– Курсант Кленова! Приступить к выполнению задания.
– Есть! – крикнула я, пытаясь сохранить серьезность на лице.
Вокруг меня старательно пучили глаза бледные от волнения семнадцатилетние дети, стоя по стойке «смирно». Еще бы, от теста зависит их лучезарное военное будущее. Это для меня все происходящее – фарс и детские игрушки.
Я в свои двадцать четыре среди них уже почти старуха. Ей богу, что за клоунада.
Стараясь чеканить шаг, как учили нас целый месяц, подошла к столу и взяла билет.
– Разрешите отвечать без подготовки? – не глядя на бумажку, повернулась к комиссии.
– Вы даже не посмотрели билет, курсант Кленова, – удивился человек в погонах.
Я так и не научилась понимать все эти нашивки и звездочки, так что постоянно находилась во внутреннем смятении – как же к незнакомым офицерам обращаться по званию то? Тех, кто нас учил, я запомнила, но тут приехала какая-то комиссия из центра и все сплошь высокие чины. Таких погон я не видела тут ни у кого.
– Так точно!
– Хорошо, приступайте.
С трудом сдержалась от едкого замечания, что доктору наук не нужно время на подготовку для сдачи по сути школьного экзамена. Пусть даже я биолог, а сдаем математику.
Хотя веселиться и ехидничать мне осталось недельку, не больше. Это пока мы сдавали теорию. Когда дойдет дело до практики, настанет время юнцов посмеиваться, глядя как я пытаюсь сдавать нормативы физподготовки.
Кто вообще придумал этот бред, что каждый участник экспедиции обязан предварительно пройти офицерские курсы? Дескать, если руководить ей будут военные, значит даже ученые должны иметь звание или как минимум необходимые навыки. Как мне кажется, речь в первую очередь шла о дисциплине и умении подчиняться, ибо ничему другому особо на этих самых курсах взрослых ученых мужей и приданную к ним единственную девицу научить не могли.
Вообще вся эта история началась более чем странно.
С подарка.
Проснуться от сообщения на телефоне от банка и с удивлением обнаружить на счету сумму с семью нулями было незабываемым ощущением. Естественно, я подумала об ошибке и начала названивать в банк, но тут же следом прилетело письмо от корпорации AIS, сообщающее о выплате за авторское право.
Я поняла, что звонить нужно не в банк.
В AIS на звонки, естественно, отвечал не человек. Эта компания десять лет назад и изобрела первый полноценный искусственный интеллект, взорвав привычный уклад жизни. Сначала все жутко радовались умным смартфонам с ИИ, и только потом, когда куча белых воротничков потеряли работу, настало время потрясений.
Я только начала скомкано формулировать вопрос о каких вообще авторских правах может идти речь, когда я ни патенты не оформляла, ни книг не писала, но искусственный интеллект на том конце меня сразу узнал.
– Это подарок, – сообщил бодрый женский голос. – А оформлен как авторское вознаграждение потому, что так вам придется платить меньше налогов. К тому же это соответствует духу и причине подарка.
– Подарок? – смутилась я. – От кого?
– От владельца корпорации. В благодарность за сделанную работу.
– Какую работу? Я не работала у вас. Это, наверное, ошибка.
– Да, верно. Вы не работали на нас, вы работали на все человечество. И за это наш руководитель решил вознаградить вас.
Больше я от этой куклы ничего добиться не смогла.
Все это было очень странно. Безусловно, я не так чтобы была против таких сюрпризов, но все равно ощущала во всем произошедшем некий подвох, поэтому особо и не тратила полученную сумму. Вдруг все-таки придется вернуть.
AIS была странной компанией. Закрытой и таинственной. Говорили, что в ней теперь работает всего один живой человек – основатель и владелец. Сначала он был иконой, на которую молились все поклонники высоких технологий, а потом у многих стал одним из самых ненавидимых людей. Если на первой презентации AIS продемонстрировала смартфон с ИИ, с успехом заменявший и секретарей, и клерков, лишив тем самым работы кучу офисных сотрудников, то на второй, через пять лет, показала роботов с ИИ, отправив на пенсию и синих воротничков – тех, кто работал руками. С одной стороны, AIS однозначно делала повседневную жизнь лучше. Даже в науке помощь их ИИ была неоценима. С другой – демонстрации сокращенных рабочих длились года два, и даже высокая пенсия уволенным ситуацию мало спасала.
