В память новомученика российского – протоиерея Николая Касьяновича Сильченкова
Стояла середина осени, а вернее – конец месяца октября. В центре села Верхние Марки в Крестовоздвиженской церкви шла утренняя служба. Народу было немного. По утрам уже было прохладно, а церковь предназначалась для служб в теплое время года.
Молодая семья на своем участке доскашивала траву и грузила на телегу уже подсушенное сено. Посмотрев вдаль с бугра, они «увидели, как со стороны соседнего села двигалось несколько подвод, на которых сидели вооруженные люди. Впереди на коне ехал молодой на вид всадник в кожанке с поверх застегнутой портупеей, с левой стороны висела шашка, а с правой стороны из кобуры торчал наган.
На первой подводе сидел солдат в шинели, который управлял, держа в руках уздечку. Он поторапливал своего коня, да тот был уставший. Помимо сидевшего на повозке солдата там находился весь в черном человек со связанными руками, видно – с ближайшего хутора. По бокам ехавшей телеги шли два молоденьких солдатика.
Во второй подводе под мешковиной лежали два ящика с конфискованными вещами, при движении телеги слышался металлический скрежет.
С бугра было видно, как вооруженные люди направились по дороге к центру села. Когда они проезжали по центральной улице, многие сельчане с опаской поглядывали на проезжающих мимо их двора. Хорошо, что эта молодая семья проживала на окраине села, в небольшом доме родителей мужа.
Люди подъехали к крыльцу добротного дома с вывеской «Поселковый сельский совет». Надпись была сделана на доске красными буквами, и никто не мог объяснить, почему был выбран именно такой цвет. Раньше в этом доме проживала купеческая семья. Ее раскулачили, главу семьи и сыновей посадили в тюрьму. Сельчане краем ухом слышали, что сам глава и два старших сына были расстреляны, но младшему удалось избежать такой участи. Все их подворье было конфисковано на нужды молодой республики. Поэтому поселковый сельсовет стоял невдалеке от церкви.
При аресте мужского пола активисты, которые были обижены на всю их семью, выселили из дома всех женщин, включая жену главы семейства, всех детей, среди которых были ребятишки-полугодки.
По решению общего собрания открыли поселковый совет. С того времени в нем проводились собрания, собиралась местная молодежь на посиделки.
Всадник спрыгнул с коня и, поднявшись на пять ступенек вверх, оказался на крыльце. Дверь открылась. На пороге появился мужчина среднего возраста в солдатской шинели с застегнутым поверх ремнем.
Командир подразделения вытащил из нагрудного кармана гимнастерки листок, свернутый вчетверо.
– Доброе утро.
– Доброе.
Командир предъявил свое удостоверение личности вышедшему человеку.
– По распоряжению Губчека наш отряд изымает из церквей все ценности, – произнес он в лицо своему собеседнику.
– Я вас понял.
– Чего поняли?
– Я вас понял. Меня из района предупредили, что будет отряд, который будет изымать из церквей ценности.
– Вы правильно поняли.
– Церковь, если обернетесь, увидите сами, там сейчас заканчивается служба.
Пока они разговаривали, один из солдат открыл ворота бывшего купеческого дома, и весь отряд двинулся во двор. Стоя на ступеньках и повернувшись к церкви, командир приказал своим солдатам:
– Значит так, Иванов, ты остаешься здесь с пятью бойцами и будешь охранять телеги, а я и председатель с оставшимися бойцами пойдем разговаривать с настоятелем.
Сойдя крыльца и подойдя к открытым воротам, он повернул голову, добавил:
– Арестованного завести в помещение!
Потом зашагал к церкви, как нахохлившийся фазан. За ним еле поспешали председатель поселкового совета и бойцы. Подходя к церкви, он увидел, как начали выходить прихожане. Большинство были женщины пожилого и среднего возраста. Молодых были единицы.
Проходя мимо, прихожане с опаской посматривали на представительную делегацию. Они уже слышали, что новая власть начинает конфисковать церковную утварь и другие вещи. Некоторые с дрожью в голосе спрашивали у своего односельчанина:
– Что происходит? Что им надо?
