В клубе ожидаемо закидываюсь алкоголем. Сажусь у барной стойки и заказываю бокал за бокалом. Бармен поглядывает странно, но ни о чем не спрашивает. Во-первых, ему некогда, а во-вторых, я слишком часто бываю в этом баре, и он в курсе, что я не люблю откровенничать. Парней нет. После моего последнего сообщения прошел час, а в баре до сих пор сижу я один. Само отказался приезжать под предлогом того, что кутил вчера, а Фил проигнорировал молча. На Кима я даже не рассчитывал, он очень редко тусит с нами, а если и приезжает, то заебывает всех своей трезвой рожей.
– Ты здесь один?
Поворачиваю голову на голос. Скольжу равнодушным взглядом по лицу девушки и спускаюсь ниже. Замечаю шикарное открытое декольте, тонкую талию и длинные ноги в туфлях на высоких каблуках.
– Допустим.
– Я присяду?
– С какой целью?
– Больше нет мест.
Бросаю взгляд за ее плечо, где стоит несколько свободных стульев. Хмыкаю. Обычно девчонок клею я, хотя наоборот тоже бывает часто. Это всегда меня забавляет, потому что делают они это слишком заезженно и неуклюже. Уж лучше бы подошла и напрямую себя предложила.
– Думаю, я могла бы скрасить твой одинокий вечер.
– О, извините, тут занято.
Ким аккуратно отодвигает девушку в сторону и садится на соседний стул. Брюнетка хмыкает и раздраженно разворачивается, удаляясь.
– Вот уж кого не ожидал…
– Прочитал твое слезливое сообщение в чате и решил, что никто не приедет.
– Слезливое?
– Именно.
– Ты не спал, что ли? Время не детское.
– Спал, но забыл поставить телефон на беззвучный. Пришлось проснуться и собраться.
– Не стоило, – отвечаю равнодушным тоном.
На самом же деле настроение поднимается. Даже с абсолютно трезвым Кимом уже не так скучно, как одному.
– Расскажешь?
– Может, лучше выпьешь?
– Ты же знаешь, что нет.
– Почему ты не пьешь?
Алкоголь всегда делает меня разговорчивым и любопытным. А еще добрым. Прямо сейчас я больше не чувствую жгучего желания убить инфузорию. Мне вообще на нее наплевать. Равнодушен. Ким молчит, и я давлю вопросами дальше:
– У вас ведь все пьют в стране, а тебя с алкоголем я видел от силы три раза, и то ты его только нюхал.
– Во-первых, пьют наверняка не все, а во-вторых, я ни разу в сознательном возрасте не был в Корее, – Ким смеется. – Я даже языка не знаю.
– Ладно, засчитано, – киваю.
– Так что произошло, что ты сидишь здесь с бокалом виски и пытаешься не разнести весь этот клуб?
Я в очередной раз удивляюсь тому, насколько тонко Ким улавливает мое настроение. Да и не только мое. Иногда мне кажется, что у него телепатические способности, которые позволяют ему лучше понимать каждого из нашей тройки.
– Ничего не произошло, – хмыкаю. – Отец сегодня объявляет о помолвке. Завтра мне нужно рассказать в универе, что Романова моя сводная.
– Уже Романова? – хмыкает Ким. – Не “никто”? Ну-ка повторяй за мной: “сестра”.
– Не смешно.
– А я и не смеюсь. Ты проблему из пальца высасываешь. Ну женится твой отец, ну появилась у тебя сестра – и что?
– И ничего.
– Вот именно, что ничего. Твоя ненависть к ней необоснованна.
– Необоснованна? – завожусь с пол-оборота. – Она, блядь, составила график, когда мне можно посещать бассейн.
– Не понял.
– А что непонятного? Эта инфузория заявилась ко мне с предложением составить график, когда я могу приходить в свой бассейн.
– И с чего бы она это делала?
– С того…
О том, что она увидела мое лицо, я Киму не рассказывал. Как в таком признаться? Правда, судя по пристальному взгляду друга, он уже обо всем догадался.
– Она тебя видела, да?
Вместо ответа мычу что-то непонятное и киваю. Между нами вроде как нет никаких секретов. Он прекрасно знает о моей ситуации, видел тот уродливый кусок на моем лице, однако мне все равно неприятно обсуждать эту тему. И тот факт, что инфузория видела меня таким, жутко нервирует. Она не должна была. Никто не должен. Даже Само с Филом не видели. Знают о ситуации. О ней, блядь, весь универ знает, но никто не смеет ничего говорить, хотя я уверен, что им любопытно. Хочется посмотреть на изуродованное лицо некогда первого красавчика универа.
– Повторить? – голос бармена доносится до меня словно сквозь толщу воды.
– Не стоит, – отвечает вместо меня Ким.
Он и расплачивается по счету, пока я пытаюсь достать из бумажника карту.
– Думаю, пора домой.
Я не возражаю. Сам чувствую, что с алкоголем пора завязывать, иначе ночевать буду прямо под барной стойкой.
– Где припарковался? – спрашивает Ким по пути к выходу.
– А ты не на машине, что ли?
– Приехал на такси. Знал, что ты такси вызвать не додумаешься.
– Так вот почему ты приехал, – хмыкаю.
– Отчасти. Нужно же тебя бухого довезти до дома.
– А можно к тебе? Не хочу домой. Видеть там отца и… эту.
Ким ничего не отвечает. Забирает у меня из рук ключи и снимает сигнализацию с машины. Кое-как пакуюсь на переднее сиденье, Ким садится на водительское и помогает мне пристегнуться. Я не помню, чтобы меня когда-либо так накрывало. Видимо, сказалось отсутствие ужина. Все-таки пить на голодный желудок – не самая лучшая идея.
Ким привозит меня к себе. Паркует машину на свободном месте подземной парковки и помогает зайти в лифт.
– Постарайся потише, мама уже спит.
Я киваю, но в квартире чувствую себя слоном в посудной лавке. Пока добираюсь до комнаты Кима, все стены обтираю. Что-то, кажется, упало на пол и разбилось. Ким, надо отдать ему должное, переносит мое поведение спокойно. Я бы на его месте хорошенько себе врезал, а он помогает дойти до кровати. Лежать мне оказалось еще труднее, чем идти и слушать чертыхания друга. И не потому, что перед глазами все кружится, а потому что там она. Стоит закрыть глаза, как силуэт Романовой возникает в мозгу. Ее испуганные глаза, закушенная губа и острый язык, который мне внезапно захотелось ощутить у себя во рту.