Вместо предисловия Шаги
На ее спектаклях зрительный зал Большого театра раскалялся от восторга. В фойе и ложах давно горел свет, а ее снова и снова, минут по двадцать вызывали на авансцену, не отпуская. Она выходила из-за занавеса отрешенная, раз от раза начиная разглядывать ярусы с радостью, удивлением и каким-то внезапным озорством.
Уже в 1990-х имя Павловой появлялось в афише раз пять в сезон, и каждый ее выход становился событием. После спектакля у первого театрального подъезда дежурили толпы поклонников. Когда выходила Павлова, вернее, когда появлялся огромный, значительно больше привычных, букет – гоготавшая толпа замолкала и расступалась. Она появлялась молниеносно, а если и останавливалась, то на доли секунд, проходила, садилась в машину и так же мгновенно уезжала в ночь.
Около 11 утра ее можно было встретить в метро. Минуя эскалатор, извилистые метрополитеновские коридоры, она длинными и легкими шагами в два счета пересекала пространство нынешней Театральной. Ей было 32 года. В мои 12 казалось, что красивее этих шагов нет ничего, и следующие десять лет я мечтала научиться так ходить.
В Чувашском театре оперы и балета, 2001 год
Позднее я узнала, что в 1970-80-е многие полюбили балет благодаря тому, что увидели на сцене Павлову. Случайно оказавшись на ее «Шопениане», и я не могла думать ни о чем, кроме балета, и мечтала познакомиться с ней.
В 1988 году у станций метро стояли киоски «Справки», где по дате рождения можно было узнать телефон любого жителя Москвы. В таком киоске у станции метро «Парк культуры» за 10 копеек мне дали номер телефона Надежды Павловой, и, собравшись духом, я позвонила.
«Когда можно к вам прийти?» – спросила я без предисловия, нисколько не сомневаясь, что наша встреча состоится. «Приходить не нужно. И давай договоримся: не нужно звонить. Хорошо?» – попыталась отказаться она.
Прошел год, но даже после того, как мы договорились созваниваться, перед каждым телефонным разговором я трепетала, подбирая слова. Пока в ее жизни была сцена, Надежда Павлова произносила очень мало слов. В те годы я приобрела уверенность, что самое лучшее – не спрашивать ее ни о чем.
Через 28 лет, когда наш разговор все-таки состоялся, Павлова оказалась именно такой, какой я и представляла: «нереальная щедрость, с которой она делилась своей радостью на сцене» и о которой в свое время много писали и говорили, была ее человеческим даром, проявлявшимся со сцены и избирательно в жизни.
После ее ухода со сцены прошло 30 лет, теперь она педагог-балетмейстер Большого театра и ее отношение к слову, конечно же, изменилось. С тех пор изменилось многое.
В Государственном центральном Театральном музее им. А.А. Бахрушина, 2016 год
В мае 2016 года после большого перерыва Надежда Павлова вышла к зрительному залу на своем первом в жизни юбилейном вечере в Большом театре. Помню, как она вошла в директорскую ложу бенуара. Как была смущена, не привыкшая к юбилярским почестям, и, кажется, растрогана. Как сидела наедине со всеми – целым зрительным залом и сценой – одна. И как от этого захватывало дух. Такой вот урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.
Тогда и родилась мысль о книге про нее – балерину, человека, который изменил жизнь очень многих ее зрителей – примерно целого поколения.
Символично, что поводом для праздника стал не уход балерины со сцены, а ее возвращение в труппу и день рождения. Даже если бы задолго фигурировавшую в афише «Спящую красавицу» в последний момент не объявили официальным юбилеем, масштабные поздравления в этот день были неизбежны. В репетиционном зале подопечные Надежды Васильевны встречали ее с оркестром.
Чтобы устроить этот душевный сюрприз, в театр независимо от занятости приехали все, с кем последние несколько лет она готовила партии: Анна Тихомирова, Юлия Гребенщикова, Маргарита Шрайнер, Ксения Аверина, Анастасия Губанова, Ольга Калинина, Ксения Керн, Наталья Пугачева, Александра Ракитина, Евгения Саварская. За три года авторитет Павловой как балетмейстера-репетитора вырос на глазах.