Многие из прихожан только пожимали плечами и старались подальше отойти от церкви. Но некоторые самые смелые женщины уже пожилого возраста подходили к председателю совета. Но тот всякий раз отвечал:
– Ничего не происходит! Идите по домам, не мешайте работать!
Еще в церкви прихожане предупредили священника:
– Отец Николай, к вам церковь направляются военные.
– Спасибо, что сказали, и давайте вы побыстрее уйдете от большой беды.
После этих слов он направился встречать гостей.
На пороге появился уже немолодой батюшка невысокого роста, худого телосложения. Одет он был в черную рясу с подрясником желтого цвета, на груди – крест на цепочке, в руках – евангелие. Седая голова была не покрыта.
Подойдя к священнику, командир в грубой форме потребовал того вернуться в церковь:
– Так, возвращаемся и показываем все драгоценности, которые есть!
У него была такая тактика: разговаривать с элементами буржуазии – банкирами, дворянами, священниками – методом нападения и запугивания человека. Потом можно делать с ними, что хочешь.
– У меня, уважаемый человек, в церкви ценностей нет, – произнес отец Николай в ответ.
Протискиваясь между батюшкой и вооруженными людьми, прихожане слышали обрывки их разговора. Сознавая, что сейчас в церкви будет что-то страшное, они старались побыстрее уйти даже с площади рядом. Все уже знали, как новая власть могла расправляться с недовольными, и после службы старались стоять в теньке, подальше.
– Вы это говорите серьезно, батюшка?
Обойдя батюшку, командир и вся группа вошли в церковь, направились в сторону алтаря. Пожилая женщина, которая наводила порядок возле подсвечника, сказала:
– Вы зашли в божий храм, и головной убор мужчины должны снимать.
Остановившись и повернувшись к ней, «посетитель» в грубой форме произнес:
– Ты, тетка, закрыла бы рот!
И потом, оглядев всю церковь, добавил:
– Всем покинуть церковь!
А председатель поселкового совета, громко сказал:
– Церковь с сегодняшнего дня закрыта. Расходитесь.
В дверях началась толкотня. Входящие встретились с немногими прихожанами, которые стремились покинуть место очередного столкновения двух мнений. И уже минут через пять в церкви были слышны только голоса батюшки и вооруженных людей с председателем поселкового совета.
– Ну что, батюшка, давай доставай из своих закромов ценности. Смотри, с нами шутки плохи!
– Знаете, у меня ценностей нет.
– А это что? – командир показал указательным пальцем правой руки на крест.
– Крест – это богослужебная награда в Русской православной церкви.
– Какая награда?
– Это моя награда за выслугу лет и знак, что я могу вести богослужение.
– Чего?
В следующую секунду он сорвал со священника крест. При этом батюшка от рывка упал перед ним на колени.
Подняв голову, он увидел в глазах старшего удовольствие от того, что тот священника поставил перед собой на колени. Опершись рукой о каменный пол, батюшка стал подниматься на ноги. Командир продолжал требовать:
– Я больше спрашивать не буду, показывай свои ценности.
Он протянул руку с сорванным крестом:
– А это что?
– Крест.
– Я это вижу. Он же золотой?
– Нет. Это моя награда за преданность служению Нашему Иисусу Христу. На обороте написано.
Повернув крест надписью к себе, он прочитал про себя: «Пресвитеру, дающему образ верным словом и житием». Вроде как одобрение: ну, молодец, мол, потрудился. Прочитав и подняв глаза, командир сказал:
– Вы вдвоем идите и посмотрите, не спрятал ли он там что-то.
Два солдата направились в алтарь, но батюшка преградил им путь:
– Вам входа сюда нет. Вы крещеные или нет?
Расставив руки в стороны, делая попытку не пустить незваных гостей. Им было без разницы, они выполняли приказ командира. Немолодой красноармеец ответил:
– Да, я крещеный!
А молодой солдатик предупредил:
– Ты, батюшка, отошел бы в сторону, а то могу нечаянно пришибить!
