Если ты идешь через ад – продолжай идти
⠀
Однажды, зимой, я пришла на нашу «сходку» собачников в лесопарке, не застав ни одного знакомого, побрела по свежей лыжне среди елей. Моя собака, немецкая овчарка, радостно подпрыгивала, дергала зубами за ёлочные лапы, скидывая на меня искристые белые хлопья снега. Ее приводило это в щенячий восторг. Вдруг, навстречу нам, выбежала краснощекая женщина в свалившейся набок розовой шапке, догонявшая с пыхтением, свою собачонку, миниатюрного криволапого пинчера. Тот тявкал и визжал. А за ними размашистыми, пружинистыми прыжками, настигая, неслась из чащи собака Баскервилей. Черный королевский дог с метр в холке. Я рванула, быстро оценив ситуацию, и в охапку поймала улепетывающего тявкуна. Кричу: «Где хозяин – то?» Дама, поправляя розовое подобие шапки, пробубнила, махнув в сторону леса: «Да этой, лыжницы долбанутой!» Снег белизной слепил глаза, дог танцевал смешной павлиний танец возле моей собаки. Несомненно, она была более достойной парой, чем тот трусливый пинчер. Вдали замелькал уверенно двигающийся по лыжне силуэт мужчины, в синем спортивном костюме моды 70х годов. Треники, на коленках растянутые, были заметнее всего остального прикида. Профессионал, усмехнулась я про себя.
– Граф, молодец! – донесся старческий голос из-под вязанной буденовки. Лыжник остановился, зардевшийся от мороза, обстучал лыжи о сосну. Затем, словно циркач, ловко выпрыгнул из них и представился: – Валентина.
⠀Я чуть не упала со смеху от этой комичной ситуации и вида лыжника Валентины, которую я приняла за мужчину – спортсмена. Мы подружились с первого приветствия. Старушка поведала мне о своей судьбе спустя полгода нашей дружбы, когда я зашла на чай и увидела на стене фото девушки, чья грудь была увешана не бусами, а медалями и орденами. Валентина прорывала блокаду Ленинграда в составе лыжного батальона, получила тяжелейшее ранение. Она не вернулась в тыл, а села за баранку ЗиЛа и колесила на передовой. В этом аду она влюбилась, вышла замуж, любимый погиб при взятии Берлина. Женщина не сдалась, продолжала идти. После войны не ныла, восстанавливала город после разрухи, поднимающийся с колен. Вся семья Валентины погибла в холодном, голодном блокадном плену. Судьба подарила ей шанс снова обрести счастье, семью, сына. Часть ее сердца умерла, когда он погиб в Афганистане. Что дало ей силы жить дальше? Чуть позже похоронила, не проронив ни слезинки, второго мужа после продолжительной болезни. Мужественная женщина всю жизнь проработала в Скорой Помощи водителем, когда ушла на пенсию продолжила работать, не поверите, таксистом. Всю жизнь она параллельно вела лыжную секцию для детей при спортклубе. Она так и не вышла замуж. Но вырастила двух приёмных детей. Эта маленькая сморщенная старушка навсегда останется в моей памяти ярким лучом солнца, перевернув своей историей и бесконечным жизнелюбивым огромным сердцем, мою жизнь на «до и после».
Не всегда говори «да»
«Ты мёртв, Карл, ты всегда говоришь жизни нет. Поэтому ты не живешь» – это цитата из фильма «Всегда говори да». Помните этого чудака, героя из фильма? Я всю сознательную жизнь была «Карлом» после жизнеутверждающего семинара. Всегда во всех ситуациях говорила «да».
– Да, я хочу взять уроки игры на гитаре, да, я хочу научиться летать на параплане, да, я хочу изучать корейский, да, я мечтаю отдать все свои сбережения первому встречному бомжу, и конечно, я соглашусь помочь разгрузить вагон с углём, если вы просите.
⠀Так, о чем это я? Сейчас расскажу. В 2014 году сбылась мечта скитальца по чужим съёмным хатам и комнатам в сорока – комнатных коммуналках. Я купила первую в жизни собственную квартиру, точнее ее каркас.
⠀Агент продавца услужливо предложил знакомого прораба с бригадой, надежных и очень дешёвых профессионалов – строителей. Что раздумывать, конечно, да! Через пару дней после подписания акта приёма – передачи, я торжественно вручила прорабу Дибилджону ключи от квартиры и предоплату в полном объёме. Рабочие три недели кряду присылали красочные фото качественного дизайнерского евро – ремонта, который по их расчётам, будет выполнен досрочно. Какие душевные люди, размышляла я, лёжа на раскладушке в хрущевской кухоньке своей подружки. Надо им привезти праздничный вкусный обед, новогодние каникулы все же! Дверь в мою квартиру была открыта. Сбил с ног запах плесени и затхлости вперемежку с чудовищным ароматом экскрементов. Часть моих вещей и мебели в отсеке, который должен называться кухней, плавали в воде. Кастрюльки, сковородки и посуда были заботливо накрыты полиэтиленом, чтоб я не сразу упала в обморок от вида засохшего дерьма и объедков. Я удивилась, что на меня не выпрыгнули из-под моего любимого бежевого дивана парочка крыс-мутантов. Смысл истории таков: эту историю вам рассказала женщина, которая теперь отлично кладёт плитку, штукатурит стены, стелет ламинат на подложку, и может дать безвозмездно, то есть даром, совет, как сделать ремонт в квартире с нуля. Лучше б я тогда сказала "нет". Зато я в совершенстве владею техникой отказа.
Жареные факты
Факт не лошадь, обратно не повернешь, особенно жареный. Консерваторы не поймут. В 80-е не платили зарплату по полгода предприятиях. Я, как старшая сестра, придумала способ не дать умереть с голоду семье. Организовала банду велосипедистов. Мы совершали ежедневные хазарские набеги под прикрытием дымчатого утра и кочанов капусты на совхозные поля. Велосипеды после операции «Поле» выглядели как машина у врагов Безумного Макса. Трансформер из брезентовых мешков с капустой, морковкой, свеклой, рюкзак с водой у водителя на хилых плечах, штурман – сестра, стоял на багажнике. Однажды нас выследили дружинники, но мы банда сплоченная, каждое действие выверено. Ретировались и спрятались в защитном изумрудном подлеске среди желейного мха. Два велосипеда дружинники обнаружили и на ЗиЛе увезли, чтоб не повадно было. Мы улепетывали, сверкая драными сандалиями, не оглядываясь. Двадцать километров проделали на одном средстве передвижения вчетвером. Проносящиеся мимо машины в восторге семафорили проезжающей мимо них овощной лавке на колёсах. Рядом бежал, высунув язык до пыльной трассы, главный предприниматель, наша собака. Она всегда задорно тявкала при каждой приближающейся кочке, зная, что в таких случаях овощебаза разваливалась на части. Это был наш последний «налет».
Лихие 90 – е. Аллюзия та еще. Не мне вам рассказывать. Вы уже знаете, я ждать милости судьбы не буду, и в переход с протянутой рукой не пойду. Далее будет факт из жизни слегка пережаренный, конечно, но не сотрешь из биографии. Случайно сплетенные обстоятельства в одно не самое изящное кружево привели меня на железнодорожный вокзал. Там меня знали и величали как Мама Аля, не иначе, братки в кожанках со свирепыми лицами и другие крышующие элементы со сбитыми кулаками. В депо привокзальном я организовала подпольный видеосалон в одном из заброшенных плацкартных вагонов. Успешный был бизнес, зрители посещали тайный кинотеатр ночами. Вход платный. Дым коромыслом. Видак достал друг – моряк загранплавания. Телевизор «Фунай» цветной и с солидной диагональю. Но власть сменилась в одночасье, вместо «Сосновских» пришли «Лютиковские», и я спешно сменила род деятельности.
А напоследок я пошлю или лапша строкатто на ушах
Между третьим и четвёртым замужеством я встретила его. Копна волнистых волос цвета корки пшеничного хлеба, мужественное лицо с волевым подбородком и испепеляющие изумрудно-зеленые глаза с хитрым прищуром. Надо ли говорить, что он свёл меня с пути Джедая – недотроги очень быстро. Он исполнял любое желание, клялся в любви так вычурно и витиевато, что позавидовал бы любой сказочник-летописец. В мой день рождения он подготовил незабываемый сюрприз. Ильгара я звала Икар, прилипло в шутку это прозвище после его рассказа о полёте с тарзанки в бурлящую реку. Икар снял часть помпезного, стильного приюта для странствующих мореплавателей всех мастей. Я же рыба. Стены со штурвалами и якорями, пялились, зловеще нависая, грудастые фурии с бутафорского носа корабля на потолке. Сцена была увешана рыболовецкими страстями: сетями, огромного размера рыбами морскими, гарпунами и прочими фишками. Ресторан мне не понравился, но главное – компания! Поздравления, милые тосты, объятия, подарочки. Присоединились к празднику несколько общих знакомых. Под звуки поцелуев я услышала голос конферансье с видом хиппи, но кто-то из гостей выкрикнул из зала, что вылитый Джек-Воробей. У каждого свои ассоциации. Пиратствующий Хиппи объявил певицу, которая сейчас исполнит песню, любую предложенную из зала. Я спряталась под стол, когда на третий раз назвали мое имя и фамилию. Друзья и организатор сюрприза со смехом вытащили меня из укрытия и закинули в сети сцены. Я продемонстрировала тембр голоса и вдохновенную манеру исполнения «Лебединая верность». Вошла в роль, воодушевленная овациями. В молодости я грезила о певческой карьере, но не сложилось. Сейчас за мной стояла группа поддержки, музыканты и две певицы. Не так страшно уже и мечта осуществилась! Неожиданно из темноты вышла шатенка в роскошном красном платье в пол, вручила мне букет чайных роз. Так трогательно. И тут я заметила в цветах записочку: «Какая следующая песня, решать тебе. В конверте кольцо моего мужа. Постоянно его забывает в ванной». Зал и Икар рыдали, когда я пела: «А напоследок я скажу…» прощай, но лучше я пошлю.
