О том, что утром она записана на стрижку, Антонине напомнили накануне вечером. Администратор салона красоты ворковала в трубку, Антонина заверила, что помнит и обязательно придет.
Салон располагался в трех минутах ходьбы от дома. Время еще было, и она попробовала позвонить Семену. Вчера она звонила ему всю вторую половину дня, в первой половине звонить поостереглась, Семен принимал больных и злился, когда его дергали. Антонина звонила до десяти вечера, но доктор не отвечал. Странно, вчера она не беспокоилась, а сегодня от тревоги не могла думать ни о чем другом.
Антонина набрала номер и облегченно выдохнула, когда услышала недовольный голос.
– Это Антонина Александровна, – постаралась проворковать Антонина. Кажется, получилось не хуже, чем у администратора салона красоты.
– Что случилось? Давление? – быстро перебил Семен.
– Нет, я по другому поводу…
– Я занят! – опять перебил он и отключился.
Антонина тяжело вздохнула и положила трубку.
Ей давно уже никто не хамил, кроме Семена. Удивительно, Семен хамил всем, но ухитрялся делать это как-то так, что никто на него не обижался. И она не обижалась.
На улице была настоящая метель. Ветер мел снег прямо в глаза, Антонина брела, зажмурившись, и в салон опоздала на пару минут. Нехорошо, она терпеть не могла опаздывать.
Парикмахер Марина, к которой Антонина ходила уже лет двадцать, заулыбалась, наблюдая, как Антонина вешает пальто на вешалку. Они с Мариной друг другу нравились.
Парикмахер за время знакомства из тоненькой девочки успела превратиться в солидную даму, вышла замуж, родила сына, а Антонина как была немолодой одинокой теткой, так ею и оставалась.
– Стрижемся? – Марина, дождавшись, когда клиентка усядется в кресло, подняла Антонинины волосы.
– На сантиметр, – кивнула Антонина.
Марина была дорогим мастером, но на стрижку Антонина денег не жалела, даже когда денег у нее было, мягко говоря, немного. Впрочем, в последние годы жаловаться на бедность у Антонины поводов не было. Зарплата плюс пенсия позволяли не отказывать себе в мелких радостях.
Ласковые руки заскользили по голове, Антонина закрыла глаза.
– Недавно стригла вашу невестку.
Антонина засмеялась, уставилась на Марину в зеркало.
Марина, копируя жену брата, нахмурилась, повертела головой и грустно пропела:
– Непло-охо. Спасибо.
– Я жалею, что навязала ее тебе, – призналась Антонина.
– У меня всякие клиентки есть, – весело махнула рукой парикмахер. – Мне не привыкать.
О мастере-парикмахере Антонина разговорилась с Лизой почти сразу, как Борис их познакомил. Лиза похвалила Антонинину стрижку, Антонина рассказала про Марину, которую давно считала почти подружкой. Невестка мастером заинтересовалась, Антонина дала координаты и забыла об этом разговоре. Невестка теперь стриглась у Марины и очень часто с грустью жаловалась на не вполне удачную стрижку. На это Антонина советовала сменить мастера. Мастера Лиза не меняла, потому что прекрасно понимала, что лучшую прическу ей едва ли кто-то сделает. Волосы у Лизы были так себе.
Невестку Антонина терпеть не могла.
Лиза заинтересовалась не только парикмахером. К Антонине приходила девушка-белоруска убирать квартиру, ее телефон Лиза тоже попросила. Вообще-то, с уборкой Антонина справлялась сама, но пару лет назад она сломала руку, и помощь потребовалась. Оксану она нашла через фирму, сначала платила деньги фирме, а потом Оксана стала приходить, не ставя фирму в известность. И правильно. И Оксане незачем отдавать приличную часть ею же заработанных денег, и Антонине ни к чему лишние звонки.
Теперь Оксана работала у Лизы три раза в неделю, а к Антонине приходила время от времени, как и раньше. После уборки они пили чай и сплетничали.
Марина феном распушила уложенные волосы, закрепила прическу лаком. Довольная своей внешностью Антонина повертела головой, сунула мастеру пятисотку и отправилась к администратору платить в кассу.