Получить от такой компании неожиданно крупную сумму без объяснений – в этом точно должен был быть подвох.
И он действительно был.
Через три года на лужайку перед моим домом приземлился вертолет, и группа однотипных мужчин в темных костюмах вручили мне письмо-приглашение на участие в экспедиции.
В уголке бумажного листа красовалась в том числе и эмблема AIS.
В письме мне наконец то пояснили причину такого внимания к моей персоне. Там указывалось, что приглашается Надежда Кленова, блестяще защитившая диссертацию по биологии с обоснованием альтернативных непротиворечивых организмов и систем, построенных не на углероде, а на кремнии и других базовых элементах.
Это была блажь и детская мечта, которую когда-то обсуждали с отцом. Я претворила ее в жизнь из принципа. И вот теперь вдруг такой неожиданный результат.
Как моя работа по проектированию силиконовых организмов привела к получению премии я по-прежнему не понимала, но для включения в экспедицию это был веский повод. Потому как неожиданно выяснилось, что я единственный экзо-биолог на Земле. То есть тот, кто хоть что-то может понять в инопланетных организмах.
AIS анонсировала космическую программу всего два года назад. Они построили космический лифт, создали огромную орбитальную станцию, высадили своих геноидов на Марсе и развернули там большую исследовательскую базу.
Несмотря на то, что промышленные модели вообще не имели человекоподобных лиц, а домашние носили кукольные пластиковые маски, AIS настаивало, что их роботы не андроиды, а геноиды. Дескать в мужской сущности изначально заложена агрессия и желание доминировать, поэтому все их ИИ имели исключительно женские личности.
Спустя год освоения Марса один из автоматических зондов в поясе астероидов наткнулся на червоточину. Случилось это очень вовремя. Сильные мира сего ополчились на AIS, формально не простив им народные волнения, а по факту наверняка испугавшись той власти, которую компания уже получила.
Исключить продукцию AIS из повседневной жизни и бизнеса уже было нереально. К тому же о скалу всезнающего искусственного интеллекта обломались и налоговые службы большинства стран, и даже хитроумные политики. Никто толком не понимал даже где находится их производство. А запретить… так поди, запрети, когда уже половина экономики, показывающей небывалый рост за счет роста производительности труда, завязано на хитрые коробочки, да на женские пластиковые руки.
Конечно, были и ретрограды вроде меня, которые не спешили допускать в свою жизнь и работу искусственный разум в любой его форме, но в массе своей вся жизнь планеты уже зависела от геноидов.
Открытие стабильного портала в пространстве переключило внимание человечества с внутренних проблем на космос. Особенно когда посланный в червоточину зонд обнаружил за ней звездную систему аж с пятью планетами, три из которых находились в температурном поясе, подразумевающим возможность существования жидкой воды. Глава AIS опять стал героем дня и стало понятно, что без экспедиции не обойтись.
Конечно, AIS тут же оттерли от этой темы. ООН учредило космическую корпорацию, которая и занялась проблемами внеземелья, а производитель геноидов и космического лифта выступал теперь как один из подрядчиков.
Как только речь зашла об экспедиции в другую звездную систему, да еще и планеты с возможной биосферой, то понадобился и экзобилог. Неожиданно выяснилось, что я такая на Земле одна. В результате меня и остальных ученых-кандидатов отправили в лагерь курсантов для прохождения срочного обучения на офицера.
В итоге все пока выглядит больше, как клоунада. Я бодро оттараторила экзаменационной комиссии теорию и на ходу решила смешную тригонометрическую задачку. Только после этого главный чин с самым крупным набором звезд на погонах решил открыть мое личное дело. Его брови приподнялись на пару миллиметров вверх.
– Гм… Понятно. Хорошо. Думаю, у нас нет больше вопросов.
Он пододвинул папку соседу, чье звание для меня так же осталось загадкой. Тот мельком просмотрел бумаги и тоже многозначительно кивнул.
– Можете идти, – снисходительно сообщили мне.
В коридоре на меня набросились девчонки, рядом с которыми я бессмысленно теряла время на парах:
– Ну как?
– Все ок, – отмахнулась от них и прошла мимо.
