4 глава. Пленники чулана

– Привет, малыш Ро! – Я растянула губы в фальшивой улыбке. – Ты почему один? Где нянечка?

Подойти к каменной лестнице без взрослых мальчику не позволяли защитные чары, а внутри замка не давала потеряться следящая магия. Не зря артефактор Сириус называл ее умной. Кое в чем она действительно не подводила.

– Мы играем в прятки, – пояснил малыш Ро, рассматривая Закари большими серо-голубыми, как осеннее небо, глазами, словно обращался именно к нему. – Господин лекарь сказал, что я почти здоровый и могу выходить из покоев.

– Какие вы с лекарем молодцы, – пробормотала я и, шагнув к мальчику, протянула руку: – Давай-ка найдем твою няню.

– Ага. – Он вложил маленькие влажные пальцы в мою ладонь и с подозрением оглянулся к Торстену. – Марта, а кто такой недоумок?

Закари за спиной подавился на вздохе, а может, не сдержал издевательский смешок – не поняла.

– Когда тебе кто-то очень сильно нравится, – принялась сочинять я на ходу, тихонечко увлекая мальчика к замку, – называешь его ласковыми прозвищами. Зайка, солнышко… кхм… недоумок.

– Как мама зовет меня котенком? – доверчиво уточнил Ро.

– Угу, – промычала я. – Вроде того.

Помогите, святые демоны, нам с Торстеном разобраться в этом чудовищном бардаке!

Няня Плум, женщина в благородных летах и сединах, сердито маршировала по хозяйственному двору. В отличие от маленького Ро, она точно не играла в прятки, а пыталась малыша догнать и вернуть в замок.

– Молодая хозяйка, ты поймала негодника! – воскликнула нянюшка и всплеснула руками. – Сколько раз повторяли, чтобы не убегал, но только отвернулась, как его след простыл! Дарина просила привести его в каминный зал. Отведешь? А я сбегаю на кухню. Второй завтрак уже пора накрывать. Ты же проголодался, котик?

Она перестала сердито хмуриться и ласково улыбнулась.

– Нянюшка, ты теперь не называй меня котиком, – очень серьезно попросил Родерик.

– А как же тебя называть? – охнула она.

Неожиданно я осознала, что сейчас малыш Ро поделится обогащенным словарным запасом ласковых прозвищ и превратит меня в страшного человека, научившего маленького мальчика сквернословить.

– Конечно, мы отведем его к Дарине! – перебила я и улыбнулась: – Идем, малыш?

– Вот и отлично! – довольно заулыбалась няня Плум и неожиданно подмигнула Закари, вызвав во мне, прямо сказать, очень противоречивые чувства: – Удачи, парень. Марта – девочка хорошая, но упрямая. И норовистая!

Короче, как необъезженная лошадь.

– Мы пошли, – изобразила я слегка деревянную улыбку. – Попроси черных прислужников забрать с берега посуду.

– Благослови вас светлые силы! – вздохнула нянюшка, прижав сложенные руки к груди. – Такие вы замечательные дети.

Удивительно, как замечательный ребенок на две головы выше невысокой няньки не подавился на вздохе. Пока она еще нас как-нибудь по-доброму не похвалила, я увлекла малыша Ро в сторону парадных дверей. Закари потащился следом, никак не желая по пути потеряться.

– Малыш, давай то ласковое слово будет нашим большим секретом, – попросила я. – Ты никому-никому его не скажешь.

– Почему? – спросил Родерик с самым наивным видом, но мы-то все знали, как коварен этот вопрос. Прозвучавший из уст четырехлетнего мальчика, он, как черное проклятие, ввергал человека в персональный ад, в котором требовались знания обо всем на свете. Иначе не выжить!

– Это хорошее слово следует говорить только с теми людьми, которых очень любишь. Больше всего на свете! – понимая, что придумала паршивое объяснение, с воодушевлением вымолвила я.

– Но нянечка любит меня больше всех на свете, – напомнил Ро. – Даже больше тебя и Йена.

– Тогда почему ты убежал? Знаешь, что убегать от няни скверно, – с высоты роста и жизненного, так сказать, опыта человека, в детстве неоднократно огребавшего светлой благодати и темных щедрот за проказы, пожурила я. Заодно внимание отвлекла.

Вообще-то Дарина всегда присаживалась, чтобы честь по чести распечь сына, глядя прямехонько в глаза. Видимо, с близкого расстояния дети лучше слышали. Или у кузины попросту болела поясница и нагибаться было сложно. Но она мать! Пусть и делает внушения правильно.

– Знаю. Она старенькая и не может меня догнать, – покаянно согласился он, но тут же встрепенулся: – А от папы можно?

– Нет.

– Почему?

– Папа плохо бегает, – ляпнула я, не сразу осознавая, что уже втянула себя в порочный круг тысячи бессмысленных вопросов, заданных только ради вопроса.

– А от тебя можно?

– Ни от кого нельзя. – Я начала впадать в отчаяние. В игре вопрос-ответ Ро меня побеждал без особых усилий.

– Даже если мы играем в ловитки? – с въедливостью четырехлетнего ребенка уточнил Ро.

– Разве что в ловитки, – согласилась я, начиная понимать, почему Дарина присаживалась и смотрела сыну в глаза. Суровый зрительный контакт пресекал любые попытки превратить воспитательную беседу в викторину.

– А от черного некроманта с умертвием можно убегать?

– От него нужно, – фыркнув, подал голос Закари.

Родерик поднял к высокому черноволосому старику (по всем признакам старику) голову, внимательно и пронзительно глянул. Получив одобрительный кивок, дескать, дело говорю, он немедленно заявил:

– Марта, я играл с няней в черного некроманта.

