Полина сидела у себя за рабочим столом и предавалась унынию. Еще утром все было прекрасно, а потом позвонила ее давнишняя подруга Света и, щебеча как соловей, пригласила ее на свою свадьбу. Такой подлянки, да еще и прямо в понедельник Полина не ожидала. Она вновь тяжело вздохнула и окинула взглядом коллег. Все сосредоточенно смотрели в мониторы компьютеров и делали вид, что очень заняты, хотя она прекрасно видела, что все сотрудницы тайком поглядывают на часы, поджидая обеденный перерыв, а по лицам сотрудников было ясно, что в мониторах своих компьютеров они просматривают что угодно, но точно не годовой отчет. Полина украдкой перевела дух, казалось, что все забыли об ужасном инциденте, случившемся с нею две недели назад. Это было практически позором всей ее, Полининой, жизни. А начиналось все полгода назад как в любовных романах, которые она так любила читать. Ей доверили вести нового клиента, который оказался просто ожившей мечтой любой девицы. Представитель фармацевтической компании обратился в Полинино агентство для проведения рекламной кампании новых витаминов. Увидев загорелого молодого человека с улыбкой Тома Круза, Полина уже сама была готова поглощать производимые его компанией витамины в неограниченном количестве, что уж говорить обо всем остальном, Полина и его самого была готова съесть целиком и без остатка. Илья, так звали героя ее романа, наведывался к ним в офис почти каждый день. Вечерами они ходили по всяким модным заведениям, в которых до появления Ильи Полина никогда не была, по выходным они посещали дискотеки для золотой молодежи, а один раз Илья вывез Полину на уик-энд в Прагу. Полине стало казаться, что она наконец поймала свою птицу счастья, близился день рождения Ильи, и она купила ему подарок, потратив на него больше половины своей месячной зарплаты, но она решила, что Илья того стоит, она зашла дальше в своих мечтах – представляла, как на каждый день рождения Ильи она будет рассказывать их общим детям, как много лет назад потратила на подарок их отцу все деньги, что у нее имелись в наличии, лишь бы увидеть, как любимое лицо озарит улыбка. Кто же знал, что «любимое лицо» за два дня до своего рождения пришлет Полине письмо такого содержания:
«Полина, от лица нашей компании и от себя в частности хочу сообщить Вам, что мы приняли решение продлить контракт с Вашим агентством еще на один год. Смею выразить надежду, что Вы и дальше будете вести наш проект, т. к. Вашу работу мы ценим высоко и крайне довольны результатами.
P. S. Полина, извини, но наш ужин в мой день рождения отменяется, как и любые другие ужины в дальнейшем. Я понял, что нас ничего не связывает, кроме работы, поэтому, пожалуйста, впредь давай общаться ТОЛЬКО по рабочим вопросам. Я надеюсь, что ты отнесешься к этому с пониманием. Мне с тобой было очень неплохо, но меня всегда угнетала твоя сексуальная неактивность и твое занудство».
Ладно, если бы письмо пришло только ей, хотя оно само по себе стало для нее ударом и полнейшей неожиданностью, так этот дурень поставил в копию всех задействованных в этом проекте, включая ее начальника. Надо ли говорить, что к вечеру того дня о ее сексуальной неактивности и занудстве уже знал весь офис, и следующие две недели это было единственной темой для обсуждения всех сотрудников. Полинин же начальник, который в принципе считал себя подарком судьбы в жизни любой девушки, еще и вызвал ее к себе в кабинет и грозно предупредил, чтобы впредь она не путала личное с профессиональным, так как это бросает тень на репутацию агентства. Что если уж ей так хочется завести служебный роман, то пусть делает это с теми людьми, от которых хотя бы не произойдет утечки информации. При этом он так раздул грудь, что Полина сразу поняла, кого именно он имеет в виду под этими самыми «людьми». Все, что она смогла сделать, это кивнуть, выдавить из себя «я больше не буду ВООБЩЕ заводить служебных романов» и спешно покинуть кабинет этого сластолюбца, в постели которого по какой-то непонятной Полине причине успели побывать почти все сотрудницы агентства. Хоть Полина и не состояла с ним в связи, но была осведомлена из надежных источников, что сексом он занимается в носках по причине грибкового поражения ногтей, всех своих пассий зовет «моя Тюська» (видимо, чтобы не путаться), так что никакого желания завязать еще один служебный роман начальник у Полины не вызвал.
«Это все из-за моего занудства и сексуальной неактивности», – рассуждала Полина, возвращаясь на свое рабочее место. Катастрофа же грянула на следующий день и имела облик новой секретарши, которую взяли на работу месяц назад. Полина ее сразу возненавидела, она не могла толком объяснить, почему она испытывает такую стойкую неприязнь к этой девушке с необычным именем Ирма, но уж точно не из-за того, что Ирма была похожа на красотку из какого-нибудь модного журнала. По крайней мере, Полина убеждала себя, что ее личная неприязнь к Ирме не имеет никакого отношения к ее внешности, однако же в присутствии Ирмы Полине всегда хотелось втянуть живот и стать сантиметров на десять выше, чем она была. Катастрофа заключалась в том, что Илья, который как ни в чем не бывало приехал на следующий день в офис с охапкой тюльпанов для Ирмы, не стесняясь обхаживал ее у всех на глазах, щедро отвешивал ей комплименты, и они громко обсуждали, куда они собираются на его день рождения. Это был приличный пинок по самолюбию Полины: отношения с ней он особенно не афишировал, и о том, что у них роман, знали очень немногие, ну, конечно, до того, как он отправил свое прощальное письмо. Здесь же он только что не кричал о своей новой пассии. Полина невольно задумалась: а как долго он общается с Ирмой? Невольно вспомнила, что последние пару недель он все чаще бывал занят по вечерам, при встречах с ней был молчалив и рассеян.