Я здесь белая ворона. Даже в общаге, или в кампусе, как тут принято говорить, я жила одна, без соседки. То ли так было положено для ученых-гражданских, то ли никто не захотел общаться с двадцатичетырехлетней «старухой», к тому же еще и русской. Сейчас они на нервах и эйфории от сданного экзамена, но потом опять будут нос воротить.
Группа юношей что-то горячо обсуждала чуть поодаль. Рядом с ними топтался Сильвер. Бородатый и вечно лохматый верзила, идеально соответствующий стереотипу геолога. Тут, в офицерском училище, его хотя бы заставили сменить засаленный и растянутый свитер на форму.
Там явно обсуждали что-то интересное, но подходить к ним не стоило. В этом возрасте любое внимание девушки парни воспринимают только через призму спермотоксикоза. Оно мне надо, потом от их внимания отбрехиваться?
Слава богу, Сильвер заметил меня и оторвался от компании юнцов:
– Привет! Ну что, насладилась часом триумфа?
– Какой час? Их хватило минут на десять! – фыркнула я, – а что там за бурные дебаты?
– Так весь только что прошла долгожданная презентация AIS.
–Ого! Я за новостями не следила. И как они перевернут мир сейчас?
– Их геноиды теперь неотличимы от людей.
– Да ладно?! – искренне изумилсь я. – Они, безумные, смерти ищут?
Выходит, AIS решило не почивать на лаврах ренессанса интереса к космосу, а подлить бензинчика в почти потухший костер людской обиды и ненависти.
– Что значит неотличимы от людей? Вообще?
– Ну я же им под юбки не заглядывал, – усмехнулся Сильвер. —Откуда мне знать? На видео выглядят как красотки с глянцевых журналов. К тому же сильнее, быстрее и умнее любого человека.
– И на кой он выпустил идеальных любовниц? Ему этого не простят.
– Ну тут ты не права. На презентации как раз заявлено, что секс с ними невозможен. К тому же он их не продает и не сдает в аренду, как старые модели.
– А как тогда?
– А никак. Это то и непонятно. Просто показали и объявили, что они есть такие. И живите теперь с этим знанием.
– Они что, прямо из плоти и крови?
– Вроде нет. Синтетические. Силиконовые красотки. Но на вид и на ощупь от человека не отличишь. Глаза только слишком яркие. Таких у людей не бывает. Так что не спутаешь.
– Пока не догадаются надеть контактные линзы, – усмехаюсь я.
– Зришь в корень, сестра! – Сильвер устремил палец в потолок.
За плечом Сильвера неожиданно возник Олаф. Ему, как научному руководителю экспедиции почему-то проходить курсы было необязательно. Вроде как он когда-то служил в прошлом и этого воякам оказалось достаточно. Однако Олаф все равно приехал в школу и считал своим долгом отнимать у нас свободное время на бесконечные организационные собрания. Как истинный швед, он был педантичен и просто помешан на дисциплине и правилах.
– Почему бездельничаем? Обсуждали же, что после экзаменов вы должны пройти в аудиторию номер три на инструктаж нашей группы. Там уже почти все собрались.
– Слушаюсь и повинуюсь, господин, – Сильвер карикатурно поклонился, сложив руки у груди.
– Итак, повторим программу. Первый проход к звездной системе Деметры мы совершим на минимальной скорости и тут же вернемся назад. Зонды с обезьянами вернулись без проблем, но воздействие червоточины на психику человека пока не исследовано. Полет пройдет полностью в автоматическом режиме, без участия пилотов. Мы поработаем подопытными кроликами. Самая важная роль в этой части отводится нашему штатному биологу и медику.
Олаф выразительно посмотрел на меня. Я не поняла, чего он ожидал, но на всякий случай встала и картинно раскланялась. Швед поморщился. Наш босс слишком серьезен. Как же я с ним уживусь то там, на неведомых планетах?
И вообще он сейчас о чем говорил? Ей-богу, какая у меня главная роль? Если умом тронемся, так все вместе, а если нормально проскочим, то я тем более не пригожусь. В любом случае медики по возвращении нас по кусочкам разберут и обследуют. Я буду привязана к креслу весь полет.
