Предисловие.
Сколько интерпретаций, дополнений и мнений претерпела фраза – «Театр начинается с вешалки», не сосчитать и каждый будет по-своему прав. У меня есть своё, личное мнение. Попробую изложить. Согласятся или нет, это полное право читателя.
Театр начнётся с вешалки, вернее с того момента, когда заранее купленный билет убран на видное место – за стекло серванта, облокотив его на чашку из сервиза цвета кобальта с золотым орнаментом. Каждый раз, проходя мимо, отсчитываем дни в предчувствии прекрасного зрелища. Готовимся эмоционально. И вот он наступает день выхода в театр. Едем. Заходим. Дух театра тебя завораживает прямо с вестибюля, уносит в царство Мельпомены, околдовывает, очаровывает.
Сдаём в гардероб верхнюю одежду. Женщины идут к зеркальной стене поправить и так идеальную причёску. А чтобы подчеркнуть торжество посещения театра, надевают лёгкие туфли в тон праздничному платью. Немного лукавят. Именно в этом «зеркальном» месте можно краешком глаза подсмотреть за другими, не менее красивыми «соперницами», фасоны платьев, макияж.
Мужчины? Мужчины, в большинстве своём, терпеливо ждут поодаль. Правда, не все. Маленькая толика приходит в театр «насильно», после долгих уговоров жены, которая, как заядлый театрал, не одно десятилетие старается приобщить его к выходу «в свет», но тщетно. А ей, так хочется вместе с ним наслаждаться увиденным. Такие мужики, не дожидаясь своих половинок, идут в кафе. Бутылка пива, или сто грамм коньяка, водочки, бутерброд с икоркой, красной рыбкой или такой вкусной сырокопчёной колбасой, которую нет возможности купить в магазине. Выбирай, что душе угодно. Оттает душа. Смирится мужичок. Останется одно – бороться с нахлынувшей сонливостью до конца спектакля. Их понять можно. Рабочая неделя, не зависимо от профессии и должности, выматывает и нервы, и силы. Но он не может отказать любимой жене вместе сходить на спектакль. Что не сделаешь ради неё? Но, уж самый «крайний», редкий случай, когда спектакль только начинался, а женщина, с еле сдерживаемыми слезами тихонько идёт к выходу, а за ней плетётся на хмельных ногах её, так и не приобщённый к культуре муж. Будет пустовать два кресла в зале, но их не видно на общем фоне зачарованных лиц. В следующий раз она придёт одна, а он подъедет к окончанию спектакля и будет стоять перед входом, часто выкуривая одну сигарету за другой и ёжится от холода, дожидаясь свою супругу, дабы сопроводить её до дома, время позднее. Любит, переживает, да и надо сглаживать свою нелюбовь к многолюдным зрелищам.
У верного зрителя предвкушение переполняет душу. Разговаривают в полголоса, рассматривают развешенные по стенам фотографии актёров и актрис. Кто-то, не дожидаясь заветных звонков, идёт в зал, кто-то продолжает экскурсию.
Вот он «народный спектакль». Каждый, пришедший в театр зритель, играет свою реальную роль, которая продолжается и в повседневной жизни.
Одни пришли на премьеру с чувством ПЕРВЫХ, для которых с лёгкостью играют герои на сцене. Другие, надеюсь их мало, пришли, дабы на какой-нибудь тусовке, с напыщенной интеллигентностью, интересоваться у собеседника.
«А Вы были на премьере? Как играл главный герой!…Как вдохновенно сыграл!», не запомнив, да и не запоминая фамилии других исполнителей. Даже не зная, как трудно даётся эта лёгкость игры. Сколько нервов и эмоций потрачено режиссёром-постановщиком вместе с другими помощниками и службами – осветителями, декораторами, гримёрами, костюмерами, ответственными за музыкальные и звуковые фонограммы.
