Что бы ни решил предпринять в сложившейся ситуации Порохов, всё казалось ему неправильным: с одной стороны, на него давило чувство долга и верность ордену, с другой – существо, утрату которого ему было уже не пережить. Хоть он и не понимал, как можно задаваться подобными размышлениями, ведь вся его жизнь принадлежала тем убеждениям, что равномерно расходились по его венам каждый момент, проведённый среди тех, кто добровольно оставил душу, заменив её лишь жаждой революции, но стоя здесь, стоя на этом месте, среди нечеловеческих картин, глядя на девушку, казавшуюся ему до этого момента лишь отвлекающим от истинного предназначения видением, он был вынужден признать, что общечеловеческие чувства, подобные тому, что испытывают пары, за которыми он с недоразумением наблюдал, сидя в экипаже, вдруг оказались сильнее, чем искусственно вживлённая вера в своё истинное и возвышенное предназначение.
Порохов слегка покачивался, чувствуя, что пол этого поместья больше не хочет держать его.
– Я сожалею о вашей утрате, – выговорил он, пытаясь поймать в сгустившемся от его сдавленного дыхания воздухе неопровержимые оправдания своего прихода.
Лили вновь опустила голову, отчего Порохову показалось, что его слова ранили её, но через мгновение она снова подняла взгляд, источавший непревзойденное спокойствие.
– Я знала, что рано или поздно это произойдёт, но не думала, что так скоро.
– Что? Почему?
– Думаю, вы и сами догадываетесь, – мягко произнесла Лили, надеясь вытянуть из него хоть какие-то сведения о своём отце, которые могли быть ему известны.
Порохов замялся, вконец растерявшись, и предпринял попытку оправдаться:
– Боюсь, вы ошибаетесь. Конечно! Я знал вашего отца, но не настолько, чтобы вот так просто приходить к нему без приглашения, что значит мою неосведомлённость о причинах его гибели.
– Тогда зачем же вы пришли? – расстроилась от краха своих надежд Лили.
– Я…
Порохов замолчал, судорожно перебирая в голове все варианты, но единственной и самой верной, как ему показалось, была попытка дать себе ещё форы, выманив Лили для объяснений из дома, ведь этим стенам, окружившим их двоих, осталось не так много времени. Его друзья могли в любой момент заявиться сюда с целой дюжиной динамита, схватить всех, кто нашёл пристанище под этой крышей, спуститься в винный погреб и устроить мощный взрыв, замаскированный под несчастный случай, который пробудит пожар, порождённый ради одной единственной цели – зачистить всё и всех.
– Я понимаю, что отнимаю ваше время, но если бы это не было так важно, то я немедленно бы оставил вас.
– Я на это надеюсь, – испытывающе прокомментировала его слова Лили.
– Не хотелось бы, чтобы вы меня неправильно поняли, но не могли бы мы обсудить всё в более уединённом месте? Подальше от посторонних ушей…
Лили словно ждала этих слов и сразу же поспешила ответить:
– Мы можем подняться в кабинет моего отца.
– Нет-нет, что вы! – пытался наиболее убедительно подвести разговор под свой замысел Порохов. – Я не сомневаюсь, что кабинет вашего отца более чем удобное место для разговора, но боюсь… Оно может нам не подойти. Насколько мне известно, там могут подслушивать.
Лили сделала шаг назад и удивлённо спросила:
– Тогда что же вы предлагаете?
– Я бы предпочёл продолжить наш разговор вне дома. В саду, скажем.
Лили сделала ещё один шаг назад.
– Тогда я вынуждена отказаться и попросить вас покинуть мой дом. Извините меня, но я не знаю ни вас, ни то, что вы могли бы замышлять. А сад – довольно удобное место для недоброжелателей, ведь он занимает огромное пространство, в котором можно легко затеряться.
Порохов попытался остановить её поток слов, но эта стихия оказалась нерушима.