– Ты играл в прятки, – напомнила я.

– Няня Плум была черным некромантом.

Шах и мат! Не понимаю, откуда в маленьком ребенке столько незамутненной хитрости. Не иначе как он использовал запас, с избытком накопленный в прошлой жизни.

– А ты няне об этом сказал? – уточнила я.

– Она не пустила бы меня на улицу, – покачал он головой, мол, вообще ни в чем не виноват, просто сложились обстоятельства непреодолимой силы.

– Логично, – пробормотала я и, поднявшись с мальчиком за руку к парадным дверям, скомандовала: – Зараза, открой.

В замок мы входили в паршивейшем настроении. Я – точно! Болтовня Родерика скрадывала ледяное, как вода в осенней реке, молчание между мной и Торстеном. Иначе этим холодом мы заморозили бы холл и из башни Варлок, выполнив страшное предсказание прабабки Раисы, действительно исчезли бы все драконы.

Главным артефактом в каминном зале, что не удивляло, был огромный камин, словно специально собранный в человеческий рост, чтобы запросто поджаривать на нем разных полноценных недоумков. На кожаных диванах сидели Дарина, мадам Торстен и моя матушка.

Низкий столик перед ними был сплошь заставлен баночками с ароматическими свечами из мастерской кузины. Казалось, она решила душевно рассказать Люции о своем товаре и его особенностях, чтобы та немедленно выкупила всю партию, так и не попавшую в хозяйственные лавки соседнего с замком городка.

Особенностей в свечках не было никаких. Горели они так себе, особенно по сравнению с магическими лампами. Пахли тоже ядрено. Не каждый сдюжит пережить «весенний жасмин» или «старую библиотеку с запахом книжной пыли и кожаных переплетов», но кузина не отчаивалась.

– Мамочка! – звонким голосом воскликнул Ро и со всех ног рванул к матери.

Практически на финише, успешно миновав середину зала, он споткнулся о край шерстяного ковра, плюхнулся носом вниз и пронзительно заревел. Женщины всполошились: бросились чадо поднимать, обнимать и увещевать. Тетушка Беата вручила яблочную пастилу из хрустальной вазочки. Вообще-то ни мне, ни Йену в детстве таких щедрот не перепадало. Обругать, что не смотрели под ноги, могла запросто, а вот конфетой задобрить – никогда.

Сладкое, как всегда, примирило малыша с жестокой жизнью и коврами, коварно ныряющими под ноги. Сидя на коленях у Дарины, он шмыгал носом и жевал вкусняшку.

– А вот и вы, – улыбнулась мама. – Как прошел пикник?

– Холодно, – довольно емко и предельно честно описала я завтрак на свежем воздухе. – Мы пойдем, с вашего позволения.

– Посидите с нами, – попросила она, отказываясь с ходу давать позволение. – Мы хотим с вами поговорить.

Блеск! Если в разговоре прозвучит слово «помолвка», тогда сегодняшним днем клан Торстенов обеднеет на одного ведьмака.

– Закари надумал посмотреть замок, – свалила я на него нежелание составлять компанию нашим мамашам.

– Разве ты не гулял по нему ночью? – удивилась Люция.

В глазах Торстена появился невысказанный вопрос, дескать, откуда взялась столь нелепая ложь? Немедленно вспомнилось, как я ляпнула несусветную глупость собственной матери. Всегда плохо импровизировала.

– Но сейчас Марта обещала провести экскурсию, – объявил он. – Так ведь, милая?

– Ты что-то попутал, милый. – Я растянула губы в неприятной улыбке.

– Дети, всего на пять минут, – попросила Люция и похлопала по кожаному дивану, приглашая меня усаживаться поближе.

Вчера мама тоже попросила присесть рядом и почти насильно втюхала секретный женский сундучок со спорным содержимым. Вряд ли в присутствии сына мадам Торстен решила мне подарить сугубо женский ларец, но после чудесной маминой ереси об энергичных садовниках я уже ничему не удивлюсь.

– Хотела сделать тебе подарок. – Мадам Торстен подняла со стола шкатулку, украшенную речным жемчугом и перламутром, и протянула мне, когда я присела рядом с нею. – Кое-что секретное!

Правый глаз неприятно дернулся.

– Спасибо, – промычала я и покосилась на мать. Под гнетом ее многозначительного взгляда руки сами потянулись к шкатулке.

– Открой, – настаивала мадам Торстен. – Не стесняйся.

Да какое уже стеснение? Ваш сын слышал про содержимое первой шкатулки. Вряд ли его удивит набор бутыльков из второй.

Я аккуратно щелкнула замочком и откинула крышку. Внутри на черной подложке лежала серебряная цепочка с костяным кулоном в виде круга, внутри которого было искусно вырезано дерево с мощной кроной, словно подпиравшей ветвями тонкий обод.

– Древо жизни из драконьей кости. Подвеску вырезали в мастерской нашего замка, – пояснила мадам Торстен, что подарок не просто красивая безделушка. – Рядом с драконами светлая магия засыпала, а темная возрастала. Даже осколок кости имеет подобный чудесный эффект.

Замявшись, я почесала кончик носа и попыталась дипломатично отказаться от щедрого дара:

– Спасибо, госпожа Торстен, но подвеска слишком дорогая…

– Какая глупость! – воскликнула она. – Мы с господином Торстеном дарим ее от всей души и с открытым сердцем. Надевай быстрее!

Святые демоны, остановите мать энергичного садовника, добро Варлокам причиняющую! Остаться без светлой магии для меня сродни тому, как жить с одной рукой, притом с левой.

– Закари, помоги своей девушке! – приказала она сыну.

– Конечно. – Он невозмутимо двинулся в мою сторону.

– Я сама!

