«Он понес ее на руках
И красивей мужчины нет.
Его шею, руки и грудь
Скрыли волны ее волос».
Действующие лица:
МОЛЛИ РЕЙНИ – 63 года
КЛИТИС РЕЙНИ – 67 лет
Декорация:
Кухня и часть спальни в доме в Армитейдже, маленьком городе в холмистой части восточного Огайо летом 1963 г. Нам нужно видеть кухонный стол и несколько стульев на сцене слева, птичью клетку по центру, а справа кровать и комод. МОЛЛИ будет брать вещи из комода и укладывать в чемодан. Дверь между кухней и спальней невидима, так же, как и дверь в глубине слева, ведущая в гараж.
(Кухня. Утро в восточном Огайо. Летний день. Поет попугай. КЛИТС сидит за кухонным столом, перед ним чашка кофе и гренок. МОЛЛИ, его жена, с кофе и гренком, сидит за тем же столом спиной к заднику).
КЛИТИС (говорит с попугаем). Красивая птичка. Красивая птичка. Красивая птичка.
МОЛЛИ. Клитис, перестань говорить с этим чертовым попугаем. Ты напоминаешь деревенского дурачка.
КЛИТИС. Я учу его говорить.
МОЛЛИ. Что ж, удачи тебе. Тогда мне уже не придется с тобой говорить.
КЛИТИС. Было время, когда тебе нравилось говорить со мной.
МОЛЛИ. Если и было, то я его не помню.
КЛИТИС. Я всегда знал, что твоя память накроется раньше моей. (Пауза). Красивая птичка. Красивая птичка. Красивая птичка.
МОЛЛИ. Прекрати.
КЛИТИС. Хорошо. Нет необходимости откусывать мне голову. Но как он научиться говорить, если я не буду говорить с ним? Ты этим утром в ужасном настроении. Птицы это чувствуют, знаешь ли. Ты загонишь нашего попугая в депрессию, и тогда он уже никогда ничего не скажет.
МОЛЛИ. С этой птицей ты говоришь больше, чем со мной.
КЛИТИС. Я думал, ты хотела, чтобы я замолчал.
МОЛЛИ. Так чего ты не замолкаешь?
КЛИТИС. Хорошо. (Пауза). У нас еще остался мясной пирог?
МОЛЛИ. Какой мясной пирог?
КЛИТИС. Который был в холодильнике.
МОЛЛИ. Нет у нас в холодильнике мясного пирога.
КЛИТИС. Это хорошо. Значит ты можешь испечь новый.
МОЛЛИ. Я не пекла мясного пирога. О чем ты говоришь?
КЛИТИС. Он был в холодильнике.
МОЛЛИ. Когда?
КЛИТИС. Вчера.
МОЛЛИ. Вчера никакого мясного пирога в холодильнике не было.
КЛИТИС. Был. Я его ел.
МОЛЛИ. Не ел ты вчера мясной пирог.
КЛИТИС. Я ел его вчера во второй половине дня, когда проголодался, а ты тратила мои деньги.
МОЛЛИ. Не тратила я твои деньги. Я тратила свои деньги. И вчера не было в холодильнике никакого мясного пирога. Сначала ты говоришь с птицей, а теперь у тебя галлюцинации.
КЛИТИС. Какие еще галлюцинации. В холодильнике был мясной пирог, и я его ел.
МОЛЛИ. Возможно, ты что-то и ел, но никак не мясной пирог.
КЛИТИС. Тогда что?
МОЛЛИ. Откуда мне знать? Ел-то ты.
КЛИТИС. Это да, но пекла-то ты.
МОЛЛИ. Не пекла я мясного пирога.
КЛИТИС. Он был в сером пластиковым контейнере с красной крышкой.
МОЛЛИ. В сером пластиковом контейнере с красной крышкой?
КЛИТИС. Да.
МОЛЛИ. Ты это съел?
КЛИТИС. Да. Такой вкусный.
МОЛЛИ. Я думала, ты отдал это собаке.
КЛИТИС. С чего мне отдавать это собаке?
МОЛЛИ. Потому что в этом контейнере лежала собачья еда.
КЛИТИС. Какая еще собачья еда? Или ты думаешь, что я не могу отличить собачью еду от мясного пирога?
МОЛЛИ. Выходит, что нет.
КЛИТИС. Почему ты оставила мне собачью еду?
МОЛЛИ. Чтобы ты покормил собаку.