Придя домой, она позвонила Оксане и договорилась, что девушка придет сегодня же. Большой уборки квартира не требовала, но Антонине очень хотелось знать, как обстоят дела в новой семье брата.
– Я занят! – рявкнул Семен и бросил телефон на письменный стол. Именно бросил, аппарат проехал по столу пару сантиметров.
– Кто это? – лениво спросила Наташа, потянувшись на подушках, и запоздало на себя разозлилась. Вопрос был неуместным и невежливым, Семен не обязан перед ней отчитываться.
Квартира у Семена была маленькая, однокомнатная, раскладной диван занимал в ней значительное место.
– Антонина. – Улыбнувшись, Семен повернулся к ней вместе с вращающимся креслом.
Глядя на Наташу, он все время улыбался. От этого ей тоже хотелось улыбаться, а еще становилось грустно, потому что хотелось, чтобы Семен улыбался ей всегда. Очень глупо, случайные связи не бывают долгими.
– Антонина Александровна, которая к тебе приходила. Она профессор, между прочим. Математик.
– Надо же! – удивилась Наташа. – Ни за что не подумала бы!
– Почему?
– Так… – Она пожала плечами и снова потянулась. – Не подумала бы, и все.
– По-моему, Антонина собирается искать Витькиного убийцу. У нее глаза горели, когда она брала у меня ключи от квартиры. И потом все время порывалась у меня что-то спросить. – Семен перестал улыбаться и весело констатировал: – Дура.
– Почему дура? – возмутилась Наташа. От возмущения она даже села. – А тебя не интересует, кто убил твоего брата? Меня, между прочим, это очень интересует!
– Ты тоже дура, – засмеялся Семен и уставился на окно за спиной Наташи. Улыбка с его лица сползла.
На подоконнике стопками лежали книги. Сейчас книг за занавеской не было видно, Семен задернул их, едва зайдя в квартиру вчера вечером.
Мягко протопал Кузя, положил лапы Семену на колени, Семен погладил собаку. Кузя казался грустным, это Наташа еще вчера отметила. Рядом с соседом Виктором собака прыгала, повизгивала, а в квартире Семена равнодушно лежала на коврике в углу прихожей и без интереса наблюдала за Наташей.
– Сейчас пойдем гулять, – пообещал собаке Семен и посмотрел на Наташу. – Я его выведу, а ты собирайся пока, в ресторан сходим.
– Зачем? – не поняла она. Ей не хотелось никуда идти.
– Дома есть нечего.
Семен быстро оделся, подмигнул Наташе в висевшее в прихожей зеркало, поймал Кузю и мягко хлопнул дверью.
Наташа почистила зубы пальцем, наспех подкрасила ресницы и заглянула в холодильник. Семен не обманул, холодильник был практически пуст, если не считать банок с собачьим кормом. Наташа нашла только три яйца и кусок обветренной копченой колбасы. Она понюхала колбасу, решила, что после термической обработки продукт будет съедобным, нашла сковороду и пожарила яичницу с колбасой.
В хлебнице нашлось несколько кусков резаного белого хлеба. Хлеб не казался заплесневевшим. Его Наташа тоже понюхала, сняла со сковороды яичницу и обжарила хлеб.
Волноваться она начала, когда яичница совсем остыла. Сначала с досадой подумала, что не догадалась спросить у Семена номер телефона, тут же вспомнила, что телефон остался на столе. Потом просто стояла у окна, глядя на заснеженный тротуар. Окно выходило на противоположную от подъездов сторону, но она отчего-то боялась отойти от окна.
Дверь хлопнула, когда ей казалось, что это уже никогда не произойдет.
– Почему так долго? – не поворачиваясь от окна, спросила Наташа.
– Долго? – удивился Семен и посмотрел на часы. – Часа не прошло.
Кузя протопал к стоявшей на кухне миске, тяжело вздохнул – миска была пуста.
Наташа наконец оторвалась от окна, наклонилась, погладила собаку.
– Я не знала, что с собаками гуляют так долго.