– Марта, с украшениями всегда помогают мужчины, – с видом умудренной опытом женщины прокомментировала Дарина. Одного ее заявление не учитывало: если мужчины под рукой не находилось, что делать с украшениями?

– Не надо стесняться! – рассмеялась Люция и вытащила подвеску из шкатулки. – Доставь моему сыну удовольствие!

Я посмотрела на ее сына, как кровожадный дракон на будущий корм. Он не повел бровью: забрал у матери подвеску и как ни в чем не бывало кивнул, дескать, подставляй шею, буду получать удовольствие.

– Милая?

Чувствуя себя ужом на раскаленной сковороде, я перекинула волосы на одно плечо и позволила Закари застегнуть кулон. Ловкие пальцы небрежно касались кожи, вызывая не только возмутительные мурашки, но и желание двинуть ему локтем в живот. С застежкой он справился быстро. Костяная подвеска красиво легла поверх свитера.

– Ты такой услужливый… милый, – процедила я, когда пытка украшением закончилась.

– Какая же вы красивая пара! – мечтательно вздохнула Дарина и проворковала измазанному в пастиле малышу Ро: – Правда, котенок?

Он важно кивнул:

– Мамочка, они совсем как вы с папой. Настоящие недоумки!

Я почувствовала, как чуток меняюсь в лице. Безудержно краснея, Дарина обвела обалдевших дам нервным взглядом и спросила строгим голосом, доказывающим, что мать она отличная, просто с окружением не повезло:

– Родерик, кто тебя научил этому слову?

– Марта. – Он указал на меня пальцем.

На мне сошлись суровые взгляды трех матерей. Кажется, я начинала понимать, как чувствовал себя прадед перед магическим судом, когда его обвинили в незаконном воскрешении Торстена. Подозреваю, что учителя этикета маленькому предателю наймут за мой счет, который я буду выплачивать долгими годами бесплатного служения ковену.

– Ро, но ведь это был ваш секрет, – подал голос Закари и тоже попал под прицел возмущенных взглядов.

– Мы на экскурсию по замку! – Спасая нас обоих, я указала на раскрытые двери и вскочила с дивана. – Госпожа Торстен, благодарю за подарок.

Пришлось протиснуться возле ее сына и проворно дернуть на выход, словно все местные реликвии после завтрака непременно растворялись в воздухе. Кстати, у нас с Эмбер в комнате с наступлением темноты на холодильном коробе исчезала ручка. Отличная вещица! Сначала мы ее ненавидели.

Закари в два счета меня догнал и передал оставленный на диване термос с кофе.

– А то похожа на фурию.

– У меня перебор Торстенов, – тихонечко отозвалась я, забирая фарфоровую бутыль, и специально для вида указала на ветхий гобелен, не осыпавшийся трухой лишь благодаря маминой заботе: – Обрати внимание, милый, очень старый гобелен! Один из пары десятков древних гобеленов, доставшихся нам от старого клана.

– Что на нем изображено? – Удивительно, но Закари действительно повернул голову в направлении вытертой до проплешин тканой картины, изображавшей демоны знает что, но точно какие-то фигуры.

– Как Варлоки укрощают Торстенов, – мило улыбнулась я.

– Ты хотела сказать драконов? – хмыкнул Закари.

– И, возможно, драконов.

Энергичной походкой мы вышли из каминного зала. Сомневаюсь, что в таком темпе можно было хоть что-то рассмотреть, но никто не собирался проводить настоящую экскурсию по замку. У меня созрел идеальный план, как перетерпеть сегодняшний день: запереться в покоях, отправить сообщение Айку и проспать оставшиеся до обеда часы. После сна я смогу пережить трапезу в теплом семейном кругу с Торстенами, не начав чесаться от аллергии на них самих и их странные подарки.

– То есть экскурсия закончилась, не начавшись, – хмыкнул Закари на мое более чем разумное предложение разойтись по комнатам.

– Экскурсия? – Я огляделась и указала на ржавые рыцарские доспехи, подпирающие стену. – Обрати внимание на доспехи. В них однажды вселилась нечисть. Доволен?

– Я в восторге, – отозвался он с издевательской интонацией, на которую после идиотского лобзания на берегу не имел никакого морального права.

Хотя где Торстен и где понятие о совести? Сомневаюсь, что он вообще знаком со словом «совесть».

– На этой теплой ноте начнем свободное от серьезных отношений время…

Тут-то из-за поворота появился отец в компании Алистера и троих ведьмаков. Вид у Закари сделался такой угрюмый, что дурак бы понял: с мужской половиной наших родителей он не хочет встречаться так же категорично, как я с женской.

– Давай ты еще что-нибудь мне покажешь, сентябрь.

– Посмотришь сам, если интересно, – с мстительным злорадством отозвалась я. – Или тебе компания нужна?

– Услуга за услугу, Варлок, – проговорил он. – Ты сейчас мне составляешь компанию и избавляешь от душевных разговоров с отцом, а я потом тебе тоже сделаю что-нибудь хорошее.

– Ага, ты мне столько хорошего уже сделал, Торстен, что очень хочется ответить светлой благодатью…

Прервав издевательскую речь на полуслове, он сжал мой локоть и молча двинул в сторону неприметной двери, спрятанной в нише.

– Эй, вообще страха нет? – возмутилась я.

– Что там, Варлок?

– Чулан.

– Идеально! – фальшиво восхитился он. – Ты мне покажешь чулан.

– Торстен, просто переживи этот позор с честью. Почему только я мучаюсь?

– Мир несправедлив, милая, – отозвался он, быстро оглянувшись.