«Могла бы и задуматься, – с горечью подумала Полина. – Так нет, я же, идиотка, все к свадебным платьям присматривалась».
Во всей этой ситуации был еще один очень неприятный момент. Еще в середине их романа, когда на очередной планерке составляли годовой план мероприятий, Полина вылезла с инициативой устроить в мае выездной корпоратив в какой-нибудь хороший дом отдыха или загородную гостиницу. Ей очень хотелось похвастаться перед сотрудниками своими особыми отношениями с Ильей, а заодно покрасоваться перед Ильей в вечернем платье, так как на корпоративе предполагался гала-ужин для сотрудников и клиентов. Полинина идея была принята на ура, и все заранее предвкушали длинные майские выходные в каком-нибудь приятном месте.
«Похоже, теперь хвастаться особыми отношениями с Ильей предстоит Ирме, а я буду сидеть в гордом одиночестве, так как я буду единственная, у кого не будет пары. Нет, не единственная, я буду с Ниной Федоровной из бухгалтерии, у той тоже нет пары, но едва ли это может послужить мне утешением, учитывая сильно пенсионный возраст Нины Федоровны», – рассуждала про себя Полина, чувствуя, как ее охватывает отчаяние.
«Во что бы то ни стало я должна найти себе пару на этот дурацкий корпоратив, даже если мне придется для этого нанимать кого-нибудь из мужского эскорт-агентства, но сидеть в одиночестве в вечернем платье и смотреть, как милуются у всех на виду эти двое, – это выше моих сил». Полина тяжело вздохнула и продолжила мучительный мыслительный процесс.
«Сколько там, в Москве, население? Около десяти миллионов вроде, не считая приезжих. Так, отбрасываем приезжих, еще не хватало мне с каким-нибудь мигрантом из бывшей союзной республики появиться, берем в расчет только москвичей. Итак, десять миллионов, из них миллионов шесть – это женщины, остается четыре миллиона, минимум десять процентов из этих четырех миллионов – геи, еще двадцать – моложе восемнадцати лет, половина женатых, итого сколько там остается? Один миллион четыреста тысяч мужчин, из них старше пятидесяти еще какое-то количество надо списать на моральных и физических уродов, да и даже без уродов остается меньше миллиона свободных мужчин. И это на шесть миллионов женщин!» Полине начало казаться, что ситуация почти безвыходная, от отчаяния она набрала номер своей подруги Светы, той, что собиралась замуж.
– Свет, – без предисловий начала Полина, – при такой ужасной статистике по количеству свободных мужчин на душу женского населения скажи мне, пожалуйста, где ты сумела найти себе мужа?
– Ой, ты не поверишь, – захихикала Света.
– Поверю, – пообещала Полина. – Так где?
– Через газету.
– Через какую газету? – не поняла Полина.
– Ну ты что, газет не читаешь? – удивилась в свою очередь Света. – Я вот всегда ищу рубрику «Частные объявления», больше всего их в «Из рук в руки», вот я и нашла себе там мужа. Не сразу, конечно, разные попадались, один особенно отличился, ну да бог с ним… А в результате я с Артуром познакомилась, и видишь, как вышло.
– Вижу, – уныло сказала Полина. – Только разве нормальные люди станут объявления в газету подавать? Сейчас же сайты знакомств есть.
– И кто на этих сайтах сидит? – фыркнула Света. – А газеты умные люди читают. Вот Артур, например, бизнесмен. А ты говоришь…
– Ладно, я уже ничему не удивляюсь, газета так газета, – вздохнула Полина, и они попрощались.
***
В отличие от Полины, Люда никогда не позволяла мужчинам влиять на ее настроение в частности и жизнь в целом. Она с легкостью заводила романы и с такой же легкостью их прекращала, как только они начинали ее тяготить, а это, как правило, случалось довольно быстро. Люда была юристом в процветающей юридической компании, занимающейся международным правом. К тридцати пяти годам она сделала очень неплохую карьеру, зарабатывала вполне прилично, о семье даже и не задумывалась. Детей Люда любила, но на расстоянии, и собственными обзаводиться не имела ни малейшего желания, ее можно было бы назвать феминисткой, так как она считала, что в ее жизни просто не существует проблем, для решения которых ей нужен мужчина. Она имела опыт совместного проживания и даже помолвки, но за месяц до свадьбы Люда просто передумала и спровадила несчастного жениха обратно к его маме. Когда Полина с сияющими глазами рассказывала ей о своем романе с Ильей, намекая, что со дня на день ожидает часа икс и колечка с симпатичным бриллиантом, Люда лишь скептически поднимала бровь и неизменно говорила, что у Полины разума с момента, как ей исполнилось пятнадцать лет, не прибавилось.
«Пойми, я с ним по-настоящему счастлива», – пыталась убедить ее Полина.
«Ты на моей памяти уже не однажды была по-настоящему счастлива, – парировала Люда, – и где оно, твое счастье? Они, если вспомнить, сколько раз ты говорила, что вот именно тот или этот – это ОНО, самое большое чувство и будущий отец твоих детей?»
«Все имеют право на ошибку», – пожимала плечами Полина.
«Имеют, – согласилась Люда, – но когда ошибка повторяется из года в год одна и та же, то это уже дурость и ничто другое».