– К тому же… Я не знаю более защищенного от посторонних ушей места, чем кабинет моего отца, что, я могу предположить…
– Я видел, как убили вашего отца! – отчаянно выпалил Порохов от понимания того, что ей нельзя здесь больше находиться, но в это же мгновение в его голову забралось осознание предательства, которое он совершает по отношению к своему ордену, бывшему для него всем – его семьёй, его жизнью, его мечтой. Зачем он это делает? Может быть, лучше всего было бы рассказать ей всю правду, которую, как казалось Виктору, она заслуживает, ведь ещё никто и никогда не поселялся в его сознании так глубоко. Она потеряла отца, а должна была потерять ещё и себя. Разве не честно было бы открыть все карты в последние моменты её вздохов? Нельзя опускаться до предательства! Ведь жизнь Порохова не принадлежит ему. Она лишь часть великой цели, к которой его готовили с самого рождения.
– Как? – вырвалось из уст Лили, напуганной услышанными словами.
– Как я и сказал, лучше обсудить всё вне этих стен.
«Безумец», – мысленно выругал себя Виктор за сказанные слова, отдалявшие его от завершения первоначального плана.
Лили сделала два шага к Порохову, вцепившись взглядом в его высохшие от волнения, сковавшего ритм моргания, глаза.
– Почему вы потратили столько сил, чтобы приехать сюда и рассказать мне об этом? – недоверчиво произнесла она.
– Мне казалось, что так будет правильно, – твёрдо ответил тот.
Два единственных обитателя этого необъятного зала молча смотрели друг на друга, словно ожидая от существа, стоявшего напротив, попытки сдаться и преклонения головы на отступательную плаху. Но тишина не прерывалась суматошными телодвижениями, предвещавшими конец напряжённому молчанию. А Порохов всё надеялся замедлить время сжатым дыханием, чтобы отсрочить приход своих собратьев.
– Так и быть, – внезапно произнесла Лили. – Давайте спустимся к озеру. Там никто не сможет нам помешать. Прошу меня извинить, я вернусь через несколько минут.
С этими словами Лили вновь начала подниматься по мраморной лестнице, растворяясь в её неукротимой белизне, пока и вовсе не исчезла под потолком второго этажа, оставив Виктора наедине с пугающими здравый смысл картинами, которые теперь просто перестали для него существовать. Он, неподвижно осмысливая то, что сейчас произошло, стоял на прежнем месте и отказывался верить, что эта девушка действительно только что предстала перед ним, ворвавшись в его жизнь прямо после незабываемой встречи на вокзале. Потерявшийся в безграничном пространстве величественного поместья Виктор вдруг вспомнил, зачем прибыл сюда, и, не желая надолго откладывать свои раздумья, стремительно подошёл к двери, открыв её для Старовойтова и Кучера, после чего, убедившись, что никто не видел этого, вновь вернулся на прежнее место, чтобы никак не выдавать того, что позволил себе двигаться в отсутствие хозяйки дома.
Остановившись напротив лестницы, он поднял голову кверху и попытался вспомнить тот уходящий от него образ, однако представший в его голове силуэт казался таким далёким от реальности, что он почти смог убедить себя в том, что это всё ему лишь померещилось. Отчего вздох облегчения расслабил его вздыбившиеся от волнения мышцы. Однако вскоре те вновь переполнились ужасом, ведь пребывать в долгом и томительном, но желанном ожидании ему не пришлось. Лили не хотелось откладывать момент истины, и, переодевшись для незапланированного выхода, она совсем скоро вернулась, попросив Порохова следовать за ней.
Они тут же направились в проход за мраморную лестницу, где, как оказалось, был ещё один просторный коридор, ведущий к чёрному ходу. Виктор же чуть не потерял из виду девушку, которая шла вперёд, даже не думая оборачиваться, когда, встретив на пути ту пожилую служанку, впустившую его в дом, приказал собрать всех, кто был в поместье, и отправиться вызволять его несуществующий экипаж из беды. Восприняв это как широкий жест со своей стороны, он довольно резко отреагировал на её изумлённое молчание, выкрикнув, чтобы та не мешкала. Но тут же взяв себя в руки, он побежал по коридору, надеясь нагнать Лили прежде, чем та окончательно растворится среди этих стен. Вскоре оказалось, что коридор лишь казался излишне длинным и девушка ждала его возле большой деревянной двери уже за ближайшим углом в светлом цилиндрическом помещении.
– Вы несколько отстали, – сделала замечание Лили.
