Мирная профессия - читать онлайн

– Вы собираетесь звонить ему прямо сейчас? Да, действительно, тянуть никакого смысла нет… А вот тут вы ошибаетесь, одного разговора, какие бы вы ни были профессионалы, недостаточно. И не думайте, что получите деньги просто так, их придется отработать. Кстати, имейте в виду, что он довольно долго занимался боксом. Не профессионал, конечно, но затевать с ним драку один на один, я не рекомендую. Что ж, если вы все поняли, можете начинать.

Трубка легла на рычаг. На стене, прямо перед глазами, цветной календарь. Японка в синем кимоно, украшающая сентябрь, улыбается, кокетливо развернув веер. Чучело. Конек-горбунок, вылитый. Хотя, при таких делах, любая «мисс мира» уродиной покажется. Что ж, как ни противно, а еще один телефонный звонок сделать надо.

– Сегодня они начнут. Нет, не думаю, так быстро он не сломается, не тот человек. Да, упрямый. Да, я постараюсь. Да, я все понимаю. Да, я знаю, чем это… Послушайте, прекратите меня пугать! Я не спорю, я выполняю все ваши требования! Да. Да, хорошо. Да, завтра я обязательно позвоню.

Анатолий в последний раз щелкнул мышкой, дождался, пока экран компьютера потемнеет и встал из-за стола. Потянулся, взглянул на часы. О, уже без пятнадцати десять! Учитывая, что сегодня воскресенье, можно сказать, засиделся. Пора заканчивать рабочий день.

Он пошел на кухню, открыл холодильник, осмотрел задумчиво его содержимое. Собственно, поздновато ужинать… да и не хочется. Разве что молока выпить перед сном.

Держа в правой руке полный стакан, а в левой – блюдечко с горстью крекеров, Анатолий вернулся в комнату. Поставил все на небольшой журнальный столик, рядом с телефонным аппаратом, придвинул массивное мягкое кресло на колесиках, опустился в него и взял пульт:

– Ну-ка, чем нас сегодня балуют?

Телевизор, не задерживаясь, услужливо показал темную улочку, по которой крался тип, явно уголовного вида. Добравшись до угла, тип остановился, оглянулся по сторонам и вытащил большой мясницкий нож.

– Очень мило, – вздохнул Анатолий. – Как раз для воскресного вечера развлечение.

Он кинул в рот сразу несколько мелких печенюшек, сделал большой глоток молока и переключил канал. Какая-то незнакомая молоденькая певичка, довольно скупо одетая, прыгала по сцене. Голоса у нее не было, но внешне девочка смотрелась очень прилично. После нее на сцену вышел Задорнов и именно в эту минуту зазвонил телефон. Анатолий с упреком посмотрел на него, убрал звук и снял трубку.

– Алло.

– Прошу прощения, это квартира Саранцева Анатолия Николаевича? – спросил низкий, с легкой хрипотцой голос.

– Совершенно верно, – Анатолий смотрел на экран. Беззвучно открывающего рот Задорнова сменила картинка – хохочущие зрители.

– А с самим Анатолием Николаевичем я могу поговорить?

– Я вас слушаю.

– Это очень хорошо. Дело в том, что я хотел бы предложить вам деловое сотрудничество. Взаимовыгодное, разумеется.

Саранцев нахмурился. Ему далеко не в первый раз предлагали сотрудничество, и деловое и взаимовыгодное, и при личных встречах и по телефону… На какую-то работу он соглашался сразу, не смущаясь скромной оплатой: опыт и приобретение нужных связей дороже денег. В других случаях требовал повышения ставок, доплат за срочность; в третьих – отказывался сразу и категорично. Похоже, сейчас намечается именно третий случай.

– А кто со мной разговаривает?

– Это абсолютно несущественно, – похоже обладателя хриплого голоса вопрос Анатолия развеселил. – В любом случае, я всего лишь лицо, уполномоченное вести переговоры. Вы позволите мне продолжить?

– Боюсь, что это бессмысленно. Я сейчас настолько занят, что не могу брать…

– Да что ж вы так торопитесь отказываться, Анатолий Николаевич, даже выслушать меня не хотите, – мягко укорил собеседник. – Я ведь хорошее дело хочу предложить и за хорошие деньги. Да, конечно, вы не нуждаетесь, я в курсе. Но с другой стороны, вы ведь давно хотите БМВ свою поменять на японский внедорожник, не так ли?

– Откуда вам известно о моих планах? – резко спросил Анатолий.

– Да мало ли возможностей? Слухом земля полнится. Главное ведь не в этом. Главное в том, что если мы договоримся, вы можете хоть завтра отправляться в автосалон. Вы меня поняли, Анатолий Николаевич: не на рынок подержанных автомобилей, а в автосалон. Новенький, с иголочки, «Ранер» вас устроит? Или предпочитаете что-то повнушительнее, «Лендкрузер», например? А работа, не сомневайтесь, ни сил, ни времени, много не займет. Всего-то переписать кое-какие данные на дискетку, а эту дискетку потом одному человечку передать.

– И что за данные? – холодно спросил Анатолий, уже представляя себе, каким будет ответ.

– Пароли и коды доступа к банковским системам, – последовал быстрый и четкий ответ. – Нас интересуют «Авангард» и «Садко».

– Идите к черту, – ответ Анатолия был не менее коротким и четким.

– На вашем месте я бы не торопился, Анатолий Николаевич. Подумайте, прикиньте возможности. И свои и наши. Как бы вам не пожа…

Телефонная трубка со стуком легла на место.

– Вот зараза, – Анатолий снова повернулся к телевизору и посмотрел на экран, где Задорнов продолжал веселить публику. – Только этого не хватало!

Он снова снял трубку и набрал домашний номер Бориса. Один длинный гудок, второй, третий… после седьмого Анатолий нажал пальцем на клавишу.

– Где его носит среди ночи? И Оксаны дома нет. Наверно к ее мамаше отправились, Борька жаловался, что его регулярно туда таскают, на семейные проработки… Попробовать достать по сотовому?

«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети» – сообщил приятный женский голос.

– Тьфу, черт, – Анатолий положил трубку. – Опять он свой мобильник забыл зарядить. А мне теперь…

А собственно, что ему теперь? И зачем он сразу бросился звонить Борису? Захотелось порадовать приятеля сообщением о новой проблеме? Глупость какая. И потом, проблемы, как таковой, еще нет. Скорее всего, она и не возникнет. Вряд ли этот дурацкий разговор будет иметь продолжение. Правда, неизвестный попросил не торопиться, подумать. Даже какие-то невнятные угрозы под конец приберег. А, ерунда! В конце концов, не в Чикаго тридцатых годов живем… мы же цивилизованные люди. Ему, Анатолию, очень вежливо было сделано предложение, от которого он отказался. Несколько менее вежливо, но ничего, стерпят. Типы, занимающиеся подобными делами, должны привыкнуть к выражениям и покрепче. Так что, можно Борьке и не рассказывать, не нервировать зря. Он и так в последнее время что-то дерганый стал.

С другой стороны, ситуация складывается несколько странная. И возникает несколько вопросов, не может не возникнуть. Во первых, кто они такие, эти таинственные заинтересованные лица, которые хотят получить пароли и коды доступа к банковским системам? Ага, ни больше ни меньше. Славные такие, незатейливые ребята… Их уже не интересует ключ от квартиры, где деньги лежат, им подавай кусочек пожирнее. Впрочем, надо признать, не жадные. По крайне мере, сумма, которую они готовы заплатить впечатляет. Хотя, разумному человеку, в такой ситуации сразу приходит в голову мысль, что гораздо проще расплатиться при помощи пистолета или бейсбольной биты.

А во-вторых, очень интересно, откуда эти ребята столько знают? Хорошо поставленная служба сбора информации? Возможно. Да и что такого особенного они знают? Что он хочет сменить старую машину? Так это про любого мужика можно сказать и не ошибешься. Тем более, мало ли с кем он мог вести случайный разговор на эту тему. Как этот тип сказал: «Слухом земля полнится». Что еще? Знают про «Авангард» и «Садко»? Подумаешь! Список банков, с которыми мы работаем, государственной тайной не является. Фамилия ведущего программиста, на которого, естественно, замкнута вся важнейшая конфиденциальная информация, тоже. Номер домашнего телефона? Тоже не большая проблема.

С другой стороны, если идти по порядку: насчет машины он, правда, говорил, но не с прохожими же на улице! И объявлений насчет именно японского внедорожника в газету не давал. Список банков, хоть и не тайна, но на дверях офиса его, все-таки, не вывешивали. Допустим, узнать кто наши клиенты, даже человеку постороннему, не так сложно. Но если считать, что наводку дал кто-то из своих… кто? В офисе работает восемь человек, минус мы с Борисом, остается шесть. Хорошо, рассмотрим каждого.

Татьяна, секретарь-референт. Вообще-то, и по годам и по внешности, ей гораздо больше подходит «Танечка», но девочка оказалась с характером. В первый же день, строго проинформировала всех, что ее зовут Татьяна и никак иначе. Сначала народ забывался, и «Танюша» проскакивала, и «Танечка», и просто «Таня», но она быстро всех приучила к порядку. Теперь, даже в разговорах между собой ее называют только полным именем.

А что, кроме этого о ней известно? В офисе она два года. Исполнительная, вежливая, грамотная, выдержанная. Профессионализм, несмотря на юный возраст, выше всяких похвал – идеальный секретарь. Единственная, кто на «вы» со всеми, без исключения. Имеет ли она возможность выяснить конфиденциальные сведения, для передачи их конкурентам или преступникам? Да запросто! Способна ли она на такую подлость? А черт ее знает! Вроде кажется порядочной девочкой, тихой… то есть именно тот самый омут, в котором известно кто водится. Ладно, оставим пока Татьяну под подозрением.

Группа программистов – три человека. Все трое с банками связаны напрямую, каждый представляет из себя просто кладезь информации для заинтересованных лиц. А вот способен ли кто-нибудь этой информацией торгануть? Генка Дятлов? Он самый старший, ему уже тридцать шесть. Закончил политех на три года раньше самого Анатолия и уже тогда Дятлову прочили блестящее будущее. Оказалось, напрасно. То есть, талант он несомненный, программист от Бога, но при этом разгильдяй и бабник. Организаторских способностей не то что нет, они у него даже со знаком «минус», дезорганизаторские. Где Гена появляется, там непременно начинается бардак. Сроду он ни одного заказа в установленный срок не сдал, ни одного технического описания нормального с первого раза не предъявил. При этом славный парень, душа общества и любимец публики.

Анатолий подобрал его пять лет назад, когда они с Борисом только организовывали фирму, причем подобрал в буквальном смысле, на улице. Дятлова тогда очередной раз не то выгнали с работы, не выдержав его веселого нрава, не то он сам сбежал, но в то время Генка бродил целыми днями по центральному проспекту, едва ли не хватая прохожих за руки и предлагая услуги суперпрограммиста экстра-класса. Анатолий взял его на работу и ни разу не пожалел об этом. Приходилось, конечно, закрывать глаза на рискованные развлечения и не всегда приличные шутки Гены, а так же постоянно идти на маленькие хитрости, вроде сознательного урезания сроков: на работу, которая требовала двух месяцев, ему давался всего один. Гена, разумеется, безбожно все затягивал, сдавая программу только через три недели после назначенного дня, но у Анатолия при этом оставалась еще неделя для проведения контрольных испытаний. (Один раз, исключительно для проверки своей методики, он дал не то что реальные, а даже с запасом – два с половиной месяца, вместо двух – сроки на выполнение задачи. Верный себе, Гена после множества пинков, напоминаний и начальственных головомоек, протянул дело полных три месяца.) Но зато, суперпрограммист экстра-класса, без проблем выстраивал идеально выверенные, полные внутренних взаимопроверок и сложных стыковок системы, с упрощенным, чтобы справился даже самый тупой оператор, вводом данных, с безупречной системой корректировки… Одним словом, польза, которую Дятлов приносил фирме, намного перевешивала неприятности.

Как-то сложно поверить, что Генка причастен к этому наезду на фирму. То есть, техническая возможность у него есть, но зачем? В конце концов, он работает здесь чуть ли не со дня основания и, при случае, гордо именует себя то «кадровым рабочим», то «ветераном труда». Деньги? Гена получает приличную, очень даже приличную зарплату и постоянно калымит на стороне. Может, его заставили? А каким образом? Шантаж? Очень сомнительно. Натворить-то Генка, конечно, мог все, что угодно, но вряд ли стал бы это скрывать и бояться разоблачения. По крайне мере, до сих пор он хвастался на каждом углу такими подвигами, о которых любой нормальный человек молчал бы в тряпочку. Ну нет причины у Генки связываться с криминальным миром и продавать своих!

Хорошо, пусть это не Гена. А что мы знаем про Виталика Савостьянова? Да ничего мы про него не знаем. Обыкновенный парень, обыкновенный программист, три года назад закончил политех и попросился в фирму. Взяли его сначала на подсобные работы, чуть ли не кодировщиком, но мальчик старательный и неглупый – довольно быстро освоил работу с базой данных и стандартные модули пишет быстро и аккуратно. Кроме того, у парня несомненный талант к работе с пользователями. Генку к внедрению программ близко подпускать нельзя: он либо начинает флиртовать с банковскими девочками, совершенно забывая о работе, и все кончается грандиозным скандалом, либо бесится, столкнувшись с «бабьей тупостью» и «куриными мозгами» и тогда скандал бывает еще более грандиозным. Виталик же вдалбливает банковским работникам правила обращения с программами Геннадия так ласково, доходчиво и неумолимо, что эффект превосходит все мыслимые ожидания. Итак, тот же вопрос: имел ли он возможность поделиться с преступниками информацией? Тот же ответ: сколько угодно. Второй вопрос: а мог ли он это сделать? Ответ: понятия не имею. Не настолько хорошо мы знакомы, а молодежь нынче… есть у них принципы или нет, кто разберется?

Третья в группе программистов, Лена Лазарева. Во всем посередке между Геной и Виталей. И по возрасту – старше Витали, но моложе Гены, и как программист – посильнее Виталика, но уровня Гены никогда не достигнет, и по умению обращаться с пользователями – до прямых грубостей, как Генка, не доходит, но и удовольствия от процесса обучения чайников, не получает. Сложную многоступенчатую систему, целиком ей не вытянуть, а небольшие прикладные программы пишет хорошо. Хотя работает в фирме немногим меньше Гены, держится особняком, неизвестно толком, что она, собственно, за человек. Спокойная и деловитая – больше о ничего и не скажешь. В связях с криминальным миром вроде бы не замечена. И что, подозревать ее теперь или нет? Ничего не понятно!