Семен не ответил. Открыл банку собачьих консервов, вывалил содержимое в миску. Потом оглядел стол, улыбнулся, притянул к себе Наташу и чмокнул в ухо.
– Мне казалось, что ты никогда не придешь, – жалобно проскулила она.
– Тебе стало меня жалко? – засмеялся он. Невесело засмеялся, понимающе.
– Мне стало грустно. Кроме тебя, мне никто не скажет, что я тоже дура. – Она выбралась из его рук и приказала: – Садить завтракать. Нечего тратить деньги на рестораны.
Семен смотрел на нее ласково и немного заискивающе, как Кузя. Ей было с ним очень хорошо, казалось, что она знает его давно и может предугадать каждый его шаг. Она не поверила бы, что способна на такое… безумство.
Безумство Наташе нравилось. Она свободная женщина и имеет на это право.
Антонина еле дождалась, когда Оксана перестанет гудеть пылесосом. Потом с нетерпением ждала, когда перестанет шуметь вода в ванной. Странно, Антонина не любила грязи, смесители протирала часто и тщательно, но такого блеска на металле, который всегда получался у Оксаны, достичь не могла.
– Все! – наконец объявила Оксана, заглянув в комнату к Антонине. – Все, Антонина Александровна.
– Волшебница ты, – похвалила Антонина, направляясь на кухню. Включила чайник, но Оксана, оттесняя хозяйку, принялась хозяйничать сама.
Чаепитие после уборки было у них ритуалом.
– Если бы вы меня не позвали сегодня, я сама бы приехала. – Оксана подвинула Антонине вазочку с печеньем.
– Достает тебя Елизавета?
– Не в том дело… – Оксана махнула рукой. – Борис Александрович недавно в командировку ездил…
– Да, – подтвердила Антонина, чувствуя себя гостьей. Чувствовать себя гостьей было приятно.
– Я в подъезде у Бориса Александровича случайно познакомилась с одной девушкой… У нее маленький ребенок, восемь месяцев, я однажды помогла ей коляску вывезти. Короче, она меня иногда зовет помочь с ребенком. Когда няня у них болеет.
– Няней лучше работать, – воодушевилась Антонина. – Попробуй, договорись.
– Да меня и моя работа устраивает, – отмахнулась Оксана. – С ребенком нужно целый день сидеть.
– Это да.
Оксана налила чай, достала с полки сахарницу, села напротив Антонины.
– В общем, я ночевала с ребенком, возилась с малышом, чтобы родители поспали подольше. – Оксана отпила чай, обняла чашку пальцами и заговорщицки наклонилась к Антонине. – Елизавета явилась домой утром.
– Что?! – выпрямилась Антонина.
– Угу, – кивнула Оксана. – Мы с малышом у окна стояли. Елизавета явилась домой утром, только-только рассвело. Я видела, как она зашла в подъезд. Это было как раз тогда, когда Борис Александрович уезжал в командировку.
– Могла просто выйти куда-нибудь утром, – с сомнением предположила Антонина.
– Куда? – хмыкнула Оксана. – В магазины она не ходит, да и закрыты они еще были. Она, кстати, накануне заставила меня продуктов ей накупить. Я покупки привезла вечером, часов в восемь. Отдала продукты и пошла к малышу.
– Может, просто так вышла, прогуляться…
– Ну конечно! Гулять она пойдет! – Оксана возмущенно потрясла головой. – Валяется целыми днями, как колода. Как только бока не отлежала!
– Ч-черт…
Антонина терпеть не могла невестку и брак брата считала идиотизмом, но то, что она услышала, казалось чем-то невозможным.
– Если что-нибудь еще заметишь, позвони немедленно!
– Обязательно, – пообещала Оксана. – Я сразу хотела вам позвонить, но… как-то не решилась.
– Ну и зря!
Оксана вымыла посуду, Антонина заперла за девушкой дверь.
Она терпеть не могла Елизавету, но сейчас сделала бы все возможное, чтобы брат продолжал жить с молодой женой спокойно и счастливо. Он это заслужил. Антонина помнила, как Боря постарел после смерти Ольги. Она одна знала, как тяжело ему было одному. Конечно, она очень ему помогала, но даже самая лучшая сестра никогда не заменит жену.