Люда пыталась предостеречь Полину, чтобы она не строила себе воздушных замков и не планировала собственную жизнь в угоду Илье. Сколько вечеров Полина провела дома у телефона, ожидая, когда ее принц изволит объявиться. Когда Полина получила злосчастное письмо, то первый человек, которому она позвонила, была Люда.
«Полина, успокойся. Я думаю, что только ты думала, что ваши отношения закончатся свадьбой, он же тебе не обещал жениться, я так понимаю?»
«Нет, но…»
«Что „но“? Он тебя представил родителям, вы купили совместную недвижимость или вели общее хозяйство?»
«Нет, но…»
«Все остальное, Полина, это всего лишь твоя фантазия. В этом твоя беда: ты слишком много фантазируешь. Спустись уже на землю, тысячи людей каждый день сходятся и расходятся, ты же считаешь, что каждая твоя половая связь непременно должна привести к браку. Столько не выходят замуж».
«Ты рассуждаешь как юрист, а не как живой человек!» – запальчиво крикнула Полина.
«Я рассуждаю как разумный человек, а не как экзальтированная девица. Успокойся, ну поговорят об этом письме и забудут».
«Как же, у них у всех память, как у слонов, – всхлипнула Полина. – Я теперь навсегда останусь с репутацией сексуально неактивной, да еще и зануды».
«Я не берусь судить, что у тебя с сексуальной активностью, – с сомнением в голосе сказала Люда. – На мой взгляд, так ты даже чересчур активна, если учесть, сколько романов ты пережила за последние пару лет, но ты и впрямь бываешь занудой».
«Спасибо, подружка, ты умеешь найти слова, чтобы утешить друга в беде», – саркастично заметила Полина.
«Беда – это когда взрослый сын уходит из дома в женском платье и с макияжем, а у тебя всего лишь неприятность».
«А с корпоративом что?» – страдальчески всхлипнула Полина.
«Ничего, к тому времени что-нибудь подвернется под руку, вот увидишь», – заверила ее Люда.
Люде были непонятны терзания Полины, ей всегда было абсолютно все равно, что подумают о ней люди. На работе ее все уважали, она никогда не заводила служебных романов и не выставляла личную жизнь напоказ. Даже с Полиной она никогда не делилась своими переживаниями, ей проще было все переварить и усвоить самой, чем спрашивать чье-то мнение.
Вот так, размышляя о подругиных злоключениях, Люда ехала на работу. Уже подъезжая к офису, она вспомнила, что у одной из коллег сегодня день рождения, поэтому она развернула машину и запарковалась у неприлично дорогого супермаркета. Люда никогда не ходила сюда за продуктами, потому что считала это НЕРАЗУМНЫМ, но сейчас у нее просто не было времени ехать куда-либо еще. Коллега эта была со странностями, из тех, кто постоянно печется о сохранности окружающей среды и моет посуду только горчицей, а унитаз чистит пепси-колой, дабы не загрязнять природу химическими отходами. Слабостью же коллеги были кошки, помимо того, что дома у нее жили четыре особи кошачьей породы, она коллекционировала все, что связано с кошками, и Люда от души надеялась, что в супермаркете найдется либо какая-нибудь кружка с изображением кошки, либо фигурка, либо игрушка на худой конец.
Люда бродила между рядами, возмущаясь про себя невероятными ценами на обычные продукты, как внезапно она столкнулась с чьей-то тележкой. Подняв глаза, она почувствовала, как ее сердце забилось чаще. Перед ней стоял очень симпатичный незнакомец в длинном светлом плаще и с тележкой, забитой до отказа продуктами. Люда от досады из-за того, что ее собственная корзинка была наполнена уродцами, изображающими кошек во всех видах, готова была собственноручно придушить свою коллегу, что та так некстати коллекционирует подобную дрянь.
– Извините, я не хотел вас таранить, – улыбнулся незнакомец.
– Ничего, – неожиданно смутилась Люда. Смущение ей было несвойственно.
Незнакомец внимательно на нее посмотрел, как будто хотел что-то спросить, но Люда спешно развернулась и почти бегом помчалась к кассе. Пять минут спустя, расплатившись за кошек, Люда вышла из супермаркета и еще раз обернулась. Незнакомец стоял и смотрел ей вслед.
«А еще я Полину критикую, – усмехнулась про себя Люда. – А сама веду себя как школьница, дядька вполне такой симпатичный, могла бы и познакомиться, а не изображать из себя пугливую лань». Уже поднимаясь в лифте, Люда поймала себя на мысли, что продолжает думать о своем незнакомце и жалеть, что не задержалась чуть подольше, чтобы познакомиться с ним, ведь ясно видела интерес в его глазах.
«Ладно, что уж теперь», – проворчала Люда про себя и отправилась поздравлять коллегу, которая и не подозревала, какую бурю эмоций успела пережить Люда на пути к ее подарку. Пока Люда поздравляла коллегу и слушала тосты за сохранение природы, ей пришла эсэмэска от их общего с Полиной друга Гены.
«Ненавижу, ненавижу утренние совещания. Потому что всегда на них опаздываю. Получил втык, хочу вечером увидеться, что там у Полли?»
«Все как обычно, – быстро настрочила Люда ответ. – В поисках принца для корпоратива. Вечером ОК, после 20:00, раньше не смогу».
Люда вернулась к себе в кабинет и снова вспомнила о незнакомце из супермаркета.
«Да что это со мной? – удивилась она сама себе. – Сексуальное воздержание играет с женщинами плохие шутки, еще немного, и я буду бросаться на всех представителей мужского пола».