Ладно, перейдем к главному экономисту. «Главный, потому что единственный», как говорит сам Михал Михалыч. Ему хорошо за шестьдесят, так что он в фирме за патриарха. Единственный, к кому все без исключения обращаются на вы и по имени-отчеству. Хороший специалист, славный старик, при этом возможностей продать ценную информацию у него не меньше, чем у остальных. И подозревать его так же бессмысленно, как остальных.

И, наконец, Лиля. Интересно, почему он оставил ее напоследок? Потому что Лиля самая легкомысленная? Даже странно, бухгалтерами обычно становятся люди достаточно серьезные, но у нее абсолютное несоответствие профессиональных качеств и личных. Главбух из Лили прекрасный, причем к слову «главный» она, в отличие от Михал Михалыча, относится со всей серьезностью и шуток на эту тему не понимает. Хотя подчиненных у Лили отродясь не водилось – одна управляется. Бухгалтерия – это сердце фирмы и если бы она захотела поделиться информацией… главное, Лилька как раз тот человек, который вполне в состоянии вляпаться в какую-нибудь гадкую историю. С другой стороны, у нее сейчас бурный роман с Геной, она выглядит вполне счастливой и довольной. Вряд ли человек, который подложил такую бомбу под собственную фирму был бы настолько безмятежен.

Кстати, любому здравомыслящему человеку нетрудно и просчитать последствия аферы. Если банк теряет существенные деньги из-за несанкционированного проникновения в систему лиц, взломавших коды, то на репутации фирмы, эту систему обслуживающей, немедленно ставится большой и жирный крест. Клиенты моментально разбегаются, сотрудники следом, а на двери офиса можно вешать амбарный замок. Так что, нелепо даже предполагать, что кто-то из своих связан с этим наездом – кому охота терять хорошую работу.

А если не свои? Интересно, есть ли реальная возможность, для человека со стороны, составить, например, список клиентов? Да запросто! Элементарная, вульгарная слежка в течение одного месяца, даст полные сведения о том, в какие банки ребята ездят на обслуживание. А кроме того, можно поставить телефон секретаря на прослушку – тут и месяца не надо, через неделю все будут знать! Черт, вот ведь гадость какая!

Да, похоже не выйдет поберечь Борискины нервы. Завтра первым делом надо обсудить с ним ситуацию. Наверное, в милицию надо сходить или в охранное агентство какое… хотя с чем к ним идти? Криминальное предложение и невнятная угроза неизвестно от кого? Но телефоны на предмет жучков завтра обязательно надо проверить, и не только Татьянин, а все аппараты в офисе!

– Мама, попробуй, по-моему, мясо уже готово, – Лена подцепила на вилку небольшой кусочек.

Галина Андреевна подула, осторожно откусила, пожевала…

– Пожалуй, да. Выключай.

– Мне тоже дайте оценить, – сосед Петя, являвшийся к Лазаревым каждый вечер, кроме тех дней, когда его приглашали на ужин куда-нибудь, в другое место, протянул тарелку. Сегодня он уже успел попробовать салат, жареную рыбу, печеночный паштет и кабачки с майонезом и чесноком, так что, в общем-то, наелся. Но не пропускать же от фирменное Ленкино блюдо – жареное мясо с орехами и специями. Сегодня откажешься, а завтра может и не достаться.

– М-м, изумительно! – промычал он. – А добавки дашь?

– Нет, – Лена решительно накрыла большую сковороду тяжелой крышкой. Мне завтра восемь человек кормить. Господи, честное слово, если бы не двадцатипятилетие, ни за что не согласилась бы эту гулянку устраивать! Посидели бы дома, тихо, спокойно… Так нет же, юбилей! Вся фирма празднует!

– Вас всего-то восемь, – усмехнулась Галина Андреевна. – А я, между прочим, думала, что человек тридцать набежит, столько ты всего наготовила.

– Да ладно, мам, люди же после работы. А если что и останется, на следующий день доедим. У нас ничего не пропадает, ты же знаешь.

– Если останется, ты лучше домой неси, – посоветовал Петя. – А то представляешь, как глупо будет: приходишь домой, а есть нечего.

– Ох, Петечка, ты о чем-нибудь, кроме еды, разговаривать можешь? – устало вздохнула Лена и, открыв холодильник, попыталась запихнуть туда тарелку с вареными яйцами.

– А как же, могу. О музыке.

– Да не мучайся ты, оставь их на столе. Яйца за одну ночь не пропадут, – Галине Андреевне надоело смотреть, как дочь переставляет миски и кастрюльки, в надежде, освободить хоть немного места. – А ты, Петя, действительно, смени тему. Лена, перестань мельтешить, давай чаю выпьем. И крем оставшийся заодно доедим, не надо будет думать, куда его убрать.

– Правильно, уберем крем в самое надежное место, где он не испортится! – обрадовался Петя и выразительно похлопал себя по животу. – Только батончика тоже дайте, я без хлеба не могу его есть.

– Я кому сказала, о музыке говори! – Галина Андреевна поставила на стол плоскую тарелку с нарезанным батоном, взяла из рук дочери чашку с чаем и села. – Что там у тебя новенького?

Петя, в этом году закончивший консерваторию по классу скрипки и с блеском поступивший в аспирантуру, послушно начал излагать новости, не дожидаясь, пока Лена нальет чай и ему.

Первым делом, он сообщил, что его педагог окончательно сошел с ума, потому что дал программу, которую ни один нормальный человек за семестр выучить не может. Потом отвлекся на минуту, потому что Лена поставила перед ним большую чашку, щедро положил сахар и похвастался, что пришло приглашение на международный конкурс. Не само, конечно, пришло, Петя весной посылал аудиокассету с записью, так что, можно сказать, отборочный тур прошел. Очень приятно, конечно, но как прикажете совмещать учебную программу с подготовкой к конкурсу? До него, конечно почти год еще, но разве это время? Хорошие люди к таким конкурсам за два года начинают готовиться. Тем более, что обязательной пьесой там взяли Сарасате! Петя намазал на кусок батона толстый слой крема, откусил и, не прожевав до конца, спросил невнятно:

– Вы сами пробовали когда-нибудь Сарасате сыграть? Нет, наверное?

И Лена, и Галина Андреевна, подтвердили, что такое им в голову не приходило. Да нужды, если честно говорить, как-то до сих пор не возникало.

– Вот видите! – и Петя начал жаловаться на гнусный характер Сарасате, который напихал случайных знаков в каждой строчке, куда надо и куда не надо.

– Ну есть у тебя знаки при ключе, ну и пользуйся ими, – роптал он, – так нет же, ему все мало! Ладно, я согласен, добавь парочку диезов, если невтерпеж, не ведь не по шесть же в одном такте!

Лена, не прислушиваясь к его словам, сидела рядом, отхлебывала чай маленькими глотками и перебирала в уме, все ли приготовлено к завтрашней гулянке: мясо готово, рыба пожарена – это только разогреть; оливье тоже готов – заправить майонезом и подавать; паштет, кабачки с чесноком – с этим вовсе никаких проблем; селедка почищена и нарезана на кусочки – завтра ее только разложить и посыпать луком. Кроме того надо будет нарезать колбасу и купленный на рынке кусок копченого мяса, нафаршировать яйца, помидоры… все-таки, как лучше поступить с помидорами? Сделать салат со сметаной или порезать на половинки и посыпать чесноком с зеленью?

– Лена, ну что ты молчишь? Ты что, не слушаешь меня? – Пете пришлось потрясти ее за плечо.

– Что? Нет, конечно слушаю, очень внимательно. Просто отвлеклась на секундочку. Так что там еще этот Сарасате намудрил?

– Ле-е-на, – укоризненно протянул сосед. – Я уже давно о другом. Я тебе, между прочим, в любви объясняюсь.

– А-а, ну это не новость, – улыбнулась она. – Хотя, конечно, приятно. Спасибо, Петя.

– Ну, что там спасибо. Ты лучше скажи, выйдешь за меня замуж?

– Сам знаешь, что нет, – Лена заглянула в свою пустую чашку, пожала плечами. Надо же, и не заметила, как весь чай выпила. – Зачем спрашиваешь, я же тебе уже сто раз говорила, что не выйду.

– Мало ли, что говорила. Могла ведь и передумать, правда?

– Не могла. Петя, зачем тебе на мне жениться? Ты и так каждый вечер к нам ужинать приходишь.

– А если бы поженились, я и завтракал бы здесь, – жизнерадостно ответил он. – А иногда и обедать бы успевал.

– Боже, – Лена вздрогнула. – Нет, это будет чересчур.

– Да что это, честное слово! – пригорюнился Петя. – Который уже год одно и то же! А я ведь такой хороший! И перспективный жених, между прочим, и муж буду, практически идеальный: полный подкаблучник. Ты же из меня веревки будешь вить, Леночка, какие захочешь, любой толщины и качества! Галина Андреевна, хоть бы вы ей сказали!

– Чтобы она за тебя замуж выходила? Нет, Петечка, извини. Я тебя, конечно, очень люблю, но не в качестве зятя.

– Ну нет, так нет. Я, собственно и не тороплюсь. Знаете, я так думаю, что постепенно, со временем, вы к этой мысли привыкнете. Может через год, может через два, но если я все время буду рядом… представляете, как мы все вместе заживем хорошо?!

– Боже, – повторила Лена. Все-таки, она сегодня слишком устала: допоздна на кухне крутилась, и завтра вставать рано… Нет, совсем не вовремя у Пети вдруг энтузиазм проснулся.

Галина Андреевна внимательно посмотрела на нее, поморщилась и повернулась к парню:

– Иди-ка ты домой дружок. Поздно уже.

– Это точно, – он взглянул в темное окно, кивнул головой. – Засиделся я сегодня, – Петя выбрался из-за стола, погладил себя по животу, – уж очень вкусно все было! Спасибо большое. – И уже на пороге остановился. – Вам сыграть сейчас что-нибудь приятное, на ночь?

– Вот эту: ти-ти-та, та-ри-ри-ра, – пропела Галина Андреевна, не в такт продирижировав левой рукой.

– Свиридова, вальс, – легко определил Петя. – Будет сделано. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – нестройным дуэтом ответили Лена и Галина Андреевна.

Петя ушел. Слышно было, как хлопнула дверь его квартиры, а потом за стеной заиграла скрипка. Мать и дочь слушали вальс Свиридова в полном молчании. И когда Петя закончил играть, еще несколько минут на кухне стояла тишина.

– Мама, неужели он правду сказал? – Лена заговорила первой.

– Ты о чем?

– Не притворяйся, ты понимаешь. О том, что пройдет время, я привыкну и выйду за него замуж? Мама, я не хочу!

– Ну что ты переживаешь? Не хочешь, значит не выйдешь, силой тебя за него никто не выпихнет.

– Я понимаю. А вдруг, я сама соглашусь? Мам, ты же слышала, что он говорил? Будут идти годы, и никого рядом, только Петя, Петя, каждый день Петя!

– Леночка, помилуй, да от кого же это зависит? Ты сама всех распугала. Да, я понимаю, у тебя был трудный период, но слава богу, шесть лет прошло, пора уже забыть. Ну, не повезло один раз, так что ж теперь? Тебе двадцать пять лет! Взрослая, умная женщина, зарабатываешь прилично, а от мужчин до сих пор шарахаешься!

– Ох, мама, похоже ситуация переменилась. Теперь, не я от них, а они от меня шарахаться начали. Ни одного рядом не вижу.

– Как это? Да что ты мне ерунду говоришь? И что значит, ни одного рядом? Помнишь, приходил к нам такой, Гена… кажется у него еще фамилия… Дятлов!

– Как бы я его забыла, интересно, если каждый день на работе вижу? Кстати, он завтра за мной заедет, на машине.

– Да-а? Заедет? Интересно, с чего вдруг?

– Помочь кошелки с продуктами привезти. Ты же понимаешь, что одна я до офиса просто не доберусь.

– А почему Гена? Он продолжает ухаживать за тобой?

– Нет. Он сейчас, как ты говоришь, ухаживает за Лилей. С большим успехом. И завтра он заедет потому, что так решила Лиля. Только забрать сумки с продуктами и ничего больше.

– Да? Ну что ж. Он конечно мне не очень и нравился…

– Мам, мне он тоже не очень нравился, так что все в порядке.

– А есть они вообще, мужчины которые тебе нравятся? Может стоит немного снизить уровень своих требований?

– Знаешь, мамочка, у меня, кажется, вовсе никаких требований не осталось. Только, и мужчин вокруг не осталось тоже.

– О чем ты говоришь, девочка! Ты работаешь почти в мужском коллективе!

– Скажешь тоже, в мужском! – Лена засмеялась. – Мужчина у нас, мамочка, только один – Толя Саранцев. А остальные, просто сослуживцы.

– Саранцев? Это ваш главный? – уточнила Галина Андреевна.

– Он самый.

– Последнее время, я часто слышу от тебя эту фамилию. Давно он у вас работает?

– Что значит давно? Они, с Борисом Петровичем совладельцы фирмы, они ее и создали вместе. Так что, это не Толя у нас работает, а мы у него.

– А почему, если они совладельцы, директора вы называете по имени-отчеству, а главного программиста просто Толей?

– Не знаю, мам. Так повелось, с самого начала. Наверное, для удобства. С Толей мы гораздо больше по работе общаемся, чем с Борисом Петровичем.

– А ты… – Галина Андреевна заколебалась, но все-таки спросила: – Ты в него не влюблена немножко? В Саранцева, я имею в виду?

– Господи, мама, с чего ты взяла?! Я к нему абсолютно равнодушна!

Галина Андреевна подняла брови. Про Гену дочь говорила спокойно, даже немного скучая, а тут взвилась, словно ее шилом ткнули. Она, конечно, может утверждать все, что хочет, но на равнодушие это мало похоже.

– Милая моя, может быть сама того не замечая, но ты мне постоянного про него что-то рассказываешь. Еще полгода назад, я и понятия не имела о его существовании, а теперь, чуть не каждый день: Саранцев то, Саранцев се, Саранцев дал задание, Саранцев похвалил, Саранцев пришел с нами чаю попить… а теперь выясняется, что он для тебя единственный мужчина. По-моему, вполне резонный вопрос.

– Мама, не передергивай, я совсем не то сказала. А насчет того, что я часто о нем говорю… ну, значит, есть о чем, – улыбка, появившаяся на лице Лены, была почти мечтательной. То, что говорить о Толе Саранцеве ей приятно, было видно невооруженным взглядом. – Понимаешь, он мне, конечно сразу, как только я начала в фирме работать, понравился. Не в смысле, как мужчина понравился, а в общем – как начальник. Мы ведь за ним, как за каменной стеной. По пустякам никогда не достает, с зарплатой не обижает. Работу требует, конечно, но ведь нам и не за безделье деньги платят. Кроме того, программист он классный – сколько раз я к нему подходила, когда ошибку не могла найти в программе или просто не знала, как какой-нибудь кусок сделать! И ни разу не случилось такого, что он не сумел помочь. Чего еще от начальства можно требовать, спрашивается?