От таких слов батюшка оторопел, но не сдвинулся с места. Тогда молодой солдатик своим прикладом ударил его в живот. Священник от резкого удара согнулся. Солдат взял его правой рукой за плечо, оттолкнул в сторону, и батюшка упал. Сильная боль не дала сразу подняться.
Два солдата, не снимая головных уборов, зашли внутрь алтаря. Вслед за ними вошел их командир.
Пока вооруженные красноармейцы осматривали, а вернее – производили обыск в алтаре, возле церкви стали собираться прихожане. В церковь вбежала молодая активистка, подбежала к председателю совета и произнесла:
– Там, на площади, собираются сельчане.
Услышав это, командир быстро покинул алтарь. В это время председатель поселкового совета поспешил выйти из церкви первым и большим шагом пошел к выходу, за ним торопилась активистка. Выйдя из церкви, он увидел народ и произнес следующие слова:
– Односельчане, сейчас в церкви проходит обыск по изъятию ценностей. Батюшка, а вернее – отец Николай, оказался одним из руководителей подпольной организации против советской власти, являясь руководителем церковного округа над батюшками. Собранные денежные средства прятал у себя в церкви и дома.
– Это неправда, хватит наговаривать на порядочных, честных людей, вы сами воры, – послышалось из толпы неудовольствие.
– Поступила в органы ЧК информация, что отец Николай ведет антисоветскую деятельность. Также церковные ценности изымаются в пользу голодающих. Поймите, молодое советское государство нуждается в денежных средствах. У церкви есть ценности, и вот советское государство просит помощи, но ваш батюшка отказывается помочь молодому государству. Поэтому прошу вас разойтись.
В толпе началось возмущение:
– Он же твоих детишек крестил!
– Будь человеком, отпусти отца Николая!
В это время на пороге появился молодой человек в черной кожанке и грозно проговорил:
– Значит так, уважаемые граждане, я требую, чтоб вы немедленно отправились по своим хатам и оттуда не высовывали носа. А кто своего тела не засунет в свою нору, когда я выйду в следующий раз – открою огонь на поражение, чтоб здесь никого не было, время пошло.
Подняв правой рукой за козырек фуражку, левой платком стал вытирать пот. Потом добавил:
– Ваш батюшка вел пропаганду против советской власти. Минут через пять площадь перед церковью опустела. Повернувшись к председателю, молодой человек сказал:
– У вас есть актив? Если есть, пусть они придут сюда с личным оружием и возьмут в оцепление площадь.
– Слышала, что сказал старшой? Выполняй!
– Хорошо!
Сбежав с приступок, девушка помчалась в поселковый сельсовет. В это время мужчины вернулись в церковь. Там продолжался настоящий погром.
Солдаты сбивали со стен иконы. Один, еще молодой солдатик, видно, был призван в армию недавно. Видимо, церковь обходил за версту. Начиная с 1905 года, в России люди переставали ходить в церкви. Коммунистическая пропаганда давала знать, что вера – зло для населения новой России. Поэтому не ходил, видимо, этот солдатик в храм. Брал руками иконы и бросал на каменный пол с такой силой, что они лопались пополам. Это бесчинство продолжалось часа три.
Пока шел погром в церкви, батюшка стоял на коленях напротив алтаря и читал молитву: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки».
Молодые солдаты со всех сторон произносили различные колкости. По окончании обыска командир приказал одному красноармейцу вынести все иконы на задний двор церкви и сжечь, а сам, вытаскивая наган из кобуры, направился к настоятелю храма и приказал:
– Встать! И пошел за мной. А тебе, – он показал на немолодого красноармейца, – будешь сопровождать его до сельсовета.
Командир, развернувшись к выходу, добавил:
– А вам и вашим людям – помочь моим солдатам все вынести на задний двор церкви и сжечь. Выполняйте.
Выйдя из церкви с батюшкой и сопровождавшим красноармейцем, они направились в помещение поселкового совета.
Еще поднимаясь с колен, отец Николай заметил, что погода начинается портиться.
Поднялся ветер, и на небе появились небольшие облака. Облака сначала были белыми, но постепенно небо начало заволакивать серыми тучами. Солнце зашло за небольшое облачко. Подведя батюшку к крыльцу дома, командир дал новое распоряжение:
– Возьмите пустую телегу и загрузите все изъятое из церкви имущество. Поторопите, пусть побыстрей там управляются. Да, чуть не забыл: скиньте колокол и сбросьте с купола крест.