– Черт! – вслух сказала Антонина. – Черт!
«Несчастье на вашей семье, – сказала когда-то цыганка, упорно хватая Антонину за рукав. Они с Борей хоронили мать, цыгане бродили у ворот кладбища. – Я тебе сейчас всю правду расскажу».
«Не надо мне правды! – вырвала руку Антонина. – Сама все знаю!»
Тут Боря позвал ее, Антонина влезла в автобус, они поехали на поминки.
О цыганке она впервые вспомнила, когда умерла Ольга.
Антонина тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания, и напомнила себе, что не верит ни в предсказания, ни в приметы.
Зазвонил телефон. Голос Михаила звучал, как обычно, уныло.
– Чем занимаешься? – поинтересовался старый друг.
– Ничем, – призналась Антонина.
– Хочешь, я к тебе приеду?
– Хочу, – решила Антонина.
Обычно она от Михаила уставала, но сейчас его общество казалось спасением. Сказать, что Оксана ее расстроила, означало не сказать ничего.
– Как же ты живешь с пустым холодильником?
Обедать пришлось идти в ресторан, он располагался в двух минутах ходьбы от дома. Семена здесь знали. Улыбающаяся черноволосая дама-хозяйка с огромными восточными глазами лично приняла заказ и с большим интересом смотрела на Наташу.
– У меня не всегда пустой холодильник, – улыбаясь, ответил Семен. Подумал, протянул руку, поймал ее пальцы и поцеловал. – На обратном пути зайдем в супермаркет, купим продукты. Теперь буду следить за холодильником, мне же надо не только Кузю кормить, тебя тоже.
Наташе хотелось погладить его пальцы, но она постеснялась.
– Да, – напомнил он себе. – И не забыть купить зубную щетку.
– Я сегодня не останусь, – сказала Наташа.
– Почему? – Он перестал улыбаться. – Тебе со мной плохо?
– Мне с тобой очень хорошо, но я не останусь. Мне работать надо, – объяснила Наташа. – Денежки зарабатывать.
– Утром уедешь, – отмахнулся Семен и снова улыбнулся.
– Нет, – Наташа покачала головой. – Я уеду вечером.
– Почему?
Она пожала плечами. Безумство ей нравилось, но всякое безумство должно иметь свои границы.
Подошел официант, поставил перед ними борщ. Он оказался вкусным, такой Наташа приготовить не смогла бы.
– Где ты работаешь?
Когда он не улыбался, начинал казаться несчастным. Наташе захотелось погладить намечающуюся лысину.
– Дома, – вздохнула она. – Пишу картины. Одна клиентка заказала пейзаж, а я еще не начинала.
– Пиши у меня, – с облегчением принял Семен решение.
– Семен, не дури! – ахнула Наташа. – Как ты себе это представляешь? Мне для работы нужно много места. И вообще…
Для работы ей нужно много места, и хорошее освещение, и особое, спокойное, рабочее настроение.
– А как быть? – серьезно спросил он. – У меня собака, мне нужно выводить ее два раза в сутки.
– Будем дружить в свободное от работы время, – объяснила Наташа и хмыкнула. – Правда, дружба у нас получилась довольно тесная.
– Уедешь завтра утром, – окончательно решил Семен. – Утром буду тебя отвозить, а вечером забирать.
Зазвонил телефон. Семен недовольно поморщился, полез в карман, рявкнул в трубку:
– Да!
В трубке звучал женский голос, Наташу это кольнуло.
– Лариса, – объяснил он, убирая телефон в карман. – Витькина жена.
– Я тебе пыталась рассказать, что она приходила в пятницу, – возмутилась Наташа. – А ты даже не слушал!
– Ну приходила и приходила, – отмахнулся Семен. Почему-то он начинал злиться, когда она заговаривала о его брате.
– Она звонила в квартиру! Она что, не знала, что Виктора уже нет? – наконец догадалась Наташа.
– Значит, не знала.
– Ты не сказал жене, что ее мужа убили?!
Официант убрал пустые тарелки, принес мясо.