– Ничего, – согласилась мать. – Но мне показалось, что он произвел на тебя и несколько более… личное впечатление. Не как начальник, а как человек. Причем, очевидно, как раз около полугода назад.

– Произвел впечатление? В общем, наверное, ты права. Был один случай, как раз зимой. Мы с Лилей после работы выходим, а темно уже, в шесть часов-то. Под фонарем стоят четыре мужика, хорошо поддатые. Ну стоят себе и стоят, нас это не касается. Спускаемся мы с крыльца и двигаемся, потихоньку, к троллейбусной остановке, болтаем о своем, о девичьем. Тут эти придурки нас замечают и начинают бурно радоваться. Они, видите ли по дамскому обществу стосковались и именно нас с Лилькой им и не хватало для полного счастья. Мы, естественно, мимо них, а скользко, не больно разбежишься. Лилька сквозь зубы Гену последними словами кроет – он после обеда к заказчику уехал и не стал на работу возвращаться. А из-за этого, она, вместо того, чтобы со всеми удобствами домой на машине с личным шофером ехать, плетется вместе со мной по улице и пытается отбиться от пьяных идиотов. В общем, кончилось тем, что прибавили мы шагу, а у Лили каблуки сама знаешь – в таких только по нашим улицам забеги зимой устраивать. Естественно она подворачивает ногу, шлепается и начинает орать благим матом. Я тоже готова орать, потому что сделать для нее ничего не могу – даже поднять ее у меня сил не хватает, бросить тоже нельзя, а мужички уже совсем рядом. И тут появляется Саранцев.

– В самый подходящий момент. Просто благородный рыцарь на белом коне, – судя по тону, Галине Андреевне вся эта история вовсе не казалась такой уж романтичной.

– На синей БМВ, – уточнила Лена. – Он мимо проезжал и увидел нас. Остановился, вышел, Лильку – она сразу заткнулась – одной рукой со снега поднял и на ноги поставил. Потом к этим мужикам повернулся. Знаешь, он так внушительно выглядел в эту минуту, раньше я за ним ничего такого не замечала. Одним словом, поклоннички наши даже не вякнули, развернулись и пошли где-нибудь в другом месте приключений искать.

– А что потом?

– Ничего. Посадил нас в машину. Я вышла на троллейбусной остановке, а Лильку, у нее же нога болела, Толя отвез домой. Все.

Галина Андреевна посмотрела на сияющие глаза дочери, на порозовевшие щеки и покачала головой:

– Что тебе стоило тоже ногу подвернуть? Он бы и тебя тогда домой отвез.

– А толку? – Лена сразу погрустнела. – Поверь мне, если я не только вывихну, а даже переломаю обе ноги, все равно я буду существовать для него исключительно, как программист Лазарева.

– Может, имеет смысл попробовать? – усмехнулась мать.

– Что, переломать ноги?

– Это, пожалуй, будет слишком. Но можно ведь придумать что-нибудь, не такое экстремальное. Мне, видишь ли, кажется, что он тебе нравится немного больше, чем просто начальник.

– А если и так? Мам, даже если я скажу тебе, что Саранцев нравится мне гораздо больше, чем просто начальник, это что-то изменит? Я может, и не влюбляюсь в него исключительно из чувства самосохранения.

– То есть, не позволяешь себе влюбиться, – уточнила мать.

– Вот именно! Зачем мне, спрашивается, все эти романтические страдания?

– Нет, страдания, это нам, конечно, ни к чему. Но может, если ты проявишь к нему интерес, он тоже тебя заметит?

– Увы, мамочка, но очень сомнительно. Приходится признаться, что на меня, в нашем дружном коллективе, только Михал Михалыч хоть капельку реагирует.

– Это тот, у которого три внучки?

– Он самый. Так что, согласись, для меня это не вариант.

– Да уж. Хотя, если выбирать между ним и Петей…

– Мама, прекрати! – расхохоталась Лена. – Иначе я сегодня до утра не засну, от ужаса!

На самом деле, как раз Лена-то и заснула, едва коснувшись головой подушки – вымоталась за день до предела. А вот Галина Андреевна, часа два вертелась с боку на бок, прислушиваясь к ровному дыханию дочери. Если бы она могла хоть чем-нибудь помочь! Познакомить Лену с кем-нибудь из молодых людей? А где их взять? В поликлинике, где работала Галина Андреевна, мужчин не дотягивающих до предпенсионного возраста, было совсем немного, да и те на роль прекрасного принца не очень подходили. Поспрашивать знакомых, может у кого есть приличные неженатые сыновья? В конце концов, и разведенный годится, мы не гордые. Был бы человек хороший. Да, а человек, похоже потребуется очень хороший, что бы Ленка перестала вспоминать про своего Саранцева каждые пять минут. Надо же, какое у нее лицо было, когда она рассказывала про него. Хорошо бы посмотреть бы на этого Толю, составить собственное мнение…

Проснулся Анатолий в настроении самом гадком. Как будто мало было вчерашнего телефонного разговора, еще и сны дурацкие всю ночь снились. Сейчас он уже не помнил, в чем там было дело, но ощущение осталось неприятное. Анатолий выкатил из-под дивана гантели, посмотрел на них с отвращением.

– Каждые десять минут упражнений с гантелями утром, гарантируют хорошее настроение и добавляют час бодрости и работоспособности днем, – гнусаво процитировал он пассаж из какого-то физкультурного пособия (во времена спортивной молодости пришла ему фантазия купить пару подобных книжечек).

Пособие, впрочем, не обманывало. Уже заканчивая зарядку, Анатолий заметно успокоился, а когда вылез из-под душа – холодного, в связи с массовыми летними, плавно переходящими в осенние, отключениями горячей воды, – даже повеселел.

Из-за чего, собственно, переживать? Ничего же не случилось! Был неприятный разговор? Наплевать и забыть! И даже если эти типы нарисуются снова, подумаешь! Они с Борькой молодые, здоровые ребята, у них крепкая, солидная фирма, которую они сами, между прочим, создали, вытащили, поставили на ноги… так неужели теперь не смогут разобраться с какими-то гадами, которым пришла фантазия ограбить их клиентов? Даже голову себе забивать такой ерундой не стоит!

Он бодро промаршировал на кухню и, поколебавшись между яичницей и пельменями, сделал выбор в пользу яичницы. Ее можно со сковороды есть, а после пельменей и кастрюлю надо мыть, и тарелку.

Порезанные кольцами кабачки, лук и помидоры, залитые взбитыми яйцами уже запекались под крышкой, а Анатолий продолжал шарить в холодильнике, пытаясь найти еще что-нибудь, что можно бросить на сковороду.

– Был же кусочек сыра, – ворчал он, переставляя с места на место несколько полупустых баночек, – сейчас бы его натереть… не иначе барабашка в доме завелся и сыр уволок…

Телефонный звонок отвлек его от этого увлекательного занятия. Настроение моментально вернулось на первоначальную, ниже нуля, отметку. Почему-то, ничего хорошего он от этого звонка не ждал. Интуиция, наверное. Анатолий поднял крышку, взглянул на яичницу, убавил огонь до минимального и только тогда подошел к телефону.

– Слушаю.

Голос в трубке зазвучал совсем другой – гораздо моложе и веселее:

– Ты чего так долго?

– Кто это? – хмуро спросил Анатолий.

– А сам не догадываешься? – коротко хохотнула трубка. – Скажи лучше, что надумал? Берешься за дело?

– Я еще вчера сказал, что не собираюсь с вами связываться. Идите к черту и не приставайте ко мне больше!

– У, какой ты сердитый. Зря. Все равно ведь сделаешь по-нашему. Не по хорошему, так по плохому.

– Что, прессовать будете? – Анатолий постарался сказать это равнодушно-презрительно, но получилось зло.

– И прессовать и рихтовать и много еще чего интересного, – голос в трубке вдруг стал рассеянным. – Ты подумай об этом, а завтра мы еще разок поговорим. Да смотри, чижик, не гуляй в темноте, а то стукнешься еще о какой-нибудь угол, ушибешься.

Короткие гудки раздались прежде, чем Анатолий успел ответить. Поэтому от незатейливо обматерил телефонную трубку и вернулся на кухню. Можно было, конечно, попробовать снова связаться с Борисом, но какой смысл? Через полчаса они увидятся в офисе.

Утренний аппетит пропал начисто. Анатолий все-таки запихал в себя яичницу, просто чтобы не пропадала, залил ее чашкой черного кофе без сахара – горечь была как раз в тон настроению. Потом сменил домашние шорты и футболку на брюки и футболку уличную и вышел из дома. Во дворе его ожидал крайне неприятный сюрприз: все четыре колеса его БМВ были спущены.

– …! – Анатолий подошел поближе и снова выругался, – …!

Покрышки были очень аккуратно разрезаны, а в правой задней торчал нож.

– Честное слово, если бы не двадцатипятилетие, не устраивала бы эту гулянку! – снова вздохнула Лена, осматривая сумки, выстроившиеся в коридоре. – Так: это я взяла, это я взяла… мам, а где конфеты? Они на столе лежали.

– Ты их в синий пакет сунула, вместе колбасой, – ответила Галина Андреевна.

– Правда? – Лена заглянула в пакет и покачала головой, – надо же, действительно здесь.

– Где твой Гена? – мать с сочувствием смотрела на нее. – Одна ты эти сумки никак не унесешь, а там еще торт в холодильнике.

– Торт! Его же выставить надо, а то не дай бог, забуду! – всплеснула руками Лена. Она вынесла в коридор и аккуратно поставила на тумбочку для обуви большое круглое блюдо на котором возвышалось внушительное сооружение из бисквита, безе и крема. Посмотрела на него с гордостью, – очень удачный пирожок получился. Как ты думаешь, попробовать накрыть фольгой или не стоит?

– Не стоит, весь рисунок смажется, – покачала головой Галина Андреевна и снова спросила: – Так когда Гена должен приехать?

– Должен был явиться еще пятнадцать минут назад, но он ведь в жизни, по-моему, ничего вовремя не сделал. Ладно, приедет, куда он денется. А опоздание мне сегодня простят. Посмотри лучше, я глазки ровно нарисовала?

– Идеально. А вернешься ты когда?

– Понятия не имею Считай сама: сядем за стол мы не раньше пяти. Час, другой, третий…

– Господи, вы что, три часа есть будете?

– Ой, мам, ну ты как будто сама ни разу на работе не праздновала! Лиля магнитофон принесет, потанцуем. Раньше девяти никак не разойдемся.

– А где девять, там и десять… в общем, понятно. Ты хоть попроси, чтоб тебя проводили.

– Обязательно, – с самым честным видом соврала Лена. Интересно, как мама это себе представляет? Может, встать в дверях и с несчастным видом хватать уходящих мужиков за руки: «Проводите меня домой, пожалуйста, а то я темноты боюсь!» Нет уж, до такого позора она еще не дошла. – Ты меня не дожидайся, ложись спать.

– Не говори ерунды, – пожала плечами Галина Андреевна. – Разумеется, я буду тебя ждать. Если вы разойдетесь в девять…

– Мам, я сказала не раньше девяти!

– Хорошо, даже если вы разойдетесь в полдесятого, то к десяти ты вполне успеешь вернуться.

– К одиннадцати!

– К половине одиннадцатого. В одиннадцать я уже буду волноваться, в половине двенадцатого у меня начнется истерика, а в двенадцать, если тебя еще не будет дома, я звоню в милицию.

– Господи, мамочка, мне только что исполнилось двадцать пять лет! А ты требуешь, чтобы я возвращалась домой к половине одиннадцатого, словно школьница! Вот скажи, ты бы в двадцать пять лет такое терпела?

– Милая, что ты сравниваешь? В двадцать пять лет я была матерью трехлетнего ребенка и уже собиралась разводится. Ладно, я тебя поняла, можешь гулять до одиннадцати.

– До половины двенадцатого!

– Ленка, ты что, сдурела? Где ты собираешься болтаться до половины двенадцатого?

– Нигде. И вообще, что мы – ненормальные, до полуночи праздновать. Завтра же на работу. Но из принципа, договариваемся на половину двенадцатого.

– Ну, если только из принципа. А если вдруг действительно загуляетесь, то позвони, предупреди.

– Хорошо.

– И чтобы тебя проводили. До самых дверей.

– Сторговались, – Лена засмеялась и поцеловала мать в щеку. – Можно подумать, я действительно собираюсь гулять до полуночи. Наверняка вернусь – еще десяти не будет.

– Мало ли, как пойдет, – упрямо покачала головой Галина Андреевна. – А вдруг…

От резкого, прозвучавшего прямо над их головами звонка, обе вздрогнули. Галина Андреевна, стоявшая ближе к дверям, отперла замок и потянула на себя дверную ручку.

– Леночка с днем рождения! – двухметровый блондин с ярко-синими глазами (вылитый герой из рекламного ролика мужского дезодоранта) – широко улыбаясь и протянув вперед руки, шагнул в тесный коридор. – Поздравляю тебя и желаю, все как положено, – он обнял Лену за плечи и притянул к себе, намереваясь поцеловать в губы. Она ловко увернулась и поцелуй пришелся в щеку. Впрочем, Гену это ничуть не смутило. Он чмокнул ее во вторую щеку, выпустил и, несколько церемонно, раскланялся с Галиной Андреевной: – Здравствуйте, с именинницей вас!

– Спасибо Гена, – холодно кивнула она. – Было очень любезно с твоей стороны предложить Лене помощь.

– Всегда готов! – отсалютовал парень. – А ты, я смотрю, уже собралась?

– Давно. Так что, забирай сумки, а я понесу торт.

– Бред какой-то! Вот так, в наглую, передай им коды! Они что, действительно на это рассчитывают?

– Боря, я не знаю, на что они рассчитывают, – мрачно ответил Анатолий. – Я знаю только, что на работу сегодня мне пришлось добираться на частнике, а колеса моей машины сейчас латают в мастерской.

– Думаешь, стоит пойти в милицию? – с сомнением спросил Борис.

– Не знаю. Может и стоит, но не сейчас. Пока я могу только пересказать два телефонных разговора, да предъявить свои дырявые покрышки. Кстати, я велел Татьяне позвонить на телефонную станцию. Пусть пришлют специалиста проверить все наши аппараты.

В руках Бориса сломался карандаш.

– Ты считаешь? Мама родная, если нас прослушивают…

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула секретарша:

– Борис Петрович, можно? Я подготовила документы на подпись.