Я толком не успела возмутиться, как оказалась в комнате с крошечным оконцем и единственной вытертой козеткой, такой старой, что ее, должно быть, еще грозная Агата… ловила. Ведь козетка-«мадам» больше века была одержима нечистью. Умела ходить и даже соображать в своей своеобразной манере. В общем, как Торстен. Он же тоже ходил и думал в своеобразной манере. Интересно, можно быть кармическим братом столетней козетке?

– Ты хоть понимаешь, как это глупо? – фыркнула я.

– А сама сбежала от наших мамаш, и я тебя поддержал, – напомнил он, но вдруг спросил странным голосом: – Варлок, этот диван… пошевелился?

– Козетка, Торстен. – Я закатила глаза. – Никогда не видел одержимой мебели?

– Нет.

– Добро пожаловать в мир чудесных открытий, – хмыкнула я. – Наслаждайся новыми впечатлениями.

– Вы это тоже считаете проклятием Торстенов? – уточнил он, озадаченно наблюдая, как козетка деликатно переставила ножки и чуть-чуть придвинулась в нашу сторону.

– Нет, это наследство от матери-основательницы. Говорят, возле нее всегда оживала мебель, – пояснила я.

Вообще-то обычно одержимая «мадам» обитала в каминном зале, но непуганых Торстенов, по всей видимости, решили не шокировать живой мебелью и козетку спрятали в чулан. Когда вернут, она полгода будет скрипеть пружинами и мстительно царапать ножками паркет. Такая нервная дама! На нее зимой как-то неудачно приземлил зад королевский советник… Филей у него заживал пару седмиц. Душевная травма, подозреваю, проходила дольше.

– Можешь оставаться с «мадам», а я пошла, – объявила ему.

– Какой «мадам»? – не поняла Закари.

– Четвероногой. – Я ехидно кивнула в сторону еще чуток подвинувшейся, но немедленно замершей козетки.

Дверь не открылась. Ручка спокойно опускалась, но это ровным счетом никак не помогало выбраться из чулана. «Умный замок», вредитель местечковый, нас запер.

– Зараза, открой! – приказала я, подняв голову к потолку, хотя это не имело никакого смысла. Магия не лилась с потолка, а витала в воздухе, ей без разницы, но мы все дружно зачем-то задирали головы.

Впервые с того момента, как получил магическое имя, «умный замок» отказался мне подчиняться.

– Я думал, что ты здесь всех укротила, – съехидничал Закари.

– Козетку не укротила. – Мы обменялись неприятными улыбками, и я снова приказала: – Зараза, немедленно отопри!

Никакой реакции. С самым мрачным видом я щелкнула пальцами, призывая светлое заклятие, которое вредного призрачного управдома почему-то пугало настолько, что он предпочитал сотрудничать… В воздух вырвался и разлетелся в разные стороны черный дымок.

– Так… – В недоумении я посмотрела на пальцы и щелкнула еще раз.

– Что ты пытаешься сделать? – сморщился Закари.

– С ума сойти! – пробормотала я, вертя в руках костяной медальон с искусно вырезанным древом жизни.

– Не торопись, Варлок. В этом чулане уже есть одна сумасшедшая, – хмыкнул Закари и указал на козетку. – Свихнуться всегда успеешь.

Я одарила его выразительным взглядом и потрясла украшением:

– Медальон твоей матери действительно работает.

– Добро пожаловать в мир чудесных открытий, – в точности повторил Торстен мою фразу.

И ведь не ответишь никаким заклятием! Без светлой магии наши с ним силы были неравны. Скажу больше, он меня скрутит за секунду в какой-нибудь веселый бублик. Даже «умный дом» – и тот перестал опасаться.

– Уже пожаловала, и мне тут у вас не нравится. – Я попыталась снять подарок, но застежка запуталась в прическе и драконов кулон повис на волосах. – Торстен, помоги, иначе придется кого-нибудь позвать на помощь.

– Закари, будь так любезен, пожалуйста, спасибо, – выдал мне весь свой небогатый запас вежливых слов Торстен, хотя сам-то ими пользовался исключительно редко. Мне вообще впервые удалось услышать вчерашним вечером. Клянусь, жизнь поделилась на до и после.

– И мы опозоримся на весь замок, – напомнила я.

– Я не планирую сюда возвращаться.

– «А давайте после выпуска Закари поживет в башне Варлок. Здесь есть чему поучиться», – передразнила я отца, напомнив о вчерашнем застольном разговоре. – Обещаю, все узнают, почему мы оказались заперты в чулане.

Скривившись, он помахал рукой, мол, разворачивайся. Святые демоны, ведь знаю, что спиной к Торстену повернется только отчаянный оптимист и понадеется, что он не начнет колдовать! От ощущения сильной темной магии, словно погладившей меня по голове, на затылке зашевелились волосы, а по спине побежали мурашки.

Всегда считала, что чародеи похожи на свою магию, но на Закари Торстене эта чудесная теория рассыпалась. Не понимаю, как такому неприятному типу досталась сильная и безмятежная магия.

– Нельзя без колдовства? – проворчала я для порядка.

– Можно, но так быстрее, – хмыкнул он, и цепочка соскользнула с волос. – Все.

Секундой позже Закари навалился на меня, толкнув вперед. Он резко выставил руку, перенеся на нее вес тела, а я едва не вошла лбом в запертую дверь и рявкнула от возмущения:

– Торстен, ноги не держат?

– Да меня боднул диван! – Он отодвинулся, не подумав извиниться.

С негодованием я обернулась и рявкнула козетке, действительно пытавшейся подпереть нас к стенке:

– Мадам, брысь отсюда!

Нечисть отскочила.

– Кстати, почему «мадам»? – заинтересовался Закари.