– Послушай, – поморщился Семен, принимаясь за отбивную. – Витька разошелся с Ларисой сто лет назад. У меня и телефона ее не было.
– Все равно. – Наташа отрезала кусочек мяса. – Это как-то ненормально.
Мясо таяло во рту. Если он привык постоянно так питаться, ей придется долго учиться готовить. Впрочем, не факт, что ему не захочется дружить с кем-то еще, с обучением можно не спешить.
– У нас вся семья была ненормальная, – усмехнулся он. – Мы с Витей от разных отцов.
– Ну и что?
– Я отца плохо помню. Он военный был, погиб, когда мне пять лет было. – Семен медленно жевал мясо. – Отчим неплохой мужик был, в снежки со мной играл. Он исчез, когда Витька совсем маленький был. Потом иногда в гости приходил. А года два назад умер. Витя ходил на похороны, а я не пошел.
– Почему?
– Так… Не захотелось.
На десерт принесли чай и пирожные. Казалось, что пирожное в нее уже не влезет, но Наташа и его съела.
– Сколько помню, мать все время нервы лечила.
– Она была несчастная, – тихо сказала Наташа.
– А мы с Витькой никому не были нужны.
Семен поискал глазами официанта, но снова подскочила хозяйка. Наташа не поняла, откуда она появилась.
– Все нормально, Семен Аркадьевич?
Хозяйка наклонилась над Семеном, заглянула в глаза. Хозяйке было лет тридцать пять, и Наташа не могла не признать, что она очень интересная женщина.
– Все отлично, Ниночка. – Семен галантно поцеловал женщине руку. Хозяйка исчезла, и он кивнул Наташе: – Пойдем! Скоро Лариса приедет, а нам еще надо в магазин успеть.
Михаил опоздал на сорок минут. Он всегда опаздывал. Когда-то Антонину это злило. Однажды она почти час ждала его у выставочного центра, продрогла и переволновалась. Звонила ему на сотовый, слышала, что абонент недоступен, и умирала от страха, что он не появится никогда.
На выставку они тогда не попали. Антонина что-то гневно выговаривала, а Михаил смотрел на нее непонимающими глазами и неохотно объяснял, что его задержали обстоятельства. Потом он разозлился, констатировал, что она истеричка и иметь с ней дело нормальному человеку просто невозможно. Он даже порывался повернуться и уйти, но Антонина виновато удержала его за руку.
Это было очень давно, Маша еще не родилась.
– Устал, – пожаловался Михаил, протягивая Антонине букетик цветов.
Антонина развернула прозрачную бумагу, уткнулась носом в чахлые голубые цветочки. Цветы были влажными – на улице шел снег.
– Раздевайся, отдыхай, – улыбнулась Антонина и потянулась к нему губами – поцеловать.
Цветы она поставила в старую хрустальную вазу. Ваза была еще мамина, маленькая Тоня когда-то ставила в нее осенние веточки. Это называлось зимний букет. Красивые желтые листья быстро обвисали, делались мятыми, серыми, но Антонина и мама любовались букетом всю зиму. Перед вербным воскресеньем букет выбрасывался, и в вазу ставились ветки вербы. Верба выбрасывалась осенью.
Михаил, сняв куртку, уселся на диван, с удовольствием откинулся на спинку. Антонина села рядом.
– Как дела? – улыбнувшись, спросил он.
Она знала, что ее дела мало его интересуют, но не удержалась, пожаловалась:
– Так себе.
– Что такое? – нахмурившись, спросил он.
Миша не любил чужих проблем, он считал, что ему вполне хватает своих.
Антонина резко поднялась и прошлась по комнате.
– Очень вероятно, что у Бориной жены есть любовник. – Она отдернула занавеску и посмотрела в темное окно. Снег крупными хлопьями кружился в свете фонарей.
Михаил невесело рассмеялся.
– Нечего на молодых дурах жениться.
– Я не знаю, что мне делать, Миша. – Антонина отвернулась от окна.
Михаил равнодушно пожал плечами.
– Это ему надо думать, что делать. Не тебе.
– Он ничего не знает.
