Снилось темное и тревожное – бесконечные переходы технических этажей, нити кабелей на бетонном потолке и паутины проводов по углам, в тени которых, казалось, пряталось что-то хищное и разумное. Редкие участки рассветного неба над головой – блеклого и почти бесцветного, которые тут же скрывались за очередным участком темноты. В этом сне были ощущения падений и подъемов и отчего-то – холода и жара.
Опытный астролог наверняка растолковал бы эту напасть, а если собрать их несколько, то через некоторое время они врали бы хором что-то одно: про забытое прошлое, тревожное настоящее и будущее, которое точно станет счастливым, если им заплатить.
Но каждому сну суждено завершиться. На этот раз – под звуки проснувшегося города, шум автомашин и лай собаки где-то вдали. Наверное, не закрыл окно. В пользу этого говорил и холод, сквозняками касающийся лица, и плотно подвернутое под тело одеяло, особенно тщательно обнимающее ноги. Подушка, правда, куда-то подевалась за ночь, да и постель чувствовалась откровенно жестковатой и давящей на затылок и плечи.
Это я у Ники, что ли, вчера заночевал? И действительно, путь от ее дома до моего отсутствовал в памяти, хотя решение остаться в незнакомом месте да еще спать на полу – мне уж точно несвойственно. Наверное, была причина, и главное, ее вспомнить, но мысли неохотно приходили после сна, а веки никак не хотели подниматься. Частично я все же справился – хотя бы глаза открыл.
Передо мной во весь размах потолка какой-то невообразимо огромной комнаты стояло перевернутое изображение столицы. Словно в отражении воды, виднелась довольно странная для запечатления подборка современной архитектуры: многоэтажные панельные дома с надстроенными мансардами, Сергиевский храм чуть в стороне справа, здание Лефортовского суда там же и вдали левее – силуэт Кремля с его башнями. В общем, так себе композиция, пусть и очень реалистичная. Вон на улице Сергия Радонежского даже машины замерли на светофоре, как настоящие.
А потом сигнал светофора сменился на зеленый, машины поехали, и стало как-то очень нехорошо.
Я дернулся, обнаружив руки плотно прижатыми к бокам. Резко повел шеей в стороны, констатировав, что под спиной вовсе не бетонный пол, а вполне себе вертикальная плита фасада жилого здания – та, которая под самой крышей, и вовсе не сквозняк все это время дул в лицо, а ветер, которому и полагается быть на высоте сорока метров. А я, получается, на этом самом здании подвешен над улицей вниз головой.
– Ну, теперь ты мне веришь? – вкрадчиво произнес подозрительно знакомый женский голос.
Верилось решительно во все. И в Бога – особенно сильно.
Продышавшись и успокоившись, посмотрел в сторону ног, зафиксировал в памяти серый холщовый мешок по шею, в который я был плотно упакован, и канат, которым были тщательно завязаны мои ноги поверх мешка. Канат шел выше, уходя за край крыши. На бортике рядом с ним обнаружилась Ника, живописно расположившаяся там, как та Аленушка с картины Васнецова – даже наряд с длинным платьем цветочного мотива и светлой кофтой поверх был чем-то схож, как и распущенные рыжие волосы. Разве что вместо грустного выражения лица – азартное довольство.
– Доброе утро, – перебрав все шедшие в тот миг на ум слова, я озвучил самые приличные из них. – Хорошо выглядишь.
– Спасибо, – потупилась она смущенно.
– А во что я должен верить? – набрался я терпения.
Потому что ругаться, материться и воевать, находясь в таком положении, – не лучшая затея. Помощи ждать все равно неоткуда: в этом городе никто не смотрит вверх, а единичные романтики, любители такого, давно перепа́дали в открытые тротуарные люки.
– В то, что я действительно уронила тебя со второго этажа, – наставительным тоном произнесла Ника, качнув подбородком.
– А нельзя было это мне просто сказать поубедительнее? Я в целом человек доверчивый… – раздраженно дернул я запястьями, обнаружив, что те отдельно привязаны к телу.
Ноги, впрочем, тоже были замотаны веревкой по всей их длине – не пошевелить.