Порохов извинился и, пересекая просторный сад, заваленный снегом, стабильно шёл возле неё, позволив ей вести себя, ведь сам не мог ориентироваться в столь заваленном разношёрстной растительностью, проступающей из-под ледяного одеяла, месте. С каждым шагом он всё больше сомневался в правильности своих действий. Виктор не мог понять, почему он поступает именно так; он чувствовал горечь во рту от привкуса непростительной ошибки. Большую часть пути они молчали, что позволило Порохову незаметно рассмотреть идущую рядом девушку в профиль, аккуратно поворачивая голову в те моменты, когда она была увлечена разглядыванием выложенной из камня дорожки, боясь поскользнуться, споткнуться или оступиться. И каждый раз он задавался одним и тем же вопросом. Зачем? Но снова и снова к нему в голову вторгался лишь один ответ: иначе он не мог.
Озеро ждало их в десяти минутах ходьбы от дома. Здесь повсюду лежал снег, охвативший этот обширный, но, казалось, неглубокий застывший водоём, а поодаль стояло несколько небольших беседок, которые, подобно гвоздям, сцепляли воедино эту расслабляюще воздушную снежную гладь со скрытой от глаз стальной почвой, которая как-то странно ощущалась под ногами. От этого при первом же шаге Порохов почувствовал себя твёрдо стоявшим на земле, но не способным к сопротивлению.
– Это место было создано много десятилетий назад, чтобы дети и гости могли здесь отдыхать, – пояснила Лили. – Но в последние годы их стали больше интересовать все эти дымящие машины, чем природа.
– Наука меняет мир…
– Да… Теперь я не могу придумать более уединенного места, чем это.
Порохов вновь начал мысленно ругать себя за сказанные в доме слова о его осведомлённости об убийстве. Но, заметив, что Лили открыла было рот, для того чтобы заговорить об этом, он опередил её, решив действовать прямо:
– Думаю, вам не терпится узнать всю историю.
– Вы правы. Иначе я бы не согласилась идти сюда.
– Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, ведь я не могу не назвать то, что именно в нужный момент я оказался в парке, чистейшим везением.
– Я вас поняла.
– Что ж… В тот день я изрядно натерпелся… И… Как бы это сказать…
Виктор задумался, после чего выпалил:
– Буду с вами предельно откровенным! В тот вечер я шёл в трактир, находящийся рядом с парком, чтобы пропустить пару рюмок.
Он хотел создать о себе хорошее впечатление в её глазах, поэтому теперь ожидал реакции, говорящей о некотором отвращении к нему, но, к его огромному удивлению, девушка, идущая рядом, только улыбнулась. Её чувства не были задеты, а даже наоборот, Лили мысленно поблагодарила его за честность, отметив, что стала ощущать себя более уверенно рядом с ним. И когда Виктор начал оправдываться о причине выдуманного похода в это заведение, он заметил, что на молчаливом лице спутницы появилась просьба оставить эти объяснения и перейти к сути дела.
– Тогда в парке я увидел двух человек, которые склонились над чем-то, – продолжил Порохов. – И это не показалось бы мне странным, если бы я слышал выстрелы парой минут раньше…
Виктор задумался, после чего резко продолжил:
– Хотя, наверное, я не с того начал… Но сути это не меняет. Возле их ног лежал человек, и тогда я принял их за случайных прохожих, которые, как и я, обнаружили его. Я побежал, чтобы найти помощь, но, вернувшись, увидел, что помощь подоспела сама. Тогда-то и оказалось, что те люди… которые стояли тогда над ним… над вашим отцом… были убийцами.
Лили, поняв, что рассказ Порохова подошёл к концу, резко остановилась и, вновь вцепившись взглядом в его глаза, произнесла:
– На этом всё?
Виктор от неожиданности растерялся.
– Возможно, у вашего отца были враги, – предположил он.
– Были, да, – невозмутимо подтвердила Лили. – Но к чему этот разговор? Вы вытащили меня из дома в день траура в такой мороз на улицу… Зачем? – теперь она заметно нервничала, хоть и всеми силами пыталась это скрыть. В последнее время ей всё труднее было держать себя в руках, но не из-за трудностей, которые на неё навалились. Утрата отца полностью выбила её из жизни.
– Лили, я видел тех людей. Я знаю, как они выглядят.
– Тогда почему вы не обратились к тому, чья работа заключается в поимке преступников?
– Не думаю, что это будет… Правильно. Особенно если учесть род деятельности вашего отца.