Заканчивается театр опять вешалкой. Не вешалкой, а эмоциями зрителей, выходящих из зала по окончании спектакля. Нет одинаковых постановок, не в смысле самого произведения, по которому поставлена пьеса, а по игре актёров и актрис. Чуткая душа у настоящих артистов! На игру может повлиять наверно всё – моральная и физическая готовность к действу, небольшой перерыв между спектаклями. Возвращение с гастролей, где они играли для «чужого» зрителя. Чужого, в смысле нового для них. Новой сцены. Это нам кажется, что сцены театров везде одинаковы, но не для актёров. Они привыкают ко всему. Всему «своему» – расстановке декораций, мебели, занавесу, гримёркам в своём театре. Но самое главное привыкают к верному зрителю, к его ауре, менталитету. За многие годы они, зрители, приходят в театр, как домой, дабы послушать ставших им уже «родных» артистов. Зритель привык к манере их игры, интонации голоса, походке, улыбке. Зритель узнаёт их на улице. Зритель от всей своей души приносить в знак благодарности букеты цветов. И артисты выходят всем коллективом на сцену, кланяются в пояс. Поклонятся каждому зрителю за их поддержку, оценку их труда, выраженную бурными аплодисментами. Хлопает зритель в ладоши, посылая артистам «голос» своей восторженной души.
Жалко, что стало меньше молодёжи посещать театр. Нынче, в «век скоростей», тяжело им два часа просидеть, созерцая классику. Но, наверно нельзя уместить «Вишнёвый сад» в часовой спектакль. Необходимо искать выход… Стоп! Не мне учить и советовать, есть профессионалы. Наверно как раз они знают, а обычный зритель, коих большинство, пусть узнает, что прежде, чем правдиво передадут актёры со сцены все характеры героев, проделывается колоссальный труд. Только вдумайтесь. Прежде чем восхищать нас на сцене, предшествуют изнурительные, многочасовые репетиции. Не просто репетиции, а закономерный процесс, установленный великими русскими театральными режиссёрами, педагогами, как прошлого века, так и современными. Попробуем заглянуть в это «святая святых».
На первой, называемой «застольной» репетиции, можно увидеть начало перевоплощения современного человека в человека, играющего другую эпоху, другое время. Артист может играть и реальное время, но у героя другой характер, в который необходимо вжиться. Здесь изучают замысел автора пьесы, идёт овладение текстом, тонкая работа над образом. Да ещё многое, многое другое. Мне кажется, что это первый и последний этап, как бы ни звучало цинично и жёстко, когда можно поменять актёров и актрис, не справившихся с перевоплощением. Что греха таить, в некоторых спектаклях молодые дарования играют героев прошлого века, а вся харизма остаётся современной. Ну не получается сыграть графа, графиню. Актёр или актриса продолжают «жить» в современности. Выдают интонации в голосе, движение рук. Удалось краем глаза увидеть застольную репетицию хора церковной песни. Люди, сидящие в разномастных, обыденных одеждах репетировали, пели духовные песни, сидя за столами. «Ушли» в сторону платья, костюмы, блузки, джинсы, футболки. Остались только вдохновлённые лица и голоса. Это просто незабываемо!
Второй репетицией, этюдной, по мнению ВЕЛИКИХ, добиваются: «…точнее понять существо характеров и взаимоотношений своих персонажей, помогают найти себя в роли и роль в себе…». Такие репетиции позволяют более тонко прочувствовать взаимоотношения героев пьесы, манеры, этикет, поведение, вплоть до пластики персонажа. Как клинок, оттачивается острота восприятия ролей, но, пака ещё не до «обоюдоострой».
И вот наступает следующий этап – репетиция в ВЫГОРОДКЕ. Всего, что добились загодя, переносят на сцену репетиционного зала, на сцену, которая заполняется всеми подручными средствами: мебелью, картонными коробками и другими конструкциями, тем самым выгораживая сценическое пространство будущего спектакля. Окончательно изучаются тексты, реплики. Сложный процесс для актёров и актрис – переход от замкнутого пространства комнаты к простору помоста. Репетиции проходят без костюмов, но костюмерные уже выдают некоторые детали одежды, аксессуары. Наверно есть необходимость двигаться по сцене в длинной юбке, широкополой шляпе. С ружьём или веером в руках. Да много чего отрабатывается в этот период. Пробуется музыка, соответствующий происходящему на сцене шум, освещение. Но одно из самых главных, это отрабатывается чувство уверенности актёров перед выходом уже на большую сцену. Параллельно идут индивидуальные репетиции, на которых можно поговорить «по душам», без посторонних. Высказать всё, что иногда сдерживается.