Повернувшись к арестованному, добавил:
– Шагай, и побыстрей.
Зайдя в хату, он увидел, что второй арестованный священник сидит на лавке возле печки, а руки связаны сзади. Там же сидели несколько красноармейцев и о чем-то разговаривали. Пройдя еще чуть вперед, командир своим наганом указал батюшке на стул и начал допрос.
– Значит так, если ты не расскажешь, где находятся ценности…
– У меня ценностей нету.
– Ответ неправильный.
В следующий момент он ударил отца Николая в челюсть кулаком, и батюшка упал со стула. Встав с лавки, здоровенный мужик подошел, взял священника за воротник рясы и снова посадил на стул. Действие было произведено так, будто это мешок картошки.
– Я повторяю заново: куда ты спрятал драгоценности? Ведь ты был благочинным этого уезда.
– Я еще раз повторяю: ни ценностей, ни денег у меня нет. А если что из денежных средств и было, то я раздавал нуждающимся людям, которые просили им помочь. Чтоб они могли прокормить свои семьи.
Последовал такой же удар, но уже с другой стороны. Падая со стула, батюшка сильно поранил локоть левой руки. Изо рта потекла на пол кровь. От такого удара у настоятеля церкви закружилась голова. Подняв правую руку, батюшка старался утереть кровь, но в этот момент сапог стоящего за спиной солдата ударил по почкам. От сильнейшего удара батюшка скрутился и застонал.
– Возьми эту падаль и тащи на задний двор.
– Есть, товарищ командир. Помогите мне оттащить эту падаль, а то мне одному тяжело, – обратился он к солдатам.
Взяв батюшку под руки, те потащили его на бывший скотный двор. За ними вышел командир и еще пара солдат.
Найдя ведро, солдаты посадили батюшку на него. Один сказал:
– Смотри, сиди и не падай, а то мне надоело поднимать мразь.
Отойдя от него, солдат посмотрел на командира. Сидящий священник вспоминал недавний разговор с сыном: «После революции меня просили уехать, чтобы избежать гонений, но я не захотел оставлять своих прихожан. Здесь моя паства и храм, куда я назначен, говорил я. Пусть делают, что хотят, но сам я не уйду из моего отечества».
Эти воспоминания грели сердце. Вспоминая разговор, батюшка не сразу понял, что к нему обращается старший.
– Ты что, не слышишь, тварь, к тебе обращаются, – говорил солдат.
– Я еще раз спрашиваю, куда подевал драгоценности?
– У меня их нет и не было никогда.
– Ребята, вот видите жидкий навоз? Окуните.
Взяв священника уже втроем. Один за ноги, а двоя за руки и понесли к навозной яме. Подойдя к яме, солдаты начали издеваться над батюшкой. Опустив его головой в жижу, один из них еще ногой наступал на голову. Ему самому не хотелось обпачкаться, и он приговаривал:
– Смотри, хоть капля попадет на меня – изобью до смерти.
– Пока хватит. Неси сюда.
Посадив его опять на перевернутое хозяйственное ведро, старший повторил вопрос.
В ответ батюшка сказал, что и раньше. Тогда командир взял лопату и черенком стал лупить священника. От боли тот упал, тогда самый вредный подбежал к лежащему и нанес пару ударов по голове сапогом. После избиения старший приказал:
– Хватит. А то нам самим придется рыть ему могилу, – и обратился к священнику: – Поднимайся, бери лопату и рой себе могилу.
Потом добавил:
– Да, приведите и того мерзавца, и он пусть роет.
Все время, пока отряд красноармейцев находился в селе, молодая пара убирала на своём участке сено. Они видели, как солдаты по-хозяйски зашли в церковь, не снимая головных уборов, только пара человек это сделали – видно, знали церковный закон. Они видели, как народ собирался, а потом на площади становилось пусто. Они видели, как отца Николая вывели из церкви и отвели в бывшую в купеческую усадьбу. Им было видно, как солдаты издевались над батюшкой.