Нарочно не придумаешь
– Ложись, пригни голову! Да, брось, ты уже свой чемодан! – Даша убила взглядом взбалмошную Марину. Мы затаились среди мандариновых благоухающих медово – цитрусовым запахом деревьев, он прогонял страх.
– Девочки, нас здесь выследят как охотники дичь, они у себя дома, надо уходить с плантаций к дороге, – осторожно приподнимая голову от земли, приняла решение я.
Четыре беглянки с громыхающими чемоданами ползли сквозь мандариновый рай. Обдирали нежные ноги горные колючки и молодые эвкалипты. Скальные выступы и расщелины грозили травмой. Мы спустились со взгорья на тенистую вихляющую трассу среди гор. Отпуск не задался с первого дня. Мы с сестрой повелись на рассказы двух наших попутчиц поехать в заброшенный санаторий. Дешево сдают номера. Но не учли, что Война в Абхазии только закончилась. Разруха. А местные мужчины одичали без туристов и женской курортной ласки без обязательств. Мы спаслись, но осадочек остался, ведь наши спутницы искали приключений, отдыхая от мужей, а я и сестра приехали к морю, солнцу за спокойствием души. Для ремарки: водитель газели с другом, которые нас подобрали на дороге, запросили натуральный обмен за проезд. Девушки согласились. Мы с сестрой совершили нереальные кульбиты, выскакивая на ходу из машины. Опытные каскадеры бы позавидовали исполнению трюков и зрелищности. Измученные жарой, голодом, жаждой, мошками и приключениями добрались до Гагр, где нам встретились милиционеры. Они же предложили подходящее жилье, до моря 10 мин пешком. Отпуск пролетел как мода на песни Таркана. До нашего отъезда за три дня, присоединилась к нам подруга сестры. Ее похитили из прибрежного кафе тем же вечером. Мы искали всю ночь блондинку в красном платье. Подсознание предлагало разнообразные хоррор – картинки. Сознание успокаивало логическими выводами. Наутро она заявилась, пьяная и счастливая. Скандал не заставил себя ждать, и я поменяла билеты на поезд. Вышла на перрон взвинченная, не стала предупреждать мужа о возвращении, пусть будет сюрприз. А вышло как том анекдоте, про жену. вернувшуюся из командировки раньше времени. Сюрприз ждал меня. Грандиозный. Разделивший жизнь на "до" : с планами на общий бизнес, мечтами о большом доме, и пятерых детях, носящихся по этажам нашего семейного гнезда босыми ногами. И "после", когда я иду под проливным дождём босиком, с чемоданом и полотенцем на голове по улице. Рыдающая, мокрая, униженная. Мужа не было дома. Своих вещей я тоже не заметила ни в шкафу, ни на комоде. Позже я обнаружила их в мешках на балконе. Захотелось упасть и спать, спать. Разберусь потом! Устала неимоверно от долгой дороги " в восточном экспрессе", обратный путь был «детективнее» некуда. Встряхнула одеяло, а из-под него на меня смотрели, гнусно скалясь в ухмылке, зеленые кружевные стринги. Не мои. Я оглянулась внимательнее по сторонам. Расфокусированное зрение выхватило чужую расчёску, бюстгальтер на спинке стула, тапочки с пухом гусиным у входа.
⠀ Я ушла в чем была. Рыдания и отчаяние застыли где-то в грудине. Мужа, уже бывшего, я увидела спустя год. Он решил вернуться. Но…было уже совсем не нужно!
Случай на озере
История о том, как я учила плавать подругу несмотря на то, что сама чуть не утонула в бассейне. Мой папа всегда говорил:
– Дочь, запомни, чаще тонет тот, кто не боится воды, а не тот – кто не умеет плавать. В семь лет родители меня привели в бассейн. Я мечтала научиться рассекать волны брасом, как Сальников. Имитация заплывов на резиновых ковриках возле бассейна и изучение технических моментов плавания меня раздражала. Но спустя месяц тренер объявила: – Сегодня водный день. Всем выстроиться у тумбочек и по свистку прыгать в воду. Я же, как та девочка с цветиком-семицветиком, считала ворон, и выстроилась в очередь за детьми из другой группы, которые плавают как рыбы. Свисток, сиганула в воду. Помню яркие блики на воде, звенящее бульканье в ушах, гадкий привкус хлорки во рту, все! Думаю, вы догадались, что с бассейном я завязала. Страх перед водой долгие годы сковывал мысли и движения, если глубина воды достигала колен. Папа говорил, хорошо, что боишься, вспоминай технику и плавай там, где достаёшь ногами дно. Морская черепашка до пятнадцати лет ползала по прибрежному песку всех водоёмов, пугая отдыхающих. Однажды оказалась на отдыхе в компании мальчишек. Они с разбегу прыгали с песчаного откоса в медное озеро. Стыд оказаться слабее парней сотворил чудо, а из меня – дельфина. С образом черепашки было покончено.
⠀ Мы с подругой детства каждое лето совершали марш-броски с палатками на великах по всей Ленинградской области. Озер у нас много. Есть и бирюзовые, и бурые от торфа, даже ледяные есть, со дна которых пульсируют источники. Встречали и с зеркальной гладью цвета голубого топаза, и радоновые. Подруга устала наблюдать в позе поплавка у берега за мной, барахтающейся в середине водоема. Пришлось пообещать – научу плавать. Научила. Ранним утром, на пустынном торфяном, цвета изюма, озере мы были одни. С криками и шутками забежали в прохладную воду. Чуть сводило икры от леденящих иголочек из подземных источников. Я приказала Светке вцепиться за мое плечо, дышать ровно, усиленно и технично работать ногами. Отплыли метров пять. Вдруг подруга почувствовала, как ее ноги обвила и затягивала тугой узел на ноге бурая водоросль-спрут. Вода тёмная, дна не видно. Нас обуяла паника, Светка побледнела и стала захлёбываться.
– Не смей сдаваться, – заверещала на все лесное озеро я. Скорее я кричала себе, чем подруге. Своим остервенелым барахтаньем и борьбой за жизнь, мы взбаламутили все озеро, водные лианы уже зацепились за мою лодыжку. Я изо всех сил тянула Свету за волосы, а она тянула меня вниз. Неожиданно над водой возник борт резиновой черной склизкой лодки. Я шлепнула обессилено по ней рукой и подтащила утопающую подругу. Лодка с шипением и свистом перевернулась. На нас зловеще смотрели закатившиеся стеклянные глаза, а руки скользили по вздутому иссиня-черному мерзкому животу. Мельком заметили зеленые плавки. В этот момент подъехали на помывку солдаты на военных ЗиЛах, и в своих трусах – флагах попрыгали в воду, быстро поравнявшись с нами. Нас спасли. Потом была милиция, допросы, верёвка на ногах утопленника, медицинские эксперты и мы – в центре расследования. Мужчина давно считался пропавшим. С тех пор я никого не учу плавать, и вообще не учу делать то, что сама не умею делать очень хорошо.
Дед в мешке или приключения челночниц в Невском Экспрессе
Тот летний день 2000-го года я не забуду никогда. Прошло 20 лет, а эта история до сих пор коронная в любой общей компании с моей подругой. После того случая со мной боялись отправляться в путешествия знакомые. Так родилась традиция – путешествую одна! На вещевом рынке, позже он был снесен с лица земли и растерзан экскаваторами, бурлила в то лето торговля. Мы, челночницы, гоняли в Москву по два раза в неделю за товаром. Помните тёток в спортивках, на шее с сумкой – антиворовайкой, пузатой от кровно наторгованных, которые тащат волоком «рисовые» сумки, набитые товаром по вокзальному перрону? Мы с подругой опоздали сделать заявку на доставку товара автобусом. Пришлось стартовать самим, и использовать свои тощие спины как верблюжьи горбы. Мы таскали иногда по шесть – семь баулов с обувью на себе. Вес каждого превышал 50 кг. Уезжали в ночи на поезде, в 6 утра в Москве. Нет уже и знаменитого Черкизовского рынка. Ностальгия душит и щекочет воспоминаниями. В нашем купе девочка лет четырнадцати. Провожали ее три мужичка с военной выправкой, непроницаемые лица универсальных солдат не располагали к беседе. Кивок, и медленно растворились в вокзальное серое утро. Бабка в цветастом платке шуршала пакетами и бухтела, что на верхней полке ей не место. У нас были нижние места, купленные с боем. Я сдалась, предложила обмен. Поезд тронулся. Мы разлили в стаканы из – под чая пиво. Девочка наверху слушала плеер. Бабуля крехала, ерзала, пинками ног, намекая – на верхней полке ей было бы лучше.