– Давай, – Борис достал из кармана ручку, снял колпачок.

Татьяна подошла к столу, положила перед шефом тонкую стопку. Пока тот расписывался, четким, экономным движением повернула голову к Анатолию:

– Я договорилась со службой ремонта. Они пришлют специалиста завтра, с утра.

– А сегодня? – не отрываясь от бумаг, раздраженно спросил Борис.

– Сегодня у них все уже разъехались по объектам. Только завтра.

– Отсюда вывод: все важные разговоры теперь только по мобильнику, – подвел итог Анатолий.

– Забирай, – Борис с отвращением отодвинул подписанные документы на край стола.

Татьяна ловко сгребла их, снова превратив в аккуратную стопочку, и спросила нейтрально:

– Борис Петрович, я вам не нужна в ближайшее время?

– А в чем дело? Хочешь отпроситься?

– Нет. Я на кухне буду, Лене надо помочь.

– Лене?

– Ну, да, Лазаревой. У нее день рождения сегодня, двадцать пять лет. За стол часов в пять сядем… вы что, забыли? – брови секретарши удивленно поднялись. – А вы, Толя? Вы же оба мне деньги на подарок сдавали!

– Деньги сдавал, – согласился Анатолий. Борис тоже кивнул, хотя и менее уверенно. – Значит Лазаревой двадцать пять? Странно, я думал она моложе. А что мы ей дарим?

– Комплект украшений: серьги и колечко. Ростовская финифть, Лена любит такие вещи, – Татьяна снова обратилась к Борису: – Так вы меня отпускаете?

– Конечно, иди, помогай. Можешь и телефон на меня переключить.

– Спасибо, но я его уже на комнату программистов переключила. Все равно все время Лену зовут, поздравляют – вам мешать будет.

Когда Татьяна вышла, Борис откинулся на спинку кресла:

– А я-то думаю, почему сегодня в офисе такое оживление? В коридоре Виталика с двумя букетами встретил, Генка какие-то сумки все время таскает. А оказывается это Лазаревой двадцать пять…

– Ты останешься? – поинтересовался Анатолий.

– Даже не знаю, – вообще-то Борис не был любителем подобных застолий и, хотя сотрудники непременно приглашали его, обычно ограничивался первой рюмкой и персональным поздравлением, после чего откланивался. – Лена готовит очень хорошо, – он принюхался: – Цыпленок-табака, как ты думаешь?

Анатолий тоже потянул носом:

– Мясо. Жареное, со специями.

– А в прошлом году она такой торт сделала… пожалуй, останусь. Оксанка опять на какую-то диету новомодную подсела: сама одну траву ест и меня заставляет. Хоть поужинаю по-человечески. А ты, останешься?

– Естественно. Мне дома даже травы никто не приготовил.

– Это потому, что ты – старый холостяк! – оживился Борис. – И чего не женишься? В желающих тебя окольцевать, кажется, никогда недостатка не было.

– Не, Боря, не хочу. Твой пример меня не вдохновляет. Я солому жевать не привык.

– Вот тут ты не прав. В семейной жизни, вопрос питания вовсе не самый главный. Там еще много разного… И потом, ты бы справился. Тебе бы жена это самое мясо со специями каждый день жарила.

– Отстань, а? Я такие рассуждения от матушки регулярно выслушиваю. Не хочу я экспериментировать со своей единственной жизнью, понял? И вообще, у нас сейчас другие проблемы.

– Проблемы, это точно, – сразу мрачнея вздохнул Борис. – Надо, наверное, руководство банков предупредить, что кто-то хочет к ним влезть?

– Ох, давай подождем немного. Может сумеем еще сами разрулить ситуацию? В «Авангарде», с Ледневым, еще можно было бы поговорить, он мужик нормальный, дельный. А Рюмина из «Садко» такая скандальная баба! Главное, дура дурой! Как она в президенты банка выбилась, если по интеллекту даже на кассиршу не тянет?

– Тебе надо объяснять: как? – усмехнулся Борис.

– Алиса Викторовна? Господи, да кто же мог на нее глаз положить? – искренне изумился Анатолий.

– Это ты зря, мордашка у нее вполне ничего. А фигурка, так и вовсе класса экстра.

– А мозги? А характер?

– Ну, Толик, не у всех же такой изысканный вкус, как у тебя. Чтобы и внешность, и характер и мозги… слушай, а ты уверен, что такие женщины вообще бывают?

– Уверен, что нет. Да и бог с ними. Главное, я совершенно уверен, что не хочу беседовать с Рюминой на тему возможного несанкционированного проникновения преступников в сети банка, которым она руководит. А ты?

– У меня от одной мысли об этом настроение портится.

– Ха! У меня оно испортилось еще вчера вечером!

– Значит, давай думать, что нам теперь делать.

За оставшееся до начала праздника время, ничего дельного они не придумали. Следовательно, и настроение не улучшилось. Впрочем, когда всех позвали за общий стол, накрытый в одной из комнат офиса, Борис немного повеселел. У них не был принят чинный порядок с переменами блюд – выставлялось все сразу – и многочисленные салаты, и непременная на таких вечеринках вареная картошка, и большое блюдо с жареным мясом в центре. А когда Анатолий, слегка подтолкнув Бориса локтем в бок, указал глазами на торт, дожидавшийся своей очереди на подоконнике, директор фирмы, позабыв обо всех заботах, даже заулыбался. На самого Анатолия гастрономические шедевры именинницы произвели не столь сильное впечатление. Ну, еда. Хорошая еда. Много хорошей еды. И только.

Праздновать двадцатипятилетие Лены Лазаревой собрался весь наличный состав. Сначала выступил Гена (ну разумеется Гена, кто же еще!) с короткой поздравительной речью. Михал Михалыч вручил имениннице две маленьких коробочки и букет цветов. Второй букет преподнес Виталик. Борис тоже почувствовал потребность поздравить ее лично и пожать руку. Анатолий предпочел присоединиться к общему хору. Когда с поздравлениями было покончено, Лена открыла коробочки и издала подобающий случаю радостный визг. Кольцо тут же оказалось на пальчике, а серьги вдеты уши. Анатолий усмехнулся. Лена радовалась очень искренне, но то, что она, при всей парадности своего вида, не позаботилась надеть украшения, наводило на мысль, что подарок не явился для нее сюрпризом.

«Да может, сама и выбирала, – подумал он. – А что, так гораздо разумнее. По крайне мере, человек получает вещь, которая ему точно понравится.»

Наконец, сели за стол. Борис, который незаметно исчезал на пару минут, шепнул Анатолию с очень довольным видом:

– Сейчас позвонил Оксанке, отпросился. Сказал, что никак не могу обидеть добросовестную сотрудницу и уйти. А она спросила, остался ли ты.

– И что ты ответил?

– Святую правду! Что ты тоже здесь, со всем коллективом празднуешь. Оксана грозилась перезвонить тебе, уточнить обстановку. Вот даже интересно, почему моя жена твоему слову больше доверяет, чем моему?

– Она меня хуже знает, чем тебя, – подмигнул Анатолий.

Проголодавшийся, к концу рабочего дня, народ дружно взялся за дело. Передавались из рук в руки салатницы, подставлялись рюмки. Маленькие мисочки с грибным и с рыбным салатом опустели сразу и их убрали на подоконник. Гена хотел было подняться с первым тостом, но его опередил Михал Михалыч, традиционно управляющий всеми застольями.

Для того, чтобы расслабиться и привести себя в соответствие состоянию остальных присутствующих, Анатолию пришлось опрокинуть пару рюмок водки практически без закуски. Только после этого в груди потеплело и он оглядел лица собравшихся за столом с искренней симпатией.

– Молодец, – подмигнул ему Гена, – правильным путем движешься, товарищ! Только почему у тебя тарелка пустая? Лилечка, рыбка моя, поухаживай за ним!

Лиля тут же заулыбалась и кокетливо захлопав ресницами, в мгновение ока соорудила на тарелке Анатолия великолепный натюрморт из большого куска мяса, пары картофелин, ложки маринованных грибов, нескольких кусочков рыбы в кляре и горки паштета. С краешку, уже с некоторым трудом, пристроила пару ломтиков селедки. Анатолий наблюдал за ней несколько отстранено – сказывалась выпитая на голодный желудок водка – и думал:

«Хорошая девка Лиля… и ресницы у нее красивые… вот только зачем она ими все время хлопает? Как кукла: бывают такие, с закрывающимися глазами…»

Лиля поймала его взгляд и расцвела.

Анатолий неожиданно быстро управился с той горой еды, что навалила ему Лиля, но дальше предпочел действовать сам. Подложил себе еще мяса с картошкой, кабачков и задумался, разглядывая белесые, странного вида волокна, покрытые серыми катышками. Больше всего это блюдо напоминало мелкую вермишель, которую уронили на грязный… очень грязный пол, а потом собрали и положили в салатницу.

– Попробуй, Толя, – услышал он неожиданно звонкий голос Лены, и поднял глаза. Разрумянившаяся, улыбающаяся девушка, кивнула ему: – Это такой корейский салатик, остренький. Очень вкусный.

– Одну минуточку, – постучал вилкой по рюмке Михал Михалыч, – у всех налито? Слово предоставляется непосредственному Леночкиному начальнику! Толя, прошу!

Благодаря всенародно любимому фильму «Особенности национальной охоты», подобные требования перестали вызывать у Анатолия затруднения. Он послушно встал, поднял полную рюмку, нахмурил брови, выпятил подбородок и рявкнул голосом, очень похожим на голос генерала Иволгина:

– Ну, за именинницу! – и лихо опрокинул рюмку в рот. Потом подцепил вилкой немного рекомендованного Леной салатика, пожевал… – Ух, ты! – и на секунду зажмурился, – Теперь мне понятно, почему у корейцев глаза узкие. Если они все время такое едят… как с детства сощурились, так до сих пор глаза раскрыть не могут!

Застолье катилось заведенным порядком. На подоконнике стало тесно от опустевших салатниц (только «оливье» остался почти нетронутым), жареного мяса остался один небольшой кусочек и Гена громко требовал всем взять в руки вилки и погасить свет. Татьяна, исполнявшая обычно обязанности диск-жокея, включила магнитофон.

– А чай когда будем пить? – поглядывая то на часы, то на торт, спросил Борис.

– Борис Петрович, неужели у тебя место есть, куда чай пихать? – весело удивился Гена. – Попляшем маленько, утрясем все, тогда уж и чайку. Да не сиди ты, директор, приглашай именинницу: как начальник имеешь право первого танца! Это дело принципа! – и тут же обратился к Лиле, – Лилечка, пойдем, покажем класс?

Она кивнула и выбралась из-за стола. Борис тоже поспешил воспользоваться советом Гены, а Михал Михалыч очень ловко увел Татьяну из под носа у замешкавшегося Витали. Эти три пары, не останавливаясь, протанцевали под пяток песен подряд, благо ни ритм, ни мелодия, сильно не менялись. Потом Борис присел передохнуть и его место занял Анатолий, решивший вдруг, что будучи вторым лицом в фирме, имеет право на второй танец и это тоже дело принципа. А Виталя, терпеливо дожидавшийся, когда освободится Татьяна, только глазами захлопал: Михал Михалыч с Геной неожиданно поменялись партнершами и продолжили танец. Борис, вытирая носовым платком вспотевшее лицо, заметил сочувственно:

– Да-а, существует диспропорция в коллективе. Явно не хватает еще двух молодых хорошеньких, сотрудниц. – Снова посмотрел на часы, вздохнул и добавил: – На самом деле, одной. Так, Виталя?

– Это она на меня обиделась, – немного невпопад объяснил парень, – за то, что я не сразу согласился мусор вынести. Ничего, я ее все равно укараулю.

Укарауливать пришлось долго, но в конце концов, Татьяна сама сменила гнев на милость и, объявив белый танец, пригласила его. Лиля, кокетливо хлопая ресницами, сделала изящный реверанс перед Борисом, а Михал Михалыч, «по праву старшинства», затребовал себе Лену. Анатолий хотел было возразить, но тут у него в кармане запиликал мобильник. Махнув рукой, он вышел в коридор:

– Слушаю.

– У-у, гулянка там у вас на полную катушку, – пропел ехидный женский голос. – Объедаловка, обпиваловка и танцы до упаду?

– Да ладно тебе, Оксаночка, обыкновенный день рождения. Ты же не станешь спорить, что мы должны поддерживать моральный дух наших служащих? Коллектив – одна семья, и все такое.

– Не стану, что мне ваш коллектив. Борька там как себя ведет? Я ему велела ни к жареному, ни к жирному, ни к соленому не притрагиваться.

– Это он свято выполняет, – уверенно соврал Анатолий. – Оксанка, ты же знаешь, как он тебя слушается!

– Знаю, потому и проверяю. А что же он ел?

– А-а… тут картошка вареная…

– Как картошка! – взвизгнула она. – Ни в коем случае картошку ему нельзя, там же одни углеводы!

– Да он и съел-то капельку, меньше ложки, – тут же исправился Анатолий. Подводить приятеля очень не хотелось. – Он в основном на зелень наваливается.

– Какую зелень? – подозрительно спросила Оксана.

– Ну, такая… свежая. Петрушка, укроп… – петрушка и укроп на столе, действительно, присутствовали. Вот то, что особой популярностью они не пользовались, это уже другой разговор. – А что, тоже нельзя?

– Нет, это можно. Толя, ты уж присмотри за Борисом. А то наестся сейчас всякой дряни, потом будет таблетки горстями глотать.

– Не, дрянь он не ест, – искренне заверил ее Анатолий.

– Все равно присмотри. И потом, там наверное, еще торт будет?

– Ну… да, – осторожно подтвердил он. – Стоит на подоконнике.

– Бисквит? С кремом?

– Похоже. Но там еще безе, кажется. Высокий такой, красивый. Не покупной, Лена сама делала.

– Вот имей в виду, узнаю, что Борька хоть кусочек съел, я вас обоих…

– Ни-ни, Оксаночка! Близко не подпущу. Лично проконтролирую, он этот торт даже не понюхает! – Анатолий подавил смешок. Да, нелегко Борису живется. Оксанка, конечно, женщина хорошая, но уж очень заботливая. Сам он от такой жены через неделю сбежал бы… нет, пожалуй, через два дня.

– Ладно, а кто там у вас празднует? – поскольку Оксана обсудила вопрос питания любимого мужа, она перешла ко второй, живо интересующей ее теме. – Что за дамочка?

– А тебе Борис разве не объяснил? – удивился Анатолий.

– Борис! На все мои вопросы по поводу ваших женщин, он отвечает только грубой и беззастенчивой лестью в мой адрес. Дескать, ни одна их них, мне в подметки не годится.