– Какой род деятельности?
– Я не могу утверждать, но он занимался чем-то незаконным. Подробностей я не знаю.
Лили опустила голову, окончательно убедившись, что этот молодой человек не станет источником истины, который приоткрыл бы для неё дверь в тайны её семьи, Виктору же показалось, что она уже устала от его хождения вокруг темы.
– Я надеялся, что моя информация поможет вам в поиске убийц, поэтому я и искал человека, который бы воспользоваться ею, – начал Порохов, решив больше не оттягивать с объяснениями. – Почему? По старой дружбе.
После этих слов Лили кивнула, приготовившись выслушать его. Виктор же опасался того, что при повторном расспросе может перепутать некоторые детали, если примется сейчас выдумывать образы убийц, поэтому начал описывать Старовойтова и Кучера, надеясь, что Лили никогда с ними уже не встретится. Это могло бы помочь ему избежать лишних вопросов, если найдутся ещё очевидцы, показания которых создадут неудобные несостыковки. Стараясь избегать точного описания, Виктор указывал на общие черты своих друзей, которые могли бы подойти и ко множеству других жителей столицы. Попутно он сжимал в кулаке часы, медленно бегущая стрелка которых резала его способность к безжизненному спокойствию.
Дождавшись окончания длинной речи Виктора, Лили вздохнула, вновь осознав, что человек, который вырастил её, был так подло убит в парке, но, заметив, что Порохов воспринял этот вздох на свой счёт, поспешила оправдаться:
– Прошу меня простить , что я была так резка с вами. Я благодарна вам, что вы выделили своё время, чтобы помочь мне с поиском тех людей. Просто сложно сдерживать эмоции, когда с кем-то из близких тебе людей происходит такое. Особенно если это происходит именно так жестоко и бесчеловечно, как случилось с отцом. Они ведь…
Лили замолчала, потеряв наполненный горем взгляд между их телами, отчего Виктор почувствовал непреодолимое желание взять её за руку, делая вид, что хочет её успокоить, но при этом просто насладиться столь вожделенным прикосновением к этой манящей коже. Он потянулся к её руке…
Взрыв! Мощный грохот на мгновение выбил рассудок Порохова из его головы.
Выстрел! Ещё выстрел!
Эхо этих оглушающих звуков доносилось до его ушей с той стороны, где находилось поместье, что не застало бы Виктора врасплох, если б не столь трепещущий душу момент в разговоре с Лили и не эти выстрелы, что были не внесены в первоначальный план. Его сознание тут же сжалось в один рассудительный ком в попытке оценить ситуацию. Из-за этого временного помешательства на ошарашенных расчётах он не сразу заметил, как охваченная ужасом Лили бросилась бежать к своему дому. Однако она не смогла достигнуть цели из-за Виктора, который, пытаясь её остановить, поспешил за ней, когда его зрение заметило удаляющийся силуэт.
– Куда же вы? – выкрикнул он, встав перед ней и перекрыв дорогу. – Неужели вы решили рисковать своей жизнью?
Лили попыталась его оттолкнуть, что-то прокричав в ответ, но с места он двигаться даже и не думал.
Где-то за холмом раздавались крики. И снова выстрел.
– Какого чёрта? – выпалил Порохов, когда новая волна взрывов донеслась до него.
Лили же не могла оставаться в стороне и вовсю пыталась противостоять выстроенной против неё этим молодым человеком живой преграде.
– Прошу вас! Виктор Алексеевич! Там мой дом! Пустите же!
Её голос показался Виктору умоляющим, но в то же время жёстким, отчего сопротивляться ему было невозможно. Повинуясь её мольбам, он внезапно сделал шаг к отступлению, которого та не ожидала, отчего тут же споткнулась, но, удержавшись на ногах, бросилась вверх по склону. Порохов устремился за ней, готовый в любой момент повалить её на землю, чтобы спрятать от пуль. Однако уже спустя несколько десятков метров стремительного преследования мысленно пожалел, что решился пропустить её, ведь бежать вверх по снегу было куда сложнее, чем спокойно спускаться вниз. Он хотел попросить её замедлиться, но с каждым новым выстрелом девушка лишь прибавляла скорость, заставляя его всё отчаяннее бороться с нарастающим расстоянием между ними.