⠀Простучал колёсами поезд и покинул окрестности Питера. Было слышно мерное храпение мужчин из соседнего купе, шорканья молодёжи в тамбур. Бабуле не удалось поскандалить, уползла, расстроенная, к проводнице. Вернулись вместе, привели деда в орденах. Бравый ветеран, в пиджачке цвета сливы, видавшем виды, брючки а-ля вельвет, присел рядом со мной. Бабка, собрав пожитки и причитая, сменила купе. Дед бряцал медалями и нарочито теребил их, привлекая наше внимание. Мы с Лизкой переглянулись с пониманием, что-то в нем напрягало и фальшивило. Дед шлепнул себя по колену и выставил из сумки бутылок пять темных бутылок Охоты крепкой. Мы уже почали свое пиво из кружек, настроение – пора ложиться спать, но дед только разошёлся. Прорезался басистый тембр, пьяные бордельные шуточки, тут же возник из ниоткуда альбом семейный. По морщинистому лицу, похожему на запечённую картошку, полились слезы, до неприличия, театральные. Я предложила старику закругляться. Уже три ночи, вам пора бы прилечь, откуда столько здоровья допивать пятую бутылку пива. Дед начал размахивать костылем, звон покатившихся бутылок разбудил вдалеке ребенка. Моя подруга гном, ростом 153 см, велела не лезть, я все решу сама. Попыталась урезонить разбушевавшегося Фантомаса. Он, матюгаясь, сказал, что бабы мы не компанейские, и нас он е....ть бы не стал. Дословно. Я запихнула пожелавшего спать на верхней полке ветерана по месту временной дислокации. Улеглись. Настала напряжённая тишина, такая бывает, говорят перед землетрясением или цунами, звенящая, пугающая. Только мерный стук колес. Снится сквозь полудрему сон: маньяк орудует кинжалом, хлещет фонтаном алая кровь, женщина закрывается руками, надрывно орёт "спасите". Я медленно открываю глаза и вижу, что это не сон. Девочка, закрываясь одеялом, пытается спастись от полоумного старика. Рука в крови. Я бывший мент все же, реакция мгновенная. Скидываю со всей дури вниз извращенца, получаю ногой по голове. Лизке четко отдаю распоряжение открыть рундук и бежать к проводнице. Подруге никто не открыл, она бегала по поезду и кричала: «Убивают!» Поезд затих, все спрятались, притворились умершими. – Беги в первые вагоны, там или менты или начальник поезда, если никого не найдешь, рви стоп-кран. Мой верный гном умчался. Я встала ногами на деда, тот барахтался, сплевывая и угрожая. Попыталась помочь девчонке. И в этот самый момент та, собрав мужество, из-под одеяла, выливает на меня газовый баллон. Эти ощущения адовы! Вернулась подруга, безрезультатен был ее марафон. Соседи по вагону оживали, потому что стали задыхаться от слезоточивого газа, раздирая лёгкие спазмами кашля. До сегодняшнего дня не знаю, кто нажал стоп-кран, поезд остановился. Влетел линейный наряд. Дед был утрамбован в рундуке под моим местом, его вытащили три милиционера и поволокли по вагону. Перебил запах экскрементов все остальные запахи. Он обделался. Поезд стоял в Твери. Врачи скорой на носилках вынесли пострадавшую без сознания. Меня вернули к способности дышать, но я была в состоянии говорящей мумии. Дед оказался сидельцем, только что откинувшимся, сидел всю жизнь. Украл, убил, изнасиловал, в тюрьму. И лет ему было меньше, чем выглядел. И ордена чужие. Промышлял в поездах. Отец девочки, известный предприниматель из Москвы. Его люди нас с подругой позже поблагодарили, совершенно неожиданно. Меня назвали смелым человеком, спасшим жизнь, рискуя жизнью. История поучительная, будьте внимательны в дороге.
Секонд – хэнд по тарифу «Антошка, поговорим немножко»
– Все, хватит с меня работать на дядю! – откинула я в сторону газету "Работа для вас". Протаптывателем тропинок не берут, нужен блат. На вакансии "Собутыльница на час" и "Подружка-подушка, с водонепроницаемой вставкой на плече" – вообще конкурс непомерный. Открываем интернет – магазин! Весь мир блуждает с широко закрытыми глазами только там! Обсудили наболевший вопрос в "переговорке" с мужем, пока соседи по коммунальной стране спят. Нет толчеи на двенадцатиметровой обшарпанной кухне, грохота сковородок, и свиданий "карданов" у плиты.
– Может, сэконд-хэнд, дешево и сердито? Детский? – муж предположил не настойчиво, – На закупку – копейки, за аренду не платим. Ничего и не теряем.
– Точно, я знаю где база! – разгорелся во мне тлеющий огонёк предпринимательства.
⠀Утром мы уже слонялись по огромному складу с запахом хлорки и тошнотворного стирального порошка, напоминающего бабушкины духи "Красная Москва". В горах шмоток, кверху задами, как на грядках дачники, копошились специалисты по продаже вещей из вторых рук. Со скоростью языка ящерицы, поймавшей муху, они выхватывали из гущи вещь и кидали в тележку. Мы ускорились. Побросали самые новые и брендовые вещи к себе в корзинку и на кассу.
– Стопэээ! – дама в бейсболке и грудями, вываливающимися ей на живот из декольте футболки с надписью" FucKтически Твоя", положила ладонь мужу на плечо. Он брезгливо отстранился.
⠀– Вы ж первый раз, вам только оптом!
– В смысле, оптом?
– В коромысле, взяли мешок, там 25 кг, и потащили, – продавщица ехидно скривила тонкие губы.
– А откуда мы узнаем, что там?
– Риск – дело добровольное! Детское – там, – она махнула рукой в неопределенную сторону света.
– Ппц, – в один голос сказали мы и побрели за мешком.
⠀Бизнес по – русски, как говорится. Не потеряв запала и будучи уверенными в своей счастливой звезде, мы разместили объявления в газетах типа " Из рук в руки" и принялись ждать. Нет ничего мучительнее, чем ждать и догонять. Когда, спустя три месяца, нам не поступило ни одного звонка, мы отправились на поиски работы. Однажды, позвонила девушка, спустя полгода, когда половина вещей мы раздарили, раздали, пожертвовали. В трубку прозвучал заветный пароль: «Я по объявлению». Вялые тараканы в моем мозгу оживились и в надежде на успех сплясали гопак, первый покупатель, ура! Вечером того же дня первый покупатель позвонил в дверь, три коротких, к нам. Вперед зашёл рыжий, веснушчатый парнишка лет четырех, следом пухлая огненноволосая девушка с младенцем на руках, за нее пряталась девочка, с медными кудрями, утирающая хлюпающий носик рукавом. Мы пропустили странную компашку в комнату, переглянулись. Малец протянул руку и прожевал слова: «Антофка, поговорим немнофко». Мило улыбнулся наполовину беззубым ртом. Муж поздоровался по-взрослому за руку, я предложила посмотреть остатки детских вещей. Девушка сообщила, что их у нее семеро, если сделаем скидку – она заберет все! Мы сложили все вещи, пока мальчик разглядывал с восторгом старый телевизор на полу, который давно искал хозяина.
– Он, что ли телевизор никогда не видел, – удивилась я.
– Нет, у нас такова нету, – с придыханием сообщила маленькая огневушка.
⠀Мой любимый человек вызвал такси, загрузил в машину телевизор и все остатки нашего бизнеса с многодетной мамой и ее выводком. Пожелали удачи. Малыши долго смотрели на нас, прилипнув носиками к стеклу машины, махали ручонками. А наша дружная семья предпринимателей пошла в банк. Мы взяли кредит, раздали долги, а на оставшиеся гульнули: купили абонемент в фитнес – клуб с бассейном. Муж в первый же заныр в том бассейне потерял обручальное кольцо. Нет худа, без добра!
ПРОКЛЯТОЕ ПЛАТЬЕ
Моя первая официальная работа была курьер суда. В семнадцать лет. Труд адский. Но мой рассказ не о том, как я тащила порой по тридцать томов одного уголовного дела на ознакомление в места не столь отдалённые, на свидания к сидельцам. Этот рассказ о платье. Я достала его по большому блату через закордонных знакомых, да не из ситца, а из шёлковой струящейся черной ткани с орнаментом из белых лилий. В первый рабочий день я и подумать не могла, чем занимается курьер с красной корочкой от Министерства Юстиции. Я гордая лань, 80-49-80 несу себя по центру города. Чувствовала затылком и корнями волос, как мужики сворачивают головы. Подол платья манит, то вспорхнет как бабочка и развивается на ветру, и снова скроет мои стройные ножки. Это было первое платье с длинным разрезом, взрослое. Неожиданно небо скрылось за густыми ватными зловещими тучами, хлынул ливень. Беспросветной колючей стеной водопада Виктория. По асфальту мгновенно вышли из берегов стремительные реки воды. Зонт как у истинной петербурженки успешно валялся дома, мы привыкли мокнуть. Я рванула стремглав ближе к домам в переулке, в поисках любого подобия навеса. При рывке хлястик босоножки треснул, и сказал мне "прощай". Неожиданно в одном из домов на 2й Советской открылась дверь. Я впорхнула на второй этаж, подальше от зловонного подвала, пахшего революцией и плесенью. Огромное окно старого дома открывало панораму исторического центра, я выжимала подол платья и тряслась как мокрый воробей. Дверь внизу хлопнула, отозвавшись в ушах эхом. Еле слышные шаги приближались. Подростковое воображение не так остро чувствует опасность, весь мир вокруг – это «all we need is love». Наверное, так бесшумно передвигаться умеют монахи из Шао-Линь: я не видела мужчины, не успела сориентироваться, как кобра в броске что-то метнулось в мою сторону со спины. Жёсткая мозолистая шероховатая рука зажала рот: «Стой так, не шевелись, и с тобой все будет в порядке!» Я превратилась в одно большое дрожащее ухо и собачье обоняние. Пыталась разгадать, кто за спиной и какие мои шансы на спасение. Звук расстёгивающейся молнии на его ширинке, обдало мерзким запахом чесночно -ментолового дыхания. Я слышала, как рвущееся наружу сердце извращенца колотится об мои лопатки. – Молчи, и останешься жива! – просипел он мне куда-то в шею, слюнями поставив незримое клеймо страха на коже. Я судорожно думала, варианта два – рвануть в окно, но второй этаж высокий в старых домах, или укусить, что есть мочи его грязные пальцы. Меня трясло с насильником в унисон. Вдруг у него нож. Я в свои семнадцать лет не представляла еще в подробностях, что может делать мужчина с женщиной. Приняв решение побороться, сжалась импульсивно, напряглась, вцепилась в сумку до синевы пальцев, повернув ее огромной круглой моднючей пряжкой наружу. Он задрал платье, отвлекся, задышал как паровоз.
⠀Когда я всадила пряжкой в его морду и увидела симпатичное лицо, вовсе не Джека Потрошителя, оказалась в еще большем замешательстве. Никогда раньше не видела маньяков. Хлопнула дверь, как сигнал спасения, я заверещала так, что сорвала связки. Он прилип к обшарпанной стене, и умоляюще зашептал: – Не выдавай, это все твое платье проклятое! По лестнице влетел седой мужчина с удочками, видать возвращался с рыбалки. Надо было, конечно, попытаться задержать преступника, но мужик закрыл меня собой и процедил сквозь зубы: «Проваливай, сука». Я согласилась зайти к пожилому мужчине домой, оттуда заявили в милицию. Меня не беспокоили ни следствием, ни дознанием, похоже, внутренним органам тогда было не до такой мелочевки, как озабоченный парень, возбуждающийся от черного платья с узором из лилий.
