотрели с восхищением и издалека. Теперь с восхищением смотрела она.
Но даже если бы не пристальное внимание отца, Айрен знала, что никто из сверстников не отважится посвятить её в свои дела. Всем им она казалась холодной, чужой и высокомерной.
Айрен не видела в своих поступках высокомерия. Она слишком привыкла к тому, чему наставляли её учителя – чувства держать при себе, учёбу ставить превыше всего. Всегда быть безупречной.
Мальчишкам не следовало об этом знать, но то, за что их награждали ночью на кухне, ей сулило десять ударов кнута. Дочь Лонана не должна была иметь слабостей. Дочь Лонана должна была стать лучшей во всём.
И всё же шутки судьбы не постичь даже бессмертным.
Айрен была жемчужиной дома Белого Пламени. Айрен была той из детей, кому Лонан доверял больше всего. И именно Айрен оказалась той, чьему надзору поручили мальчишку из погибшего дома Снежных Волков.
Им обоим было тогда по двенадцать лет.
Что бы не думали братья, Айрен никогда не смотрела на других свысока.
И единственным, кто захотел увидеть её настоящее сердце, стал Руэри. Её Алый король. Её кленовый листок.
Самый близкий из людей, живших на земле.
– Руэри… – шептала Айрен, тщетно пытаясь нащупать призрачную ладонь.
Болезнь постепенно отступала, и ей не оставалось ничего иного, кроме как смеяться над собой.
Конечно, Руэри никогда бы не пришёл.
Он давным-давно изменился, и Айрен не знала, можно ли надеяться, что в нём осталась хоть кроха жалости.
«Конечно, нет», – с горечью думала она.
Бесконечно долгие ночи Одинокого Дворца навевали мысли, и чем дольше бродила Айрен по лабиринтам воспоминаний, тем хуже понимала, что происходит с ней теперь – и чего она должна ожидать.
То пленница думала, что это какая-то шутка. Что Руэри испытывает её.
То убеждалась в том, что Руэри одержим тварями и нужно лишь отыскать способ избавить его от них.
То приходила к выводу, что всё, что происходит теперь – её вина.
Она так и не смогла прийти ни к чему, когда дверь камеры открылась и на пороге показался знакомый стройный силуэт, закутанный в плотные складки бархатного плаща
– Я вижу, ты уже здорова, – холодный голос брата эхом пролетел под сводами темницы.
Айрен сглотнула, не в силах игнорировать прозвучавшую в нём угрозу, и попыталась сесть.
Руки по-прежнему были связаны у неё за спиной.
– Руэри… – прошептала она и тут же замолкла, поняв, что не желает марать имя брата, обращаясь так к твари, которая стояла перед ней.
Как и в прошлый раз, Руэри захлопнул дверь и опустил бархатный полог. Он шагнул вперёд, и Айрен почувствовала, как плотная тень падает ей на лицо. Красота Руэри теперь, когда его коснулось безумие Завесы, стала иной. Более яростной. Обжигающей. И желанной.
– Вижу, тебе понравилась моя милость. Я имею в виду кровать.
Айрен оглянулась на постель. В дни болезни она была слишком слаба, чтобы сообразить, что спит уже не на холодной земле. Теперь она это осознала.
– Надеюсь, ты не думаешь, что её принесли для того, чтобы ты просто спала? – Руэри сделал ещё шаг вперёд и рявкнул. – Встать! Когда с тобой говорит король!
Айрен прикрыла глаза. Лицо её оставалось спокойным, но Руэри отчётливо видел, что та не испытывает и тени почтения.
Он сделал последний третий шаг, схватил сестру за плечо и, рванув, бросил на пол.
Айрен рухнула на колени и тихонько зашипела от боли.
Руэри знал, что Айрен терпеть не может боль. Столь же изнеженная, сколь и искусная, она всегда старалась её избежать.
Понимание того, что ему удалось разбить ледяную маску на лице сестры, полыхнуло пламенем в груди – и тут же обернулось стыдом.
Пряча лицо в тени, Руэри прошёл мимо неё и опустился на кровать.
Протянул руку и, подцепив подбородок Айрен, развернул её лицо к себе.
– Ты хочешь меня убить? – негромко спросила пленница.
– Нет, – почти спокойно ответил Руэри, но Айрен чувствовала, какое пламя бушует у него внутри. – Хотя многие при дворе требуют немедленно подвесить твой труп у ворот.