– И между прочим, это вовсе не лесть, а чистая правда! – очень удачно успел вставить Анатолий.

Голос Оксаны смягчился:

– И ты туда же, подхалим. Давай, рассказывай про вашу именинницу.

– Да что про нее… Программист, из моей команды.

– Толя, ее рабочая характеристика меня не интересует. Она хорошенькая?

– Как тебе сказать? Наверное, да. Не красавица класса супер-экстра, как ты, но симпатичная такая мордашка, – словно для того, чтобы уточнить свое мнение, Анатолий заглянул в комнату. Лена уже танцевала с Виталей: мелькнуло смеющееся лицо, сияющие глаза, растрепавшиеся волосы… – Да, симпатичная.

– Высокая?

– Не очень. Среднего роста, на полголовы ниже меня.

– Это на каблуках? – уточнила Оксана.

– Э-э-э… наверное. Я, как-то, не присматривался.

– А фигурка?

– Нормальная, – Анатолий снова заглянул в комнату, посмотрел на Лену. – Не худая, не толстая. Все на месте и все в меру. Хорошая фигурка.

– Ножки? – требовательно спросила Оксана.

– Что ножки? – не понял он. – Ножки есть. Ходить может и даже танцует. Неплохо, кстати, танцует.

– Издеваешься? Я спрашиваю, ножки красивые?

– Слушай, я не приглядывался никогда. Наверное, ничего особенного.

– Что значит не приглядывался? А ты посмотри.

– Сейчас, – чтобы не чувствовать себя кукушкой в часах (ну что это такое: заглянул – спрятался, заглянул – спрятался), Анатолий просто встал в дверях, незаметно разглядывая Лену. – Алло, Оксаночка, ничего не могу сказать. У нее юбка длинная.

– Значит, страшные, – сделала вывод Оксана. – Красивые ноги ни одна женщина прятать не станет. Старая уродина.

– Ничего подобного, – возмутился Анатолий. Собственно, он и сам не смог бы объяснить, почему ему так не понравилось, что Лену назвали «старой уродиной». Разве только из профессиональной солидарности? Или из-за врожденной любви к справедливости? – Я же тебе говорил, она вполне симпатичная. И вовсе не старая, ей только двадцать пять лет сегодня исполнилось.

– Двадцать пять?! – Оксана расхохоталась. В свои тридцать лет она выглядела на неполные девятнадцать и совершенно искренне презирала женщин, которые позволяли себе стать хоть на один день старше двадцати одного года. – Вот теперь мне действительно все ясно! Наверняка это милое, нелепое, банальное создание с натуральными волосами и в одежде с Губернского рынка. Я угадала?

– Только в той части, что она милая, – сухо ответил Анатолий. – И волосы у нее, действительно, натуральные. А ты что, считаешь, синтетическая мочалка на голове была бы уместнее?

– Ой, ради бога, Толя, если она тебе нравится, это твое дело. А для меня главное, что она не в Борькином вкусе. Он ведь знаешь, супермоделей предпочитает.

– Я знаю, что он тебя предпочитает, – Анатолию уже начал надоедать этот разговор.

– А я кто? Я супермодель и есть! – сообщила Оксана с такой наивной, детской гордостью, что он не выдержал, рассмеялся в ответ. Она тоже хихикнула. – В общем, я все поняла. Скажи Борьке, пусть гуляет, только в меру, я разрешаю. Счастливо тебе, Толик, спасибо за информацию. И ты тоже гуляй!

– Разрешаешь? – снова засмеялся он.

– На все сто процентов!

Все еще улыбаясь, Анатолий положил мобильник в карман. Все-таки, Оксана ему нравилась, по крайне мере, когда они встречались достаточно редко. Одно время Борис загорелся идеей дружить домами и вот тогда-то Анатолий понял, что в больших дозах, жена приятеля раздражает его и даже очень. А вот так, поболтать по телефону один раз в пару месяцев, очень даже приятно. Он вернулся в комнату, подошел к Борису, который снова устроился за столом и очень вдумчиво поглощал помидоры с чесноком, заедая их печеночным паштетом.

– Как ты предупреждал, Оксана позвонила. Я поклялся ей, что ты сегодня питался исключительно петрушкой и укропом. Сказал правда еще про вареную картошку…

– Что ты! Зачем! Картошку мне нельзя!

– Но я же не знал. Ты бы мне хоть предварительно список разрешенных продуктов дал. В общем, ничего страшного: картошки ты съел меньше малого. А так – исключительно петрушка и укроп. Что касается торта, на него ты даже не посмотрел.

– Спасибо, друг, – с чувством поблагодарил Борис, вытирая жирные губы салфеткой. – Еще что-нибудь она говорила?

– В основном, про Лену спрашивала. Но ты не волнуйся, я все объяснил, как надо. В общем, тебе дозволено продолжать веселиться, но в пределах разумного, естественно.

– В пределах разумного? – Борис с некоторой тревогой взглянул на часы и тут же улыбнулся. – Нормально! И потанцевать еще успеем, и поесть, и выпить!

Анатолий ответить ему не успел, подбежала Лиля, схватила за руку:

– Толя, а со мной танцевать!

Отплясывали, меняясь по очереди, до тех пор, пока Борис, в очередной раз посмотрев на часы не воззвал жалобно:

– Дорогие дамы, мы чай сегодня пить будем? Скоро уже расходиться пора!

Запыхавшиеся дамы согласились, что пожалуй, можно уже переходить к следующему пункту программы и засуетились убирая грязную посуду. Татьяна унесла «оливье», бормоча недовольно:

– Говорила я, не нужно его вообще делать. Совсем есть перестали, хоть на стол не ставь…

– А ты попробуй, не поставь, – откликнулась вытирающая со стола Лиля. – Я на майские не стала «оливье» делать, так мне все гости выговорили, до единого!

– А если бы сделала, никто бы не притронулся, – Лена аккуратно сложила остатки нарезанной колбасы, сыра и копченого мяса на одну тарелку и собралась унести.

– Ни-ни, Леночка, – остановил ее Михал Михалыч, – это ты оставь пожалуйста. Пока вы на кухне чай будете заваривать, мы с ребятами еще по одной накатим, в строго мужской компании. Чтобы время даром не терять.

– Уж вы потеряете, – фыркнула Лиля. – Ген, не забудь, тебе еще меня проводить надо будет.

– Яволь, майн херц! – дурашливо отсалютовал Гена, вскакивая и вытягиваясь в струнку. – Аллес натюрлих!

– Клоун, – отмахнулась она и ушла.

Лена поставила торт в центре опустевшего стола и улыбнулась:

– Накатывайте. У вас есть пять минут, не больше.

– Значит десять, а то и все пятнадцать, – авторитетно заметил Михал Михалыч и взял бутылку. – Подставляйте посуду. – Разлил аккуратненько, поднял свою рюмку: – Ну что, за всеобщее процветание?

Слова о процветании неожиданным образом напомнили Анатолию о неприятных телефонных разговорах. Ага, процветание, как же! Если эти террористы сумеют добыть коды доступа, тут мы все разом и процветем. Он мрачно выпил водку, закусил куском колбасы. С другой стороны, как они могут эти коды достать? Дискеты спрятаны не в каком-нибудь офисно-общественном сейфе, ключ от которого обычно висит рядом, на гвоздике, а в месте надежном, серьезно охраняемом. И кроме него, Анатолия, никто к ним доступа не имеет. Значит что? Значит кроме него самого никто эти коды и отдать не может!

– Надо же, двадцать пять Елене, – Бориса, в отличие от него никакие тяжелые мысли не мучили. – Такая женщина: и тебе внешность, и готовит, и умница… а мужика нет. Эх, если бы не Оксанка!

– А откуда ты знаешь, что нет? Не обязательно же всем на работе пару находить, – Анатолию было наплевать, есть у Лены мужик или нет, просто захотелось всем противоречить. – Она вполне могла на стороне роман завести.

– На стороне? – Борис задумался, потом кивнул. – На стороне сколько угодно. Этого мы знать не можем.

– Нет, у нее точно никого нет, – поделился информацией Гена. – Мне Лилька говорила. А она все про всех знает.

– Даже про тебя? – ехидно спросил Анатолий.

– А что? Я и не скрываю ничего. Ну, подбивал я клинья ко всем, и к Ленке и к Татьяне, ну и что? С кем я в результате? С Лилей. Кому я верен, как тот лебедь? Ей же, Лиле. Так разве у меня есть причина беспокоиться?

– Про причины тебе лучше знать, – меланхолично заметил Борис, – потому как лебедь ты только когда она рядом. А если на свободу вырвешься, так сразу и… не лебедь, одним словом.

– Ну, на свободе, это святое, – пожал плечами Гена. – Где же еще себя мужиком почувствовать?

– Тоже мне, мужики собрались, – Михал Михалыч поднял бутылку на уровень глаз, оценил количество содержимого. – По полной не хватит. Разольем, что ли?

– Почему нет? – Анатолий первым подставил рюмку.

Выпили, закусили и Михал Михалыч внезапно загрустил:

– Эх, что за молодежь пошла! Такая девушка пропадает! Мне бы ваши годы… ну ладно, Борис Петрович человек женатый и супруга у него строгих правил, но вы-то, ребята, куда смотрите? – он зажевал кусочек сыра, потом похвастался неожиданно, – Леночка, кстати, ко мне очень благосклонно относится, у нее хороший вкус.

– Так что ж вы теряетесь? – бестактно заржал Гена.

– Я бы не терялся, молодой человек, – с достоинством ответил Михал Михалыч. – Но в моем возрасте уже о душе надо думать, а не о сексе. Мне сейчас с юной красоткой в постели оказаться – не приведи бог! Поцеловала меня жена в лобик перед сном, вот и все радости жизни. А вот вы, молодежь, меня удивляете. Ни сноровки, ни азарта!

– При чем тут сноровка, когда она такая твердокаменная, – обиделся Виталя. – Уж если Гена ничего не смог поделать…

– А ты на Гену не кивай! Гена хоть попробовал!

– Я тоже пробовал, честно! Подкатывался к ней в прошлом году, с самыми серьезными намерениями, даже мороженое ей покупал.

– Какое мороженое? – неожиданно заинтересовался Борис.

– Шоколадное, с орехами. Она как-то сказала, что пломбир не любит.

– И что дальше? – поторопил парня Гена. – Чем кончилось?

– А разве и так не понятно? – Виталя даже удивился. – Мороженое слопала, а меня послала.

– Слишком молод ты для нее, – авторитетно заявил Михал Михалыч.

– Это почему? Всего-то полтора года разницы!

– Да ты не по годам молод, а по натуре. Леночка – девушка серьезная, вдумчивая, а ты что? Мальчишка. На тебя даже Татьяна сверху вниз смотрит. Нет, ты ей не пара.

– Ну и пожалуйста, не больно и хотелось, – окончательно надулся Виталя. – Только кто ей вообще пара, Леночке вашей? Наследник английского престола, принц Чарльз?

– Нет, он в истории с леди Дианой очень нехорошо себя показал, – Михал Михалыч покачал головой. – Да и женился он уже, на этой своей… – он замолчал, уставившись на торт, потом неожиданно обрадовался: – Толя, а ведь ты как раз подходишь! По всем параметрам!

– Куда подхожу? – вздрогнул от неожиданности Анатолий.

– Лене! – Михал Михалыч раздраженно взмахнул рукой. – Лене Лазаревой ты подходишь! Серьезный мужчина, образованный, малопьющий, не скандальный, семью обеспечить сумеешь! И внешне вполне… женщины, кстати, на это очень даже внимание обращают.

– Я ей, значит, подхожу, – кротко сказал Анатолий. – А как насчет того, подходит ли она мне?

– Да ты что? Умница, красавица, готовит прекрасно, характер золотой – чего тебе еще надо? Не дури, Толя. Годы идут – так что ты, до седых волос в холостяках ходить будешь? Тебе сколько, уже за тридцать?

– Тридцать три в этом году исполнилось, – подсказал очень довольный поворотом разговора Борис.

– Тем более! Возраст Христа! Самое время ответственные решения принимать.

– Михал Михалыч, брак – это лотерея. А я в них принципиально не участвую, потому что не верю в случайные выигрыши. Так что, предпочитаю гулять на свободе.

– Да неужели еще не нагулялся, Толя? Ты о будущем подумай!

– Я ему давно об этом твержу, – поддакнул Борис.

– Правда, Толя, классный вариант, – поддержал Гена. – Я с Лилькой, ты с Ленкой…

– А Михал Михалыч с Борисом дружно бросят своих жен и образуют еще одну счастливую пару, – ядовито продолжил Анатолий. – И будет наша фирма семейным предприятием!

Хохот грянул такой, что Лиля, именно в этот момент входящая в дверь, едва не выронила горячий чайник.

– Вы чего? – с подозрением оглядев мужчин, спросила она.

– А ты не знаешь? – довольно ядовито ответила ей, вошедшая следом Лена, и начала расставлять чашки. – Наверняка о женщинах и наверняка неприличности.

– Ничего подобного, девочки, – утирая глаза и все еще подхихикивая, заверил Михал Михалыч. – Разговор был сугубо житейский… о-ох!

– Оно и видно, – поджала губы Лиля. – Ладно, кому чай, кому кофе?

Татьяна принесла заварочный чайник, банку растворимого кофе и вазу с конфетами. Лена разрезала торт, сразу весь, на восемь больших кусков. Лиля повздыхала немного, по поводу сохранения фигуры, но Гена ее утешил:

– Ты можешь отщипнуть кусочек, только попробовать, а остальное я доем.

– Фигушки, – Лиля придвинула тарелочку с тортом к себе поближе и даже локтем ее загородила. – Лучше я лишние полчаса обруч крутить буду.

Вечеринка заканчивалась. Поскольку основную массу посуды женщины помыли, пока готовили чай, а сполоснуть чашки и тарелки из под торта – дело не долгое, уборка не заняла много времени. Татьяна уже стояла в коридоре, потряхивая ключами и ожидая остальных, когда к ней подошел помрачневший вдруг Виталя и буркнул:

– Я тебя провожу.

Девушка посмотрела на темное окно, на него, снова на окно и, наконец, милостиво кивнула:

– Хорошо.

Лицо парня моментально просветлело. Он сунул руки в карманы, прислонился к стене в небрежной позе, которую подсмотрел у одного киношного героя и даже замурлыкал что-то веселенькое.

На кухне еще возилась Лена. Она уже позвонила маме – вернуться к половине одиннадцатого явно не получалось, и теперь собирала принесенную из дома посуду. Сложила опустевшие кастрюли и миски в одну большую сумку, подняла ее, покачала в руке.

– Может оставить? Неохота сейчас тащить такую тяжесть. Возьму только цветы.