СЕМЕЙНЫЙ СЕКРЕТ
Какой ваш самый большой секрет детства? Мой секрет был с папой на двоих. Никому никогда об этом не рассказывала. Потому что стыдилась папиного хобби. Представьте мужика под покровом ночи, который, вооружившись фонарём и самодельным металлоискателем, рыскает по заброшенной деревне, распугивая даже бродячих собак и призраков своим видом. Он утверждал, что на месте истлевших от старости, покосившихся деревянных скелетов домов, по соседству с советскими новостройками, жили когда-то ассирийцы, богатые ремесленники. Папа верил, что найдет клад или что-то, что прольет свет на историю этих мест. И находил. Старое блюдо шведское, ассирийцев с обжитых мест согнали шведы. Однажды выкопал наконечник филигранной кузнечной работы мастера, чугунный, для фонарей. Такие висели на лавочках ремесленников при входе. В один вечер отец решился, на раскопки мы отправились вдвоем. Мне было двенадцать лет. Копали осторожно, но азартно. У папы был врождённый нюх на "те самые места". В зияющей чернотой яме с запахом перегноя и устрашающей неизвестности, мы наткнулись на человеческие отполированные червями и временем, останки. Я ужаснулась, затряслись колени. Папа запретил кому-либо рассказывать об увиденном. Аккуратно, с почтением, папа закопал нарушенное нами последнее пристанище человека. Неожиданно лопата клацнула звонко. Мы обнаружили старинную вазу. Специалисты позднее утверждали, что возраст возможный этого произведения керамического искусства 16 век. Серо-белая круглая ваза, чуть потускневшая, но сохранившая эмаль, испещренную мелкой сеточкой еле заметных трещинок. Антикварный предмет декора украшен странными рисунками, похожими на наскальные древние изображения рыбаков. Четко сохранился рисунок ладьи и контур человека в ней. Фоном видны очертания природы, явно, не северных краев. На дне вазы клеймо мастера. И странные буквы, похожие на арабский алфавит. Вот такой секрет храню я с детства и вазу, подарок призрака из тайной могилы. Я с тех пор не разлюбила раскопки и археологические изыскания. С удовольствием бы провела пару месяцев в исторических архивах.
Я НАЗВАЛ ЕЕ В ЧЕСТЬ ТЕБЯ
⠀ Он зашёл в класс, и вся девичья половина полезла в рюкзаки и портфели за косметичками и расческами.
– Познакомьтесь, это Андрей, он приехал к нам из Германии! – объявила учительница. Статный парень, в черной лайковой, не из свиных лоскутов, кожаной косухе и джинсах, совсем не похожих на "Салют" выпуска нашей ткацкой фабрики, надменно посмотрел поверх наших голов. Пустовало место на задней парте рядом со мной. Он уверенной, пружинистой походкой Чингачгука, с ирокезом на голове и гордо вздернутым подбородком, прошествовал до моей парты. Сердце провалилось в область солнечного сплетения, когда уловила шлейф парфюма, а не пота подросткового, и чуть не поперхнулась от его подмигивания. В воображении я и он уже разучивали танец как Патрик Свейзи и Бабби, в ночном, покрытом туманом, озере. Ох, как он был на него похож.
Андрей оказался душевным и компанейским, у нас завязалась дружба с первого моего приключенческого рассказа о себе. Молодой человек признался, что у него скучная жизнь. В жизнь класса и школы он не влился, всех девушек он демонстративно игнорил. С парнями небрежно здоровался, намекая, что их образ жизни с пивком и сигареткой в зубах доведёт их до морга раньше, чем его страсть к боксу. Он был профессиональным спортсменом в Германии, а у нас тогда бокс только развивался, и то в полуподпольных залах. Для многих из нас новый одноклассник был мифическим существом с другой планеты. Дома у него уже были игровые приставки и компьютер. Он немецким и английским владел в совершенстве. Мы прогуливали информатику и иностранные языки без зазрения совести. Задолго до его днюхи я, стежок за стежком, вышивала гладью портрет занозы моего сердца со змеей в руках, на носовом платке. Андрюха верил в силу тотемов. На день рождения к нему домой припёрлись друзья, сыновья посольские, дипломатские, и дети нужных его отцу людей. Мой папа сказал, что бы не происходило, девочка должна быть дома в одиннадцать вечера. И одна, имея кавалера, не должна шастать по улицам после 21.00. Андрей это знал и всегда меня передавал папе из рук в руки.
⠀ Но в тот праздничный вечер все пошло не так… Непонятное мне общество, запах перегара, скабрезные шутки. Любимый не замечал меня. Я сбежала от сборища незнакомцев на балкон. Вздрогнула от тяжёлой руки на плече и грузного тела, прижавшегося ко мне. Друг отца Андрея поинтересовался пухлым слюнявым ртом с прокуренными коричневыми зубами, почему я грущу. Попыталась вывернуться из медвежьей хватки всеми своими сорока девятью кг. Неожиданно балконная дверь распахнулась и ввалился Андрей. Когда он понял, что происходит, отпихнул Аркадия Петровича и, больно схватив меня за руку, протащил через толпу гостей к лифту. До глубины души ошеломило его отношение, кровь вскипела от обиды, гнев и унижение перечеркнули все светлые чувства к Андрею.
– Ты должен меня проводить, уже 23.00, папа будет ждать, ты обещал ему…, – дала шанс, взяв себя в руки усилием воли. Уже тогда я старалась не быть истеричкой с мужчиной.
– Ну, малышка, тут важные гости, он двумя руками прижал меня к стене, упёршись в нее. Ох, как от него пахло мужчиной, который сводил меня с ума.
Когда его влажный, желанный рот накрыл мой, я вернулась к реальности. Не так я представляла себе первый в жизни поцелуй. Резко оттолкнула Андрея и предложила поцеловаться с кем-нибудь из гостей. Бывший парень, на тот момент он еще этого не осознал, посоветовал продолжить с Аркашей. Я бежала, не разбирая дороги. От слез, а не от ночной мглы с тусклыми фонарями вдоль парковой аллеи, было темно перед глазами. Нет, страшно не было. Было душно и тошно. Так умирает первая любовь.
Спустя лет десять после окончания школы мы случайно повстречались, он побывал в горячих точках, ушел служить сразу после школы. На меня любящими глазами смотрел все тот же Андрей из 9а, только располневший, в милицейской форме, в звании майора. Я спросила осторожно:
– Женат?
– Да, все нормально, – уклончивый ответ, -Дочь назвал Алиндой, – опустил глаза, глубоко вздохнув. – Ну, я пошел?
– Конечно, будь счастлив, Андрей!
И мы разошлись как в море корабли, каждый по своему маршруту жизни.
⠀
БОТИНКИ МЕЧТЫ
Доводилось ли вам стоять в очереди в универмаг всю ночь, чтоб прикупить себе обувь мечты? Расскажу об одном занятном случае. Интересные времена были – эти лихие 90е, с этими очередями за обувью, мандаринами, пивом. Страждущим организаторы писали номера на руке, значит в теме, есть шанс урвать импортного производства вещицу или еще какой дефицит. Цой, наверное, пел об этом: порядковый номер на рукаве. Номера иногда продавались за бешеные бабки. Иногда выбивались, бандитские разборки случались, не отходя от кассы. С первой зарплатой я, благодаря сорокиной новости на хвосте, неслась на Красногвардейскую площадь в Дом обуви. Обещали завезти французские полусапожки, со сборочкой, узким носиком, на стильной плоской подошве. Не то что мои «скороходы» маленького мука, когда твоя нога в тисках, жизнь – боль, каждый шаг – микротравма. С 19.00 вечера до 8.30 утра я прошла семь кругов ада, сохранила в целости вывернутую руку с номером, затем бежала спринт без оглядки от черного входа универмага. Могли догнать и отобрать покупку. Решила не рисковать, переобулась прислонившись к дереву, и рванула на работу. Те ощущения я не забуду никогда. Ты отдаёшь всю зарплату за пару башмаков и счастлив. Девяносто рублей по тем временам была не самая мизерная получка, еще добавила тридцать рублей. И твои ножки балдеют в натуральной, обтягивающей ласково, коже.
Накрапывал дождик, из – за поворота махнул рогами нужный троллейбус, до остановки двести метров, я сайгак – догоню. Рванула, запрыгнула уже на ходу. Села гордо, нога на ногу сижу. Смотрите, завидуйте молча! Пассажиры смотрели. Хихикали, перешептывались! Я с любовью счастливого обладателя обуви мечты опускаю глаза и вижу.... Подошва, видимо из пластика, расплавилась на горячем гудроне. Я так спешила, что не заметила в серую ленинградскую морось горячего, только раскатанного асфальта. Как волк в" Ну погоди" вышла с вывалившимися вперед ногами из ботинок, подошва шлепала вслед за мной, напевая: " А жизнь продолжается". Ностальгирую по тем ботинкам, которые я носила ровно пятнадцать минут. Друзья, дорожите временем, в котором живете! Радуйтесь, что можете выбрать любую обувь, ткнув кнопку в гаджете.