Погода портилась, вестей о том, что происходит в церкви, не было. Оставшийся за старшего председатель подгонял солдат и активистов, чтоб они побыстрей срывали со стен и разбивали иконы.
Для своей защиты солдаты на крыльце поставили пулемет, и один из них прокричал собравшимся односельчанам:
– Если кто переступит через бревно, стреляю без разговору.
А в это время два самых сильных солдата зашли на колокольню и начали сверху скидывать колокола. Самый большой с первой попытки скинуть не удалось, тогда они приказали принести хорошую веревку и пару досок. Опустив колокол на доски они начали двигать его к краю. Было тяжело, тогда они кинули концы веревки и приказали другим тянуть.
После нескольких попыток большой колокол заскользил по доскам. Когда он оказался на краю, солдаты спустились вниз и уже со всеми, после двух или трех попыток, скинули его. Одновременно с ударом колокола о землю в небе прогремел гром, и осколки разбившегося колокола полетели в разные стороны. Поначалу люди не поняли, что произошло.
Жена подозвала к себе мужа и спросила:
– Ты слышал гром?
– Да. Мне кажется, что с церкви также сбросили большой колокол.
– И мне тоже показалось. Какая большая беда пришла к нам в село!
От разбившего колокола началась паника. Кричали не только активисты, но и солдаты. (Осколки полетели в разные стороны, ранило нескольких человек. Одному солдату осколком как бритвой отсекло руку, некоторым активистам мелкими осколками поранило ноги и даже голову.
Погода портилась, а красноармеец, оставшийся за старшего после ухода председателя сельсовета, приказал:
– Отнесите раненого солдата в поселковый совет. Срочно принесите керосину или поищите в доме попа.
С заднего двора подъехала пара подвод, и раненых начали грузить. Положили и самого пострадавшего солдата. Так как ехать было недалеко, его решили отвезти первым, потом всех остальных.
В это время солдат, который оставался за командира в церкви, полез на купол. Лез он осторожно. С одной стороны купола к кресту лежала веревка, которая была привязана к основанию креста. Незадолго до революции надо было отремонтировать кровлю на самом верху. Видно, потом не убрали, а вот теперь красноармеец воспользовался ею.
Взобравшись наверх и поднявшись на ноги, солдат стал рубить основание креста. Сначала он обвязал себя этой веревкой.
Со двора был веден купол церкви. Батюшка слышал грохот упавшего колокола. Настоятель церкви и второй священник не сговариваясь опустились на колени и стали креститься и читать молитву. Стоявшие рядом солдаты услышали молитву:
– Закрыли свой поганый рот!
Стоявший рядом солдат ударил хлыстом священников.
– Ты проследи, чтоб они побыстрей рыли яму, а я пойду посмотрю, что там случилось.
Повернувшись, он пошел к дверям. После нескольких ударов хлыстом по священникам самый старший солдат остановил молодого:
– Хватит тебе, ты что, хочешь сам рыть яму, или как? После некоторого раздумья, добавил.
– Пусть они сами себе могилу роют. Засыпать легче, чем копать.
После этих слов он также последовал за командиром. Выйдя на площадь через помещение, солдат увидел, как подъезжает телега с раненым бойцом. Подойдя к телеге, он стал помогать тому встать, чтобы потом отвести его в помещение.
– Что случилось?
Ноя от боли, боец сказал:
– Да осколком упавшего колокола мне срезало полруки. Вот теперь меня демобилизуют, и я окажусь на иждивении у своей мамы.
Заведя красноармейца в хату, он стал налаживать новую повязку. В это время командир вернулся с площади и сказал, обращаясь к делающему перевязку солдату и к остальным:
– Ты оставайся с ним, а вы пошли со мной.
Выйдя с бойцами на задний двор, он увидел, что яма хоть вырыта, но не очень глубокая, и приказал:
– Хватит рыть. Пригласите сюда председателя!