– Ты бы не поверил. Зато теперь ты понимаешь, что тебе нужен врач? – строго спросила девушка.
– А если я не согласен, ты вытянешь меня наверх?
– Нет.
– Тогда согласен. Только с условием, что я найму еще одного психиатра. Ну, чтобы за тобой тоже присматривал. В смысле как старший наставник.
– Думаю, не нужно, – посмотрела Ника с подозрением.
– Нет так нет, – легко отказался я. – А теперь можно меня поднять?
– Мы еще не договорились об оплате моих услуг!
Ага-ага. Я покосился вниз – ну точно, самое время провести успешные деловые переговоры.
– У меня страховой полис, – отозвался я категорично.
– Это частная практика!
– А у тебя лицензии для нее нет.
– А все почему? Потому что я недоучилась из-за тебя, – прибавилось опасной бархатистости в голосе Ники, а рука ее направилась в сторону каната.
– Я к тому, что лицензию ведь можно и достать! – тут же отрапортовал я: как мне видится, излишне бодро.
Но Нику проняло. Во всяком случае, рука ее вернулась обратно на колени.
– Как? – колыхнулось море недоверчивости в ее голосе.
– Например, восстановить тебя в университете, – охотно дополнил я предложение. – Завершишь – вот тебе и лицензия.
– Невозможно, – грустно ответила Ника, – приказ уже подписан.
И даже налетевший ветер завыл особенно тоскливо.
– Ну и что? – подпустил я легкомыслия в голос. – Я тут на два факультета поступил одновременно. И мое место на «Мировой политике» хотят перекупить очень влиятельные люди… Ника, может, я все же поднимусь?
– Нет-нет, ты продолжай, – отмахнулась она.
– Так вот, – вновь набрался я терпения. – Если уступлю, могу просить место на другом факультете для тебя. А там после первой же сессии переведешься к себе обратно.
– Почему сразу не на медицинский?
– Потому что тебя оттуда только что отчислили, и так не получится, – вздохнул я. – И подними меня уже, наконец!
– Ладно, – неохотно согласилась Ника. – Только развязывать пока не стану.
В итоге вытянула она меня на тот самый бортик крыши, оказавшийся довольно широким, и расположила на самом краю. Даже петлю на ногах ослабила и помогла сесть.
Я проследил путь каната по крыше и на некоторое время завис в прострации, обнаружив его конец завязанным бантиком на хиленькой телевизионной антенне.
– В общем, на робототехнику тебя устрою. К себе, – рублеными фразами произнес ей.
– А почему туда? – ворохнулась беспокойством Ника, предусмотрительно отсевшая так, чтобы я мог ее видеть. Ну и сбежать от меня, если что.
– Да там несложно все. Фаза находится максимум с двух попыток.
Потому что током будем лечить эту сумасшедшую.
– Ну, если только на семестр… – задумалась она. – Тем более пациент рядом…
Это еще мы посмотрим, кто из нас пациент.
– Как я вообще сюда попал? – повел я шеей, разминая.
Вместе с некоторой тенью стабильности явились неприятные ощущения по всему телу, удостоверяющие, что это все не продолжение сна.
– Так ведь стакан в раковине, – с довольством и радостью качнула Ника головой.
– Я ж его мыл, – хмуро глянул в ее сторону.
– Вот именно! На стенки стакана нанесено особое вещество в виде прозрачной пленки, а там и реакция гидратации в присутствии катализатора с выделением газа. Я знала, что ты не удержишься и помоешь стакан! Окна закрыты, вентиляцию я заглушила. Осталось только подождать, – похлопала она ресницами.
Значит, какая-то новая отрава, от которой защита не спасла. Скверно.
– А на фотографии что нанесла?
– А фотографии – не твое дело! – вспыхнула она алым цветом. – Это мои личные вещи и было хамством в них заглядывать!
– Хочешь сказать, не специально оставила? – Я был мрачен и подозрителен.
– Нет! Тем более какая тебе до них разница… – повернулась она горделиво вбок, стараясь незаметно коситься в мою сторону и отслеживать реакцию.
– Манекен верни.
– Нет.
– Ладно, – вздохнул я, посмотрев на город.
