Да, я почти ничего не рассказываю о мальчиках – не хочется их сюда вмешивать. Знаете, я ведь даже не сообщила им о доме – сочиняю всякие небылицы. Последний раз наврала, будто нас затопило ливнем, однако долго я так не протяну – рано или поздно пойдут слухи. Да и в начальной школе родители сплетничают у ворот, поэтому я туда больше не хожу (детей отвозит мама). И Элдер-Райз стараюсь объезжать стороной.
Их зовут Лео и Гарри, между ними полтора года разницы. Лео только что исполнилось девять, а Гарри весной будет восемь. Оба унаследовали темные, непокорные кудри Брама и бледные, мягкие губы; ростом наверняка тоже в него пойдут. Из-за небольшой разницы в возрасте Гарри повторяет жизненный путь Лео, идет «по свежим следам», так сказать: переходит из класса в класс к тем же учителям, в те же группы в бассейне. На бумаге их жизни похожи, а по характеру мальчики совершенно разные.
Гарри у нас смелый: спокойно смотрит взрослым в глаза, а голос у него как сирена с единственной настройкой. Принципиально не ищет утешения: поранится, поскользнется на мокрых ступенях или упадет с дерева – и уходит в слезах, уклоняясь от протянутых рук и успокаивающих слов.
Лео, наоборот, плакса, любит обниматься, стремится всем угодить. Наверное, из-за этого у меня с ним более тесная связь. В младенчестве у него была сильная аллергия, пару раз пришлось даже вызвать «скорую», пока не выписали нужные лекарства. Мы до сих пор держим их под рукой на случай рецидива.
Я обсуждала с ним новый уклад жизни, пока мы разгружали посудомойку. Гарри предпочитает накрывать на стол, а посудомоечная машина находится в ведении Лео.
– Ну, и что ты думаешь? – спросила я его.
– Нормально.
– Ты понял, как все устроено?
– Наверное.
– На самом деле мало что изменится. Наша семья по-прежнему будет жить здесь, только мы с папой – по очереди.
Насколько детям важно видеть своих родителей вместе? Если бы мы не объявили новость как бы между прочим, когда бы они сами заметили, что дома теперь только один родитель? Может, и не скоро.
– У тебя есть вопросы?
Лео задумался, глядя на последнюю партию чистых приборов, зажатую в кулачке. Он не привык задавать вопросы, это Гарри у нас «почемучка». Лео принимает жизнь такой, какая она есть.
– Может, тебе что-то непонятно? – подбодрила я.
Я наблюдала за тем, как он пытается что-то сообразить, задумчиво глядя на вилки с ложками. А может, просто думает, что бы приятного сказать. Или никак не решит, кто я: жертва, которую надо поддержать, или зачинщик беды, которого надо отвергнуть. Наверное, ни то, ни другое.
Наконец его лицо прояснилось.
– Почему у нас столько ложек?
Он был так счастлив, когда я расхохоталась.
Ох, Лео, мой Лео! Только бы эта история не оставила в его сердце незаживающий шрам, хотя в это уже трудно поверить…
Гарри, бедняжка, выплакал все глаза, когда я объяснил новый расклад – а ведь он почти никогда не плачет. Он у нас семейный стоик.
– А вы с мамой еще женаты?
– Да, конечно. Пока что.
– Тогда почему вы не живете вместе?
– Это называется «мирное урегулирование», сынок. Мы не живем вместе, чтобы не ссориться, ведь это вредно для всех, особенно для тебя и Лео.
– А мы поедем на каникулы?
– Наверное, пока нет. У нас пока недостаточно денег.
– Мама сказала, что мы можем поехать к Тео в Кент – мы всегда туда ездим.
– Ну вот и хорошо.
Тео – сын Роджа и Элисон. Ясное дело – зашевелилась «команда Фии», женщины-матери смыкают ряды вокруг нее.
– А ты женишься на другой? – спросил Гарри. – Она тоже будет жить с нами?
– Нет, разумеется! Я женат на маме, мы не собираемся разводиться.
«Пока», беззвучно выговорил я, когда он отвернулся, хоть это было и неправильно. Конечно, нехорошо давать ребенку надежду, но я уже и сам начал в это верить.
И тут вы спросите, зачем же я все-таки разрушил свой брак? Наверное, тогда я не понимал, как сильно хочу его сохранить. Видимо, мной двигало желание умереть – отсюда и предсмертная записка.