Люда решила, что нашла объяснение тому, что она все утро не могла выкинуть незнакомца из головы, и погрузилась в работу.
***
Гена сидел в офисе и страдал. В тысячный раз он говорил себе, что надо брать жизнь в свои руки и менять работу, в тысячный раз он объяснял сам себе, почему он этого сделать не может именно в данный момент. А так хорошо все начиналось: он поступил на вожделенный факультет журналистики, не без помощи родителей, но учился очень прилично, даже, можно сказать, хорошо. Там же, в университете, он познакомился с Полиной и Людой. Люда, правда, училась на другом факультете, но с Полиной они были подругами детства, поэтому когда Гена подружился с Полиной, у него практически не было другого выхода, кроме как подружиться и с Людой тоже. Надо сказать, что он ничего не имел против. Люда была резковата в суждениях, но, надо отдать ей должное, всегда справедлива и разумна. В отличие от вечно жившей в воздушных замках Полины, Люда твердо стояла обеими ногами на земле, четко представляла себе, что она хочет от жизни, и так же четко представляла, кого она хочет. Без предисловий и рассусоливаний, как только она находила объект своих желаний, то брала инициативу в свои руки, чем вызывала восхищение и у Полины, и у Гены. У Гены отношения с прекрасным полом складывались непросто. Когда девчонки спрашивали, есть ли у него возлюбленная, он всегда придумывал истории, что есть, но они живут в разных городах, иногда в понедельник он приходил в институт и рассказывал истории о том, как его пассия навещала его в выходные и как она «буквально насиловала его без передышки». Девчонки посмеивались над Гениными историями, они не очень верили в мифическую Генину подружку, еще меньше они верили в то, что Гену можно насиловать без передышки или даже с передышками, но они не знали всей правды, а правда была в том, что до третьего курса Гена оставался девственником. Потерял он свою девственность с Полиной, но дал себе слово, что она никогда не узнает, что именно она сделала в его жизни. Все случилось на очередной пьяной студенческой вечеринке, Полина напивалась весь вечер, переживая какую-то очередную любовную драму, и оказалась в такой кондиции, что ей точно нельзя было показываться на глаза родителям, поэтому Люда позвонила ей домой и слезно просила разрешения остаться Полине ночевать у нее, потому что ей, Люде, очень страшно ночевать одной в квартире, а ее родители уехали в командировку. Странно было, что Полинины родители поверили в историю, что двадцатилетней девице может быть страшно ночевать одной дома, но поскольку это была Люда, которая всегда славилась правдивостью, ей они поверили и разрешили, пожелав девочкам спокойной ночи. После этого Люда поехала домой, а Гена отвез Полину к себе, он жил один, это был подарок его родителей на вступление во взрослую жизнь. Так утверждали они сами, но Гена прекрасно понимал, что просто он мешает своей маме и ее новому, сильно молодому мужу. Он ничего не имел против и, уж конечно, от подарка не отказался. Всю ночь он приводил Полину в чувство, а под утро даже не понял, как это случилось, но они переспали. Он отказывался верить своему счастью, пусть и в облике нетрезвой Полины, которая, проспавшись утром, сообщила ему, что если он расскажет хоть одной живой душе, включая Люду, что между ними произошло, то она расскажет всем, что кончил он за одну минуту, не успев даже как следует начать. Гена и не собирался никому ничего рассказывать, но комментарий Полины его здорово задел, ему казалось, что он делал все, как видел не единожды в порнофильмах. В результате он просто успокоил себя тем, что Полина была пьяна и не отдавала себе отчет о полученном наслаждении, но с тех пор втайне мечтал, что когда-нибудь они повторят этот опыт, но уже на трезвую голову, и вот тогда Полина будет буквально умолять сотворить с ней это чудо любви еще раз, а лучше много раз, и повторять это каждый день. Произошедшее тем не менее никак не повлияло на их дружбу, они благополучно закончили университет, а дальше, по мнению Гены, судьба отвернулась от него. Он мечтал быть журналистом, который будет писать горячие статьи на политические темы, может, на него даже совершат покушение (неудачное, разумеется), но это его не остановит, он будет и дальше писать разоблачительные статьи и войдет в историю журналистики как бесстрашный герой. Также в своих мечтах он писал книги, в том числе автобиографичные, которые вмиг становились бестселлерами, переводились на все языки мира, что сделало бы его, Гену, ужасно богатым и знаменитым. Реальность же оказалась очень далека от его фантазий. Его очерки не хотели брать серьезные издания, он пытался устроиться на работу в крупные газеты, но его категорически не устраивала зарплата, которую ему там предлагали, да и должности, на которые его готовы были взять, очень далеки от ведущего корреспондента или что-нибудь в этом роде, а ждать Гена был не готов, идти постепенно, шаг за шагом, он не хотел, считая, что в таком случае слава к нему придет только в старости, а он ее хотел сейчас и сразу. Помыкавшись таким образом, Гена оказался в женском глянцевом издании, и его основной заботой было отслеживать новинки, выходящие на косметическом рынке для мужчин, и писать хвалебные статьи, которые оплачивались производителями этих самых новинок. Это было совсем не то, о чем мечтал Гена, работу он свою ненавидел, но поскольку она оплачивалась весьма недурно, он вынужден был, скрипя зубами, делать то, что от него ждали и за