Михаил протянул руку, подложил под спину валявшуюся на диване декоративную подушку.
– По-моему, ты слишком много внимания уделяешь Бориным проблемам.
– Это мой брат, Миша.
– Вот именно, брат! Не муж и не ребенок! Он не маленький мальчик, сам должен со своими бабами разбираться!
Антонина вздохнула, опустилась на стоявший рядом стул. Садиться рядом с Михаилом расхотелось.
– Мы могли прожить с тобой такую счастливую жизнь!..
Ему ничто не мешало жениться на ней много лет назад. И ничто не мешало жениться потом, когда Маша подросла.
Ему мешал чужой ненужный ребенок, и Антонина хорошо его понимала.
– У всех моих друзей такие хорошие семьи! Только я…
– Женись, – посоветовала Антонина.
Она страдала, когда Михаил женился в первый раз. И страдала, когда он женился еще раз.
– Мне иногда кажется, что ты сделана из металла. – Он с тоскливым упреком посмотрел на Антонину. – Железная леди.
Антонина не знала, из чего она сделана.
– Я не могла бросить Борю одного с маленьким ребенком.
Зря она это сказала, она тысячу раз это уже говорила.
– А меня бросить ты могла?
Это тоже говорилось тысячу раз. Или даже две тысячи.
– Пойдем ужинать, Мишенька, – поднялась Антонина.
Когда она ждала Михаила, ей хотелось рассказать, что убили брата Семена. Сейчас не хотелось говорить ни о чем.
С Семеном Антонину познакомил Михаил. Друг за здоровьем следил, докторов подбирал тщательно и Семеном был очень доволен. Несколько лет назад у Антонины принялось скакать давление, и Михаил посоветовал обратиться к Семену Аркадьевичу.
Борю к Семену потащила уже она сама. У Бори с давлением было все нормально, но Антонина настояла. Наступает время, когда хороший доктор становится необходим.
Голубые цветы в вазе казались совсем поникшими. Наверное, нужно было бросить в воду таблетку аспирина.
Антонина переставила вазу со стола на подоконник.
Михаил уехал часа через три. Она с облегчением заперла за ним дверь.
– Я посижу на кухне, пока ты будешь разговаривать с Ларисой, – предложила Наташа.
Стемнело. Снег за окном казался нарисованным, ненастоящим, как на рождественской открытке.
– С какой стати? – поднял на нее глаза Семен. Он, сидя за письменным столом, читал толстенный медицинский справочник. Справочник был новый, текущего года издания, хорошо оформленный и наверняка стоил немало. Семен ручкой делал в нем заметки на полях.
Наташу учили беречь книги. Она даже страницы никогда не заминала.
Ответить Наташа не успела. Раздался звонок, Семен открыл дверь бывшей жене брата.
Это была позавчерашняя женщина в шубке. Только сегодня шуба на ней была другой, светлой, почти белой.
Длинная красивая шуба. Наташа такую никогда не надела бы, она не тетка из позднего советского времени.
– Сенечка! – Лариса прижалась к Семену. – Сенечка, как же так?..
– Раздевайся, Лара. – Семен снял шубу с плеч бывшей невестки, повесил на вешалку. Лариса расправила на шубе рукав. – Проходи.
Кузя на гостью посмотрел равнодушно, нехотя подошел к Наташе, прижался к ноге.
Лариса вслед за Семеном вошла в комнату, Наташу словно не заметила, скользнула по ней взглядом, как по мебели. Наверное, не узнала.
– Это моя жена, – объяснил Ларисе Семен.
Бывшая невестка на «жену» не отреагировала. Видимо, у Семена периодически появляются «жены». Невестка опустилась на ближайший стул, поднесла сжатые ладони к лицу.
– Как же так, Сенечка?
Наташа тихо проскользнула в кухню, сиротливо села на табуретку. Собака неслышно ткнулась мокрым носом ей в колени.
– Застрелили… – неохотно говорил за стеной Семен. – …Кремировали…
Лариса спрашивала, он односложно отвечал.
– Он не мучился? – женский голос звучал жалобно.
На это Семен отвечать не стал.