Один из бойцов, самый шустрый, через хату побежал к церкви. Стоя на заднем дворе, командир увидел густой дым – это активисты запалили церковное имущество. В огне горели церковные книги, разбитые иконы и другой церковный инвентарь, который мог гореть. Небо стало таким черным, что, казалось, наступает конец света. С каждым разом звуки грозы и сверкание молнии становились все ближе и ближе. Взглянув на купол церкви, отец Николай увидел, как солдат срубает крест, уже отвязавшись от веревки, так как она ему при движении мешала, и сказал:
– Тело мое убьете, душа же моя принадлежит Богу, но Бога ради прекратите беззаконие и убийство людей, ибо Господь взыщет с вас за все!
После этих слов два священника перекрестились и про себя прочли молитву «Отче наш».
– Ты еще смеешь пасть раскрывать! Сейчас я тебе покажу, как нас агитировать к божьим законам!
Командир повернулся к бойцам и приказал:
– Становись. Расстрелять как контрреволюционеров и саботажников! Приговор привести в исполнение немедленно.
После этих слов он повернулся к батюшкам и увидел такое блаженство их глазах, что захотел побыстрей покинуть это село. Он поднял руки.
– Приготовиться.
Солдаты сняли с плеч винтовки и подняли на уровень плеча для стрельбы. Ждали команды. Послышалось:
– Пли!
При первых выстрелах в небе засверкала молния. Она попала в купол церкви, где стоял красноармеец. От последнего удара топора упал не только крест с купола, но и сам красноармеец.
В этот же момент упали в яму священники. Командир приказал двум солдатам закопать яму. В это время на пороге появился солдат со словами:
– Товарищ командир, у нас ЧП. Там, возле церкви, убился солдат: упал с купола прямо на осколки колокола, и один осколок пробил его тело насквозь.
– Пошли посмотрим.
Проходя через дом, он приказал пожилому красноармейцу взять пустую подводу и идти за ним. На площади дождь лупил с такой силой, что на расстоянии нескольких шагов ничего не было видно. Он слышал, как жители села расходятся по своим домам. Командир не видел вдалеке людей, только понимал, что они крестились и приговаривали:
– Бог наказал безбожников. Так им надо.
Теперь он понял, что его и его подчиненных, да и некоторых активистов, сильно рьяных, постигнет божественная кара. Некоторые жители села, оказавшись рядом с солдатами, замолкали и проходили мимо. Многие сельчане поняли, что их батюшка убит.
Дождь полил как из ведра. Ничего не было видно даже на расстоянии вытянутой руки, через несколько минут площадь и улицы опустели, остались только военные и активисты поселка.
Командир отряда, подойдя вплотную к погибшему солдату, увидел, как его молодое лицо превратилось в старческое. Приказал другим красноармейцам перенести тело на телегу и прикрыть шинелью.
Выполнив распоряжение командира, солдаты вернулись к поселковому совету. Командир распорядился вывезти и другие телеги, несмотря на сильный дождь: поспешил побыстрее уехать. У него на телегах, помимо конфискованного церковного имущества, был один покойник и несколько раненых.
В голове только и крутилось, что жители не простят расстрела священника. Не забудут, что, разграбив церковь, уничтожив иконы, срубив крест на куполе и сбросив с высоты колокола, они стали отступниками православной веры.
Собрав отряд в небольшую колону, они двинулись из села в город. Вечерело, и на фоне темного неба при вспышках молнии удалялось несколько десятков теней.
Уже несколько часов лил дождь. На улице не было никого. Со стороны пустого скотного двора проскользнули несколько теней. Три уже немолодые женщины при свете молнии стали высматривать, где закопали батюшку. При очередной вспышке одна из женщин увидела человеческую руку В пустом воздухе послышалось «ой», но чья-то рука быстро закрыла ойкнувшей рот и пригрозила кулаком: «Молчать!»
Видно, солдаты спешили из-за начавшегося дождя и просто впопыхах только присыпали расстрелянных людей. Подойдя к месту временного захоронения, женщины опустились на колени. Они стали руками раскапывать могилу. Им казалось, что время тянется, а на самом деле время летело, как пуля.