Так – когда все на своих местах, а не вниз головой – действительно гораздо лучше. Вон и шпиль здания Министерства иностранных дел теперь виден. Красота.
– Верну за выкуп.
– Так плохо с деньгами? – повернулся снова к ней.
– Прошу не путать меркантильность с семейной традицией!
Ну и семейка… А впрочем, если рассматривать любую неприятность с точки зрения возможной выгоды…
– Ладно… Есть для тебя работа. Оплата сдельная, хорошая. Долги закроешь, на жизнь даже останется.
– Лечить кого-то? – осторожно уточнила Ника.
– Копать.
– Прости, что?..
– Ну, твой дар обращать все вокруг в песок. Ему же все равно, какое добро переводить? Тот же грунт, например.
– Сила Крови – это секрет, который недопустимо использовать в мирской жизни!
– Но деньги нужны? – уточнил я.
– Нужны, – с грустью признала Ника.
– Так вот, – продолжил я. – Мм… Может, хоть мешок с плеч снимешь?
– Не отвлекайся.
– Надо прокопать тоннель. Вниз метров на шесть. Потом прямо: думаю, метров сто. И наверх по маяку.
– Я сокровищницы грабить не стану, – категорично отозвалась девушка.
– Это не сокровищница! – возмутился я. – И не грабить, а позаимствовать. Вернем даже лучше, чем было!
– Тогда что это?
– Музей, – вынужденно признался я.
– Подумать только! Предложить такое мне, честному человеку! – возмутилась она в голос.
– Ладно, я пошел, – поморщившись от звуковой волны и стряхнув с лодыжек канат, передвинулся я обратно к краю бортика.
Раз уж никакого толку, то и делать мне тут больше нечего.
– Куда?! – вскинулась Ника.
– Да у меня в пуговицах артефакт от падения, – перекинув ноги на улицу, успокоил я девушку и прицелился к удобному зеленому пятачку внизу.
Так все равно быстрее. Во всяком случае, лучше, чем эта беседа и утренняя встреча целиком. Еще я на учебу опаздываю, а как наказать – придумаю потом, с оглядкой на ее губительный талант. В общем, полетели.
– Так я ведь тебя переодела! – воскликнула Ника за момент до того, как я оттолкнулся.
– В-во что?.. – Напрягшись, я замер на краю бортика, который внезапно показался очень скользким и будто бы даже с наклоном в сторону улицы.
– В чистое, – смутилась Ника.
Я медленно повернул к ней голову.
– Ну, я пока несла тебя по чердакам, твоя одежда сильно испачкалась, и…
– И нижнее белье тоже? – перебил я ее.
– Нет! – возмутилась она через смущение.
– Тогда ладно, – и расслабился.
Последняя граница защиты, значит, работала и от падения могла спасти.
– А вот эти пуговицы… Ну, на нижнем белье, они у тебя каждый раз новые?
– Перешиваю, – неохотно уточнил я. – Они же дорогие. А что?
– Но ведь ты перезаряжал их после прошлого падения? Ну, со второго этажа у тебя дома… – с надеждой уточнил ее голос, – головой вниз…
– Ника… – произнес я пересохшим горлом и прикрыл глаза.
Потому что высота впервые стала пугать.
– Ау?
– Ты не могла бы осторожно взять меня за плечи и помочь перебраться обратно на крышу?
– Конечно-конечно! – покладисто отозвалась она.
В общем, через минуту стоял на кровле даже без мешка на плечах и полностью развязанный. Внутри до сих пор потряхивало.
Я бы, конечно, артефакт перезарядил. Если бы вообще знал про то падение! И сестры – легкомысленные создания – тоже не догадались намекнуть…
Рядом держалась Ника, виновато заглядывая из-за плеча мне в глаза.
– Время? – уточнил у нее сухо.
– Восемь двадцать! – бодро отрапортовала девушка, возвращая мне мой же мобильный телефон, мои же часы, деньги и даже – лист бумаги с записанными кандидатурами на похищение.
Только с листиком вышла заминка – передали-то его мне, но из собственных рук выпускать не торопились.
– Максим, а вот эта Аня – она красивая? – как-то неестественно равнодушно спросила Ника. – И вот эти Яна, Катя, Кира, Юля…
Аня – это Анды. Потом зашифрованные Япония, Куба, Китай…
– Понятия не имею.
