Бедный деревенский дядька тащит из лесу тележку с дровами, из последних сил выбивается. Навстречу ему мулла* деревенский:
– Аллах* в помощь! – кричит.
Бедняк разгневался:
– Твой Аллах нисколько не поможет. Самому мне напрягаться приходится.
Одна бабушка держала козу. У соседа был ишак. Сосед крал сено, принесённое для козы, скармливал своему ишаку. Старуха воззвала к Богу:
– О Боже, сделай так, чтобы ишак Габдуллы сдох.
С ишаком ничего не случилось, сдохла голодная коза. Тогда старуха снова обратила взоры к небу:
– О Боже, какой же ты повелитель, коли ишака от козы не отличил!
У одного человека утащили сундук. Один из знакомых сказал ему:
– Вот если бы ты положил туда аятулькурси*, не украли бы.
Человек ответил:
– Ей-богу, внутри был целый Коран!
Одному старику пришлось в ледоход переплывать на лодке Волгу. Страшно старику стало, и дал он зарок: если живым-невредимым перейдёт, то отдаст милостыню рубль.
Проплыл половину Волги, и опасность вроде меньше. Старику жалко денег, думает: «Я и так, пожалуй, перескачу. Не дам денег». Тут со всех сторон льды поднажали и стали теснить, раскачивать лодку. Старик не на шутку испугался, закричал:
– О Боже, верит небылице. Дам, дам! Право, ты уж невесть чего подумал!
Сноха, встав поутру, стала рассказывать сон:
– Видела я во сне свёкра. В рай его будто впустили, только его левая нога почему-то осталась перед райскими воротами.
Поднялось беспокойство, пошли догадки:
– Kак же это так? Почему левую ногу не впустили?
Все домашние долго ломали голову. Меньшой мальчишка хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Ага, угадал! Ещё перед тем, как умереть, дедушка снял с соседнего плетня лапоть и надел на левую ногу – его-то собственный лапоть прохудился. Вот почему не впустили левую ногу…
Проснулся дядя Степан и рассказывает сон:
– Сегодня во сне дядю Ивана видел. Попал он в рай, уселся в углу и знай себе жмурится, трубку курит.
Отец и сын пасут стадо, днём разжигают костёр и пекут картошку. Сын хватает картофелину и обжигает руку.
– Отец, в аду тоже так жарко?
– Хо, если бы там было так жарко, попробуй загнать туда чёрта.
Один старик ни разу не посещал мечети. У него был сын. Несмотря на молодость, постоянно ходил в мечеть, охотно слушал проповеди муллы. Однажды, вернувшись из мечети, он сказал отцу:
– Мулла абзый* рассказывал, что после смерти предстоит перейти через мост Сират, который тоньше волоса, острее меча. Плохи дела.
И сын заплакал. Старик утешил:
– Не горюй попусту, там будешь не ты один, соберутся люди, проложат сбоку дорогу, а мост останется в стороне.
Ахмали абзый углубился было в совершение намаза, но, быстро отвесив поклон, прервал молитву и повернулся к сыну:
– Сынок, как раз вспомнилось: тот наш, с заплатами, мешок, оказывается, у Фаттаха. Сбегай принеси.
Знаменитый вор Шакур увёл коня и закрыл его в конюшне. Собрался было в дом зайти, видит – урядники идут. Вор Шакур быстренько расстелил коврик для молитвы, встал на колени лицом к кыбле* и будто читает нараспев молитву, но так, чтобы слышала сноха:
– Хайягаляссалят*, в конюшне увидишь коня. Магира сноха, передние ворота на запор запри, а коня выведи из задних ворот, Аллах акбар.
Сноха вышла и вывела коня. Шакур закончил молитву и, словно только что увидел урядников, стал зазывать:
– Смотри-ка, гости пожаловали, милости просим, – и велел накрывать стол.
Навстречу пастуху выскочил какой-то пёс. Испугавшись пса, пастух стал пятиться, отступать. И таким образом до самой мечети отступил. А там шла служба. Увидев молящихся, пастух удивился:
– Ого, злющие, видать, эти деревенские псы! Вишь, сколько людей в мечеть загнали.
В одной деревне был крестьянин, который не ходил в мечеть. Мулла уговаривал его и так и этак. Нет, и ногой тот не ступал. Тогда мулла прибегнул к хитрости:
– Если в течение сорока дней будешь посещать мечеть и не пропустишь ни одной молитвы, на сорок первый день дам тебе корову.