– О чем ты, Ленок! – слишком громко воскликнул Гена. – Неужели ты думаешь, что в день твоего рождения мы не обеспечим тебя провожатым?

– Ты кого имеешь в виду? – сощурилась Лиля.

– Ну, не себя же! Толя, ты как, рискнешь за руль сесть или пешком?

Анатолий бросил на него убийственный взгляд и проворчал:

– Я сегодня без машины, – после напоминания о распоротых колесах, настроение, весь день раскачивающееся, как на качелях, очередной раз рухнуло вниз. Он хмуро забрал у Лены сумку и кивнул в сторону двери. – Пошли что ли.

Лена встревожено заглянула ему в лицо:

– Толя, тебе вовсе не надо… Я и сама прекрасно дойду.

– Не дури. Ни к чему это, одной по ночам шататься.

– Вот видишь, рыбка, как все прекрасно устроилось, – Гена чмокнул Лилю в щеку и слегка пошатнувшись оперся на ее плечо. – А я тебя провожу.

– Я гляжу, тут еще неизвестно, кто кого провожать будет, – вздохнула она и накинула на плечо ремень сумочки. – Пошли уж, горе мое.

По лестнице спустились веселой гурьбой, постояли еще на крыльце, болтая и смеясь, пока Гена не скомандовал:

– Хватит на месте топтаться! Разбились по парам? Значит расходимся, – и решительно зашагал по ступенькам, потянув за собой Лилю.

– Действительно разбились, – посмотрел им вслед Борис. Потом взглянул на Анатолия с Леной, на Виталю с Татьяной и, наконец, уставился на Михал Михалыча. Спросил протяжно, неожиданно тонким, жеманным голоском, – Михал Михалыч, вы позволите проводить вас до дома?

Они шли молча. Можно было бы сказать: «в полной тишине», если бы не звук их шагов, да металлическое позвякивание в сумке, которой Анатолий слегка помахивал на ходу. Надо же, вроде такая тяжелая показалась, а он несет, словно пустую.

«Всю дорогу молчит, провожальщик, называется. Нет бы сказать девушке что-нибудь приятное. Впрочем, когда это мужчина мне говорил что-нибудь приятное в последний раз? Не по необходимости, не по случаю праздника, не спьяну… да никогда. Разве что Петя? Впрочем, Петя не считается. И чем интересно я их так отпугиваю? Вроде бы, не хуже я Лильки, а к ней мужики, как мухи на мед. Но когда я пробую глазки строить и кокетничать, все шарахаются, а когда веду себя нормально, меня просто никто не замечает. Вот, пожалуйста, наглядный пример рядом шагает. Мрачный какой, недовольный… и зачем я согласилась на эти проводы? Ха, ясно зачем: захотелось прогуляться романтическим вечером с мужчиной моей мечты. Почему он мне так нравится? Красавцем его не назовешь – в общепринятом смысле, по крайней мере. Фигура, конечно, хороша. Кто-то говорил, что в институте он боксом занимался, и с тех пор форму поддерживает. Атлет. А вот черты лица слишком резкие – острый нос, высокие скулы… Губы тонкие и подбородок вперед торчит. В общем, на любителя физиономия. И кто, спрашивается, виноват, что я и есть такой любитель?»

Лена переложила букеты с левой руки на правую, покосилась на идущего рядом Анатолия и подавила вздох. Он шагал рядом, погруженный в свои мысли, глядя прямо вперед. Темнота скрыла резкость черт и теперь он казался не просто красивым, а каким-то придумано красивым, как сказочный принц.

«Ага, а я, разумеется, принцесса. Нет уж Леночка, такие супермены не для тебя. На него женщины пачками вешаются, где уж тебе протолкаться. Может, если что-то особенно экстравагантное выкинуть, тогда заметит? Например, встать на голову и сыграть на гармошке. Ага, от такой ненормальной барышни он точно на край света удерет. Впрочем, и на голове я стоять не умею, и гармошки у меня нет…»

Лена споткнулась и Анатолий, который вроде бы совсем забыл о том, что она идет рядом, успел поймать ее под руку.

– Осторожнее! Не хватало еще тебе сегодня нос расквасить, – он улыбнулся. – В качестве завершающего аккорда праздника.

– Это было бы незабываемо, – Лена осторожно потянула руку к себе, но Анатолий неожиданно крепко ухватил ее за запястье.

– Не вырывайся. Раз я обязался доставить тебя домой в целости и сохранности… – не договорив, он снова помрачнел и спросил: – Лен, ты ведь с «Садко» работала с самого начала?

– С нуля, – подтвердила она, несколько озадаченно, – с постановки задачи. Вместе с Геной, естественно. Но он в то время какой-то другой комплекс заканчивал, так что подготовительную работу я одна делала. А что такое? У них какие-то претензии? Почему тогда они мне ничего не сказали, а сразу к тебе?

– Нет, никаких претензий. Тут совсем другое дело. Лена, а ты их директора хорошо знаешь?

– Алису Викторовну? Почти совсем не знаю, – все больше недоумевая ответила Лена. – Здороваемся, когда встречаемся, и только. Точнее, я здороваюсь, а она через раз отвечает. Я не уверена, что она помнит, кто я такая.

– А какое о ней вообще мнение?

– У банковских? Отвратительное. Вздорная женщина и некомпетентная – самое плохое сочетание для руководителя. Сама работать не умеет и другим не дает. Толя, а зачем ты об этом спрашиваешь?

– Честно? Пока не знаю. А «Авангардом» кто занимался?

– Все понемножку. И я, и Гена, и Виталя. Но я, в основном, в офисе сидела, а в банке ребята крутились.

Лена свернула во двор, Анатолий послушно двинулся за ней. До подъезда они дошли молча, потом он спросил:

– Слушай, а тебе никто в последнее время странных вопросов насчет твоей работы не задавал? В смысле, чем занимаешься, да кто клиенты? Не было такого?

– Как же не было? Было, – сердито ответила она. – Пристал один такой…

– Кто? – Анатолий остановился и схватил ее за плечо. – Кто к тебе приставал? Когда? Где?

– Ты, кто же еще! Только что, здесь, на улице.

Несколько мгновений Анатолий разглядывал ее с неподдельным интересом, потом покачал головой:

– Ленка, а ты, оказывается, язва.

– Ничего подобного! Просто я не люблю выглядеть дурой. А ты затеял какие-то игры непонятные…

– Подожди, Лена, не сердись, – перебил ее Анатолий и, после секундного колебания, добавил: – Хочешь, я все объясню? Только имей в виду, я не хочу, чтобы об этом деле пошли разговоры.

– Объясняй.

– Давай присядем сначала, разговор длинный, – он огляделся по сторонам и махнул рукой. – Вон там, кажется, лавочка есть.

– Ты совсем в детство впал, Саранцев? Не хватало нам еще среди ночи сидеть в песочнице и обсуждать твои страшные тайны.

– А… а где тогда?

– Угадай с одного раза! Естественно, теперь мне придется пригласить тебя к себе, на чашку кофе!

– Кофе, – мечтательно закатил глаза Анатолий. И тут же спохватился, – ты, кажется с мамой живешь? Она не будет против?

– Если ты будешь вести себя прилично, то стерпит, – сухо ответила Лена. – И пошли, наконец, сколько можно у подъезда топтаться!

Они поднялась на третий этаж и Лена коротко позвонила в дверь. Анатолий встал рядом и постарался придать лицу самое приличное выражение. Если сначала он и сомневался в правильности своего, так импульсивно принятого решения, то сейчас ему очень захотелось произвести на маму Лены благоприятное впечатление, чтобы не выгнали. Чтобы в маленькой уютной кухоньке (почему-то он не сомневался, что кухонька окажется маленькой и уютной) не торопясь выпить кофе и подробно рассказать Лене Лазаревой о накатывающихся на фирму неприятностях. Не зря же Михал Михалыч называет ее умницей, вдруг что дельное посоветует?

Дверь открылась и Лена подтолкнула его вперед:

– Заходи. Мама, познакомься, это мой начальник, Толя Саранцев. Его сегодня назначили дежурным – проводить меня домой.

Анатолий старательно улыбнулся немолодой женщине в длинном фланелевом халате, разглядывающей его с заметным удивлением, и слегка наклонил голову:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – ее ответная улыбка вышла несколько напряженной.

«Что это она так смотрит? Или Лену ни разу до сих пор никто домой не провожал? – подумал он. И тут же в голову пришло другое, гораздо более неприятное объяснение: – А может Лена жаловалась на меня? Наговорила матери гадостей о своем самодуре-начальнике, вот та теперь и удивляется, как я посмел сюда явиться.»

– Толя, а это моя мама, Галина Андреевна, – быстренько завершила церемонию знакомства Лена. – Мама, я позвала Толю кофе выпить. Ты как, составишь нам компанию?

Пару мгновений казалось, что Галина Андреевна согласится – она явно была не в восторге от идеи, что ее дочь, в двенадцатом часу ночи, будет пить кофе наедине со своим непосредственным начальником. Анатолий, продолжая держать улыбочку, внутренне немного скис. Ему присутствие третьего, в данной ситуации, казалось совершенно необязательным. И прежде всего потому… да разве непонятно? В конце концов, он собирается поделиться служебной информацией, а в фирме работает вовсе не семья Лазаревых, а одна только Лена.

Впрочем, его беспокойство было напрасным. Галина Андреевна, хотя и несколько замедленно, но покачала головой:

– Нет, это будет уже лишнее. Мы с Петей чаю выпили.

– Петя приходил? – переспросила Лена. Вроде бы без особой радости, но и не огорченно. Скорее озабоченно. – И долго он сидел?

– Долго. Хотел тебя дождаться.

– А-а, – все с той же странной интонацией протянула Лена. – Ну, ничего.

Анатолий, забыв про улыбку, застывшую на лице, повернулся к ней. Что еще за Петя вдруг появился? Выходит, что вечно всезнающая Лиля ошиблась и есть, все-таки, мужчина на стороне?

– Проходи на кухню, – Лена неправильно поняла его движение, и кивнула направо. – Это сюда.

Кухня, действительно, оказалась маленькой, а из-за стоящих вдоль стен узких и высоких шкафов-пеналов, казалась еще меньше – тут он в своих предположениях не ошибся. Что же касается уюта… что ж, она была уютна, как всякое обжитое помещение. Не сияла рекламной чистотой, но была достаточна опрятна, а развешанные для украшения связки длинного красного перца и маленькие, желто-зеленые декоративные тыковки выглядели почти трогательно.

– Ты садись, – она отобрала у него сумку и указала на стул, примостившийся в щели между столом и холодильником. – Это у нас почетное гостевое место. А я распихаю все быстренько… ух ты! – Только сейчас Лена заметила на подоконнике вазу, в которой красовались пять больших пунцовых роз. – Мама, это Петя розы принес?

– А кто же еще? – донесся голос Галины Андреевны из комнаты.

– Вот ведь, балбес, – теперь никаких сомнений ее чувства не вызывали. Лена была явно тронута и польщена.

Настроение Анатолия, наоборот, стало еще хуже.

«И чего, спрашивается, я здесь сижу? Кофе можно и дома выпить, а поговорить… тоже, нашел советчицу! Что она мне может такого сказать, чего я сам не знаю? Надо же, Михал Михалыч испереживался, видите ли, что такая девушка пропадает, а она вовсе не пропадает, оказывается! У нее тут некто Петя имеется, который ей розы охапками таскает и чай с ее мамой пьет.»

Лена, тем временем, быстро убрала принесенную посуду в шкафчики, принесла еще одну вазу и поставила в нее тот букет, что был побольше. Второй букет она пристроила в двухлитровую банку.

– Вот и все! А теперь я займусь кофе. Хочешь, настоящий сварю, из зерен?

– Хочу, – мрачно согласился Анатолий и тут же пожалел. Пока она эти зерна смелет, пока сварит – насидишься еще на этой дурацкой кухне. Надо было просить растворимого. Чайник согрел, сыпанул ложку порошка, и все дела. Потом выпить бурую жижу в три глотка и можно идти домой. А она пусть остается со своим Петей… впрочем, Петя, как раз, ее не дождался. Интересно, кто он такой. Спросить что ли? Ага, вот только этого еще не хватало. Лена его пошлет подальше и правильно сделает. Ни в трудовой договор, ни в служебную инструкцию программиста не входит пункт, обязывающий отчитываться перед начальством о своих знакомых.

Лена достала кофемолку и банку с притертой крышкой, полную кофейных зерен, открыла ее… Анатолий вздрогнул и все мысли о зловредном Пете моментально вылетели у него из головы. Этот кофе действительно пах! Пах именно так, как должен пахнуть настоящий кофе!

– Впечатляет? – улыбнулась Лена, щедро сыпанула зерен в кофемолку и включила ее.

Анатолий только кивнул, поскольку вой электрической мельницы исключал возможность любой беседы, кроме как на языке жестов. Через тридцать секунд, когда адская машина была выключена, он все-таки, спросил:

– Откуда у тебя такая прелесть?

– Тетка в отпуск за границу ездила, привезла гостинчик.

Еще несколько минут Лена, в каком-то очень сложном порядке, колдовала над туркой: то увеличивая, то уменьшая огонь, подсыпая кофе и сливая вскипающую пенку в две крохотные, словно игрушечные, чашечки. Аромат стал почти осязаемым.

– Вот и готово! – она поставила чашечки на стол. – Молоко, сахар, конфеты, печенье?

– Подожди, я сначала так попробую, – Анатолий поднес чашку к губам. – М-м-м, волшебный напиток! Нет, такой вкус грешно портить сахаром.

– А я горький не люблю. Мне с чем-нибудь вприкуску надо, – Лена достала вазочку с симпатичными, явно самодельными печеньицами. Уселась, наконец, напротив и скомандовала: – А теперь, рассказывай!

– О чем? – рассеянно спросил он, делая маленький глоточек.

– В какие такие неприятности мы вляпались с банками «Садко» и «Авангард»?

Глаза Анатолия широко раскрылись и он со стуком поставил чашку на стол.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Толя, ты что? – Лена с изумлением смотрела на него. – Двадцати минут не прошло, как ты спрашивал меня о работе именно с этими банками. А потом пообещал что-то очень важное объяснить.

– Извини, – Анатолий взял себя в руки. – Похоже, мы сегодня с ребятами лишку хватили, вот я и реагирую… неадекватно.

– Извиняю. Но хотелось бы, наконец, узнать, что собственно, случилось?

