Мы возвращаемся с банкета поздним вечером. У Роберта просторные апартаменты в респектабельном районе, в которых я провела уже две недели. Ровно столько, сколько вообще нахожусь в столице. По утрам я вижу бегунов с наушниками, а вечерами не слышно подвыпивших компаний. Здесь тихо и красиво, и при других обстоятельствах можно было бы сказать, что я вытянула счастливый билет.
Но мои обстоятельства таковы, что это скорее черная метка.
Мне выделили отдельную спальню со своей ванной. Я думаю о ней, пока мы едем назад. Надеюсь, что сегодня ничего не изменится, и я смогу переночевать за закрытой дверью. В моей ванной лежат десятки коробок с косметикой. Не знаю, для чего столько. Когда я впервые увидела подарочные боксы и брендовые линейки, на мгновение почувствовала себя именитой актрисой. Или какой-то известной девушкой, которой специально присылают образцы, чтобы она похвалила их на огромную аудиторию.
В жизни Роберта вообще много излишеств. Если открыть холодильник, то его полки напомнят витрину магазина. Еды, правда, почти нет, но напитки стоят красочными рядами. Если заглянуть в гостиную, то можно увидеть сразу два камина. А если набрать номер ресепшн, то придут три человека на помощь. Даже из-за пустяковой проблемы.
Мне трудно к этому привыкнуть.
Стены давят на меня, а не прогибаться под Роберта становится всё сложнее. В этом неприятно признаваться, ведь хочется считать себя смелой и волевой, но в жизни обстоятельства зачастую не соотносятся с нашими идеалами. Ему даже не нужны угрозы и проявления силы, я живу рядом с ним и каждый день вижу его богатство. Роскошь и влияние. Когда человек может позволить себе так много, невольно задумаешься, а что можно ему противопоставить? Если он выбрал красивую рамку для своей коллекции и нашел место на стене, куда хочет пригвоздить меня как бабочку, остается только вырываться так, чтобы не переломать крылья.
Я и пытаюсь.
Подбадриваю себя как могу.
Докатилась до того, что считаю за везение то, что Роберт не урод. Он даже мог бы быть красивым. У него правильные черты лица и спортивная фигура, он явно ухаживает за собой, находя время для зала и массажей, но высокомерная печать всё портит. И он грубый, он очень грубый.
– Устала?
Я оборачиваюсь на его вопрос и только через мгновение понимаю, что он спросил.
– Да, – вру, на самом деле я в порядке, но так больше шансов побыстрее уйти к себе. – Вечер был длинным.
Роберт стаскивает с плеч пиджак и бросает его на комод в холле. Я тянусь к застежкам туфель.
– Не снимай пока, – говорит он. – Ты красивей на каблуках.
Он с блуждающей улыбкой глядит на меня, рассматривая каждую деталь. Мне кажется, что он из тех мужчин, которым и в постели нужны шпильки. Вместе с чулками и кружевным бельем.
Он обхватывает мою ладонь и тянет в гостиную.
– Давай выпьем. На банкете ты выпила всего полбокала сока. Я следил за тобой, крошка, – он усмехается. – Теперь можно расслабиться.
– Я вообще почти не пью…
– Не будь скучной, тебе не идет, – он снова улыбается, а руками уже находит бутылку. – Клубничный, а? Или поискать другой?
Он спрашивает для формы. Он уже наполняет треугольный бокал, а свободной ладонью показывает, чтобы я прошла к мягкой зоне. Там большой диван стоит напротив панорамного окна, а над головой переливаются электрические нити. Можно выбрать любой оттенок подсветки.
Я с опаской смотрю на диван, который больше напоминает бесконечную кровать.
– Что думаешь о моей матери? – Роберт возвращается с напитками и первым опускается на мягкие подушки. – Она тоже из простых, как и ты. Я с ней не общался лет до двадцати, может, даже больше… Уже не помню.
– Почему не общался?
– Долгая история, – он отмахивается. – Так как она тебе?
– Она милая. И очень красивая женщина, у нее определенно есть вкус.
– Да, братец ее балует.
Черт.