что ему платили. Первое время он успокаивал себя тем, что ничто не мешает ему параллельно писать очерки и рассылать в газеты и журналы, зарабатывая себе таким образом имя, но вскоре и эта идея осталась всего лишь идеей, так как на работе он писать эти очерки не мог, а вечером ему гораздо интереснее было посмотреть футбол или встретиться с друзьями. Точнее, с подружками. Гена очень стеснялся своей работы, поэтому близкими друзьями у него по-прежнему были Люда и Полина, да периодически возникали мимолетные романы, которые никогда не перерастали ни во что серьезное. Самым продолжительным романом были отношения с Вававой. Точнее, с Варварой, но девушка просто не в силах была выговорить букву «р», поэтому все ее звали Вавя или Вавава. Ей было девятнадцать лет, она была дочкой очень обеспеченных родителей, но это не помогло ей ни обрести уверенность в себе, ни стать чуточку краше. Природа наделила Вававу большими ступнями, большим носом и большими ушами. Все вместе производило довольно удручающее впечатление, но главным недостатком Вававы была ее склонность к депрессиям, в которые она легко впадала по любому поводу и очень тяжело из них выходила. Гена однажды пригласил Вававу на кофе – как он сам потом объяснял Полине и Люде, из жалости, но Вавава восприняла это как ухаживание, на которое она с готовностью ответила, и не успел Гена опомниться, как спустя две недели Вавава перебралась с вещами к нему, а у него просто не хватило духу ей отказать. Почти два месяца Гена мужественно жевал несъедобные ужины, приготовленные любящей Вававиной рукой, слушал стихи, которые Вавава писала для него, как она сама поясняла, будучи «оквыленная любовью», терпеливо слушал Вавины сетования о «несовевшенстве этого мива» и ловил себя на мысли, что все чаще задумывается о самоубийстве. Вавава же пыталась подружиться с Полиной и Людой, дабы быть ближе к возлюбленному, но Полина дружбой не прониклась, а Люда молча выслушивала по телефону Вавины жалобы на «этого негодника», а потом вежливо прощалась, но поскольку прежде она все-таки выслушивала, то Вавава объявила Люду своей лучшей подругой и старалась звонить той почаще, недоумевая, почему Люда постоянно забывает телефон то дома, то на работе и поэтому так редко отвечает на ее, Вавины звонки. Люда же просто по-своему жалела Варю, но и ее жалость имела границы. Гена же страдал, и каждый раз при встрече с Полиной и Людой главной темой становился вопрос, как избавиться от Вававы. Гена неоднократно просил Люду поговорить с Вававой, чтобы та с вещичками отправилась на выход, но Люда в этом вопросе была категорична. «Сам кашу заварил, сам и расхлебывай, я не могу твои ошибки исправлять», – говорила она ему менторским тоном. Своего пика ситуация достигла, когда Вававины родители пригласили их на ужин в жутко дорогой ресторан. За ужином папа Вававы весьма прозрачно намекнул, что у его дочери большое приданое, что дочка у них одна и что все, чем владеет семья, достанется их кровинушке и ее детям. Гена покрылся испариной: было понятно, что владеет Вававина семья многим, на ужин папа с мамой приехали на скромном «бентли-купе», но Гена именно в этот вечер понял, что не настолько любит деньги, как он думал, чтобы связать свою жизнь с Вававой ради ее приданого и будущего наследства. Вавава же весь вечер пожимала ему руку под столом, прижималась к нему и счастливо вздыхала. Понятно, что Гена, в принципе, устраивал ее семью как потенциальный жених, видимо, у мамы с папой не было розовых очков в отношении дочки, и они понимали, что никакие деньги не сделают их принцессу ни на грамм милее, поэтому спокойный, интеллигентный юноша с образованием из приличной семьи очень устраивал их как потенциальный зять.
– Варя, солнышко, а папа тебе говорил, что он запланировал тебе купить пентхаус на Остоженке, в том доме, который тебе так нравится? – елейным голосом вела атаку мама.
– Нет, – деланно захлопало глазами солнышко.
– Так вот, детка, первый взнос я уже сделал, как только дом будет готов, я внесу оставшуюся часть, чтобы у моей рыбоньки была своя квартирка, – поведал папа, выразительно поглядывая на Гену.
Гена аж заерзал на стуле под его взглядом и почувствовал, что ему не хватает воздуха.
– А еще, солнышко, мы с папой посоветовались и решили тебе купить мафы-ы-ынку, – просюсюкала мама.
Тут настал черед Гене удивиться. Кроме больших ступней, ушей и носа, Вавава была крайне близорука, представить ее за рулем можно было только если в качестве смертницы. Словно прочитав его мысли, папа тут же внес коррективу:
– Машину, дочка, мы тебе на свадьбу подарим, руль должен быть в руках мужчины.
Гена икнул и попросил разрешения отлучиться на минуту в туалет. Там он лихорадочно настрочил Полине эсэмэс: «Очень прошу, позвони мне через десять минут и скажи, что ты с работы и что я должен приехать, иначе все пропало!»
Ответ пришел почти сразу.
«Ген, ты в своем уме, воскресенье, вечер, что у тебя на работе может быть такого срочного? Или ты думаешь, Вававины родители клинические идиоты?»
Разумеется, Гена сообщил подругам, как он намеревается провести воскресный вечер, чем вызвал град шуток в свой адрес.
«Полин, ты позвони, а уж дальше я сам выкручусь». У Гены не было времени вступать с Полиной в переписку, поэтому он вернулся к «возлюбленной» и ее родителям. Следующие десять минут родители расписывали дополнительные блага, которые ожидают их дочку после замужества, но тут у Гены зазвонил телефон. Гена схватил трубку, помолчал, закатил глаза, потряс головой.