Анатолий вздохнул, снова взял чашечку, глотнул кофе и начал рассказывать. Не так подробно, как Борису, только основную суть. Но Лене и этого хватило. Она перестала улыбаться и, даже когда Анатолий закончил говорить, сидела нахмурившись и барабанила пальцами по столу. А он тупо смотрел на ее тонкие пальцы, на коротко остриженные, покрытые светлым лаком ноготки, на изящное колечко…

«Ростовская финифть – так, кажется, Татьяна сказала? Красивая штучка. Но о чем она так задумалась? Что, быстро-быстро просчитала все негативные варианты и теперь прикидывает, где искать новое место работы?»

– Не думаю я, что телефонными пугачками, да порезанными шинами эта история закончится, – неожиданно, все так же глядя в стол, заговорила Лена. – И без милиции нам не обойтись – просто потому, что там есть специалисты, которые знают, что и как в таких случаях делать.

– В принципе я с тобой согласен, мне самому в казаки-разбойники играть неохота. Вопрос в том, что приду я, допустим, в районное отделение…

– Да что ты, Толя, – перебила она. – Забыл, в какой стране живешь? Пока нет факта преступления, пока ты живой и на собственных ногах ходишь, никто с тобой в отделении даже разговаривать не станет!

– Но ты же сама сказала: «в милицию», – опешил Анатолий.

– Так не в отделение же! Надо к знакомому, к такому, который и выслушает, и умный совет даст.

– К знакомому, – он задумался, потом развел руками. – У меня там никого нет. Надо же, как глупо.

– У меня есть, – терпеливо объяснила Лена, одарив, впрочем, начальника взглядом, вовсе не восторженным. Туговато он соображал, в данной ситуации. – Парень из нашей группы, Лешка Щуров, после окончания в ментовку пошел. Я его встретила пару месяцев назад, так он и сейчас там работает, в вычислительном центре. А парень такой, что если с кем в трамвае заговорит – нужную остановку, например, спросить, то этот человек ему уже друг товарищ и брат, до конца жизни. Так что я уверена, в нашей родной милиции у него не просто знакомых, а закадычных приятелей – каждый первый. И наверняка, он сумеет свести нас с нужными людьми.

– Лена! Леночка! – Анатолий молитвенно сложил руки. – Ты хоть сама представляешь, какое ты сокровище?

– Конечно, – улыбка Лены была печальной.

Домой Анатолий шел бодро, можно даже сказать весело. Надо же, Ленка Лазарева! Сколько она в фирме работает? Года четыре, кажется? Как это Михал Михалыч про нее сказал – и красавица, и умница, и готовит… это еще он наверняка не пробовал кофе ее разлива. А кроме того и знакомства полезные имеются. Надо же: р-раз – и вытащила, словно кролика из шляпы, парня, который сумеет помочь. Ну, положим, еще не вытащила – звонить, пусть даже однокурснику, пусть даже старому приятелю, посреди ночи, это немножко перебор. Ничего, она достанет его завтра… точнее сегодня. В том, что Лена, поставив цель, своего добьется, Анатолий уже не сомневался. Не девушка, а просто луч света в темном царстве, существо без недостатков! Хотя нет, один недостаток имеется. Петя. Вот еще новости, Петя какой-то…

Он свернул во двор и тут же сбился с шага. Чуть в стороне, около стены дома, стояли двое громил, сосредоточенно покуривая. Натуральные гоблины. Братаны. И похожи, как братья-близнецы: у обоих одинаково невыразительные лица, коротко остриженные волосы, мощные, покатые плечи. Оба в спортивных костюмах и кроссовках.

«Чтобы бить удобнее было, – мелькнула мысль. Ярость вскипела моментально. – Не обманули, сволочи! Ждут. Ладно, значит, дождались. Эти гады еще не знают с кем связались. Лучшие боксерские годы, конечно позади, но просто так, даже двоим, меня не одолеть – кровью умоются.»

Анатолий сжал кулаки, потом расслабился, встряхнул кистями рук и легкой, словно на ринге походкой, направился к браткам. Громилы, по-прежнему делали вид, что не обращают на него никакого внимания. Анатолий остановился в шаге от них и спросил звенящим от злости голосом:

– Заждались, мужики? Ну извините! – он дурашливо развел руками и слегка поклонился. – Наше дело молодое, загулял малость.

Гоблины, молча, не мигая, уставились на него.

– Что, сказать вам, который час? – продолжал кривляться Анатолий. – Или закурить попросите?

Мужики, посмотрели на свои сигареты, потом переглянулись и правый братец спросил озадаченно:

– Ты чего, командир?

– Я-то ничего. У меня к вам, братаны, никаких претензий, я понимаю – денежки надо отрабатывать. Но предупреждаю честно, буду драться. Я вам не ботаник очкастый, и просто так вы меня не положите.

Гоблины снова переглянулись и вдруг заржали. Правый вытянул вперед похожую на лопату руку и похлопал Анатолия по плечу:

– Иди, отдыхай, командир. Все в порядке.

– То есть что… Вы разве не меня ждете?

– Нужен ты нам, – теперь заговорил левый братец. – Мы покурить вышли.

– А… черт, а я-то подумал… ну, извините, братаны, обознался!

– Бывает, – снисходительно кивнул более общительный правый.

– Ну, счастливо вам ребята, – Анатолий неловко отступил назад. – Извините за беспокойство. Спокойной ночи!

Почему-то, это нехитрое пожелание вызвало у братков приступ такого хохота, что они едва не пороняли свои сигаретки. Анатолий, пожал плечами, на всякий случай помахал им рукой и заторопился к своему подъезду.

«Надо же, глупость какая! Прицепился, как та моська, к мирным гоблинам на отдыхе. Запросто ведь могли идиота по асфальту размазать. И вообще, какого черта я хожу с пустыми карманами? Есть же пистолет, легальный! Главное, сколько намучался, пока сумел разрешение добыть, а теперь даже не вспомнил про него! Вот ведь, глупость какая!»

Он привычно прижал три кнопки кодового замка, потянул на себя тяжелую дверь и вошел в темный подъезд. Сделал два осторожных шажка и нащупал перила.

«Опять какая-то сволочь лампочки выкрутила. И наверняка, кто-то из своих – чужие здесь…»

Анатолий не столько заметил, сколько почувствовал, что не один в подъезде. Он замер и прислушался. Вроде бы, ничего подозрительного: если бы не темнота, да не утреннее предупреждение, и в голову бы не пришло… стоп! А это что еще за звук? Больше всего напоминает сдержанный вдох – так глубоко вдыхают перед тем, как ударить. Немного привыкшие к темноте глаза, выделили неясное темное пятно, шевельнувшееся на фоне еще более темной стены и Анатолий, ни секунды больше не раздумывая, сжал кулак и от души врезал правой. Поджидавший его человек явно не ожидал, что потенциальная жертва сама перейдет в наступление. Коротко вскрикнув, он отлетел к стене, и выронив из рук что-то тяжелое: судя по металлическому звуку, с которым упавший предмет покатился по бетонному полу, это был обрезок трубы. Анатолий резко шагнул вперед, сгреб неизвестного за воротник, приподнял… собственно, на этом, все его достижения и закончились. То есть, что кто-то за его спиной поднимает обрезок трубы, он услышал. Успел бросить первого, не представлявшего временно никакой угрозы, успел повернуться… и рухнул на ступеньки, задохнувшись от боли.

Лена закрыла дверь за Анатолием, вернулась на кухню. Сполоснула чашки, убрала печенье, вытерла стол… может еще полы помыть? Она выглянула в коридор – из-под плотно закрытой двери в комнату была видна полоска света. Ну, и какой смысл? Даже если она сейчас капитальный ремонт на кухне затеет, мама все равно дождется, терпения ей не занимать. Нет смысла тянуть время, лучше сразу пойти и ответить на все вопросы. Лена нацепила на физиономию самую беззаботную улыбку и решительно распахнула дверь:

– Ты еще не спишь?

Галина Андреевна, уютно устроившаяся в большом мягком кресле, отложила книжку и сняла очки.

– Так это и есть тот самый Толя Саранцев, твой «единственный мужчина»? – спросила она, не отвлекаясь на пустяки.

– Ой, мам, как-то это у тебя звучит, – Лена придвинула низкий мягкий пуфик и присела у ее ног, – почти угрожающе. Он вовсе не мой, я говорила, что он единственный мужчина в нашей конторе.

– Да-да, я помню, что ты говорила, – рассеянно кивнула Галина Андреевна. – Что ж, надо признать, твой Саранцев эффектен. Хотя и немного не в моем вкусе. И вовсе не выглядит таким внушительным, чтобы четверо мужиков разбегались от одного его вида.

– Мама, он вовсе не мой, – немного напряженно повторила Лена. – У нас исключительно деловые отношения.

– А чья это вина? – мать наконец посмотрела прямо на нее. – Ты уже сколько лет там работаешь? При желании, деловые отношения очень легко переходят в дружеские, а дальше, при известной настойчивости… Люся Грибова своего Володю больше двух лет приваживала. И никуда не делся, женился, как миленький. Как правило, это всего лишь вопрос воли и терпения.

– Нет, с Толей этот вариант не пройдет, – Лена покачала головой. – Мамочка, ты не подумай, я высоко ценю твой житейский опыт, но если бы ты знала, какие вокруг него женщины хороводятся! Толпами! В очередь встают, чтобы он свидание назначил.

– Слушай, а откуда ты про его женщин знаешь? Он что, своих пассий на работе принимает?

– Нет, конечно, что ты! Одна как-то заявилась в офис, так он ее моментально выставил.

– Одна, это не толпы.

– А я и с другой его видела. Случайно встретила, на концерте. Она очень красивая, по-настоящему.

– Лена, две, даже очень красивых женщины – это тоже еще не толпа. Тебе не кажется, что ты сама себя запугиваешь?

– Ой, даже если так, какая разница? Послушай, с Толей даже Лиля ничего не смогла добиться, а уж она старалась, можешь мне поверить.

– Как раз это, ни о чем не говорит, абсолютно. Лиля, конечно, очень славная девочка, но она относится к типу, который вызывает особый интерес у мужчин вроде Гены. А твоего Саранцева, очевидно, подобные дамы отпугивают, – Галина Андреевна удовлетворенно покивала, – и пожалуй, это говорит в его пользу.

– Мама, он не мой!

– Не кричи на мать. Я не виновата, что ты до сих пор не сумела его заинтересовать. Ха, подумаешь, женщины вокруг него, толпы! Ну и что? Или у тебя комплекс неполноценности разыгрался?

– Честно? Скорее комплекс превосходства. Чтобы я, Лена Лазарева за мужиком в очереди маялась? Да никогда в жизни! Нет, если он такой идиот, что не умеет меня оценить, пусть ему будет хуже.

– Ему, может и хуже, но тебе от этого не веселее, – вздохнула Галина Андреевна. – А жаль, пара из вас получилась бы красивая. Ладно, в целом я ситуацию поняла. Пошли спать, что ли?

Лена позвонила Леше Щурову рано утром, чтобы перехватить его дома, до того, как он уйдет на работу. Честно прослушала семь длинных гудков и уже собиралась положить трубку, когда что-то звонко щелкнуло и заспанный хриплый голос невнятно пробормотал ей в ухо:

– Слушаю.

Поскольку не было никой возможности определить, кому принадлежит этот голос, непонятно было даже мужской он, или женский, Лена решила проявить максимально возможную вежливость.

– Здравствуйте. Извините, пожалуйста, за ранний звонок, но мне очень нужен Щуров Алексей… – она собиралась обратиться по полной форме, но в последний момент сообразила, что понятия не имеет, какое у Лешки отчество.

– Щу-у-роу? – смачный зевок смазал последний слог. – А кому это он так срочно понадобился?

– Мне, Лешенька, – Лена наконец узнала приятеля. – Это Лазарева.

– Ленка, ты что ли? С ума сошла, звонишь ни свет ни заря?

– Я боялась, что ты на работу уйдешь – ищи тебя потом, – кротко объяснила Лена. – Леша, мне твоя помощь нужна.

– Помощь? – Лешка явно не относился к «жаворонкам» и с утра соображал достаточно туго.

– Точнее, особо ценный совет.

– Совет. Угу. А знаешь, во что тебе это обойдется?

– Подозреваю, что в одну хорошую кормежку, – хихикнула она. – По крайне мере, в институте ты вечно голодный ходил.

– Я и сейчас вечно голодный, так что расценки ты правильно помнишь. Ладно, выкладывай, в чем проблема?

– Проблема, Лешенька в том, что вчера на моего шефа накатили неизвестные бандиты, с предложением продать кое-какую секретную информацию. Он, естественно, отказался. Тогда они пригрозили, что все равно эту информацию получат: не по хорошему, так по плохому. А мы, сам понимаешь, люди мирные, ни одного Рэмбо в штате нет. В милицию идти, по большому счету, не с чем – два телефонных разговора без свидетелей, да порезанные покрышки у машины. Кто там будет с нами возиться? Вот если бы ты свел нас с человеком, который в таких делах понимает, да попросил бы его разобраться… сможешь?

– Человека-то найти? Это зависит… – энтузиазма в его голосе резко убавилось. – Ленка, а что за такая сильно секретная информация у твоего шефа? Чем вы, вообще, занимаетесь?

– Бухгалтерия всякая. В основном, банковские системы, но и для мелких фирмочек пакет программ составить не брезгуем.

– А-а, – Леша сразу повеселел, – это ладно. Это я знаю с кем тебя свести.

– Что значит: «это ладно», – неожиданно для самой себя обиделась она. – А ты думал, чем мы занимаемся? Торговлей филиппинскими проститутками? Наркотиками? Или подозревал, что мы по тихой оружие террористам толкаем?

– Не пыли, Ленка, ни в чем я никого не подозревал и не собираюсь. Просто слышал от ребят, что сейчас раскручивается одно нехорошее дельце… но вас это, слава богу, не касается. В общем, не отвлекай меня от мыслительного процесса. Есть говорю, подходящий парень. Только имей в виду, он пожрать тоже не дурак.

– Мне сделать вид, что я удивилась?

– Можешь не трудиться, – милостиво разрешил Лешка. – Значит, действовать будем так: завтра вечером я к тебе этого парня приведу…

– Лешенька, а сегодня нельзя? – перебила Лена.

– Ладно, постараюсь сегодня, – согласился он. – Но не обещаю, сама понимаешь. Слушай, Ленка, а у тебя в этом деле интерес чисто профессиональный или немножко личный тоже?

– Как тебе сказать? Если наша фирма увязнет в скандале и разорится, то я без работы останусь. Это какой интерес, профессиональный или личный?

– Это профессиональный. Вот если бы тебя волновало, останется ли в целости шкура твоего шефа, это был бы уже интерес сугубо личный.

– Ох, Лешка, ну ясно, что его шкура меня тоже волнует! Живой человек все-таки.