– Ясно, – уже вполне открыто расстроилась Ника, неведомо что себе надумав.
– Это названия стран, шифрованные, – решил я все-таки объяснить. – Юго-восточный регион в основном.
– А-а… – протянула она со значением. – И что там?
– Пока что ничего интересного. Мало информации.
– Понятно, – многозначительно покачала девушка головой. – Максим, а если я помогу тебе с тем музеем… тогда расскажешь?
С одной стороны – секретность, с другой – болтливой ее не назвать. Не учат в таких семьях разглашать чужие тайны. Вернее, учат другому – как сохранить и вовремя забыть.
– Расскажу.
Еще и потому, что без помощи девушки незаметно изъять нужную мне вещь просто не получалось.
– Тогда плата плюс рассказ – и по рукам. А что там в музее? – не дала она мне времени для торга.
Впрочем, и не позволила открыто согласиться, подтвердив словом соглашение.
– Доспех, защитный. Высшего класса защиты причем. Работает на чистом электричестве. Впервые такой видел.
– Мм… – покосилась она как-то странно. – А это не доспех из экспозиции вашей кафедры?
– Он, – подтвердил я кивком, направляясь к выходу с крыши.
Время шло, а начинать учебу с опозданий не хотелось. Строго тут с этим. Вон в прошлый раз чуть старостой не сделали…
– Просто я с ним знакома уже, – как-то замялась Ника. – Вернее, лечила после него девчонок…
Я замер на месте и вопросительно поднял бровь.
– Ожоги сильные, – поежилась девушка под моим взглядом. – С кожей полоски ткани отходили, если тронуть. Какой-то дефект. Поэтому доспех теперь – выставочный образец, и…
– Вот блин!.. – в чувствах высказался я, потопав дальше к выходу.
Положительно, это утро выходило не очень добрым.
– Максим? – остановила Ника возле чердачной двери. – Но я ведь решила твою проблему с музеем? – требовательно посмотрела она в глаза.
– Нет.
– Ах так!
– Доспех – не самоцель, а способ решения проблемы… – Я спускался по металлической лестнице, миновав помещение лифтерской.
– Обманщик!
– Нужно пройти из одной точки в другую… – Отметив двери лифта, повернул в левую сторону.
– Мошенник!
– И в доспехе это бы удалось, потому что тамошние ловушки настроены только на восприятие Силы. – Нажал на кнопку лифта.
Гордая тишина, да еще и отвернулась показательно.
– Но теперь пройти не получится, – вздохнул я. – Если только пробиться в нужную точку силой, но это очень шумно и привлечет внимание наблюдателей. Разве что… – осекся я на половине мысли.
Ну конечно – зачем копать путь к музею, зачем вообще доспех, если можно сразу пробить тоннель ее талантом в нужную мне точку!
– Ника, – мягко произнес я.
Та хранила гордое молчание.
– Милая, добрая девушка, – заворковал я, – ну что ты обижаешься? Смотри, как я здорово придумал – никакой музей грабить не будем! Сразу прокопаем до нужной точки. И денег будет больше!
– Я с обманщиками дел не веду, – строго постановила она, заходя в некстати подошедший лифт.
– Что значит «обманщики»? – возмутился я, входя следом.
Обычная кабина лифта – коричневый пластик стен, три рекламных блока под стеклом и металлические кнопки этажей, чуть подкопченные зажигалкой.
– А ведь я спасла ему сегодня жизнь! – продолжала ворчать Ника, нажав на кнопку первого этажа.
– Это когда усыпила, похитила и подвесила над улицей? – Стоило дверям закрыться, с моего пальца сорвались две звездочки и полетели в щиток лифта.
Кабина тут же встала, свет погас, и пространство освещали только два мерцающих огонька.
– Лифт сломался, – немного нелепо произнесла Ника, отворачиваясь.
И ни слова в свое оправдание.
– Взрослые люди не решают свои проблемы похищением! Ведешь себя, как не знаю кто, – укорил ее я.
– Ладно… не надо денег, – буркнула девушка. – Просто расскажи, что на том листочке, и мы в расчете.