КЛИТИС. Как я мог знать, что это собачья еда?
МОЛЛИ. Потому что это собачья еда. Я открыла большую банку собачьей еды, но наш песик потерял аппетит, обглодав герань Лиззи, поэтому остатки я переложила в серый контейнер с красной крышкой и поставила в холодильник.
КЛИТИС. Ты накормила меня собачьей едой?
МОЛЛИ. Я тебя не кормила. Ты съел ее сам.
КЛИТИС. Я ее съел, думая, что это мясной пирог.
МОЛЛИ. Ты не мог определить по запаху, что это такое?
КЛИТИС. Запах был, как у твоего мясного пирога.
МОЛЛИ. Мой мясной пирог не пахнет, как собачья еда.
КЛИТИС. Откуда мне помнить, как пахнет твой мясной пирог? Ты не пекла его со времен Корейской войны.
МОЛЛИ. Не могу поверить, что ты съел собачью еду.
КЛИТИС. Знаешь, более вкусного мясного пирога ты не пекла.
МОЛЛИ. Клитис, да как можно быть таким глупым, чтобы есть собачью еду и думать, что это мясной пирог?
КЛИТИС. Я же ничего не вижу.
МОЛЛИ. Тогда нечего тебе садиться за руль.
КЛИТИС. Я вижу, когда сижу за рулем.
МОЛЛИ. Ты видишь, когда сидишь за рулем, но не способен отличить мясной пирог от собачьей еды?
КЛИТИС. Твой не смог.
МОЛЛИ. Я этого больше не потерплю.
КЛИТИС. Чего ты не потерпишь?
МОЛЛИ. Этого. Жизни. Этой жизни. Я этого больше не потерплю. Я серьезно.
КЛИТИС. Да чем ты, черт побери, недовольна? Это я ел собачью еду.
МОЛЛИ. Не может вся жизнь сводиться к тому, чтобы сидеть на этой кухне и есть собачью еду.
КЛИТИС. А что еще в ней должно быть? Что не так с нашей жизнью? Мы прожили хорошую жизнь.
МОЛЛИ. Каждый день одно и тоже.
КЛИТИС. Нет.
МОЛЛИ. Да.
КЛИТИС. Я не каждый день ем собачью еду.
МОЛЛИ. Мы никуда не ходим.
КЛИТИС. Ты не хочешь, чтобы я садился за руль.
МОЛЛИ. Я сама могу вести автомобиль.
КЛИТИС. Если ты за рулем, я в автомобиль не сяду.
МОЛЛИ. По крайней мере, я все вижу.
КЛИТИС. Да-да, ты видишь, как наезжаешь на соседей.
МОЛЛИ. Я не наезжаю на соседей.
КЛИТИС. Только потому, что их осталось не так и много. В последний раз, когда я сел с тобой в автомобиль, ты чуть не переехала Билли.
МОЛЛИ. Билли – не наш сосед. Билли – наш сын.
КЛИТИС. И это дает тебе право переехать его?
МОЛЛИ. Я только проехала по его ступне. По-моему, стоит проехать еще раз-другой. Заставит его шевелиться.
КЛИТИС. Не надо проезжать по ступне Билли. Все у Билли отлично.
МОЛЛИ. Нет у него ничего отличного. Ему тридцать четыре года, а он живет один в маленьком трейлере за гаражом, и хочет только играть на тубе да разговаривать со своими таксами.
КЛИТИС. Мне туба нравится.
МОЛЛИ. Потому что ты глухой.
КЛИТИС. Что?
МОЛЛИ. Глухой. Ты глохнешь.
КЛИТИС. Если я и глохну, то лишь потому, что ты кричишь мне в ухо с тех пор, когда президентом был Гардинг.
МОЛЛИ. Так он был ужасным президентом.
КЛИТИС. Его просто не поняли.
МОЛЛИ. Он прятал проституток в чулане для швабр.
КЛИТИС. Я бы тоже хотел.
МОЛЛИ. Что?
КЛИТИС. Билли – хороший мальчик, так что перестань наезжать на него.
МОЛЛИ. В тридцать четыре года не должен парень проводить все свое время в трейлере со сворой такс.
КЛИТИС. Он пытается их разводить.
МОЛЛИ. Ему пора подумать о том, как размножаться самому.
КЛИТИС. Все у Билли нормально.
МОЛЛИ. Ему тридцать четыре года, а он думает только о таксах и эскимосках.