– Ты уверен… уверен, что сам не можешь справиться? – спросил он, нахмурившись.
– Дурак ты, Гена, – отозвалась Полина. – Думаешь, им не слышно, что голос женский?
– Точно нет, уверяю тебя, это просто невозможно, – продолжил несчастный жених.
– Заедешь потом ко мне? Людка тоже едет и торт с собой везет. Устроим совет в Филях, как тебе дальше жить, – хихикнула Полина.
– Раз другого выхода нет… Хорошо, буду примерно через полчаса, надо так надо.
– Очень надо, – развеселилась Полина и отключилась.
Над столом повисло молчание.
– Гм, тут такое дело, – начал Гена, – мне срочно надо на работу, я прошу меня извинить.
– Ох уж эта работа! – закатила глаза мама. – Варюшин папа тоже вечно весь в делах.
– Вы, Геннадий, вроде журналистом работаете? – поднял бровь папа.
– Да, – сглотнул Гена, – э-э-э, материал срочный надо сдать, а то, э-э-э, весь отдел уволят!
– Какой у тебя может быть свочный матевиал? – удивилась Вавава. – Ты же пво косметику пишешь.
– Вот про нее и надо срочно написать, э-э-э, понимаешь, заказ вот пришел, а мы не успели в верстку сдать, а деньги заказчик отдал, не будет завтра материала, всем достанется, – лихорадочно придумывал на ходу Гена.
– Надо же, – удивился папа, – никогда не думал, что журналы верстаются в последнюю минуту, – всегда считал, что минимум за месяц.
Гена почувствовал, что он на грани обморока.
– Долго объяснять, – неопределенно махнул он рукой, поднимаясь из-за стола.
– Можно мне с тобой? – Вавава уцепилась за его рукав.
– Э-э-э, нет, у нас это не принято, да и пропуска на тебя нет, – испугался Гена. Взгляд Вававиного папы жег ему лицо, и он боялся посмотреть ему в глаза, но оставаться дольше он был просто не в силах, поэтому, неловко попрощавшись, Гена спешно ретировался.
Позднее тем же вечером, когда Гена в стотысячный раз спрашивал, что же ему делать, Люда велела «рубить этот хвост сразу, а не по частям», потому как Гена только все делает хуже, как пояснила Люда, и в результате все кончится вообще плачевно.
– Куда хуже-то? – вздохнул Гена.
– Есть куда, она может забеременеть, тогда тебя ее родители точно живым не отпустят, – мудро заметила Полина.
От такой перспективы Гену прошиб холодный пот, перспектива завести общего с Вававой младенца пугала своей реальностью.
– Все, сегодня же с ней поговорю! – решился наконец Гена.
– Ты только смотри, поаккуратнее, жалко ведь дуреху, – напутствовала сердобольная Полина.
Пока Гена ехал домой, он был полон решимости, войдя в квартиру, он смело заявил:
– Варя, нам надо поговорить. Я должен сказать тебе что-то очень важное!
Вававины глаза засветились радостью, и она закивала.
– Я часто пведставляла себе этот момент! – она заломила руки и порывисто прижала их к груди.
– Какой момент? – удивился сбитый с толку Гена.
– ЭТОТ! Я уже думала, ты никогда не вешишься, уже думала пведложить тебе самой!
– Ты знаешь, о чем я собираюсь тебе сказать? – еще больше удивился Гена.
– Ну конечно, дувачок, – звонко рассмеялась Вавава. – Более того, даже мамочка и папочка мне сегодня так и сказали, что не удивятся, если пвямо сегодня все и пвоизойдет, и чтобы упвостить тебе задачу, я скажу свазу. Я СОГЛАСНА!!!
– Да? Я не думал, честно говоря, что это будет так легко, – с облегчением сказал Гена.
– Я думаю, нам стоит это сделать летом! – засияла Вавава еще больше.
– Зачем так долго ждать? Я предлагаю решить вопрос быстро, без проволочек, – мотнул головой Гена.
– Ты такой нетевпеливый! Ну, я же не успею подготовиться!
– Я тебе помогу! – с готовностью предложил свои услуги Гена.
– Ну уж нет, это плохая пвимета – видеть невесту в платье до свадьбы. Ты, кстати, за васходы не волнуйся, мои водители сказали, что сами все оплатят, – улыбнулась Вавава.
– К-к-к-какие расходы, к-к-к-какие водители, к-к-к-какая невеста? – от волнения Гена начал заикаться.
– Ну как, а вестован? А медовый месяц? А платье? Это же все стоит денег, – растерялась Варя. – Я же знаю, что ты захочешь дать мне все самое лучшее, но пока позволить себе этого не можешь, а я ждать не хочу, но свадьбу хочу пышную. И чтобы с фейеввевками.
До Гены постепенно начал доходить ужас происходящего.
– Ты что, решила, что я предложение тебе собрался делать? – испуганно спросил он.
– А вазве нет? – пришел черед удивляться Вававе.
– Нет, я хотел тебе сказать, что нам надо расстаться и чтобы ты ехала обратно к родителям, – скороговоркой выпалил Гена и втянул голову в плечи. Повисла пауза. Потом Вававин рот некрасиво искривился, нижняя челюсть отпала, и она громко заревела.
– Ты только не плачь, – попытался успокоить ее Гена. – Я… я просто считаю, что ты слишком хороша для меня. Я не тот, кто тебе нужен, понимаешь? Ты еще встретишь человека, который сделает тебя счастливой.