– Она одержима духом леди. – Я попыталась зажечь светлую магию, уже без эффектных щелчков пальцами и вообще никак не рисуясь. Магия молчала. – Торстен, отойди чуток. Может, расстояние поможет. Не хочу здесь заночевать.

Он протиснулся мимо живой козетки и, скрестив руки на груди, встал в угол. Нас с костяным амулетом разделяло не меньше десяти шагов, но магия по-прежнему спала.

– Ладно, я готова позвать на помощь, – смирилась я с неизбежным позором.

– Давай его просто выкинем в окно, – предложил Закари.

Мы одновременно посмотрели на окно с разноцветным витражом, расположенное практически под потолком.

– Как я потом посмотрю в глаза твоей матери? – проворчала я и, смирив гордость, деликатно постучала в дверь: – Кто-нибудь! Мы тут заперты.

Очевидно, коридор пустовал. Верховные благополучно прошли мимо, не подозревая, что в чулане остались запертыми их наследники. Никто не отзывался. Даже не пытался постучать снаружи.

– Какого демона диван на меня нападает? – рявкнул Закари.

Оглянувшись, я не сдержала издевательской улыбки. Припертый козеткой Торстен выглядел комично.

– По-моему, она с тобой флиртует, – пошутила я. – Ты ей понравился.

– Дивану? – сухо уточнил он, окатив меня недовольным взглядом.

– Леди, – ухмыльнулась я. – У меня есть подозрение, что при жизни она была слегка распутна.

Закари попытался ее отодвинуть: просто так, без магии чуток оттолкнул. Беспутная козетка моментально взбрыкнула. По каменном полу цокнули ножки.

– Ладно, давай просто выбросим амулет в окно, – решила я пожертвовать подарком. – Потом схожу и подниму.

Закари задрал голову, оценил расстояние до шпингалета, запирающего фрамугу, и немедленно призвал темную магию. В его ладони густел и поднимался столбом черный дымок.

– Что ты сразу начинаешь колдовать? – возмутилась я. – Если пострадает витраж, мать мне плешь на голове проест. Мне не пойдет лысина.

– Ты не знаешь наверняка.

Видимо, что-то в моем лице ему подсказало, что Закари Торстен сейчас пойдет на корм живой козетке.

– Тогда иди ко мне. – Он махнул рукой. – Я тебя подсажу.

– Ты даже не попробовал дотянуться, – взбунтовалась я. – Давай, Торстен! Уверена, у тебя все получится! В конце концов, ты нас сюда затащил.

– Варлок, не пытайся меня шантажировать.

– Я тебя мотивировала.

– Без разницы. Это окно откроет или магия, или ты. Я не дотянусь.

– Ну ладно…

Я двинулась в сторону Закари, но козетка, только-только успешно изображавшая обычную мебель, ожила и сдвинулась, перекрыв проход. Хоть через спинку перепрыгивай. Покачав головой, я шагнула в другую сторону. Она подскочила и, перебирая ножками, переместилась.

– Только пошевелись, и отправлю в бутылку, – пригрозила я остывшим термосом. – Совсем от рук отбилась? Расслабилась, пока я в академии торчу, да?

Закари издевательски улыбался.

– Что ты смеешься, Торстен? Плакать надо! Она тебя ревнует.

Я протиснулась рядом с «мадам», пристроила на ее подушки термос с утренним кофе, ставшим такой же несбыточной мечтой, как утро без недоумка Торстена. Закари сцепил пальцы и с улыбкой скомандовал:

– Прошу, госпожа Варлок.

Не испытывая неловкости, я уперлась коленом в его подставленные ладони, как в ступеньку, и схватилась за крепкое плечо. С видимой легкостью Закари приподнял меня повыше, но под моими пальцами у него на руке неожиданно напряглись твердые мускулы.

– Не смей меня ронять, – проворчала я, потянувшись к шпингалету.

– Да как бы я решился, – хмыкнул он.

Шпингалет прикипел. Пришлось вытянуться в струнку, чтобы удобнее схватиться за головку пальцами. Широкий свитер в этой нелепой позе задрался до пупа, а рукав собрался у подмышки. И было ужас как неудобно.

– Ты мне под свитер не смотришь? – буркнула я.

– Не мечтай, сентябрь, – фыркнул он. – Меня не привлекают девушки твоего веса. Ты в курсе, какая тяжелая?

– Это не я тяжелая, а ты слабенький, – буркнула я.

– Не пыталась похудеть?

– Не пытался заняться спортом? – огрызнулась я. – Или твои подружки ничего не весят?

– Никогда не носил их на руках. Разве что до постели, – принялся дразнить он.

– Подлец, – едва слышно буркнула я.

Шпингалет неожиданно поддался и со стуком, шибанув меня по пальцам, вышел из гнезда. От порыва ветра оконце резко раскрылось. Инстинктивно я дернулась, стараясь избежать удара окном, и с визгом начала заваливаться назад.

Это был вселенский провал! Просто похоронный марш моей ловкости. Я вцепилась в Закари мертвой хваткой: сначала схватилась за шею, потом за плечи. Чувствуя, что груз перевешивает, он тоже меня обнял покрепче… У нас не было ни единого шанса выстоять и не подломиться.

Мы рухнули вместе, одним клубком. К счастью, попали на козетку. Спиной я ровнехонько впечаталась в твердые подушки. От удара из груди вылетел воздух, а перед глазами потемнело. Торстен придавил меня сверху своим твердым, жилистым телом. Наверное, он был бы и рад придавить какой-нибудь одной частью, но руки по-прежнему сжимали меня в тесных объятиях.

«Мадам» залетных седоков явно не ожидала и взбрыкнула, как дикая лошадь, отправив нас в очередной полет. Мы скатились на каменный пол. Закари шибанулся лопатками о плиты и даже чуток выгнулся. Я оседлала его, уткнулась носом в крепкую грудь и не шевелилась, боясь у себя внутри обнаружить какое-нибудь сломанное ребро, которое пока не болело исключительно от шока.