– Там страны, из которых надо похитить людей, – выдавил из себя я, физически чувствуя, как теряется воспитательный эффект предыдущих моих слов.
И точно – Ника резко повернулась ко мне, задыхаясь от возмущения.
– Но у меня это – производственная необходимость! – тут же заверил ее.
– Да неужели?!
– Да! Ну не раздают технику молнии просто так! Придется приглашать специалистов.
– Хотел сказать – похищать?
– Это если им тут не понравится, – заметил я логично.
– Поверь, никому не нравится, когда его похищают!
– Это я по себе знаю, – скептически посмотрел в глаза Нике, отчего та смутилась.
Но это, конечно, когда действуют непрофессионалы. Вон той музыкальной группе очень даже понравилось у нас дома.
– А может, я… – робко начала девушка, глядя на стену лифта, закрытую рекламой.
– Что? – терпеливо уточнил я, не дождавшись завершения долгой паузы.
– Ну, помогу…
– Поможешь развесить туристов вверх ногами?
– Да при чем тут это! Без меня ты точно попадешься! – горячо заверила она. – И тебя живьем сварят в масле! Или посадят под кожу семечко бамбука! Или разорвут кораблями! Или накормят тобой гигантского питона!
– Ты смотри, какая богатая культура… – невольно заслушался я. – Ладно, даю право меня консультировать, но за это ты прокопаешь нужный мне тоннель.
По-моему, честно.
– Нет.
– Ника, в этом деле не будет выкупа и денег, – вздохнул я, не понимая ее упорства. – А раз нет денег, то твоя семейная традиция запрещает тебе в этом участвовать.
– С традицией все нормально, потому что выкуп будет с тебя, – посерьезнела Ника. – Заказчик – ты. И плату я попрошу немалую.
– А может, просто тоннель прокопаем?
– Он поможет стать тебе императором?
– Допустим… – осторожно уточнил я.
– Значит, никакого тоннеля, – строго постановила Ника.
И покуда я набирался слов и возмущения на этот счет, двери лифта распахнул старый и очень вредный лифтер, после чего на матюгах прогнал нас из кабинки. Из уважения к возрасту и не желая дискутировать по поводу тех формулировок, которыми он объяснял наше присутствие в темноте кабинки (в корне не соответствующих действительности), мы молча ретировались вниз по ступеням.
– Кстати, а где мой водитель? – остановился я уже после выхода из подъезда. – Ты его, надеюсь, не…
– Подошла и сказала, что ты останешься ночевать. Он ведь меня с тобой видел днем, – пожала Ника плечами. – Сам уехал.
Н-да, с кадрами еще работать и работать…
– А как же честь девичья? – поскучнел я.
– Тактический маневр. Тем более он же никому не скажет… – повела девушка плечом и указала на белые «жигули», запаркованные в тупичке двора. – Вон там наше транспортное средство.
– Богато, – оценил я потрепанный вид автомобиля.
– Это только до метро. И не лапай там обивку, машина в угоне, – распахнула Ника незапертую, как оказалось, дверь.
– А психиатр, значит, нужен мне… – проворчал я себе под нос.
Слов в общем-то было больше, и все неприличные, но они относились ко всему этому утру целиком. Не давали мне высказаться во всю мощь легких два момента.
Первый – это возможные консультации насчет «гостей столицы». Все же определенная компетенция у нее была – на себе почувствовал. Особенно этот ее состав с летучей отравой, который обязательно следовало получить и изучить.
Да и неведомо что намешано в крови некоторых семейств: память поколений порою отзывается причудливыми талантами и чужими воспоминаниями, на которые вполне можно опереться, по себе знаю.
Опять же талант Ники, который переломает мне все планы, если она не станет участвовать в деле… Не факт, что это работает именно так, но от одной такой возможности становится как-то не по себе.
И самый главный момент – ее возможность прокопать нужный мне тоннель. С будущим работником глупо ссориться, а о цене как-нибудь договоримся.
Что до свадьбы, которую еще вчера полагал для себя полезной – вот тут уже возникли некоторые сомнения. У любого возникли бы сомнения после того, как он повисел бы связанный вниз головой. Подумать только!