– Я уже встветила! – истерично взвизгнула Вавава. – Этот человек – ты! Ты пвосто боишься своего счастья, ты… ты… ты бежишь от него. Ты потом очень будешь жалеть!
– Я уже почти жалею, – заверил ее Гена, – но так будет лучше. Ты достойна большего, чем я могу предложить!
– Мой папочка тебе этого не пвостит! Скажи честно, у тебя двугая? Или… или… О, боже мой! Ты спишь с этими мевзавками??? – Вавава пошла красными пятнами, что, разумеется, не сделало ее краше.
– С какими мерзавками? – зачем-то решил уточнить Гена.
– С Полиной и Людой! Я свазу должна была догадаться!
– Они не мерзавки, – оскорбился за подруг Гена. – Но в любом случае я с ними не сплю.
– Гена, Геник, миленький, – выбрала другую тактику Вавава, – подумай сам, как нам уютно будет житься на Остоженке, в моем милом пентхаусе. И машину нам на свадьбу подавят, какую ты захочешь. Ты хотел ведь джип? Хочешь, папуля тебе «Хаммев» купит? Хочешь? Только не бвосай меня!
– Варя, ты достойна, чтобы тебя любили и без джипов и пентхаусов, – изобразил благородство Гена. – Дело не в тебе, прости, но мы просто не можем быть вместе!
– Я никуда не уйду, пока ты внятно не объяснишь мне пвичин! – пафосно объявила Вавава.
– Понимаешь, я гей! – нашелся Гена. – Я понял, что меня влечет к мужчинам, и я ничего не могу с этим поделать. С природой не поспоришь! Вот прям как Фредди в «Богемской рапсодии» – понял и все, но ты навсегда будешь любовью моей жизни женского пола. Музой. Вот да! Муза!
Вавава ахнула и прикрыла рот ладошкой.
– Ты поэтому так ведко занимался со мной любовью, да?
Гена чуть было не сказал, что не поэтому, но, горестно вздохнув, лишь кивнул головой, моля бога, чтобы она поскорее ушла.
– Ну, ваз такое дело… А ты не хочешь посоветоваться с ввачом? Может, он сможет помочь? – снова заплакала она, не желая соглашаться на роль музы.
– Обязательно посоветуюсь и дам тебе знать, – пообещал Гена. – А сейчас мне надо побыть одному, не каждый день ты понимаешь, что ты гей, так что я тебе позвоню, как разберусь с этим вопросом окончательно.
После этой сцены, рыдая, всхлипывая и причитая, Вавава собрала вещи и уехала к родителям. Гена на радостях выпил в одиночку бутылку шампанского и завалился спать. Так месяц назад закончился самый длинный и безрадостный роман в Гениной жизни.
Вкупе с работой, которую он ненавидел, полное поражение в личной жизни не добавляло оптимизма.
«Все, сегодня напишу либо серьезную статью, либо, может, даже начну писать книгу, – решил Гена. – Пора уже жизнь брать за загривок, вот прославлюсь, разбогатею и сбегу из этой треклятой конторы».
***
Света не верила собственному счастью. Подавая брачное объявление в газету, она особенно ни на что не надеялась. Ведь до этого была дважды замужем и дважды неудачно.
«Должно же мне повезти, бог троицу любит», – рассуждала она, сочиняя объявление, в котором она самую малость уменьшила свой возраст и немного покривила душой, описывая свои параметры. Первое время никто особенно интересный на ее объявление не откликался, потом у нее случился бурный роман, который закончился так же стремительно, как и начался, только вдобавок к разбитому сердцу она еще недосчиталась дома кое-каких ценных вещей. Она уже было совсем отчаялась, когда вдруг на горизонте появился Артур. Если положить руку на сердце, Артур, конечно, был далек от идеала, но Света ухватилась за него, как за последний шанс. Ее немного смущал рост Артура, он был ниже ее, да и внешне Артур был не особенно красив, но он хотел семью и детей, а именно этого хотела и Света. Встречались они месяца три, а потом Артур сделал ей предложение. Надо сказать, что предложение было сделано совсем не так, как описывают в книгах и показывают в кино, но это лучше, чем ничего. Она видела, как отчаянно ищет себе спутника жизни ее подруга Полина и что той тоже не особенно везет, Свете же было на два года больше, чем Полине, поэтому, как ни крути, она рассматривала появление Артура как несомненную удачу. Она теперь будет носить гордое звание «жена бизнесмена». А чем Артур не бизнесмен, если у него несколько палаток, торгующих курами гриль? Вполне себе бизнесмен, да и курица гриль дома всегда в заначке теперь имеется на случай непрошеных гостей. На днях Артур сообщил ей, что в его квартире она может сделать все по своему вкусу, так что Света считала, что жизнь наконец-то ей улыбнулась. То, что квартира у Артура куплена в кредит, ее не смущало, он же, в конце концов, бизнесмен, так что кредит – это его головная боль. Света придирчиво оглядела себя в зеркало, она явно удачно купила костюм, он здорово подчеркивал ее фигуру, так, по крайней мере, считала сама Света. Она покрутилась перед зеркалом, втянула живот и щеки.
«Хорошо бы похудеть перед свадьбой на пару кило, – рассуждала она про себя. – Хотя на кости только собаки бросаются, но все же, чтобы подружкам совсем завидно стало, немного похудеть мне, может, и не помешает».
Они с Артуром собирались в мебельный магазин, так как особой мебели в квартире Артура не наблюдалось. Артур согласился отвезти Свету в «Икею», что по Светиным меркам было практически эксклюзивно.