– Я прикончу проклятый диван! – рыкнул Закари в завершении.

– Торстен, просто помолчи и дай осознать, что мы выжили.

И ведь собралась от него откатиться. Негоже валяться на бабнике, как на матрасе! Но дверь в чулан внезапно распахнулась. Где-то под потолком от яростного сквозняка хлопнуло оконце. Отпрыгнула «мадам». Я подняла голову и обнаружила, что на нас изумленно смотрит артефактор Сириус, худой чародей невысокого роста.

– Ох, извините! – воскликнул он. – В чулане громыхало, и я заглянул. Вы продолжайте…

– Нет! – в два голоса рявкнули мы с Закари и принялись яростно возиться на полу, пытаясь расплестись. – Держи дверь!

– Ничего-ничего, господа. Занимайтесь чем занимались. Я никому не скажу.

– Да наплевать! – воскликнула я. – Просто дай нам отсюда выйти.

Все-таки позорное избиение козеткой даже идейных врагов превращает во временных соратников. Мы с Торстеном проявили чудеса командной работы и помогли друг другу подняться.

Ну как помогли… Я поймала очередной приступ неуклюжести и заехала ему локтем в живот, на что Закари неразборчиво крякнул какое-то слово явно не литературного происхождения. А он меня зачем-то развернул, как в танце. Перед глазами мелькнули стены, и волосы взметнулись назад. Нелитературное слово я сказала громко, чтобы любая сволочь с фамилией Торстен поняла, насколько мне не нравится быть ее соратником.

Пока мы, прихрамывая и кряхтя, как старики, добирались до двери, «мадам» тоже решила воспользоваться открытым проходом в большой мир. Она попыталась прорваться вперед.

– Упокою к демонам! – рявкнула я.

Шальная императрица внутри козетки прониклась угрозой: сама себя шустренько поставила к стене и притихла, притворившись обычной мебелью.

Из чулана мы выбрались потрепанные, взлохмаченные и слегка контуженные. С волос у Закари слетела перевязь, хвостик развалился, и темные пряди торчали в разные стороны.

– Поверить не могу, что мы все-таки оттуда вырвались, – пробормотала я.

– Да кто же вас там запер? – с интересом уточнил Сириус.

– Твой «умный замок», – процедила я.

– Вот так… – Он вытянул губы трубочкой и тут же вопросил: – А что вы делали в чулане?

Полы спинами измеряли!

– «Мадам» навещали, – сцедила я. – Закари никогда не видел одержимой мебели.

Артефактор окинул взглядом высокого угрюмого ведьмака, поверженного козеткой, и хлопнул короткими светлыми ресницами.

– Интересно стало, – согласился Торстен, вероятно, почувствовав себя полным болваном.

Между нами повисло неловкое молчание.

– Слушай, Марта, – проговорил Сириус и смущенно почесал рыжеватую бровь. – Давай сделаем вид, что не встречались? Верховный из-за «умного замка» страшно зол. Я вроде как на испытательном сроке…

Вообще-то на глазок определить возраст нашего тщедушного артефактора было невозможно: все равно накинешь лишний десяток лет, а Сириус всего пять лет назад окончил светлую академию. Верховный решил, что молодой талант будет нести в ковен прогрессивное колдовство, которого так сильно не хватало старым стенам. Он и нес. По мере сил и фантазии. Не знаю, как башня Варлок выдерживала. Видимо, раньше очень надежно строили, если ни одни прогрессивные чары замок не брали.

– Ладно, – легко согласилась я на обоюдное молчание: мы помалкиваем о чудесах умной магии, а он о том, в каком печальном виде и где именно нас застал. – Я вообще в последний раз тебя вчера видела.

С самым серьезными минами мы разошлись в разные стороны.

– Поверить не могу, что меня избил живой диван, – проворчал Торстен, когда стало ясно, что надо прощаться, пока экскурсия по замку не закончилась еще какой-нибудь нелепостью.

– Одержимая козетка, – мрачно поправила я.

– А есть разница? Нас с тобой уделала нечисть. – Он поморщился и потер поясницу. – Я просто унесу этот позор с собой в могилу.

В южную башню я поднималась, держась за перила, и в покои вошла со странным чувством, будто в последний раз была в них демонски давно. Даже не верилось, что всего-то прошла пара часов. По-моему, фальшивые отношения с Закари Торстеном следовало приравнять по вредности к работе в каменоломнях. Почти на локтях вползла! Если бы пила молоко, то потребовала за вредность две пинты.

Стащив с ног тяжелые ботинки, я подхватила с подставки потемневший от присланных сообщений шар-почтовик и завалилась на кое-как заправленную кровать. Вокруг стеклянной сферы заклубился серебристый дымок, подсказывающий, что в этот раз никто, кроме меня, не услышит голос Айка. Однако первой почему-то заговорила Эмбер:

«Марта, я вернулась в общежитие и несу тебе сплетню! У зельеваров новая деканесса. Имя не могу вспомнить, но ты должна знать…»

– Сообщение от Айка Вэллара, – перебив подругу на полуслове (все равно не узнает и не обидится), приказала я почтовику.

«Привет, – промурлыкал приятный мужской голос. – Нам поставили вечернюю тренировку. Не смогу появиться, когда ты вернешься, но встретимся…»

К собственному позору, я уснула быстрее, чем он успел пригласить меня на свидание.

Второй раз проснулась от голода, зато сама, без пробуждающего артефакта, способного растормошить всех окрестных призраков. Голова трещала, тело ныло, а на щеке краснел залом от подушки. На обед я демонски опоздала на полчаса, вернув себе гордое звание самого непунктуального жителя башни Варлок.