А еще она меня переодела – только сейчас выдался случай рассмотреть синюю рубашку в темную полоску с жилетом поверх и джинсы с белыми кедами на ногах. В чужой одежде было неуютно, а помня про отсутствие артефактов – то и вдвойне. Запасного комплекта пуговиц не было, Ника обещала все вернуть вечером – но до этого еще был полный учебный день. А ведь они были способны выдержать удар «мастера»…
Вот и полагайся после такого на заемную силу – пусть и семейную, но, как оказалось, не способную защитить даже от взбалмошной девицы. Самому надо учиться, в общем. Теперь главное – учителей удачно зазвать…
Расстались в метро – Ника отправилась путать следы от возможной слежки, о чем прямо сказала, с подозрением глядя на меня. Я же пообещал выслать ей информацию по интересующим меня заграничным семьям, как только пакет будет сформирован. Заодно подтвердил, что решу вопрос с зачислением ко мне на курс. Это ненастье следовало держать поближе к себе.
После чего отправился на учебу – был шанс не опоздать, и им следовало воспользоваться.
Возле нужной мне аудитории – без двух минут девять, между прочим, – перехватил Артем. Вернее, он просто ходил по коридору, а я посчитал невежливым не подойти поздороваться.
– Ну вот! Отлично выглядишь! – похвалил он меня после приветствия, довольно оглядывая со стороны. – Стилиста нанял?
Я дернул краем губ, стараясь изобразить улыбку.
– А у нас тут тоже занятия, – неопределенно показал Артем куда-то в правую сторону по коридору. – Не хочу заходить до звонка.
– Чего так? – сдержанно полюбопытствовал я.
– Да там эти, благородные, – поморщился Артем, будто сам не такой же. – Опять спорят, кому где сидеть. Замучили уже, в каждой аудитории одно и то же. Вчера вон… А сегодня вообще какие-то ветхие списки притащили, местническую книгу. Кому за кем можно сидеть, кому перед кем нельзя, тьфу!
– А ты как?
– Да они вчера ко мне подошли, спросили, какой предмет я у них буду преподавать, – неохотно отозвался друг.
Так то да, с его габаритами легко перепутать.
– А теперь им неудобно, – подытожил Шуйский. – Да и парта крайняя позади, возле окна. Они отчего-то спорят про первые ряды, как будто тут экзаменов не бывает. Мне оно не надо.
– Как, кстати, вчера спектакль? – соскользнул я с неудобной темы. – Удалось досмотреть?
– Да скукота, чуть не уснул, – зевнул Артем.
– Мм… ясно.
– Вера даже обиделась… Ты с Никой-то встретился?
– Угу. Сегодня утром.
– На свидание хоть пригласил? – лукаво улыбнулся Артем, слегка подтолкнув меня локтем.
– Да нет… – неохотно произнес я. – Знаешь, я тут подумал… может, я тороплюсь, а?
– А что случилось? – встревожился друг. – Повздорили опять? Уже с утра?!
– Не то чтобы повздорили, – сдержался я и оставил в себе вопль души про утренние события, – просто я тут подумал… У нас ведь совершенно разные интересы!
– Максим!
– Она не хочет копать! – выпалил я. – Я вообще начинаю сомневаться, стоит ли нам быть вместе!
– Максим, даже не думай, – взяв меня за плечи, произнес Артем. – Вас таких шибанутых в стране только двое. Не смей ее потерять!
И только подошедшее время занятий не позволило мне высказать ему все то, что я думаю по этому поводу.
А вечером, уже домой – в мое здание – приехал курьер с объемной посылкой.
Внутри оказались мои вещи – выстиранные и аккуратно выглаженные, приятные на ощупь и с тонким ароматом туалетной воды. Задумавшись, некоторое время гладил их, как кота…
Потом спохватился и позвонил домой – требовать пояснений о событиях ночи недельной давности. Откуда я там, видите ли, падал…
Но вместо ответа услышал какие-то путаные восторги гостьей и пожелания счастья в личной жизни. Подозрительно это все. И Артем теперь отчего-то к Нике благосклонен…
– Это заговор, – убедительно произнес я в отражении своего зеркала. – Главное, помнить, что это все еще мой заговор.