Разговор разбивается о риф.
Я отворачиваюсь, цепляясь взглядом за черно-белую фотографию с саксофонистом, и пытаюсь привести дыхание в порядок. Но я все же не справляюсь и вздрагиваю, когда Роберт дотрагивается до меня. Он с нажимом вбивает в мои ладони бокал с розовым напитком, не замечая, что я могу выронить его.
– А Павел какой? – произносит он тише.
– Что? – я оборачиваюсь, реагируя на странную интонацию в его голосе.
– Каким он тебе показался, крошка? Ты же впервые его увидела?
Я не хочу говорить с ним о Павле.
Внутри стоит барьер, который не дает и слова произнести. Я уже научилась не вспоминать о том времени, когда Паша был моим. Хотя это глупость. Он никогда не был моим, иначе не смог бы просто исчезнуть. В один миг, как будто не было чувств, искренности. Я тогда так много придумала себе! Мне было всего девятнадцать и я буквально задыхалась от счастья. Мои первые серьезные отношения. Я влюбилась без оглядки, подавшись зрелому обаянию Паши, и как дурочка ждала, что он позовет меня замуж. Даже несколько раз задерживалась взглядом на витринах свадебных салонов. Смотрела на манекены в красивых белых платья и представляла момент, когда приду выбирать свое.
Глупость.
Ужасная глупость!
Она стоила мне столько слез в свое время. И ведь можно было догадаться намного раньше. Паша никогда не давал мне обещаний, он был заботливым и щедрым, но он держался своих границ. Я не заметила их, увлекшись чувствами, и только после его ухода начала задавать себе вопросы. Как можно было не заметить, что он почти ничего не рассказывает о себе? Не знакомит со своим кругом. Со своей семьей.
– Яся, – зовет Роберт.
Я качаю головой, отгоняя мысли о прошлом. Нужно думать о том, что творится сейчас. А сейчас передо мной Роберт, который не знает, что у меня был роман с его старшим братом. Так лучше. Не хочу рассказывать ему, впуская в душу и самые тяжелые мои дни. Да и кто знает, как он отреагирует? Я его вообще не понимаю.
– Вы с ним совсем не похожи, – я заставляю себя говорить. – Внешне ни одного сходства.
– И слава богу, – Роберт смеется, он подвигается ближе и чиркает по моему оголенному плечу. – Я пошел в своего отца, у него тоже светлые волосы.
– Ты рос с отцом?
– Скорее, с десантом нянечек. У отца бизнес в регионах, так что он почти не бывал дома.
Роберт встряхивает головой и его челка падает на глаза.
– Блондины или брюнеты? – неожиданно спрашивает он. – Кто больше нравится?
У него отличное настроение. Он развлекается и остается сидеть так близко, что я чувствую, как жар его крепкого тела расходится по моей коже.
– Честно? – я поворачиваюсь к нему. – У меня нет любимого типажа, Роберт…
– Роби.
– Мы же здесь одни.
– А ты делай это для меня. Мне нравится, как твои губки произносят мое имя.
Он кладет ладонь на мою коленку. Я импульсивно выставляю руку, накрывая его пальцы.
– Не надо. Ты говорил, что этого не будет.
– Я не тащу тебя в постель, – он все же отрывает пальцы от моей коленки, но перехватывает мою ладонь и жестко держит ее. – Хотя я не прочь продолжить вечер в правильном ключе, – он делает паузу, словно и правда ждет, что я передумаю. – Прости, крошка, но я не верю, что противен тебе. Скорее, ты набиваешь себе цену.
Он залпом осушает свой бокал и, наконец, отпускает меня.
– Я это видел много раз, – бросает он, поднимаясь с дивана. – Ладно, давай ближе к делу. Завтра мы поедем в дом моего брата. Мать хочет, чтобы мы нормально поговорили в семейном кругу.
– А сегодня не считается?
– Сегодня было много лишних людей, – он усмехается. – Надень то зеленое платье завтра, которое я привез в прошлый раз.
– Оно слишком короткое.
– Нет, – он качает головой. – Это сегодня было слишком длинное.