Я ВАМ СПОЮ ЕЩЕ НА БИС
⠀
Кромсал безжалостно кризис безработного 97-ого года. Держались на плаву только военные и бюджетные предприятия. Я была вынуждена, чтоб мой сын не умер с голоду, пасть ниц перед бывшим свёкром. Он служил капитаном первого ранга на Военном Картографическом секретном производстве, входил в начсостав. Возьмите меня хоть кем-нибудь, помните, как у Елены Воробей, ну возьмите меня! Я готова была плясать канкан, а если нужно, снова быть его мишенью, когда он пьяный захочет пометать кортики. Бывший родственник смилостивился и меня взяли. Минутку внимания! Стрелком ведомственной охраны! Выдали дореволюционный наган, куртку с нашивкой карты СССР, похожую на робу арестанта с вольного поселения за 101- ым км. Затем ткнули пальцем в конструкцию похожую на собачью будку, где должна нести службу сутки через трое. Рассказывать не стану про битву с титанами и старожилами это производства: мамами, тетями, женами – пенсионерками служащих ВМФ. Предприятие – это очень старое, заслуженное, военное, как водится в подобных учреждениях, имело собственную сауну. Со всеми вытекающими. Сидя на проходной, я видела ни одно занятное действо и разнообразных тайных посетителей оного заведения.
⠀ В один прекрасный вечер, когда я несла службу на проходной возле входа в сауну, в полуподвальном помещении началась суета. Гремели крики «полундра», началась безудержная паника в холле, запахло страхом и хлором. Матросы самозабвенно драили полы. Матерящийся командир костерил кого-то по телефону. Всему виной – банщица, не явившаяся на работу. Ждали важных гостей- адмиралов московских. Аврал полный! И тут взгляды наши с начальником политической части картографического производства пересеклись. Бывалый морской офицер размашистой походочкой в развалку направился ко мне. Я вжалась в деревянную табуретку.
– Будешь банщицей! – скомандовал офицер с багровым лицом.
– Я? Ни за что! – попыталась спасти себя от незавидной участи.
– Выбора у тебя нет, это приказ, накручу дырок потом, будешь бакланить в нашем камбузе!
– Наша служба подчиняется другим структурам!
– Твою мать! Ты хочешь здесь работать?
⠀Кодовая фраза возымела мгновенное действие на мое подсознание. К назначенному времени я сняла робу охранника, напялила накрахмаленный хрустящий передник и кокошник белоснежный кружевной на голову. С натянутой улыбкой я встречала адмиралов, адъютантов, помощников и их свиту из пяти газелей под метр восемьдесят. Девушки все как на подбор, блондиночки, платья в обтяжку, едва прикрывающие пятую точку. Из подпольной военно – морской сауны до четырех утра доносились отзвуки песен и танцев с бубнами, стоны, вопли, смех. Я бегала попа в мыле вниз-вверх, приносила с кухни новые блюда, напитки, уносила объедки, пустые бутылки. В четыре утра газели, выполнив все свои обязательства, с взъерошенными причёсками и не только, отбыли. Морские офицеры заскучали. Неожиданно услышала свист и призыв спуститься, почтить за честь их приглашение, приказы, мол не обсуждаются! Я не спускалась! Не честь это никакая сидеть в сауне с потными и пьяными в хлам мужиками. Вышел адъютант в простыне, умолял:
– Ну хоть на тридцать минуточек! Проси, что хочешь, юнга, только посиди с нами, у этих «лядей» души нет. Размышляла три секунды.
– В ваших силах перевести меня на другой пост, тот, где машины выезжают? – смело спросила я адмирала, терять уже было нечего!
– Обижаешь, юнга, завтра уже будешь сидеть там, и еще премию дадут! – пьяный толстяк в цветастых семейниках поднял рюмку, адъютант услужливо тут же плеснул ему водочки.
– Тогда я вам спою!
– Оооо, как оригинально, а морскую могёшь? Нашу?
– Легко! – и я затянула. «Прощайте скалистые горы», потом «По морям, по волнам, нынче здесь завтра там», вспомнила весь любимый папин репертуар морской. Сауна прослезилась, наполнилась овациями, потом пошли байки и воспоминания бывалых моряков. Я пела на бис до утра! Уверена, они забыли уже зачем конкретно меня позвали и откуда я там появилась!
Со смены утром меня везли на служебной машине домой, в багажнике оказался ящик коньяка, пакеты с яствами с адмиральского стола, даже банка черной икры нетронутая презентована была лично. Растроганные морские волки сообщили, если еще прибудут сюда, их банщиком должна быть только я. И буду петь на бис. В следующую смену я заступила старшим смены, и еще год пропускала и выпускала машины на главной проходной. Вот что значит сделать верный выбор!
ИСТОРИЯ НАЗИДАТЕЛЬНАЯ. КАК Я УГНАЛА БУМЕР
Как – то я вляпалась до умопомрачения в роман. После описанных событий в этом рассказе, по логике нормальных людей, в саду завяли бы все лилии, помидоры и поникли лютики. Но эта история была бы не про меня. В один тоскливый зимний, пробирающий до костей морозом вечер, герой моего романа затеял поездку в деревню, забытую богом, но помнящую его рождение. Дискотека там сельская, баня дровяная. Лес нехоженый, с белоснежными, пушистыми панамками снега на деревьях и шапками – сугробами. Уговорил. Перезнакомил меня со всеми друзьями юности, катались на санках с горы, парились в бане, горланили песни, веселились до упаду. Коронный номер сельского вечера: дискотека на дощатом танцполе в сельском, видавшим виды, клубе. Первые пятнадцать минут смешно, потом втягиваешься. Среди пляшущих самородков на «стиле» потеряла из виду своего кавалера. Вспышки тут и там импровизированной цветомузыки пестрили в глазах, скрывая обзор. Обнаружила я воркующую парочку у барной стойки. Брюнетка с зачёсанным высоко конским хвостом на макушке, в колготках черных в сеточку, на шпильках пластиковых как у стриптизерш, повисла на шее моего кавалера. Стоп! Я взяла себя в руки! Подошла к ним с подветренной стороны, чтоб он меня не учуял. Всегда говорил, что узнает меня по аромату «Ангелы и Демоны» за версту. Встала неподалеку. Не заметил, заказала коктейль. Она восхищалась его неземной красотой, он говорил, что тоже бы с ней замутил. Хм, даже так? Я постучала по плечу любвеобильного ухажёра. От неожиданности герой любовник чуть не свалился с барного стула.
⠀ – Идем домой! Мне здесь надоело!
– Малыш, танцуй, мы тут поболтаем еще с одноклассницей, это Светка! – не было смысла уже слушать его монолог.
– Хорошо, как скажешь, – холодно, еле сдерживая ревность и обиду от мерзкой, попахивающей адюльтером, ситуации.
Я выскочила в мороз и увидела машину, его ласточку. Тут я вспомнила, что ключи от тачки на хранении были у меня в сумочке. Впрочем, как и документы. Со злостью я рванула водительскую дверцу, села за руль. Отъехала без прогрева подальше от клуба. Сижу реву. Понимаю, что оставаться здесь я больше не могу и не должна. Синий бумер рассекал 140 км/ч по заснеженной трассе, выхватывая передними фарами редкие встречные машины. Мы с ласточкой пролетели 200 км, под " Чужие губы тебя ласкают, чужие губы шепчут тебе…" из встроенной автомагнитолы. Я не заметила, как проскочила пост ГАИ и гаишника с грозящим мне полосатым жезлом. Въехала в город, из зеркала заднего вида обнаружила погоню из трех гаишных машин. Они повторяли номер машины снова и снова номер машины, и требовали остановиться. Паника вернула в реальность. Я вспомнила про выпитую бутылку пива и бокал с коктейлем. Чертов Секс на пляже. Страх, растерянность, стыд, злость на себя за этот безрассудный поступок, привели к необратимым последствиям. Я не остановила машину. Юркнула в знакомые дворы. Спряталась. Думала пережду. Фары с мигалками пронзили ночную тьму, подлетели и окружили БМВ спереди и сзади, служебные машины. Чувствовала себя преступником. По сути – это так и было. Конечно, меня лишили прав на полтора года. Бэху отправили на штрафстоянку. Отказалась проходить медицинское освидетельствование. Сидела в милицейской машине Специального Полка ГАИ, потупив взор и глубоко раскаиваясь, слушая монотонную назидательную тираду офицера.
С тех пор, я даже во сне не выпью глоток любого спиртосодержащего напитка за рулем. И вам не советую! Урок: не совершать никаких действий на эмоциях!
РАССТРОГАЙ ОПЫТНОГО ГИДА
Самые дешевые билеты в Израиль были с невероятно сложными маршрутами. Хочешь сэкономить, выбирай: пару дней скакать на оленях с Алма-Ата до Вильнюса или со стоянкой среди кочующих бедуинов сутки в пустыне. Утрирую, конечно, но я предпочитаю сложные маршруты, всегда! Поэтому Олени превратились в 16.00 в красный трамвай номер 1, бедуины в чалмах оказались торговцами ярких как колибри сладостей из крахмала. Халява смачно была приправлена экзотикой туманного Босфора, гранатовым соком и звоном монист на Восточном базаре и отелем в центре историческом, который не найти без компаса или не знаний, где созвездие Кассиопеи.
Я впервые в Стамбуле, и всего то за 6,4 тысячи рублей. Я знала три турецких слова: тэшекюлер, тамам, мерхаба. Благодарю, хорошо, привет соответственно. И пару паролей: «Бурак Озичвит», «Кара Севда». Я была уверена, что теперь «своя в доску» на всем турецком побережье! Еще у меня была распечатанная карта со стрелочками, как добраться с аэропорта до площади Султанахмет. В метро спускаешься сразу из аэропорта вниз, на эскалаторе. Удобненько! И попадаешь на станцию с двумя путями, перед тобой заградрубеж. Касса- автомат. У меня рубли. Я все равно, что чукча в Африке. Спасли слезы, до этого все мои просьбы на английском языке игнорили. Мгновенно среагировали на оружие массового поражения полицейский, мужик в кепке и с усами как у Фрунзика Мкртчана.