Как и положено юбиляру, перед началом спектакля она принимала поздравления от руководителя балетной труппы. И даже не сразу выхваченная прожектором, была узнаваема. Еще более хрупкий, чем прежде, силуэт и та неповторимо-павловская, естественная грация, с которой она поднялась навстречу Махару Вазиеву, дарившему розы, вызвали бурю аплодисментов.
Надежда Павлова с артистками Большого театра: слева направо Яной Париенко, Викторией Литвиновой, Маргаритой Шрайнер, Анной Тихомировой 15 мая 2016 года
Павлова обернулась к залу. Было видно, что 59 белых роз, и поздравительную речь нового руководителя балета, как и все происходящее в этот день, как все и всегда, она приняла близко к сердцу.
С солисткой Большого театра Маргаритой Шрайнер 15 мая 2016 года
Сорок три года назад, семнадцатилетней ученицей предвыпускного класса, Надежда Павлова вышла на сцену Большого, состязаясь с опытными артистами, и получила главный приз II Международного конкурса артистов балета в Москве. До нее Гран при не вручали. После нее высшую награду присуждали всего трижды и исключительно мужчинам.
В июне 1973 года семнадцатилетняя Надежда Павлова ошеломила своим танцем. Ее исполнение покоряло искренностью, и при этом было технически совершенным. Удлиненные линии, большой, легкий шаг, свободная амплитуда движений – все, чем владела юная балерина, стало эталоном для танцовщиц XXI века, то есть нынешних исполнительниц.
Высшая награда конкурса выразила международное признание неординарной исполнительской техники и феноменального артистического обаяния Надежды Павловой. В этом были единодушны балетмейстеры Джером Роббинс, Руди ванн Данциг, Биргит Кульберг, Юрий Григорович, танцовщики Константин Сергеев, Клод Бесси, Майя Плисецкая, Галина Уланова…
При этом Гран при Павловой был не только профессиональным признанием. Невероятную популярность балерины в те годы почти невозможно описать. Сегодня трудно представить масштабы этого признания и степень участия в ее судьбе зрителей – любовь к ней была безгранична. В современном театре подобному явлению просто нет аналогов. С тех пор изменилось и отношение к профессии самих исполнителей, и степень сопереживания им.
«Тщетная предосторожность», в партии Лизы, 1973 год
Ни коробки конфет с изображением ее батмана, ни гигантские пачки газет с рецензиями, ни очереди зимними ночами у театральных касс, зафиксированные фотообъективом, не передают ошеломляющей притягательности ее сценического образа даже для людей, весьма далеких от балета. Многочисленные рецензии тех лет, толком не объясняя феномена, все это подтверждают. Дело было не только в открытых ею новых профессиональных возможностях – невероятно большом и легком шаге, огромном pas de chat, которые и сегодня доступны немногим. Писали, что у ее танца легкое дыхание, но главное, что этот танец рассказывал человеку о человеке.
Так было в Перми, Севастополе, Орле, так повторялось в Сполето, Брегенце, Варшаве, Берлине, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Бостоне, Вашингтоне. Как победительница конкурса Павлова участвовала в гастролях Большого театра по Америке. Увидевшая ее тогда известный критик Арлен Кроче почувствовала ее значение для истории, назвав «первым представителем нового и еще не оформившегося стиля, который впоследствии мы будем называть стилем Большого театра 70-х годов»[1].
И артисткой Большого, и представителем нового стиля Павлова стала. В 1975 году, пройдя испытание и станцевав «Жизель» «перед пятью живыми Жизелями» Большого театра (по остроумному замечанию Майи Плисецкой), она была принята в лучшую в мире труппу. Так она и воспринимает театр до сих пор.
В те годы, воодушевленная успехом, она обладала какой-то особой, невероятной работоспособностью. В первые же пять сезонов под руководством Марины Семеновой подготовила 11 ведущих партий: Машу в «Щелкунчике», Геро в «Любовью за любовь», Эолу в «Икаре», Солистку в «Этих чарующих звуках», Ширин в «Легенде о любви», Фригию в «Спартаке», Аврору в «Спящей красавице», Китри в «Дон Кихоте», Валентину в «Ангаре», Джульетту.
Вручение Гран при II Международного конкурса артистов балета в Москве. Большой театр, 1973 год