Выйдя из шикарного особняка Гринфилдов, Люциан вспомнил фразу из романа Троллопа: «Похоже, есть все основания опасаться, что стоит бесчестью обрести великолепие, как мужчины и женщины перестают питать к нему отвращение». С начала семидесятых годов все больше простых людей сколачивали баснословные состояния с помощью выгодных вложений и небывалой удачи в торговле. Это вызывало справедливую зависть и подозрения как у знати, так и у рабочего класса, ведь чудовищный экономический кризис пятьдесят седьмого года еще не изгладился из памяти. Мошенники продолжали сочинять финансовые схемы, благодаря которым богатели или, что случалось гораздо чаще, разорялись вместе с бесчисленными простофилями, чьи сбережения они потеряли. Те немногие, кому удалось обеспечить себе безбедное будущее, вешали свои флаги в районах, некогда считавшихся оплотом аристократии: в Белгравии, в Сент-Джеймсе, в Коутсволде. Подобные нарушения жесткой социальной иерархии, присущей Британии, вдохновляли писателей на создание романов вроде «Злодея», в которых фигурировали внезапно разбогатевшие герои. Казалось, богатство заслуживает уважения лишь в том случае, если нажито за счет других, обрабатывающих земли предков в поте лица своего. Добившись всего в жизни сам, Люциан полагал, что в этом есть доля правды – прохаживаясь по своим великолепным особнякам среди сверкающего богемского хрусталя, позолоченной отделки и мебели черного дерева, стыда он не испытывал. Вопреки опасениям Троллопа, Люциан ничуть не сожалел о своих прегрешениях, вытягиваясь после сытного обеда на чистой, мягкой постели. Он прекрасно помнил, сколько приходилось красть, шантажировать и мошенничать в юности, и не пытался себя оправдать. Да и зачем, если столько свиней лениво пируют у корыта лишь потому, что им посчастливилось родиться в богатой семье.