– Далее, в случае успеха, наступает очередь исследования планет. На орбиту вокруг звезды Деметры будет выведена станция с посадочным модулем. К нашей группе присоединятся военные, во главе с…
– То есть как подопытными кроликами во всякие опасные норы соваться, так мы, а как на планету, так вояки тут как тут?! – крикнул с места Сильвер.
– Прошу задавать вопросы в рамках специально отведенного для этого времени, – холодно заметил Олаф. – Из пяти планет только две кажутся на первый взгляд перспективными. Тела этой системы пока принято называть по буквам греческого алфавита. Итак: Альфа – слишком близко к солнцу. Выжженный камень. Бета и Гамма – уникальный случай – находятся на одной орбите в противофазе. Обе в водяном поясе и зонды обнаружили на них водяные пары. Средняя температура на поверхности на десять градусов выше, чем на Земле. Из-за плотной атмосферы фотографии поверхности сделать не удалось.
– Курорт, – Сильвер удовлетворенно развалился в кресле, как в шезлонге.
Олаф опять предпочел проигнорировать его.
– Дельта теоретически тоже находится в водяном поясе. Температура чуть прохладнее, чем на Земле, но поверхность как на ладони и, судя по снимкам, это голый камень, а атмосфера состоит из аммиака и метана. Планета Эпсилон – малоинтересный газовый гигант.
– Хоть бы чего нового сказал. Это же все даже в желтой прессе обсосали. «Гигантский шаг человечества в другую звездную систему», «ренессанс интереса к космосу», «пять загадок Деметры»– шепотом прокомментировал Януш – чешский астрофизик.
Но у Олафа, как оказалось, был отменный слух.
– Нового? Извольте. Вам не интересно с чего вдруг ООН подорвалось и учредило всемирную космическую корпорацию, а первые лица из списка Форбс проспонсировали создание и корабля? Кто оплатил тот самый ренессанс интереса к космосу, и, главное, какая им выгода с того? Думаете пресса хоть строчку пишет без оплаты? Вы представляете какие деньги стоят на кону?
– Хорошие вопросы. Интересные. А ответы то у вас есть? – не выдержала я.
Олаф щелкнул пультом и на экране появилось изображение зонда и какой-то график. Я в этих черточках ничего не понимала, но Януш подался вперед, как сеттер, почуявший дичь. Он и похож был на эту собаку – рыжий, с узкой волосатой мордой.
– Один из зондов уловил сигнал. Модулированный, сложный. Главное, что один и тот же пакет передавался сразу на нескольких частотных диапазонах. Абсолютно идентичный. Это исключает природное происхождение.
– Да ладно! – невольно вырвалось у меня.
– От какой планеты? – крикнул Януш.
– Зонд уловил сигнал уже когда подходил к червоточине с той стороны, возвращаясь в нашу систему. В это время Бета, Гамма и Дельта были практически на одной прямой. Сигнал шел от одной из трех планет.
– Ну а следующий зонд почему не вычислил точное местоположение передатчика? – спросил кто-то за моей спиной.
– После этого туда летал десяток различных аппаратов. Сигнал больше не повторялся.
– Теперь понятно, зачем там вояки, – вздохнул Сильвер. – Мы ищем тех, кто послал нашему спутнику сообщение: «Иди на хрен и больше не возвращайся». Весьма разумные, наверное, существа.
– А еще тех, кто открыл червоточину, – тихо вздохнул мой сосед – китайский химик Ван.
– Ну да. Всем известно, что вооруженные солдаты – лучшие в мире переговорщики с новыми более развитыми цивилизациями, – добавила я.
Олаф предпочел меня не услышать.
Настал час моего фиаско. Тест, называемый у курсантов «потогонка». Тут сконцентрированы все самые садистские упражнения, из которых я не могу сделать и половины. Мало того, что будешь падать в грязь и бегать там по пояс в воде, так еще нужно карабкаться на стенки, лазать по веревкам и ходить на руках по полосе из перекладин, а в процессе непрерывно постреливать по неожиданно появляющимся мишеням.
Вообще, по училищу ходили легенды о некоем юноше, сумевшим пройти полосу до конца и без промахов. Наверное, это именно легенды, потому что официальный рекорд всех лет всего 97 из 100.
С самого утра у меня сосало под ложечкой от волнения.