– Хочешь взять что-нибудь на память, дам тебе ключи.
Запасные ключи от квартиры Виктора они сделали два часа назад. Семен заметил металлоремонт у входа в супермаркет, и пожилой кавказец выдал им копии.
Взять ключи Лариса захотела. Еще некоторое время помучила Семена, а потом зашуршала в прихожей шубой.
– Обязательно позвони, когда поедешь на кладбище, – попросила она на прощанье и опять прильнула к Семену.
Наташе из темной кухни это было хорошо видно.
Взять невестку на кладбище Семен не пообещал, прошуршал замком и остановился у двери кухни.
– Ты почему в темноте сидишь?
– Так… Почему Лариса развелась с Виктором?
– Это он с ней развелся, – хмыкнул Семен. – Потому что…
Наташа не ожидала, что он может использовать непечатные выражения.
– Семен!
– Извини. – Говорить о том, почему брат развелся, ему не хотелось.
Ему вообще не хотелось говорить о брате.
– Послушай… – приставать не стоило, но она не удержалась, – неужели ты не хочешь узнать, кто убил твоего брата?
Кузя прижимался к коленке, она погладила собаку.
– Почему не хочу? – Семен ответил не сразу. – Хочу. И узнаю!
– Но ты же ничего для этого не делаешь.
– Я думаю. Наташ, отстань.
Он подошел и обнял ее сзади. Недовольный Кузя отправился в прихожую, на подстилку.
– Где Виктор работал?
– О господи! – Семен ее отпустил. – Бизнес у него какой-то был. Его компаньон обещал мне документацию представить. Я в этом не разберусь, но у меня одна больная хороший экономист, она поможет. Еще вопросы есть?
– Есть, – кивнула Наташа.
– Компаньон честный парень.
– Откуда ты знаешь?
– Мне так показалось.
Семен тяжело вздохнул и сел на соседнюю табуретку.
– А девушка у Виктора была?
– Не знаю. Послушай, если тебе кажется, что я об этом не думаю, ты ошибаешься. Пойдем. – Он, поднимаясь, потянул Наташу за руку.
Он почему-то не любил находиться на кухне.
– Не надо, – покачала она головой и высвободила руку. – Я поеду домой, Семен.
– Почему? – Он резко к ней наклонился. – Тебе со мной плохо?
– Я поеду, потому что мне с тобой очень хорошо, – честно сказала Наташа.
Надо уезжать. Потому что Лариса никак не отреагировала на «жену», из чего следовало, что к «женам» она привыкла. Потому что восточная красавица Ниночка наклоняется к Семену и заглядывает ему в глаза, а он целует ей ручку.
– Не понял.
– Все ты понял! – зло сказала Наташа.
Он тяжело вздохнул, погладил ее по голове, как кошку, и прошептал в ухо:
– Ты мне верь.
– Я тебе верю, – невесело засмеялась Наташа. – Тебе со мной хорошо, и мне с тобой хорошо. Только потом грустно будет, когда хорошее закончится.
– Оно не закончится.
– Семен, кончай, – попросила она. – Ты меня увидел и мгновенно полюбил до гроба?
– Я не знаю, как это называется. – Он снова сел на табуретку. В слабом свете коридорной лампы Наташа почти не видела его лица. – Я тебя увидел и… Ты была такая перепуганная… Почему ты испугалась, кстати?
– Приняла тебя за Виктора, – призналась Наташа.
– Ты была перепуганная и очень красивая и смотрела с какой-то безнадежностью… И я понял, что ты мне нужна.
– Семен, так не бывает.
– Кто сказал?
– Я говорю!
– Так бывает. А когда я увидел тебя со всех сторон!..
– Семен!
– Пойдем! – Он встал и снова потянул Наташу за руку. – Я теперь всегда буду хотеть, чтобы ты была рядом. Привыкай. Если только убьют, как Витьку…
– Прекрати! Не надо так шутить.
– Пойдем, Наташ, – устало попросил он. – И не дури больше, прошу тебя.
Где-то вдалеке завыла «Скорая». Или полиция. Наташа плохо различала сирены. Звук быстро отдалялся и вскоре совсем затих.