Настоятель церкви лежал сверху на втором расстрелянном священнике. Вслед за женщинами подошли два мужчины с наспех сколоченными носилками. Подняв батюшку, они аккуратно положили тело на них. Пока мужчины уносили священника через чужие огороды, женщины начали аккуратно закапывать грязью могилу второго батюшки. Они решили, что потом перезахоронят его у его церкви в селе. Закидав по возможности могилу второго священника землей, они покинули захоронение.
В это время двое мужчин закоулками прошли на двор настоятеля, а потом – в алтарную комнату. Занеся отца Николая, они положили его на две табуретки и начали решать, где можно похоронить батюшку. Один из мужчин показал место, где стоял стол для служб. На этот стол после службы ставили чашу для причастия. Другой молча кивнул: мол, место отличное.
В это время женщины пошли в дом батюшки и на паласах взяли гроб. Две помоложе аккуратно несли гроб, а те, что постарше, – крышку. Через минут пять-десять эти женщины внесли деревянный гроб к алтарной комнате. Поставив его на пол, они подошли к батюшке. Самая пожилая женщина влажной тряпочкой вытерла с лица отца Николая грязь и запекшуюся кровь. Приведя отца Николая более-менее в порядок, две женщины подняли аккуратно тело и положили его в гроб. Его не стали заколачивать из-за того, что стук мог разнестись на многие метры. Прикрыв гроб крышкой, они подошли к дверям алтарной комнаты.
– Мы все. Может, нужна наша помощь?
– Нет. Оставайтесь там.
Пока женщины занимались батюшкой, приводя его убиенное тело в нормальный вид, мужчины отодвинули стол с угла. Убрав аккуратно штук пять-шесть плит, они стали рыть яму, чтоб похоронить настоятеля. Сначала стоя на четвереньках, а потом и в полный рост, землю складывали в сторонку. Молодой еще мужчина спустился в яму, стараясь немного расширить и углубить ее. Вырыв могилу, он вылез из нее весь белый. Оказалось, церковь была построена на известняке.
Выйдя из алтаря, они молча подняли гроб и понесли в алтарь. Подойдя к яме, один из мужчин поставил один край на землю и спрыгнул в нее, потом взялся за край гроба и стал придерживать. Потом второй повторил эту процедуру. Взявшись за края гроба, они положили в яму.
Старший из мужчин вылез из ямы и, встав на колени, стал подавать большие глыбы камней. Второй, брав их, укладывал на гроб. Эта процедура продолжалось минут пятнадцать-двадцать.
Вдруг с улицы послышался шорох, и все, кто находился внутри, замерли. Одна из женщин тихонько подошла к двери, стала прислушиваться и присматриваться в щелку. Во дворе промелькнули две тени. Приоткрыв дверь – хорошо, что дверь открывалась внутрь, – женщина присмотрелась и увидела, как двое подошли к тому месту, где горел костер. Она рассмотрела, что это молодая пара, мужчина и женщина, но кто именно – не поняла.
Подошедшая женщина взяла палку и стала разгребать угли. Вдруг при очередной вспышке молнии она нагнулась и подняла прямоугольную доску. Доска была размером примерно тридцать на двадцать сантиметров, женщина обернула ее заранее приготовленной тряпочкой и спрятала за пазуху. Поискав еще немного, они стали возвращаться назад. Муж предложил жене заглянуть в комнату:
– Пойдем посмотрим.
– Ты что, нам без благословления батюшки категорически нельзя входить. Пошли отсюда, пока нас никто не приметил.
– Пошли.
И они ушли. Закончив с похоронами батюшки, мужчины поставили стол на место и немного прибрались. В углу алтаря они увидели маленькую икону святого Николая. Мужчина постарше взял ее, вытер и поцеловал. Потом положил во внутренний карман пиджака. Отряхнувшись от белого известняка в комнате, все вышли.
Дождь все лил. На улице стояла темень, только молнии освещали путь. Минут через тридцать они вернулись в свою хату, пройдя к себе домой окольными путями.
Наутро дождь окончательно смыл следы. Дождь закончился, и выглянуло солнышко. Село с этого дня стало пустеть. Многие сельчане поняли, что Боженька не простит им убийства настоятеля и разрушения церкви. В течение месяца уехали около десяти семей. Среди них была и та семья, которая похоронила батюшку.