Главное, дура, чего боялась то? Что, меня не возьмут в экспедицию, если свалюсь со стенки жопой в грязь? Где они найдут еще экзобиолога, да с медицинским образованием в бэкграунде? Мы тут все уникумы-универсалы. Мало того, что лучшие представители в своих областях науки, так еще и каждый совмещает в себе две, а то и три специальности. Два, а то и три в одном, что позволяет сократить число участников полета до дюжины. Убери любого, и придется искать вместо него двоих как минимум. Которые также не пройдут эту чертову полосу препятствий.
Всех курсантов, включая ученых, привели к точке старта и раздали номера. Мне достался тридцать седьмой.
– Позвольте… тут нет ошибки? – уточнила я у офицера, который следил за тем, как участники тащили со стола наклейки с цифрами. Все уже забрали свои цифры, а на его столе по-прежнему лежали две бумажки. Я уже провела нехитрые вычисления, пытаясь понять последний у меня номер или нет. – Нас всего тридцать шесть. Как может быть, что у вас еще два номера на столе, а я тридцать седьмая? – я потыкала пальцем в свою наклейку.
– Идите к остальным, курсант, – холодно огрызнулся он.
Мы выстроились в линию согласно купленным билетам, то есть полученным цифрам, и долго чего-то ждали. Наверняка какое-нибудь высокое начальства, которое изволило проспать и потому задерживалось.
Я стояла с самого краю. У парня слева от меня на груди красовалась цифра 36. От скуки еще раз пересчитала всех курсантов. Всего тридцать шесть: двадцать пять молодых воспитанников офицерской школы и одиннадцать ученых. Олафа в строю, естественно, не было.
На плац неожиданно выехал белоснежный грузовик странной конструкции. Чем-то он был похож на футуристический трейлер – дом на колесах – только вот окон у него не наблюдалось вообще. Даже водительского стекла. Странный агрегат сопровождали два обычных черных микроавтобуса, из которых резво повыскакивали солдаты в черной броне, с автоматами наперевес.
Мне стало интересно, кого и от кого собирался защищать спецназ на территории воинской части?
Черные тщательно ощупали взглядом всех присутствующих и каждый сантиметр пространства вокруг, после чего один из них что-то тихо прохрипел в рацию.
Двери белоснежного грузовика распахнулись, из кузова выдвинулся небольшой трап и на плац сошли две ослепительные красавицы.
Несколько парней в строю нагло и восхищенно просвистели. Обе девицы были одеты так же, как и мы – в пятнистую полевую форму – только вот им она, в отличие от меня, идеально шла. Так, словно каждой ее подгонял личный кутюрье.
Первая – высокая брюнетка с каре, тут же подошла к столу, забрала у оторопевшего офицера одну из лежащих номером вниз наклеек и прилепила номер на форму. Вторая – русоволосая девица среднего роста с роскошной длинной гривой, с улыбкой оглядела строй курсантов. Я встретилась с ней взглядом и вздрогнула, увидев две невозможных сияющих синим льдинки.
Геноиды. Те самые, которых презентовали неделю назад.
Брюнетка тем временем заняла свое место где-то в середине строя, а синеглазка, получив номер тридцать восемь, встала справа от меня, последней.
Ну хоть чудеса с цифрами стали понятны. Но вопросов только прибавилось.
Парень слева от меня почему-то вытянулся по стойке смирно и старательно скашивал глаза вправо, стараясь хоть как-то разглядеть прекрасную незнакомку.
Я же церемониться не стала. Повернулась к соседке и представилась:
– Я Надя. А ты?
– Аглая, – улыбнулась та яркой улыбкой богини с рекламы стоматологической клиники.
–Странное имя.
– Официально AGL – 5. Но Аглая мне нравится больше.
Мне показалось, или улыбка на мгновение стала грустной?
Действительно, если бы не странные глаза, то и не поверишь, что рядом со мной стоит не человек, а синтетическая кукла. Впрочем нет. Таких совершенных людей не бывает. Даже в рекламных буклетах у моделей хоть один, да изъян найти можно. Здесь же все слишком правильное. Перебор, и от этого ощущение фальши. Рядом со мной подделка под человека и это, в общем, даже неприятно. Как будто меня уравняли с ожившим манекеном из витрины.