КЛИТИС. А что не так с эскимосками?
МОЛЛИ. С эскимосками все хорошо. Я уверена, эскимоски – прекрасные женщины.
КЛИТИС. Тогда в чем дело?
МОЛЛИ. Дело в том, что это Огайо.
КЛИТИС. Я знаю, что это Огайо, Молли. Но причем тут эскимоски?
МОЛЛИ. Клитис, сколько эскимосок, по-твоему, живет в Огайо?
КЛИТИС. Не знаю. Тебе надо спросить у Билли. Меня эскимоски не интересуют.
МОЛЛИ. Я говорю не об этом.
КЛИТИС. Меня интересуют китаянки.
МОЛЛИ. Я говорю не о китаянках.
КЛИТИС. И некоторые африканки из «Нэшнел Джеографик» чертовски привлекательные.
МОЛЛИ. Клитис…
КЛИТИС. Эта Лина Хорн очень красивая.
МОЛЛИ. Я говорю не о Лине Хорн.
КЛИТИС. Знаешь, теперь, подумав об этом, я склоняюсь к тому, что эскимоски очень даже ничего, но меня отпугивает их обычай тереться носами. Я просто не знаю, к чему это. И я не люблю рыбу. О Билли не тревожься. Я думаю, Билли может стать одним из этих непризнанных гениев, как Альберт Эйнштейн.
МОЛЛИ. Клитис, он дебил. Мы произвели на свет дебила. Таков итог моей жизни? Слепой и глухой муж, который ест собачью еду и разговаривает с попугаем, и слабоумный сын, который играет на тубе и разводит такс? Это все, к чему я пришла?
КЛИТИС. По большей части.
МОЛЛИ. Ладно, с меня хватит. Я хочу развестись с тобой.
КЛИТИС. А я хочу летать, как Супермен.
МОЛЛИ. Я серьезно. Собираю чемодан и уезжаю немедленно. Больше не останусь в этом доме ни на одну чертову минуту.
(Идет в спальню, берет чемодан, ставит на кровать, открывает, начинает укладывать в него вещи из комода).
КЛИТИС. Что ты делаешь?
МОЛЛИ. Собираю вещи.
КЛИТИС. Куда ты идешь?
МОЛЛИ. Не знаю я, куда я иду.
КЛИТИС. А почему ты собираешь вещи?
МОЛЛИ. ПОТОМУ ЧТО Я ХОЧУ С ТОБОЙ РАЗВЕСТИСЬ! ИЛИ ТЫ МЕНЯ НЕ СЛЫШАЛ? Я ДОЛЖНА ВЗЯТЬ РУПОР И ПРОКРИЧАТЬ ТЕБЕ В УХО? Я ХОЧУ С ТОБОЙ РАЗВЕСТИСЬ! Я ХОЧУ С ТОБОЙ РАЗВЕСТИСЬ!
КЛИТИС. Телевизор останется мне?
МОЛЛИ. Плевать мне на этот чертов телевизор.
КЛИТИС. Потому что сегодня «Шоу Эда Салливана», и я хочу посмотреть.
МОЛЛИ. Ты меня не слушаешь.
КЛИТИС. Мне действительно нравится эта маленькая итальянская мышка.
МОЛЛИ. Хорошо. Можешь оставаться здесь с попугаем, собачьей едой, Эдом Салливаном и его маленькой итальянской мышкой. Я уматываю из этого места до того, как лишусь рассудка.
КЛИТИС. Не понимаю, чего ты так расстроилась. Я только сказал, что в холодильнике, по моему разумению, лежал мясной пирог, который я и съел.
МОЛЛИ. Дело не в мясном пироге, Клитис.
КЛИТИС. Тогда в чем?
МОЛЛИ. Мне нужно больше.
КЛИТИС. Больше чего? Если тебе нужно больше мясного пирога, испеки его. Если нам не понравится, отдадим собаке.
МОЛЛИ. Не нужен мне мясной пирог. Мы говорим не о мясном пироге.
КЛИТИС. Тогда о чем мы говорим?
МОЛЛИ (продолжает собирать вещи). Я не могу больше так жить. Наша жизнь такая скучная, мой мозг превращается в овсяную кашу.
КЛИТИС. Не всегда она скучная. Помнишь, как Билли посадил осьминога в унитаз?
МОЛЛИ. Нет здесь никаких культурных событий. Мне нужно что-то культурное.