В малой столовой вовсю трапезничали и уже перешли к горячему. Единственный пустой стул обнаружился рядом с Закари. Видимо, теперь мне по статусу полагалось подпирать правый локоть мужика, с которым у нас случились серьезные отношения.

Хорошо, что не левый. С той стороны сидели Дарина с Освальдом и смотрели на меня поистине осуждающе. Понятно, что, в отличие от мамы, корили не за опоздание, а за новое знание у их сообразительного сына.

– Отдохнула? – сдержанным тоном уточнила мама.

– Я сказал, что ты устала после экскурсии, и попросил тебя не тревожить, – улыбнулся Закари и положил рядом с моей тарелкой злосчастный драконий медальон. – Ты забыла забрать.

Вообще-то сделала вид, что этот вредный в любое время, кроме семинаров по темным искусствам, предмет мне вообще не дарили.

– Угу, спасибо, – буркнула я и, незаметно покосившись на Люцию, сунула его в карман.

– На какое время у тебя портальный амулет? – спросила мама.

– На шесть, – отозвалась я.

До перемещения в академию осталось часа два, и отвратительно-длинные выходные подойдут к концу. Спектакль закончится. Мы с Торстеном снова превратимся в старых добрых врагов. Счастье-то какое! Даже не знала, что мне для него, для счастья, так мало надо.

– А Закари? – допытывалась мама.

– Он планировал вернуться в Торстен, – понятия не имея, что там он планировал, объявила я. – Так ведь, Закари?

Тот задумчиво вытянул губы трубочкой, не торопясь уверить наших родителей, что замечательно доберется до Деймрана в гордом одиночестве.

– Здорово, что мы можем вернуться в академию вместе. Скажи? – Он изогнул брови, дескать, не тормози, а то все уже поднапряглись.

– Скажу, что у меня амулет рассчитан на одного человека.

– С багажом, – напомнила мама.

Но я-то, дорогая матушка, не рассчитана на объяснения со своим реальным парнем, если вдруг он решит изменить брумболу и встретить меня в зале перемещений, когда вместо багажа обнаружит Торстена!

– Закари пойдет вместо дорожного сундука?

– Почту за честь, – хмыкнул он. – Не вижу смысла возвращаться домой, если мы можем переместиться отсюда. Просто покрепче обнимемся, милая.

– У меня с собой много вещей.

– Ты же приехала с пустыми руками, – неожиданно подал голос Йен, хотя ему-то за взрослым столом никто не давал право голоса.

Я одарила мелкого паршивца, не умеющего держать язык за зубами, выразительным взглядом. Он мгновенно опустил голову и с самым заинтересованным видом принялся ковыряться в тарелке, словно нашел в ней что-то новенькое, еще не попробованное.

– Хочу забрать с собой теплые вещи, – объявила я, не придумав причины лучше, как забывать Торстена в замке.

– Завтра перешлем, – отмахнулась мама. – Отправляйтесь вместе.

В шесть часов вечера бессовестный Закари Торстен прощался со своими родителями в холле башни Варлок. При нем были саквояж и обаятельная улыбка, а еще он ласково поцеловал свою мать в щеку. Полагаю, если я брошусь обниматься с Беатой, у той случится затяжной шок.

Когда Торстен протянул руку моему брату для рукопожатия, тот едва не заскулил от счастья и выдохнул, глядя снизу вверх:

– Ты же к нам еще приедешь?

– Конечно, мелкий, – уверил он.

Надеюсь, мне уже не придется присутствовать при новой эпохальной встрече.

– Пойдем, иначе пропустим время перемещения, – поторопила я, покрепче сжимая ручку маленького сундучка с разными мелочами.

Обычно давалось десять минут после назначенного времени, чтобы пробудить амулет. Иначе он сгорит, и добираться придется замковым порталом. Портал во всех отношениях прекрасен, однако перемещает жестко, как дрова в телеге, и в Деймран не попадешь, только в соседний городок в часе езды.

Наконец мы вырвались из родственных объятий на улицу и быстро спустились на брусчатую площадь, озаренную огнями на крепостной стене. Сначала взялись за руки, но портальная магия в амулете, ограненном продолговатом камне на длинной цепочке, не отозвалась.

– Проклятие, Торстен, тебе обязательно было садиться мне на хвост? – проворчала я, понимая, что действительно придется прижиматься друг к другу. – Что тебе помешало вернуться из дома?

– Нелогичность, – ответил он, притираясь грудью к моим лопаткам и сжимая одной рукой плечо.

– Мог спиной прижаться, – проворчала я. – Что ты притиснулся, как к последней девушке на земле? Отодвинься.

– Хочешь потерять меня по дороге, ворчливый сентябрь? – с иронией уточнил он, не подумав создать между нами хотя бы тоненькую прослойку из воздуха.

– Было бы неплохо.

В этот раз магия пробудилась. Едва камень вспыхнул ярким оранжевым сиянием, означающим, что перемещать нас будут на дальнее расстояние, из парадных дверей выскочила мама.

– Марта, совсем забыла! Передай крестной…

Тело словно оказалось в невесомости, и желудок неприятно подскочил к горлу. Я по привычке зажмурилась, перетерпевая знакомое неприятное ощущение. Мгновением позже мы с Закари оказались в маленькой кабинке для перемещений с мерцающим красными всполохами гербом Деймрана на каменной стене.

От резкого перемещения я чуток навалилась на Торстена, но тут же вернула строго вертикальное положение и повела плечами, стряхнув руку идейного врага.

– Не за что, – прокомментировал он.