Айрен сглотнула, но ничего не сказала в ответ. Однако Руэри видел, как побледнело её лицо. Айрен не хотела умирать.
Руэри тоже этого не хотел.
– Чтобы избежать смерти, ты должна делать всё, что я говорю.
Пленница молчала. Руэри не рассчитывал, что сумеет так легко добиться своего. Он протянул руку и, поймав в ладонь лицо сестры, зарылся в длинные мягкие пряди её волос. Провёл большим пальцем вдоль скулы к уголку губ.
– Хочешь что-то мне сказать, Айрен?
Та опустила веки и качнула головой.
Она думала. Снова и снова пыталась понять.
Пальцы Руэри на её щеке – все прошедшие годы она могла об этом только мечтать. От мысли о том, что Руэри желает лишь унизить её и растоптать, слёзы навернулись на глаза.
А когда Айрен подняла веки – не поверила тому, что видит перед собой.
Крупная головка напряжённого члена раскачивалась напротив её лица. Широко расставленные ноги Руэри почти сжимали коленями её бока.
– Брат… – прошептала она и тут же поперхнулась.
Руэри смотрел на неё так, как будто собирался ударить.
Руки Айрен по-прежнему были связаны за спиной, но даже если бы она и могла призвать свои силы, то не была уверена, что сумеет пустить их в ход.
Потому что это был Руэри. Даже сейчас.
Если это была лишь тварь, захватившая его тело, то она спряталась так глубоко, что Айрен не могла её разглядеть.
Это лицо принадлежало Руэри. Эти руки принадлежали ему. И даже то, что раскачивалось у Айрен перед глазами – тоже принадлежало ему.
– Это неправильно, – она пристально смотрела брату в глаза, изо всех сил надеясь, что тот различит её слова за пеленой гнева, застлавшей взор. – Я не могу.
– Можешь, – Руэри наклонился к ней. Вторая рука проникла Айрен в рот, разжимая зубы. – Давай. Или я тебя убью.
Руэри зачарованно наблюдал, как пульсирующая от желания плоть проникает между розовых губ. Губ сестры. Губ самой близкой из людей.
Руэри стиснул зубы, чтобы не закричать. В груди пульсировал огонь ненависти к самому себе – и в то же время по телу разливался сладкий пожар.
«Никогда», – билось в голове. «Никогда ты не сделала бы этого сама».
Руэри чувствовал, что прав. Единственным способом получить то, что он хотел, было просто взять. Так было всегда.
Он вскинул бёдра, требуя, чтобы Айрен продолжала. Перед глазами поплыло, когда рот сестры глубже вобрал его плоть. На глазах пленницы выступили слёзы, и всё же она медленно и неумело задвигалась в ответ.
Руки Руэри наконец-то выпустили её лицо. Зашарили по плечам, стягивая вниз плотную ткань.
Отступник хотел видеть её. Чувствовать её всю.
Ощущать шелковистую кожу под своими пальцами. Оставлять на ней следы.
«Нет…», – тут же обожгло сознание, когда он представил обнажённые белые плечи Айрен, испорченные, исцарапанные его ногтями, покрытые синяками от грубых прикосновений.
И в то же мгновение стыд охватил его целиком с головы до ног. Напряжённая плоть взорвалась болезненным наслаждением, выплёскивая в раскрытый рот горячее семя.
Айрен от неожиданности не сразу поняла, что произошло, а когда поняла – руки Руэри уже снова удерживали её лицо.
– Глотай, – приказал он. – Глотай всё.
Айрен растерянно моргнула в знак согласия и выполнила приказ.
Ещё какое-то время Руэри её не отпускал. Сидел в той же позе, так что тело сестры помещалось между его расставленных ног, и прижимал щекой к своему животу.
Лицо Айрен пылало. Сознание туманилось, а внизу живота пульсировало позорное желание.
Плоть Руэри не была отвратительной, какой могла бы быть любая другая плоть. Это был Руэри и что бы ни произошло, Айрен не могла представить, чтобы в сердце появилось отвращение к нему.
Но она ненавидела и презирала себя – за слабость, за беспомощность, за то, что опустилась так низко.
Рука Руэри неторопливо путешествовала по её волосам, перебирая длинные пряди. Но Айрен не чувствовала этого. Она ничего не видела и не слышала от шума крови, стучащей в висках.
– Я никогда… не хотела тебе зла… – выдохнула Айрен. Но голос сел, Руэри не услышал бы её – даже если бы захотел.