Мне купили билет, посмотрев на мою распечатанные карту, на ломаном английском объяснили, что там надо еще сделать какие – то движения по ходу. Я уселась на свободное место у окна в электричке. Метро у них наземное. Следом за мной затащил огромный чемодан и плюхнулся рядом пузатый ковбой, благоухая резким сандаловым ароматом, разжигающим недовольства в массах. Над ковбоем, сидящим нога на ногу, словно в гостиной на своем ранчо, сверкая начищенными с медным отливом "роперами" нависла, страшнее грозовой тучи, бабка в абае. Грузное тело ее легло на плечи седому стиляге, который с усмешкой буркнул мне какую-то фразу на ухо, по-турецки. Я с умным видом кивнула. Бабуля на нос ковбойский положила свою походную рыночную сумку. Вы когда-нибудь видели разборку торговцев на провинциальном рынке? Ковбойская шляпа полетела по вагону, какие-то девушки в цветастых платках, размахивая активно руками, с гортанными криками, пропихивались к свободному месту. Бабка упала, я пыталась поднять этот увесистый "мешок с дынями". Дети заверещали. "Мальборо" кверху задом ползал в поисках очков на полу. Место, за которое началось это "великое сражение "пустовало. Дед "кемалист" треснул палкой молодого парня рядом. Победили Кемалист. Я предпочла выйти из вагона на ближайшей остановке, следом пнули с угрозами чемодан, шляпу, и моего соседа, покрывшегося испариной от возмущения.
Разговорились, выяснилось, что я ни хрена не разумею на турецком, он продемонстрировал свободное владение английским, немецким, итальянским. Я хлопала в ладоши, он был растроган.
– Давайте угадаю, откуда вы? Украина? Италия? Хмм? – почесал лысину, наморщился. – Я первый раз не угадал!
⠀ – Санкт-Петербург, чемпионат мира по футболу! – я протянула ему новую зажигалку с логотипом Питера, Чемпионата, и какой – то футбольной атрибутики. Али, как он представился, прижал к груди подарок, широко улыбнулся белоснежными метало-керамическими зубами:
– Я обязан вас проводить до отеля, ведь вы впервые у нас, а я Гид!
Выяснилось, что гид Али был проездом в Стамбуле, через 5 часов он летел в Каппадокию. Но меня он не бросил, бегом провел по топовым достопримечательностям. Галопом по рынку, где я искала бокальчики для чая как в турецких сериалах. У его друга они нашлись. На ходу схрумкали семиты, хрустящие гастрономическим блаженством во рту. Парнишка в широченных штанах, на окрик местного завсегдатая Али уже вынырнул из палатки с двумя стаканчиками свежевыжатого, пенящегося гранатового сока рубиного цвета. Этот сладко – терпкий, чуть с кислинкой вкус, навсегда затаится вместе с криком чаек над ветренным Босфорским проливом в бухте Золотой рог, где водная гладь искрится позолотой заходящего солнца, отражая купола мечети, в тайных уголках памяти о Стамбуле. В азиатской части города, не поверите, на дубовых антикварных стульчиках, под навесом дома со звездой Давида над входом, мы выпили по чашечке кофе. Кофе с привкусом турецкой ночи, и насыщенным ароматом дымчатой тайны Востока. Гид Али и там всех знал! Когда экскурсовод в очередной раз глянул на часы, не допив свой кофе, схватил чемодан, крикнул на лету "Аревуар" и, вызвав такси, растворился в жевательной тягучей резинке из машин. Резко потемнело, стамбульская ночь ярка огнями только в центровых местах, туристических. Моя карта была более чем бесполезна в кромешной тьме переулков вокруг площади с главной святыней Турции. Когда я не обнаружила ни одного названия, вывески, указателя и случайного прохожего, побрела как мотылек на свет вдали, это оказался магазин ковров. Закрыто. Ухало сердце, как бомба замедленного действия, вот – вот рванёт от страха. Я потерялась. Знаю только название отеля с каким-то греческим названием "Базелиус". Мимо прошелестели нарядами тёмных расцветок, сливающихся с мглой, две фигуры. Послышалась женская речь.
– Салам алей кум! – ринулась им наперерез.
– Ваалейкум ас салам! – девушки были милы и приветливы, но ни слова на английском.
– Базелиус, отель, где? Помогите! – мой запас турецких слов не облегчал мое положение.
– Одна другой показала в телефоне на карте предположительно нужный отель, показали фото мне.
– Да, да, это он! – ликовала я.
Девушка помоложе взяла меня за руку и потащила в сторону тьмы. Вторая семенила следом. Когда мы обогнули здание и зашли под арку и снова вынырнули к свету, я оказалась на месте. Всю дорогу мы непринуждённо болтали о жизни, каждый на своем языке. Хихикали. Иногда переводчик вовсе не нужен, разговаривают наши души, сердца. Милые женщины, попрощались поцеловав. В 22.00 я вошла в отель. Разместилась. Выяснив, как найти обратную дорогу, если что, собралась прогуляться до площади хоть что-то перекусить. Один из хозяев мини-отеля, обаятельный турок, похожий на красавчика актера Джана Ямана, загородил выход.
– О, яАлла, ночью, одна, не пущуууу!
⠀Что за сцена одного актера, подумала я. Пришлось соблюсти условности и правила безопасности. Омар не сразу меня признал, когда в холл я вышла в непривычном для меня наряде. В каком он был восторге от моего внешнего вида. Юлдииз, говорил, звезда по-нашему. В длинном платье и подобии хиджаба меня бы местный не отличил от турчанки. Я всю ночь изучала старый город – бывший Константинополь. Утром хозяева отеля, три разговорчивых улыбчивых брата, со взглядом олененка Бэмби меня проводили. Подарок от отеля – транзит до аэропорта.
⠀
АВТОГРАФ НА ПАМЯТЬ
Папа подозвал к себе, нарочито строго сообщил:
– Дочь, ты сегодня за главную! Знаешь, что это значит?
– Не хочу быть главной, – захныкала я, зная, как действуют на отца мои слезы, надула губы.
–Твоей маме с сестренкой нужна помощь в больнице. Вы затаитесь в комнате и никому не откроете дверь, даже если будут кричать «караул». Я даже разрешу включить мультики пока меня не будет.
⠀ Мне семь лет, сестре почти четыре. Та еще банда, только оставь без присмотра. Но меня назначили главной, значит шалостей не будет. Еле слышно в экране телевизора, черно-белого, бежит антилопа, извергая копытами монеты. Мы с сестрой сидим, прижавшись друг к другу под столом. Наш надежный шалаш и блокпост по совместительству, защищающий от всех ужасов взрослого мира. Когда раздался первый раскат грома, словно выстрел гаубицы, совсем рядом, дрогнули стекла в деревянных рамах. Грохот нарастал ближе и ближе. Голубые, синие, лимонные, фиолетовые молнии бросал невидимый небесный иллюзионист. Завораживающее файер-шоу отвлекло нас от мультика и мы, разинув рот, наблюдали природное представление. Страх инстинктивно заставил нас не шевелиться. Вдруг резкий порыв ветра распахнул форточку, дёрнул на себя штору и, словно надувной шар, резко наполнил гардину частичками пятого элемента. Воздух заискрился, засверкал и из окна стремительно надвигалась космическая субстанция в виде дуги, извивающейся как змея в ловушке. Каждое ее движение в сторону менял цвет и форму. Дуга-змея, реагируя на тепло и шевеление, метнулась в нашу сторону. Она трансформировалась в сферический шар, похожий на множество бенгальских горящих огней в круге. Красно-жёлтый ужас парализовал мое дыхание. Сестра тихо рыдала и тряслась. Папа вернулся за важными документами. Он открыл дверь в комнату, на вибрации воздуха шаровая молния исполинским броском атаковала отца. Папа успел закрыть дверь. Шар к телевизору. Подзарядился, заискрил жёлтым. Из розетки раздался выстрел, повалил едкий дым. Папа закричал:
– Дети! Вы останетесь живы, если сможете стоять неподвижно. Стоять! – отец по – военному приказал нам. В этот момент шар, словно одушевленный, учуяв дым, метнулся к искрящейся розетке, видоизменился в павлиний сине-зеленый хвост, махнул им, оставив дымчатый след и исчез. Папа влетел в комнату, закрыл окно и расплакался. Заставил снять все шерстяные, проводящие электричество вещи, в резиновых перчатках перенес нас с сестрой на кухню.
Шаровая молния местами покусала обои, мебель, оставив свой автограф на долгую память.
СПОЙ ЕЩЕ ПТИЧКА, НЕ СТЫДИСЬ
Сначала родился авантюризм в моей душе, а потом появилась на свет я. Стоял октябрьский желтолистый хмурый питерский вечер. Разномастная весёлая компания приятелей провожала меня домой после дня рождения подруги. Наш путь лежал мимо грузинского ресторана, откуда доносились запахи киндзмараули, звон бокалов и тосты, которые по незнанию можно принять за легенды старцев с кавказских гор. Неожиданно дверь увеселительного заведения распахнулась, и гости нарядной стайкой выпорхнули на перекур. Так получилось, что мы оказались в центре счастливого события, молодожёны принимали поздравления прохожих. Жених был пьян и весел. Серёга стрельнул зажигалку, пожал руку жениху. Мы добавили парочку слов из своего скудного багажа поздравительного. Куда нам до Грузин… Жених спросил, мы с чьей стороны, жениха или невесты? Друзья вытолкнули меня вперед, как лучшую в жанре «импровизация»:
– Мы со стороны свидетеля, – я краем глаза заметила кипельно-белый цветок в нагрудном кармашке идентичного по цвету костюма в полосочку у жениха, догадалась сходу.
– А, да, у Гиви много друзей. Очень рад, спасибо, что пришли! Вот что значит грузинская свадьба, ребята, порой фотографии смотришь с застолья и удивляешься, кто это? – и счастливый мужчина похлопал широкой волосатой ладонью Серегу по плечу, проталкивая его вперед ко входу в ресторан.