Крестьянин стал ходить. Сорок дней подряд молился. На сорок первый день мулла пришёл в мечеть, а того строптивца нет. Обеспокоенный мулла прочитал наспех молитву и пошёл домой. Заходит во двор, видит: на крыльце сидит тот самый крестьянин.
– Ты почему, такой-сякой, в мечеть не пошёл? – набросился мулла.
– Хазрат*, ты обещал на сорок первый день корову. Выполни обещание, снова буду ходить в мечеть.
– О раб божий, если ты ходишь в мечеть, тебе же самому вознаграждение. Нету никакой коровы.
– Значит, ты меня обманул, хазрат. Ладно, ты обманул, и я обманул. Сорок дней я ходил в мечеть без омовения.
И крестьянин отправился домой.
Соседи взяли Гайфутдина с собой в мечеть: они его научили и правилам намаза:
– Ложись с нами, поднимайся с нами, потом посмотришь по сторонам. Тут и молитве конец.
В мечети все расстелили молитвенные коврики, встали и стали совершать поклоны. Только Гайфутдин в изумлении уставился на заслонку печи. На ней был изображён конь и всадник на нём, за плечами у него висело ружьё.
После его спросили:
– Гайфутдин абзый, что это ты засмотрелся на заслонку?
– Увидел этого всадника – удивился, – ответил он. – Как же это, скажите на милость, сделали? Есть ведь на свете башковитые люди!
Некто приносит мулле подношение. Мулла спрашивает:
– Почему так мало?
– Так ведь и пост был таким же, – ответил прихожанин.
Один человек в месяц рамазан* нарушил уразу*. Спустился в мучной амбар, стал есть хлеб. Его сын заметил это и крикнул:
– Кто там?
Отец ответил:
– Не шуми, не шуми. Отец твой тайком ест собственный хлеб, боится не Аллаха, а людского суда.
Во время поста одному человеку захотелось пить, лёг он на бережку, у края воды, приставил губы к воде, кричит:
– Смотри-смотри, сама в рот течёт, заходит!
В старину один мальчик постился в месяц рамазан. Он с нетерпением ждал захода солнца. Когда солнце склонилось к закату, он прибежал к матери и закричал:
– Мама, давай разговляться!
– Солнце ещё не закатилось, сынок.
– Как не закатилось? Наше солнце давно закатилось за лес. А это солнце не наше, чужое. Дай мне поесть!
В прежние времена один чуваш принял мусульманскую веру. Однажды летом ему пришлось держать пост. Во время утренней еды он покушал солёной рыбы, а днём его стала томить жажда. С нетерпением ждал он захода солнца и, не выдержав, погрозил солнцу пальцем:
– Ай, солнышко, солнышко, времени немного осталось. Ты зайдёшь, а мне какой прок, я уже мёртвым буду.
Дядя Мокыт* приготовил рыбацкие снасти с весны, но всё не мог сходить на рыбалку. Вот уже лето красное на исходе, а единственный свободный день выпал на праздник – гает*.
Мокыт встал с утра пораньше и начал перебирать снасти: леску, удочки. Тётка Джамиля выпалила:
– Народ на гает направляется, ну а ты что омовение не совершаешь?
Мокыт растерялся:
– Если пойти на рыбалку, гает жалко, если отправиться на гает – рыбалка пропадёт. Так и быть, никуда не пойду.
С тем отправился на сеновал и проспал весь день.
В прежние времена один татарин зарезал овцу. Мясо оказалось жирным. Сын поглядел и сказал:
– Как свинина.
Услыхав эти слова, татарин решил, что мясо осквернено, и отнёс его на базар и продал. Зарезал вторую овцу. Эта оказалась ещё жирнее. Сын поглядел-поглядел на баранину и произнёс:
– Оно как бы вроде, да только говорить нельзя.
Один человек совершил хадж. По возвращении его спросили:
– Вот ты совершил хадж, а Кагбатуллу[47] видел?
– Как не видеть? Это же темнокожий араб, торгующий на улице Мекки хурмой.
Одна старуха, когда сноха готовила еду, всегда напоминала:
– Не готовь так много, сноха, если с молитвой, то хватит, насытимся.