Света и Полина дружили с детства. Точнее, «дружили» не совсем правильное слово, скорее, приятельствовали. Они выросли в соседних подъездах, и как-то так случилось, что не перестали поддерживать отношения и после того, как разъехались по разным концам Москвы. Судьбы у них сложились абсолютно по-разному: Полина поступила после школы в университет, а Света пошла в торговый техникум, который бросила через год, выйдя замуж за первого мужа, который оказался игроманом и всю свою нехитрую зарплату спускал на игровые автоматы, так что средств на то, чтобы свить уютное гнездо, просто не было физически, а идти работать, будучи дамой при муже, Света не хотела категорически. Однако после развода ей пришлось-таки пойти работать продавцом в продуктовый магазин, где она и познакомилась с мужем номер два. Второй брак продлился чуть дольше, но тоже распался из-за неуемной тяги второго мужа к спиртному. После этого Свету замуж долго никто не звал, что здорово ее печалило, поэтому после долгих лет одиночества Светлана и решила брать судьбу за загривок. Свадьба была через несколько недель, Света, махнув на все условности, купила себе белое платье, щедро расшитое блестками и красивыми белыми бусами, ради такого случая Света решила, что стоит потратиться, поэтому и стала обладательницей самого красивого платья на «АлиЭкспрессе». Накануне свадьбы она договорилась с родителями, что они дадут ей ключи от дачи и там она устроит девичник, куда пригласит Полину и еще пару подружек. Света возьмет у Артура несколько куриц гриль, и все повеселятся на славу. Размышления Светы о собственном счастье прервал звонок в дверь.
– Готова? – спросил Артур, появившись на пороге квартиры, которую Света вынуждена была делить с родителями и семьей сестры. Квартира была двухкомнатная, Света жила, по сути, на кухне, в одной комнате ютились родители, а в другой сестра с мужем и ребенком, сестра снова была беременна, так что Света была на седьмом небе от счастья, что у ее мужа имеется своя жилплощадь.
– Да, милый, – отозвалась Светлана, хватая сумочку.
– Топай в машину, чего стоишь-то? – приветливо позвал жених.
– Бегу, милый, – прощебетала Света и, получив пинок пониже спины, стыдливо захихикала и отправилась вместе со своим возлюбленным за покупками.
Все прошло, может, и не так, как хотелось бы ей, Свете, но в целом она осталась почти довольна. В «Икее» Артур тяжело дышал, смотрел на ценники и крякал. Света предусмотрительно составила список того, что она хочет, но, к ее разочарованию, Артур список не одобрил.
– Это что такое? Ты что, думаешь, что я миллионер? – возмутился он.
– Милый, но в твоей квартире нет НИЧЕГО. А малыши появятся? А гости придут? Нам их даже посадить некуда, не говоря уж о том, что тебе одному, может, на раскладушке спать удобно, но нам как семье необходима двуспальная кровать.
Двуспальная кровать была мечтой Светланы с детства. Она выросла на креслах-кроватях и раскладных диванах, которые ненавидела всеми фибрами души за то, что их приходилось складывать и раскладывать, потому что такую роскошь, как оставить диван неубранным, не позволяло жизненное пространство, учитывая, что с первыми двумя мужьями Света проживала в квартире родителей с незамужней в те времена сестрой.
– Ладно, – решился Артур, – так и быть, кровать купим, малышей пока нет, так что об этом рано думать, а для гостей можешь выбрать табуретки.
– Милый, а стенку в залу? А мягкую мебель? – молитвенно сложила руки на пышной груди Света.
Артур засопел и начал потеть.
– Что тебе с этой стенки? Мне мама обещала отдать диван и два кресла, почти новые, от бабушки остались, вот тебе и мягкая мебель, пока можно и без стенки.
– А кухню? – не сдавалась Света.
– У меня же есть кухня, – удивился Артур.
– Твоя кухня старше моей бабушки-покойницы, это же стыд, а не кухня!
– Знаешь, Света, ты, наверное, лучше себе другого мужа поищи, я не отвечаю твоим запросам, – с достоинством произнес Артур и порысил к выходу.
«Плакала отдельная жилплощадь»! – мелькнула страшная мысль в Светиной голове, и она бросилась за возлюбленным.
– Стой, Артурчик, миленький! Ты же сам мне сказал, что я могу обустроить квартиру по своему вкусу!
Артур чуть притормозил.
– Ну сказал, ну я-то имел в виду, что если ты обои поклеить хочешь или покрасить что, так это ради бога. Я не имел в виду, что ты пойдешь в магазин и скупишь там все, что на глаза попадется.
– Миленький, я не так поняла. Раз уж мы здесь, может, посмотрим, что тут есть? Я тут ни разу не была, мне же интересно. У меня не было никогда такого мужчины, как ты, который вот так запросто мог бы привезти меня в мебельный магазин, чтобы выбрать кровать. Ты же у меня просто рыцарь! Единственный и неповторимый!
«Рыцарь» смягчился.
– Ладно, что уж там. Мне не жалко, смотри.
Они еще почти два часа ходили по магазину, и Светлана стала обладательницей вожделенной кровати, мягкого матраса к ней, симпатичного торшера, журнального столика со стеклом и трех табуреток.
«Это ничего, – успокаивала она себя, – лиха беда начало. Вот поженимся, я его заставлю купить все, что мне надо. Хорошо, что дом – новостройка, обои там и правда надо поменять, но в новом доме их клеить куда как проще».
Повеселев от собственных мыслей Света с мурлыканьем отправилась на склад за своими покупками.