⠀ В центре огромного зала джигиты лихо отплясывали лезгинку с горскими возгласами. Девушки, словно лебеди кружились рядом. Точеные талии, гордая осанка, взмах изящных запястий. Их танец казался балетной постановкой сказки про Царевну-Лебедя. Тамада шутил, торжество продолжалось. Мы пили и закусывали. Неожиданно закричал кто-то из зала: «Сулико, давай Сулико, генацвале». С другого края эхом прилетел ответный крик: «Пусть гости поют, жениху и невесте на радость»! Выяснилось, что певица нанятая заболела, а гостям захотелось традиционной душевности родом из детства. Надька толкнула меня в бок. И тихо промямлила, показывая на меня кивком головы, она споёт, от нашего стола вашему. Все заржали. Зазвучали первые аккорды. Я прокралась на небольшое возвышение, напоминающее сцену, мне запихнули в мокрые от стыда и страха ладошки микрофон, рядом встал какой-то парень и шепнул: «Я подпою, вот читай, и сунул под нос блокнот, где грузинские слова написаны латинскими буквами». И я завыла на ломаном грузинском, зычно затягивала без акцента моя подпевка. Затем требовали на бис, перепела весь предложенный репертуар. Но Сулико я помню до сих пор, хоть ночью разбуди.
P.S. Кстати, тогда в меня влюбился без памяти хозяин ресторана, дородный грузин, и с его лёгкой руки я проработала в том ресторане еще три месяца. Не поверите, певицей.
Я ТЕБЯ ЗАБЫЛА
Я стою на Ленинградском вокзале как священный одинокий тополь посреди калмыцкой степи. Жду мужчину своих фантазий, принца заезжего. Это было наше третье долгожданное свидание. На втором свидании он трепетно надел кольцо с синим сапфирчиком на пальчик. Влюбился. Москва, где ж еще встречаться девушке из Питера и мужчине из Чечни, конечно, в нерезиновом городе первопрестольном под звон колоколов. Час, два, четыре, голод скрутил желудок в тугой жгут. Пассажиры снуют туда-сюда, полицейские подозрительно осматривают, но я жду в условленном месте. Абонент «вне зоны доступа, мы не опознаны». Набираю во всемогущем Гугле расписание ближайших рейсов до Грозного. Пишу близким короткое смс: лечу в Чечню. Дома паника: продадут в рабство, увезут в горы, буду баранам хвосты крутить и отхожие места чистить. Я робко ступила на чеченскую землю. Аэропорт больше походил на автовокзал, бородатые мужчины в зелёных и черных оттенков одежде смотрели настороженно исподлобья. «Одинокая женщина, нехорошо». Напялила платок на голову. Почувствовала, как дельфин ультразвуковые волны, напряжение в зале прилёта спало. Таксисты там на лету не запихивают твой чемодан в машину, пока не опомнился, они гордо ждут. Постояла минут двадцать с умным видом, рассматривая желто-каменную мечеть из дербентского камня, так называют камень из речного ракушечника. Горячий воздух мая струится и искажается, как мираж. После питерских плюс десять обжигал лёгкие. Вокруг аэропорта поля с жидкими кустиками, за ними просвечиваются за розовым маревом горы. Я с замиранием сердца подошла к пожилому таксисту и осторожно спросила, довезёт ли до Гудермеса. Сорок минут, говорит, и на месте. В глаза не смотрит. Сначала подумала, что плохой знак. Но на заднее сидение приоры забилась, как испуганный лебедь с картины Асселина. За окном проносились алые вспышки маков на зелёном холсте бескрайних полей. Столько вооружённых людей, как на улицах Чечни, я видела только в кино. Чёрные камуфляжи, бронежилеты, автоматы на изготовку, длинные бороды скрывающие суровые лица. Таксист отвлёк от размышлений:
– Как семья? Как ваше настроение? К кому направляетесь? Меня удивил и насторожил тогда его первый вопрос. Вспомнила почему-то кадр из фильма «Бриллиантовая Рука» когда Семен Семенович подумал, что таксист знает больше о нем, спросив про руку в гипсе. Позже узнала, традиция – спросить о семье в первую очередь. Пока пропускали, стоя в пробке, кортеж из двадцати машин Кадырова с охраной, пришла смс с неизвестного номера: " Я не приеду, не смел сказать тебе, глядя в глаза, что умираю"
Утирая слезы, поделилась своей историей со случайным попутчиком и очевидцем моего состояния. Усмехнулся старик в седые усы, глаза прищурил хитро.
– Смелая ты, дочка. Душа чистая. Неужели и адрес его знаешь?
– Знаю, и фамилию тоже, и паспорт видела.
– Ну, подъезжаем, я подожду, быстро назад вернешься, – таксист махнул рукой в сторону массивных железных резных ворот терракотового цвета. Дверь открыла миловидная девушка в длинном синем платье.
– Салам алейкум! – удивилась она. Я краем глаза заметила навес в зелени, под ним диван, и дорожку из бежевой плитки, выложенную к кирпичному двухэтажному дому. – Вы к маме, наверное?
Я опешила. Девушку окликнул бодрый женский голос. Она обернулась, распахивая шире калитку. В воротах стоял ОН, в бордовой поношенной футболке, и женщина средних лет, седые волосы она усердно пыталась спрятать за шифоновой косынкой. Видели бы вы его лицо. Я вручила ему кольцо и уточнила у жены, заказала ли она гроб для своего мужа. Ведь ему пару понедельников жить осталось.
⠀ – Поехали, красавица, у меня квартира пустая на Розы Люксембург, поживешь там, денег не возьму. Посмотришь город, только вечером одна не выходи. Потом попрошу сына тебе наш Кезеной-Ам показать, чтоб с добрыми воспоминаниями ты о нас уехала. Не все такие, как он.
⠀ После обеда на следующий день я сидела в парке возле сердца Чечни, мечети украшенной узорами ручной росписи. Шумела рядом горная Сунжа, несущая мутные воды через Грозный к Тереку. Я рыдала под пронзительный призыв муэдзина к молитве. Полицейские, проходящие мимо, обеспокоенно, искренне и учтиво одновременно, не глядя в глаза, спросили: «Что случилось, кто обидел?». Они не отошли от меня до тех пор, пока я не пришла в себя. Чеченцы не смотрят посторонним женщинам в глаза, традиция. Дикая, гордая, неповторимая Чечня покорила меня навсегда, благодаря простодушным и гостеприимным ее жителям. Я увидела среди гор бирюзовое озеро, настолько прозрачное, что видишь в нем свое отражение. Насытилась воздухом под облаками. Залезала в родовую башню сторожевую из древних камней, впитавших в себя многовековую историю чеченских гор и шаги мальчишки, взбиравшегося по лестнице на самый верх с горящим факелом. Эти башни были сигнальными, в моменты опасности оттуда клубился черный предупреждающий дым. Жижиг галнаш – гастрономическое блаженство. Такое вкусное мясо в обычном бульоне с мучными бантиками, только там. Чечня, я обязательно вернусь! А тебя, заезжий принц, я давно забыла!
ИМИДЖ НИЧТО, ЖАЖДА ПУТЕШЕСТВИЙ – ВСЕ
Мне пятнадцать, подруге тринадцать, ровесниц интересовали уже мальчишки, нас же тянуло в дальние странствия. Жаль, что возможности ограничены возрастом и отсутствием денег. Набитый бардачок велосипедов мелочью со сдачи от сданных бутылок, порой, собранных с риском для жизни на чердаках со спящими бомжами, и неуемная тяга к путешествиям. Вот все что нужно для счастья! Однажды мы разработали далёкий маршрут, вооружившись картой области, сели на электричку зайцами. Денег хватало только на обратную дорогу, разве может это остановить юных искательниц больших дорог и новых троп. По плану было посетить лесное радоновое озеро, но жизнь преподносит сюрпризы. Высадили нас с электропоезда через пару остановок. Никакие увещевания, что мы дети лейтенанта Шмидта, сироты, заблудились, и тому подобные жалостливые легенды фольклора нашего двора не сработали. По карте 5 локтей до заветного озера. Далековато на великах, до вечера никак не вернемся. По пути двух малолетних велосипедисток был другой водоём. Пусть и поросший бурой тиной, где Тротила не дождалась рассвета, и с дном, полным ила и неожиданностей. Я в тельняшке до колен вместо купальника, Светка в футболке, с разбегу врезаемся в мутную прохладную гладь. В метре от берега дно еще не глубокое, но ноги нащупывают бархатный песочек. Мы визжим, барахтаемся, взбаламутив и без того тёмную воду. Вылезаем на берег, а транспорта нет, вместе с мелочью, нажитой непосильным трудом, оставшейся одеждой и нашей совестью. Ведь в футболочках, прилипших к телу, и мокрых трусиках далеко не уйдешь. Мы уныло добрели до железной дороги, и засели в кустах, разрабатывая дальнейший план возвращения в родные пенаты. По тропинке вдоль железной дороги затарахтел трактор с болтающейся, словно хвост осла, прицепом. Я, как старшая, решила взять огонь стыда на себя, вышла как стрелочник на дорогу, преградив дорогу трактористу, рисуя руками невероятные пасы. Мордатый мужик, с обмякшей в уголке рта папиросой, прогнусавил: «Пацанка, отойди в сторону»! В ответ умоляю дядьку, мол, спасите, подвезите, обокрали! Мужик хмыкает в усы, да ехидно посмеивается, перекидывая во рту из стороны в сторону папиросину. Только спустя десять минут пререканий и моих детских стенаний, я заметила краем глаза, что Светка копошится в повозке. Обнаружила наши велики. Как диверсант залезла, выгрузила их в кусты, пока я, будто клоун, сбежавший из цирка, развлекала тракториста. Как только процедура «расприхватизации» деревенского афериста местного засола была завершена, я шмыгнула в кусты со скоростью индейца Чингачгука.
Как мы удирали из деревни с соответствующим названием. Оселки помнят только наши пятые точки, отбитые седлами спасённых железных коней по буеракам, рытвинам и канавам. Мы не разлюбили путешествия, но придумали жгуты от капельниц, в которые загоняли внутрь проволоку и скрепляли увесистым замком.