От необходимости общаться с этим творением неизвестного Пигмалиона меня избавила команда к началу испытаний. Мы всем строем дружно потрусили к потогонке. В получившейся таким образом очереди геноид оказался за моей спиной, что меня полностью устраивало.
У потогонки один вход и два выхода. Тот, что в конце – почетный. Для тех, кто прошел до конца. Тот, что в середине – для облажавшихся и сошедших с трассы. Пока народ в основном оттуда и выходил, причем в таком плачевном виде, что у меня неприятные мурашки по позвоночнику побежали. Задорные спортивные юноши из первых номеров вываливались из позорной двери на траву и лежали, пытаясь прийти в себя. Грязные, мокрые и глубоко несчастные.
Нет, конечно, для них это не окончательный провал. За каждый метр трассы, за каждое меткое попадание начисляются баллы. Всего можно набрать сотню. Рекорд прошлого выпуска – 89. Говорили, что тот человек дошел до конца, но не очень точно стрелял. Баллы шли курсантам в общий зачет. В зависимости от уже полученных результатов теоретических тестов по языкам, математике, физике и знанию устава, кому-то для общего зачета достаточно набрать на полосе препятствий необходимый минимум в двадцать пять баллов, а оболтусам приходится выкладываться на полную, в надежде хоть здесь компенсировать провалы в знаниях.
Во-первых, мне то как раз достаточно баллов тридцати – тридцати пяти. Все-таки на знании устава я немного налажала. Это если бы я всерьез хотела получить диплом. Потому что: во-вторых, мне вообще наплевать на эти баллы. Я не верю, что меня не возьмут на корабль, если я не получу общий зачет. Но все равно волнительно. Никто не знает заранее что там в потогонке. С теми, кто валяется на траве, нам общаться нельзя, а выпускников прошлых лет тут нет. Да и, говорят, что перестраивают полосу препятствий каждый раз. Общая сложность одинаковая, а элементы другие.
Вот из боковой двери вывалились сразу две девицы. Обе в грязи по уши. Одна ревет как корова, вторая раскрасневшаяся, но вроде бы довольная.
Очередь еще подвинулась вперед.
Это уже интересно. Значит внутрь запускают не по одному, а просто с неким периодом и отставшие могут встретиться с теми, кто быстро проходит трассу следом.
На большом табло над судьями постепенно начали появляться первые номера и полученными ими баллы. В основном все заработали больше пятидесяти. Кто-то даже семьдесят выбил. Молодцы, детки.
Уверена, что вторая половина очереди ждет что же будет с геноидом-брюнеткой.
Кстати, а как она вообще будет стрелять? Что там насчет законов робототехники? Типа не причини вреда и тому подобное. Разве можно учить машину палить из пистолета? Хотя… ее же привезли военные. Наверное, это неправильный робот. Не гуманный. Машина-убийца в прекрасной оболочке.
Очередь ахнула. Я обернулась, но из боковой двери никто не появился. Я даже не сразу поняла, что все смотрят не туда. Один из юношей дошел до конца. Он сейчас тоже лежал на траве и ловил ртом воздух, но все-таки он победитель.
Я уставилась на табло. Спустя пару минут там появился результат: 87.
Обидно, наверное, парню. Рекорд предыдущего года не побит. Хотя, вероятнее всего, он тот, о ком будут рассказывать курсантам в следующем году, и кто-то будет пытаться перебить именно его результат. По общему мнению, абсолютный рекорд трассы в 97 баллов был недостижим.
Очередь впереди зашепталась. Я отвернулась от наблюдения за эмоциями чемпиона и успела увидеть, как геноид получает световой пистолет и заходит в потогонку.
Потянулись долгие минуты ожидания. Распахнулась боковая дверь, и шум разговоров впереди тут же стих, но на траву упал очередной курсант.
– Они так и не поняли суть испытания, – разочарованно произнес голос за моей спиной. Я с удивлением обернулась на геноида.
– А в чем суть?
– В том, чтобы ее понять, – пожала она плечами. Ее улыбку я бы назвала ехидной. Чертова кукла почувствовала, что я внутренне закипаю и добавила. – Я покажу. Увидишь.