– Ну раз не за что, то и благодарить не стоит, – хмыкнула я и, толкнув хлопнувшую от воздушной волны дверь, вышла из кабинки.

В круглом зале горели фонари. Сквозь стеклянный купол виднелось сизое угасающее небо. Деймран находился в четырех королевствах от башни Варлок. Дома окрестности замка давно утопали в темноте, а здесь только смеркалось.

Народу было мало. Видимо, многие вернулись днем. Помедлив, я быстро осмотрелась вокруг в поисках Айка, но он действительно отправился на тренировку, не изменив святому брумболу.

– Кого ищешь? Ботаника? – промурлыкал Закари, останавливаясь рядом. – Не явился?

– Хотел познакомиться?

Даже не сомневаюсь, что они с Айком знали друг друга. По крайней мере в лицо. Все знали игроков из академической команды по брумболу, именно поэтому я попросила Вэллара не выставлять наши отношения напоказ.

– Стало интересно, какие парни нравятся унылому сентябрю, – хмыкнул Торстен.

– Не похожие на тебя.

Мы обменялись неприятными улыбками и двинулись в сторону выхода. Вместе. Не успели пересечь зал, как к Торстену пристроилась высокая девица.

– Привет, Закари, – пропыхтела она.

– Нет, – даже не повернув голову, с равнодушным видом бросил он.

Девушка чуток оторопела, но моментально отстала.

– Даже не узнаешь, что она хотела сказать? – хмыкнула я.

– Я и так знаю, что она хотела сказать, – высокомерно ответил он.

– Не понимаю, Торстен, что в тебе девушки находят? – скривилась я. – Ты же совершенно невыносим!

– Женщины любят невыносимых, но красивых парней. – Закари самодовольно ухмыльнулся.

– Не обобщай, пожалуйста.

– Я тебя умоляю, не делай вид, что ценишь мужчин за богатый внутренний мир, Варлок, – издевательски протянул он. – Тебе нравятся такие парни, да? Которые делают вид, что у них тонкая душевная организация?

– Торстен, мне нравятся умные мужчины. Мозг – самая сексуальная ваша часть. – Я даже указала пальцем на его черноволосую голову с этой отвратительно симпатичной стрижкой длиной до подбородка. – Но ты им не обладаешь, поэтому не в курсе, что это такое.

– С ума сойти, маленькая ханжа! – хмыкнул он. – Ты знаешь значение слова «сексуальность»! Я действительно поражен. Вы с ботаником его узнали, когда вместе читали в библиотеке?

– Подсказать книгу? – развеселилась я.

– Не стоит.

– Да не стесняйся своего невежества, Торстен. Все будет хорошо! – Я широко улыбнулась. – Книга называется «Словарь». Как-нибудь на досуге изучи. Найдешь в нем много незнакомых слов.

– Например? – хмыкнул он.

– Воздержание.

Секундой позже из открывшейся двери кабинки, как неуправляемый замковый таран, вылетел дорожный сундук. Не останавливаясь, Закари схватил меня за локоть и отодвинул с дороги. Правда, в этот же момент заклятием я заставила бандуру с грохотом сорваться на пол. От сундука отвалилась ручка, слетел замок, и почему-то поднялось облако пыли.

– Ох, ребята, с вами все в порядке? – воскликнул знакомый женский голос.

С изумлением я обнаружила Айшу Эллинг, ведьму, подарившую мне первое магическое благословение.

– Крестная? – переспросила я, не веря собственным глазам, и тут же вспомнила, как матушка выскочила из дверей и что-то действительно говорила о крестной.

– Марта! – ужасно обрадовалась Айша и даже всплеснула руками. – Рада тебя видеть! Я приехала в Деймран только перед выходными, не успела с тобой поговорить. Много дел. Сегодня оставшиеся вещи получаю.

Между нами повисла чуток оторопелая пауза. Я улыбалась и не очень понимала, что происходит, но внутри уже ощущала тревогу.

Глядя на худощавую женщину с совершенно несерьезной шапкой рыжих кудрей, никогда не подумаешь, что столкнулся с лучшим ядоваром башни Варлок. На лице крестной, перетекая с виска на лоб, тонкой паутинкой змеилась живая татуировка. Каждый раз рисунок менял форму, иногда цвет. Превращался то в веточку, то в цветок, то в хаотичный узор.

Однажды я спросила, откуда у нее рисунок. Она со смехом ответила, что это ошибки молодости, и посоветовала не наносить татуировок на лицо. В ковене Айша провела несколько лет, но выбрала преподавательскую карьеру и покинула замок. Одна из немногих. Обычно из башни Варлок не уходили или уходили, но быстро возвращались. Темный ковен словно притягивал и не отпускал чародеев.

– Меня пригласили руководить факультетом зельеварения, – пояснила Айша.

– Какая чудесная новость! – медленно промычала я, пытаясь осознать, в какую дрянную ситуацию мы с Закари загнали себя дурацкой ложью.

– Разве мама тебе не сказала?

– Закрутилась, наверное.

Крестная смотрела на нас с живейшим интересом. Неожиданно я осознала, что Закари по-прежнему сжимает мой локоть, и постаралась незаметно освободиться. Получилось заметно и как будто смущенно. Словно мы действительно что-то пытались скрывать.

– А это, должно быть, Закари Торстен? – с приветливой улыбкой кивнула Айша.

– Приятно познакомиться, мадам деканесса, – сохраняя невозмутимость, отозвался тот.

– Вы двое встречаетесь? – внезапно спросила она.

Маленькая ложь всегда тянула за собой ложь большую, а мы уже нагородили столько вранья, что, узнай родители правду, будут глубоко – нет, не расстроены – оскорблены.

– Да, – одновременно ответили мы с Закари.

И впервые совпали.

Загрузка...