– Ладно, я все понял, – коротко хохотнул Лешка. – Записывай мой рабочий телефон, позвонишь после двенадцати. Постараюсь тебя порадовать.

Как это он не догадался вчера спросить у Лены номер домашнего телефона? Давно бы уже ей позвонил! А теперь сиди, как дурак, и жди начала рабочего дня. Анатолий посмотрел на часы: восемь сорок пять. Даже легкий поворот головы отозвался ноющей болью во всем теле. Медленно, очень медленно двигаясь, он достал из стоящей около левой руки миски с неаппетитного вида бурой жижей, мокнущую там льняную салфетку, осторожно отжал, положил на лицо и снова расслабился. Ничего не скажешь, отметелили его вчера качественно. Причем, сделавшие это, явно не были озабочены соблюдением хотя бы минимальных правил честной игры. Долбанули сзади по маковке, а потом уже пинали бесчувственное тело в полное свое шакалье удовольствие. Сволочи. И то, что он хоть одному успел врезать, скорее случайность. Ну и ладно, пусть случайность, а все равно приятно.

Вот только голова болит очень. Анатолий осторожно коснулся здоровенной, величиной с голубиное яйцо, не меньше, шишки, и поморщился. Хорошо еще, что сотрясения мозга нет. Зато синяк на левой скуле такой качественный – в любой фильм ужасов возьмут без кинопроб на роль самого главного монстра. Ленка на него, такого красавчика, только посмотрит и удерет сразу. Хотя, кто их, женщин знает? Говорят, у них чувство жалости часто переходит в любовь.

Тьфу, ты! Нет, видно без сотрясения не обошлось, раз такая ерунда в голову лезет. Вот чего ему сейчас не хватало, для полного счастья, так это романа на рабочем месте, да еще с собственной подчиненной! Ленка хорошая девчонка, но и только. И если он думает сейчас о ней, то исключительно потому… да черт, побери, и не о самой Лене он думает, а о том, получится у нее найти мента, который его выслушает или нет.

Анатолий приподнял край салфетки и снова покосился на часы: девять часов ноль одна минута. Порядок, Татьяна наверняка на месте. Может и Лена уже пришла? Он снял трубку, набрал номер офиса.

– Фирма «Электрон-сервис», – тут же ответила секретарша. – Добрый день.

– Здравствуй, Татьяна, это Саранцев. Посмотри, пожалуйста, Лазарева на месте?

– Да, она заходила, вас спрашивала.

– Очень хорошо. Позови ее, пожалуйста.

– Одну минуточку…

Легкий шорох – трубка аккуратно легла на стол; скрип – Татьяна отодвинула стул; неторопливое, мерное цоканье каблучков – секретарша отправилась в комнату программистов. Несколько секунд тишины и совсем другой, дробный стук – Ленка явно бежит. Схватила трубку и тут же ее запыхавшийся голос:

– Алло, Толя! Ты где?

– Пока дома, – он так ясно представлял себе Лену, словно собственными глазами видел, как она оперлась правой рукой на стол (вообще-то у Лазаревой была привычка присаживаться на стол во время разговора по телефону, но Татьяна, естественно, такого безобразия ей не позволяла), а левой прижимает к уху трубку. – Рассказывай, какие у тебя успехи?

– Я дозвонилась до Лешки, объяснила ему ситуацию, без подробностей, разумеется. Он обещал помочь. Сказал, что знает человека, который нам нужен и отыщет его сегодня. После двенадцати я ему позвоню и, если все в порядке, сразу договорюсь о встрече. Ты как считаешь, им сюда придти или лучше поговорить где-то на нейтральной территории?

– В офисе, однозначно, не стоит. Тем более, что я туда сегодня, похоже, и не попаду. Давай так, когда договоришься, встречайся с ними и вези ко мне домой… или нет, лучше сделаем по другому. У тебя сегодня выезды запланированы?

– Нет.

– Тогда приезжай сейчас ко мне, – Анатолий очень старался, чтобы голос звучал по-деловому безразлично, – и прихвати документацию по «Садко» и «Авангарду», из твоего личного архива.

Личный архив Лазаревой состоял из нескольких толстых картонных папок с белыми матерчатыми тесемками, в которых Лена хранила все бумаги, относящиеся к работе с клиентами: постановку задачи, тексты программ, описания и инструкции для пользователей, замечания по сопровождению – в общем тот комплект документов, который согласно должностной инструкции, после приема программы в эксплуатацию, каждый программист обязан был сдать в архив фирмы. Увы, ни Гена ни Виталя, на такой подвиг, как приведение в порядок документации не были способны в принципе, а Лена со своими папками расставаться не желала, утверждая, что они содержат информацию, которая ей постоянно необходима: «а в архиве пыльно и замок там постоянно заедает, и вообще, пусть лежат под рукой и отстаньте от меня!»

– Лен, ты что молчишь? – пауза, которую он сделал, чтобы она могла ответить: «хорошо, сейчас буду», явно затянулась.

– Ты уверен, что мне эти папки необходимо тащить? – неохотно сказала Лена. – Зачем они тебе вдруг понадобились?

«Разве непонятно? Затем, что это единственный благовидный предлог, который пришел мне в голову, чтобы зазвать тебя к себе. Не могу же я в самом деле сказать: „Ленка, мне плохо и больно, и я хочу тебя видеть. Приходи, побудешь мне родной матерью!“ А документы из архива привезти – самый подходящий вариант. Вроде и по делу… стоп, а ведь действительно по делу! Посмотреть документацию – это же очень правильная мысль!»

– Понимаешь, я все пытаюсь понять, почему именно на них эти подонки нацелились? У нас ведь больше десятка клиентов, а им подавай коды доступа именно в эти два. Логичнее было бы или выбрать один, побогаче, или уж потрошить все сразу. Значит чем-то «Авангард» и «Садко» от остальных отличаются!

– И ты считаешь, что просмотрев тексты программ найдешь десять различий в этой картинке? – энтузиазма в ее голосе не было и на тридцать копеек.

– Ну, – Анатолий немного смутился, – попробовать-то мы можем? – В этот момент ему в голову пришла крайне неприятная мысль и он добавил: – Да, Лена, ты не говори там никому про всю эту историю.

– Ты думаешь, что-то из наших все-таки причастен?

– Я не хочу так думать. Но я обязан это предусмотреть.

– Как все это… ладно, привезу я эти папки. Только я не знаю, где ты живешь.

– Выйдешь на улицу, сядешь на семьдесят пятую «газельку», – обрадовано затараторил Анатолий, – выходить на остановке «Школа». Там сразу увидишь девятиэтажку с синими балконами, дом номер семнадцать. Шестой подъезд, второй этаж, квартира двести восемьдесят пять.

– Подожди минуточку, я записываю, – остановила его Лена. – так, квартира двести восемьдесят пять. Кодовый замок на подъезде есть?

– Да. Семь, девять, два. Ты придешь?

– Куда ж я денусь, раз начальство приказывает… Добираться к тебе уж очень долго.

– Почему долго? – удивился Анатолий. – Минут пятнадцать, не больше.

– Какие пятнадцать! Сам сказал: садись на семьдесят пятую «газельку». Даже если они по машине в минуту идти будут, мне больше часа простоять придется.

Он засмеялся было, но смех тут же перешел в стон.

– Толя, ты что? – тут же встревожилась она. – У тебя все в порядке?

А вот на этот вопрос Анатолию отвечать совершенно не хотелось.

– Ты приезжай побыстрее, – попросил он и повесил трубку.

Когда Лена вернулась в комнату программистов, Татьяна была там. Она с интересом слушала, как Гена рассказывает Витале последние анекдоты про Билла Гейтса – смысл специфического программистского юмора она улавливала не всегда, но наблюдать за выразительной мимикой Дятлова было само по себе достаточным удовольствием.

Лена присела и вытянула из стопки папок на нижней полке, те две, которые затребовал Анатолий. Порылась в своей объемистой сумке из мягкой кожи, вытащила большой пластиковый пакет и сунула их туда. Тяжеловато получается, ну да что ж теперь. Пакет в руку, сумку на плечо…

– И тут юзер спрашивает у Гейтса… Эй, Ленка, ты куда собралась?

Виталя заржал, оценив комический эффект от столь неожиданного перехода, но Гена даже не взглянул на него. Лена слегка поморщилась – подозревать Гену, Виталю или Татьяну было нелепо и неприятно.

– Саранцеву документация нужна, – коротко ответила она и вышла из комнаты.

«Газелька» подошла почти сразу, так что у девятиэтажного дома с синими балконами она была не через пятнадцать минут а даже раньше. Прошла по двору, отсчитывая шестой подъезд, легко справилась с кодовым замком на двери, поднялась на второй этаж.

Вот, наконец, и квартира двести восемьдесят пять. Лена нажала на черную клавишу и услышала соловьиную трель, почти как настоящую. Дверь открылась сразу, словно хозяин ждал ее в прихожей. (Собственно, это так и было – Анатолий прекрасно понимал, что в своем теперешнем состоянии, быстро до двери не добежит, поэтому, рассчитав необходимое на дорогу время, занял позицию заранее.)

– Заходи!

Свет в коридоре Саранцев не стал включать сознательно: чем позже Лена разглядит, в каком он состоянии, тем лучше. Впрочем, она не обратила на это внимания – сбросила босоножки, прошла в комнату, огляделась:

– А у тебя довольно… – в этот момент Анатолий выполз из тени и она осеклась на полуслове. Уже хорошо: женщина с менее крепкими нервами, при виде такого красавчика, могла и заорать. И завизжать тоже имела право. А Ленка молодец – даже не ахнула. Только глаза расширились, да бессознательным движением прижала левую ладонь к горлу.

– Что, так плохо, – он попробовал усмехнуться и тут же пожалел об этом.

– Ты… – она сглотнула. – Господи, Толя, кто тебя так?

– Кое-какие догадки у меня есть, – он добрался до кресла и медленно, осторожно начал опускаться в него, опираясь на подлокотники, – но только догадки. Видишь ли, Леночка, представиться, как подобает порядочным людям, они не пожелали. – Он вытянул ноги, откинул голову назад и расслабился. – Уф-ф-ф.

– Но тебе же, наверное, лучше лечь?

– Нет, не лучше. За годы бурной юности, ты уж поверь, система приведения меня в порядок, отработана. И кресло, в данном случае, гораздо удобнее дивана. Ты не против, если я продолжу лечение?

– Да-да, конечно! – Лена уже взяла себя в руки, хотя выглядела еще немного испуганной. – Может, я могу помочь?

– Если честно, то я на это и рассчитывал. Видишь, салфетка плавает? Отожми ее слегка, чтобы вода не текла и положи мне на лицо.

– Сейчас, – она макнула палец в бурую жижу, понюхала и передернула плечами. – Б-р-р! Что за дрянь такая вонючая?

– Народное средство. Помнишь целебный бальзам матушки д`Артаньяна? Вот что-то вроде этого. Наш тренер изобрел, – не поворачивая головы, Анатолий краем глаза смотрел, как Лена отжимает салфетку, аккуратно расправляет ее…

– Ну да, ты же боксом занимался, – Лена осторожно опустила влажную ткань на его распухшую щеку. – Оказывается, бурая молодость имеет свои преимущества.

– Да уж, преимущества, – Анатолий поперхнулся от смеха и едва сдержал стон. – Лен, не смеши меня, а то больно очень.

– Какой уж тут смех, – судя по звуку, она придвинула стул и села рядом. – Ну что, теперь почитать тебе вслух?

– Увлекательную сказочку «жили-были два банка»? Давай.

– Тоже мне, сказочка. Это уже триллер настоящий, – зашуршали переворачиваемые листы бумаги. – Ладно, значит, жили-были два банка…

За следующие два часа удалось выяснить не так уж много. Да, оба банка были очень похожи. Открылись примерно в одно и то же время – с разницей в полгода, здания, в которых они располагались, находились на расстоянии двух кварталов, евроремонт делался одной и той же фирмой, структура, штатное расписание – все было почти одинаковым. И разумеется, программное обеспечение обоих банков обслуживалось фирмой «Электрон-сервис». С другой стороны, ничего удивительного в этом нет. Тогда банки открывали все, кому не лень, и пристроится все старались в центре города – серьезный клиент на окраину не потащится. То же и с ремонтом – те, кто сумели выжить в первые бурные годы, быстро поняли, что если хочешь получить качественный результат, дело надо иметь с солидной фирмой. Общая структура? А какой она еще может быть? Банковское дело – одно из самых консервативных и те, кто пытается оригинальничать, наживают себе массу сложностей.

– А считать объединяющим фактором то, что именно мы их обслуживаем… – Лена пожала плечами и завязав тесемки, убрала одну папку в пластиковый пакет. – Не знаю, по-моему это притянуто за уши, – вторая папка отправилась следом. – Работаем мы с ними по обычной схеме, программы стандартные, никакого мухлежа.

– И главное, тогда остается вопрос: почему именно эти два, а не все сразу? – невнятно согласился Анатолий из-под влажной салфетки.

– Ладно, раз документы нам ничего не дали, давай попробуем сплетни. Что мы вообще про эти банки знаем? Вот «Садко». Что ты про него можешь сказать?

– Нормальный банк. Дела идут хорошо, даже слишком хорошо: при таком-то директоре. Персонал вышколенный, форменная одежда, аккуратность, вежливость, улыбочки, как приклеенные.

– Ага, и при этом текучесть кадров восемьдесят процентов. С клиентами – мед и сахар, а между собой сплошные истерики, интриги, разборки. Виталя жаловался, что очень трудно работать: обстановка нервозная, из-за этого людей труднее обучать. Там народ думает не о том, как информацию усвоить, а как бы половчее ближнему в горло вцепиться. Причем, по отдельности, вроде люди, как люди, с каждым можно дело иметь, а как коллектив… – Анатолий, даже не видя, догадался, что Лена махнула рукой. – В общем, какой поп, такой и приход.

– Алиса баба вздорная, но очевидно, специалист хороший. В банковском деле, по крайне мере, разбирается, – зачем он решил заступиться за Рюмину, которую сам терпеть не мог, Анатолий сам не понял.

– Ты серьезно так считаешь? – Лена засмеялась. – Знаешь Толя, от кого другого, но от тебя я такой наивности не ожидала. У нее всего образования – бухгалтерские курсы при каком-то заочном институте.

– Может образование тут не главное? По крайне мере, денежных клиентов находить она умеет, с этим ты спорить не будешь.

– Не буду, потому что точно знаю, как это делается. У нее есть покровитель в областной администрации. И все, до каких только может дотянуться, денежные потоки, он пускает через «Садко». Помнишь, в прошлом году федеральное правительство ветеранам к 9 мая деньжат подкинуло? А компенсации репрессированным, какой банк крутит, угадай?