Отвернулась от нее, как раз, чтобы увидеть, как силиконовая брюнетка появляется из двери в конце. Эта сволочь даже не запачкалась и не сбила дыхания! Хотя какое у нее дыхание. Она выглядела так, словно и не было никакой потогонки с ее грязью, водой и всеми препятствиями.
Брюнетка холодно оглядела валяющихся на траве, потом с непонятным мне выражением посмотрела на ожидающих в очереди, гордо встряхнула волосами и ушла в сторону белого грузовика.
Геноид позади меня презрительно фыркнула.
Это уже что-то интересное!
– А почему вас двое? – спросила я у нее. – Ведь понятно же, что сие испытание для таких как вы детская забава. Можно было все проверить и на той, – кивнула я на грузовик.
– Мы все разные, – вежливо улыбнулась кукла, – и моя сестра тоже не до конца поняла суть теста. Смотри.
Я обернулась на табло.
Там зажглась цифра 97.
– Она промахнулась? – удивилась я.
– Нет, – опять загадочно улыбнулась синеглазка.
– Тогда в чем дело?
– Увидишь. Я не уверена, что это правильно – говорить это тебе здесь и сейчас.
Ну да. Кто я ей? Чужая. Интересно, как они нас, людей называют между собой? Придумали какое-нибудь обидное прозвище? Типа «кожаные мешки».
– Вот так, Алекс, – раздался возглас одного из курсантов впереди меня, – выходит и нас скоро спишут, вслед за секретаршами и рабочими на конвейерах. Искусственные мозги теперь и нас заменят. Посмотри. Девяносто семь! Ну как с этим соревноваться, а?
Ответ я не разбираю, но это и не нужно. И так все понятно. Он, вероятнее всего прав. Конечно, ядерную кнопку геноиду не доверят, но вот при таких физических данных и при должном объеме производства солдат и младших офицеров они заменят играючи.
Наконец, через бесконечное томительное и волнительное время ожидания подошла и моя очередь. Вся группа ученых уже валялась на траве. Никто из наших не получил более сорока, за исключением Вана. Говорили, что он очень увлекался у-шу в своем Китае. Возле его номера красуется гордая цифра 61.
Что ж. Если уж мужчины получили столько, то мне вряд ли стоит надеяться на что-то большее тридцатки.
У входа получила браслет с таймером и световой пистолет – совершенно безобидный для людей. Слабый импульсный лазер, позволяющий фиксировать попадания в мишени.
– Оставите его на выходе, иначе будут штрафные баллы, – сказал офицер и приободряюще хлопнул по спине.
Я зашла потогонку. Таймер на руке пискнул и начинает обратный отсчет. У меня на все про все семь минут.
Впереди меня ждали смешные грибки на пружинках, которые поднимались все выше и выше. Под ними бассейн с грязью. Что там будет наверху отсюда не видно.
Бабушка в деревне все клумбы огораживала наполовину вкопанными старыми шинами, а озорная непослушная девчонка обожала по ним прыгать. Так что с грибками я справилась довольно сносно. Поскользнулась пару раз, но не упала. Забралась на верхнюю площадку. Тут меня ждали гимнастические кольца, по которым нужно было пройти на руках над небольшой пропастью.
Хрен вам. Я так не дойду. Спорткомплекс у меня дома был с раннего детства и до десяти лет крутилась я на нем как обезьяна, но все равно на руках не дойду. Тут же еще и в горку. Поэтому пойдем по-обезьяньи. Зацепилась за первые кольца, перевернулась и вдела в них ноги. В детстве я так долго висеть могла. Зацепилась руками за следующую пару и начала ползти таким образом на перевернутых четвереньках, чтобы вес не на одних пальцах держать. Все-таки легче, хоть и существенно дольше.
Со скоростью черепахи сползла по скалодромной стене вниз и неожиданно заметила вдали слева первую мишень. Черт! Я о них совсем забыла, увлекшись кольцами. Сколько я уже пропустила?
Тщательно прицелилась, теряя драгоценные секунды, и нажала курок. Яркая красная звездочка блеснула довольно близко к центру. Мне почему-то в тирах всегда везло. Один раз даже большого плюшевого медведя на спор настреляла, хотя и не тренировалась особо. Просто рука верная.