ЦЫГАНСКАЯ КРОВЬ
⠀ Манит и тащит меня в дорогу дальнюю эта 1/8, доставшаяся капелька крови от прапрадеда. По семейному преданию жил мой предок в Испании, в Каталонской провинции. Скупал вещи и ходил по улицам с тележкой, увешанной колокольчиками. Напевал, наверное, песни ромальские с испанским акцентом, мечтая, как и я, вскочить на коня. Да по полю с вольным ветром посостязаться. Я учила испанский язык, ложится на слух как родной, на лошадь первый раз вскочила в детстве, словно в седле родилась. Пресловутый «олонклюзив» претит. Могу уехать туда, где нет цивилизации. В одиночку. Моя Родина, там, где мне хорошо. Люблю, когда я и костёр, который нашептывают свои тайны, обнимают деревья. Мой дом там, где свобода и «мои люди», по духу – мои. Я одиннадцать раз переехала, и на пороге нового переезда. Не засиживаюсь. У цыган есть примета: хочешь удачи, не ходи одной и той же дорогой. Я верно следую этому поверью. Инстинктивно. Ведь пару лет детских я провела среди цыганят и лошадей. Есть еще одно старинное поверье у этого народа: если взглянуть на молодую Луну и при этом перевернуть в кармане монетку, то станешь богатым. Но, перевернув монетку, уже нельзя смотреть на Луну. Еще не воспользовалась этим вариантом, приберегла! Пою, танцую, живу, словно жизнь одна и проблем нет – это наверняка от прапрадеда. Да и у тётки было имя колоритное – Земфира. У кого какая мечта детская, а моя страсть – лошади. Надеюсь завести себе гнедого друга. Все может быть.... Да, кстати, группе Кабриолет и Марцинкевичу я предсказала, что будут их песни петь из каждого утюга и станут они знаменитыми. Тогда мы сидели за одним столиком в забегаловке в старом парке, где проходила Масленица и группке цыган разрешили спеть на импровизированной деревянной сцене пару песен.
⠀ ДЗЕН ЧЕЛНОЧНИЦЫ
Трескучий мороз пробрал до внутренностей, которые временно впали в состояние полной атараксии. Я как белый медведь из заполярного круга, уверенно, но вперевалку, двигалась вдоль торговых рядов на рынке. Капуста позавидовала бы моей подготовке к рабочему дню, сто одежек и все на застежках. Продавцы – снеговики с раскрасневшимися лицами и коньячным выхлопом дежурили у своих стоек с обувью. Рынок наш вообще походил на лес из ларьков, бытовок, контейнеров, которые выводком ютятся друг к другу, как опята. Только и мелькают шершавые шляпки – крыши.
– Торговли нет, хороший хозяин собаку не выгонит, че припёрлась Алька? – Юля, бывшая учительница английского, махнула в мою сторону пластиковым стаканчиком. -Будешь?
– Нет, надо хоть одну пару дутиков продать, – пробубнила под нос я. В ларьке купила дешёвого растворимого кофе, отдающего запахом сгоревшей проводки. Что поделаешь, кому сейчас легко? И сделала глоток суррогата, заняв пост у своей торговой точки. Дутики – это единственная надежда на прибыль в морозную погоду. Дешево в закупке, доступно по цене в розницу. И пользуется спросом у покупателей всех возрастов. Издалека заметила ковыляющую по аллее бабулю, в шапке-бобрике, в куцем пальтишке демисезонном. Плетётся, ворчит. Куда она в такой холод? Присмотрелась – скотчем сапог перемотан.
– Бабуль, покупай дутики, дешево отдам, – отобрала инициативу у остальных продавцов на низком старте. Стая хищников обступила единственного покупателя, предлагая на перебой свой самый лучший товар! Бабка грозно махнула палкой:
– А, ну, разойдись! Ишь, налетели как сороки! Я подумала, голос то командирский у старушенции. – Че там есть у тебя девка, покажи, подешевле. Я минуту думала- говорю:
– Да забирайте так!
– Что значит так! Аферистка ты проклятая! Что в наше время за так? Аааа?
⠀ Я чуть не заплакала. Но состояние атараксии, в простонародье "дзен" сохранила. Следом, фыркая и почесываясь, как пес Шариков у Булгакова, телепал мужичок:
– 45- й размер есть?
– Есть. Зимние?
– Левый дай красавица.
Беру с витрины выцветший башмак с прошлого года, думаю про себя – отдам дешево! Что лежат! Шариков почесался, хрюкнул, ойкнул, беру, говорит. Я, мол, подожди второй найду! Нее, говорит не надо. И тут я вспоминаю, что он у меня и правда один, башмак этот левый. Украли второй. Мужичок задрал штанину и похвалился самопальным протезом на правой ноге. Довольный, отсалютовал палкой.
Третий покупатель в тот, почти 40 градусный мороз, тоже был мой. Прямиком к моей стойке, в тоненьком замшевом пиджачке, подбежал худющий паренёк с глазами олененка кота Шрека.
– Летом видел у вас босоножки, на хрустальной шпильке, 41 размер. Есть? И кот Шрека проиграл бы ему в умении просить. Парень изящно переодел свои боты на обувь стриптизерш, продефилировал манерно по торговой аллее. Жеманный взмах ресниц, счастливая улыбка. Ушел. Конкуренты налили еще и выпили, разинув рты. Потом я одела в дутики многодетную семью: маму и шестерых детей. Я никогда на рынке не была челночницей, я была феей.
⠀
ПРОСТИТЬ НЕЛЬЗЯ…
После годового заключения в замке Синей Бороды, где любой «привет», брошенный обитателю общежития мужского пола, карался как «измена», я совершила дерзкий побег. Скрывалась от мужа – тирана больше года. И когда страсти после неудавшегося первого брака улеглись, меня прорвало. Я не пропускала ни одного приглашения на вечеринку, где много свободных и весёлых людей. Я наверстывала упущенное – догоняла себя. Замечу, что шёл 91-й год. Видеофильмы и песни под гитару у костра у кого-нибудь на даче заменяли нам клубы и дискотеки. На одну из посиделок я приехала с опозданием. Зашла в полумрак, окутывающий романтично веранду. Умиротворенно стрекотали цикады и мерцали светлячки в глубине дачного участка. В кругу людей, сидящих и лежащих в разных позах как в Камасутре, звучал его чарующий голос. Я влюбилась бесповоротно. Загипнотизировал как Гамельнский крысолов своей дудочкой его пронзительный, с хрипотцой, рвущий душу, голос. Когда все выходили на перекур во влажность летней ночи после дождя, он замечал всех, кроме меня. Цыганские непослушные лихие кудри, аквамариновые б…ие глаза, непревзойденная уверенность в своей неотразимости на самодовольном смуглом лице с неотразимой белозубой улыбкой. Мне, казалось, иногда, что с завистью и обожанием на него смотрели и друзья. Девушки воровали его взгляд и млели. А он страдал по Даше, которой был не нужен.
Я заняла выжидательную позицию, и не пропускала ни одной тусовки, где был он. И однажды мы оказались наедине – это был мой шанс. Он излил мне душу, поделился о своей неразделённой любви. А я умела слушать. Мы проговорили всю ночь, а на утро он принял решение – меня не отпустит. И Даша ему больше не нужна. И жили бы мы долго и счастливо. Пока я не забеременела, долгожданным сыном. И моего мужа, словно подменили, после этой новости. Сначала он не приходил домой пару дней, потом неделями, даже когда я лежала в больнице на сохранении. Я догадывалась, что ночи его были жаркие и страстные, но не в моих объятиях. Каждый раз по возвращении Сергей ползал на коленях, моля о прощении. И я прощала. С работой началась беда. Пошли сокращения, увольнения, банкротства крупных предприятий. Он потерял работу. Когда друг предложил моему мужу подработать личным водителем богатого человека, мы согласились. Муж стал все реже приходить домой ночами, объясняя требовательностью начальника быть наготове круглосуточно. Деньги приносил большие. Я терпела. Скоро рожать. Накануне новогодних праздников начальник устроил праздник для сотрудников с семьями. И только на корпоративе я обнаружила, что его начальник – дама, лет на двадцать нас старше. Холеная, со стильной стрижкой, шикарным маникюром, не то, что мои огрызки и прическа Марфушеньки- душеньки. Меня тошнило, от компании и токсикоза. Я зелёная и высушенная, как стручковая фасоль. Мужа из вида давно потеряла. Душа любой компании веселится и ловит восхищённые взгляды.
Очередной нестерпимый позыв содержимого желудка мог испортить вечер, я рванула к туалету. Один занят. Я к служебному. Резко дверь на себя. А там в отвратной позе мой муж и шеф, кверху толстыми ляжками. Крехи, охи, длинный подол красного парчового платья размазывал остатки испражнений на полу. Фаянсовое Ложе, которое использовали совсем недавно по другому назначению, трещало пластмассой стульчака. Я медленно закрыла дверь. Попросила общего друга отвезти домой. По дороге все рассказала. Он был женат и попросил не принимать поспешных решений. Умолял переспать ночь. Я переспала в карете скорой помощи. Очередная больничка, сохранение беременности, капельницы и свербящая мысль: простить или отпустить. Подруги твердят, козел какой. Друзья-мужчины: беременность жены – серьёзное испытание. Я разучилась плакать тогда, слезы высохли, спасла Буланова. Слушая ее песни, казалось, что у меня не так все погано. Мужу я ничего не сказала. В душе дала последний шанс. Рождение ребенка случилось на восьмом месяце. Я чуть не умерла. Сын выжил чудом, в 23.59 повесили бирку акушеры с временем смерти, в 00.10 записали время рождения. В роддом муж пришел через неделю. С пакетом яблок, пьяный, обросший. Потерял работу. И себя. Когда сыну был месяц, в шесть утра, морозным снежным февралем я шла с коляской за молоком к бочке. Навстречу он, с девушкой в обнимку, не узнал. Или сделал вид. Мы прошли мимо, как встречные корабли. Я оставила его в прошлом именно в то утро. Пожелала счастливого дальнего плавания. Спустя полгода он вернулся за своим диваном. Мой отец успешно раскромсал любимый предмет мебели моего мужа топором, и скинул символ нашей былой любви с седьмого этажа. Я, прощаясь с прошлым, освободила мужа от оков отцовства. Он поблагодарил. Сменила сыну фамилию. Больше мы его не видели.