А вот дальше меня поджидало непосильное испытание. Нужно было подняться на вертикальную стену. До половины пути еще привязан канат, а вот дальше просто три метра кирпича без зацепок. Как вообще по ним забираться то? Ну может баллы дадут хотя бы за канат? Дальше только обреченно падать вниз, в грязь и брести по пояс в жиже к позорному выходу.
Я уцепилась за веревку, и, шагая по стене, поползла вверх, делая паузы, чтобы отдышаться. Мышцы уже начали болеть.
Неожиданно за канат кто-то подергал снизу. Я решила не смотреть, иначе свалюсь на фиг.
Как только добралась до небольшого приступочка, и кое как встала на него, тогда и глянула вниз.
Геноид карабкалась с невероятной скоростью. Она быстро добралась до меня, неожиданно прыгнула в сторону, в темный угол, где кирпичная стена соприкасалась с рифленым железом ангара, и, не останавливаясь резво начала подниматься дальше, отталкиваясь от стального профнастила.
Ах вот как тут надо было делать.
Хотя повторить это я все равно не смогу.
Геноид оседлала неприступную стенку и неожиданно крикнула мне:
– Кидай канат.
Я протормозила пару секунд. Потом быстро смотала веревку снизу и подкинула.
Геноид поймала, натянула и быстро привязала к чему-то на вершине стены.
– Давай!
Я дернула пару раз, проверяя крепость, и полезла выше.
На последних метрах синеглазка подала руку и просто втащила наверх:
– Вниз будет проще.
Теперь нужно было прыгнуть вперед, в полете ухватиться за еще один канат, и подобно маятнику пролететь внизу через кольцо, вовремя успев отпустить руки.
Геноид уже почти начала полет, когда я заметила слабый отсвет в темноте.
– Мишень слева! – крикнула я.
Стрелять в нее, наверное, полагалось в полете. По крайней мере геноид так и сделала. Спрыгивая, она отшвырнула канат в мою сторону, так, что мне удалось его поймать без труда. Я пытаюсь повторить ее трюк с выстрелом в полете, но попадаю или нет не успеваю заметить.
– Спасибо, – вдруг слышу я после приземления.
Как будто она сама эту мишень не видела. Ни за что не поверю. Наверное, просто из вежливости сказала.
Дальше мы пошли вдвоем. Не могу сказать, что я ей хоть чем-то помогала. Скорее тормозила по страшному. Без меня геноид уже давно была бы на выходе, а тут ей приходилось тащить меня, подсаживать и помогать. Разве что стреляла по неподвижным мишеням и бегающим ботам я одна. Время на браслете неумолимо тикало. Я была уверена, что мы не успеем – оставалось менее минуты – и ужасно переживала. Получалось, что синтетическая девушка из-за меня и сама провалит тест.
Впереди грозно вращался барабан с торчащими из него резиновыми бревнами. Аглая то прошла его играючи, а я все не решалась.
–На счет «раз», – крикнула она, и подняла руку. – Три, два, раз!
Я помчалась вперед, что есть мочи, но чуть не успеваю. По ее второму сигналу пришлось перепрыгнуть через очередное бревно, в результате я не успела затормозить рядом с ней, пролетела мимо, уперлась руками в мягкую стенку и… вывалилась на траву.
–Пистолет то оставь, на пороге, – подсказала Аглая.
Я аккуратно положила оружие и, не веря тому, что произошло, обернулась.
Оказалось, что мы обе вышли через дверь в конце трассы.
– Нас, наверное, накажут. Так же нельзя, – выдохнула я.
Аглая подставила лицо солнцу, довольно, как кошка, зажмурилась и ответила:
– Только так и надо. Плох командир, который не думает о других. В бою твоя задача не быть лучше всех, а сделать так, чтобы выжило все подразделение. Суть трассы как раз в том, чтобы проходить ее командой. Этого никто не говорит курсантам, так как хороший будущий офицер должен догадаться сам. За отсутствие командной работы тут штрафуют. Смотри, – она показала на табло.
Там зажглось две цифры. У Аглаи красуется заветная недостижимая сотня. У меня 98. Все-таки пару раз я либо не заметила мишень, либо промазала.
В растерянности я оглянулась на остальных. На меня смотрели все. Не на Геноида. Только на меня. Курсанты с плохо скрываемой завистью, а вот группа ученых так открыла рты, что имей они вставные челюсти, то точно бы их сейчас потеряли.