Сноха слушалась её и много молилась, готовила мало. Но сама не наедалась. Так долго поступала, но как-то раз забыла про молитву, много наготовила и наелась. После этого она начала говорить свекрови в ответ:
– Если еды будет много, и без молитвы наемся.
В царские времена вернулся один человек, долго прослуживший в солдатах, к себе в деревню. Отец стал уговаривать его, и в день праздника гает он тоже отправился в мечеть. Этому человеку, само собой, не хочется лицом в грязь ударить. К тому же разнёсся слух, что он вернулся разбогатевшим и собирается сыграть пышную свадьбу. Зачем же мелочиться. Он тоже дал подаяние. Все дают по две копейки, а у него двух копеек нет, он протягивает мулле пять копеек.
– На-ка вот, мулла, садака*. Две копейки на милостыню, три копейки за так.
Батрак помещика из Байрака и девушка-служанка решили пожениться. Взявшись за руки, они пошли к мулле. У бедняков, ясное дело, в кармане было пусто.
– Мулла абзый, сотвори уж нам никах* и запиши в метрике, – попросили молодые.
Мулла и так крутится, и сяк гнётся, не хочет бесплатно обряд проводить.
Наконец джигит заявил:
– Ладно, хазрат, тогда мы пойдём к попу соседнего села, таких, как мы, он бесплатно венчает. Но грех будет на тебе.
Только после этого мулла, говорят, начал читать никах.
Ленивый шакирд*, отправившийся к казахам муллой, не мог вставать к утренней молитве. Раз проснувшись, смотрит: опоздал, солнце уже взошло! Зная, что казахи станут осуждать нерадивость муллы, шакирд воскликнул:
– Утренняя молитва имеет два срока, один – когда солнце взойдёт!
Один прохожий не пустил лошадь, которая собиралась зайти в ворота медресе.
– Отпусти, это моя лошадь, – крикнул хозяин лошади.
– Заплати за мой труд и уводи свою лошадь.
– Какая ещё плата за труд?
– Если бы не я, твоя лошадь зашла бы в медресе и превратилась бы в осла.
Как-то раз из мечети исчез разостланный на полу бархат. Мулла очень удивился этому. Одному из своих учеников, которого подозревал, он заявил:
– Ты, шакирд, почему украл бархат с пола мечети?
Шакирд не растерялся:
– Клянусь Аллахом, никогда я в мечеть не ходил.
Как-то раз в деревне Казанбаш, что за Казанью, умер один человек. Но читать заупокойную некому: ни муллы, ни муэдзина* дома не оказалось. Тут старики, увидев шакирда Музипа, человека образованного, решили, что он сможет заменить муллу. Пропустили его отпеть покойника.
Музип же не знал, как это делается. Взял да и заставил всех кланяться во время молитвы покойнику. Некоторые из стариков, кто немного разбирался в обряде, выразили недоумение.
– Подождите-ка, разве нам нужно было кланяться покойнику, он же не Всевышний?
Музип не растерялся:
– Вы же сказали, что этот человек – солдат, служивший в Москве, не так ли?
– Да, это так, – ответили ему.
– Так вот, солдата, служившего в Москве, отпевают таким способом, – нашёлся что ответить Музип.
Один шакирд, проучившись в медресе*, возвращался домой с пятнадцатилетним багажом знаний. Поднялся сильный ветер и разметал все его бумаги, лежавшие на телеге. Шакирд громко заплакал.
– Отчего плачешь, дурачок? – спросил его отец.
– Всё, чему я учился долгие годы, ветром унесло, – ответил шакирд.
Один человек молился, творил намаз в мечети. Кто-то из находившихся рядом отметил его старание:
– Смотрите-ка, этот человек тридцать четыре дня беспрестанно молится. Я такого ещё не видел.
Прервав свой намаз (а это запрещено), молящийся похвастался:
– Вы не думайте, что я только намаз творю. Вот уже три дня я ещё и пощусь.
Один из мулл ходил всегда в накрученной на голове огромной чалме*. Как-то спросили у него:
– Хазрат! Какой смысл в величине чалмы?
– Смысл таков, – ответствовал мулла, – чалма указывает соответственно на больший или меньший ум человека.
– То есть чем больше чалма, тем меньше ума в носящей её голове?
Мулла, рассвирепев, прогнал любопытного своей зелёной палкой.
Один мулла возвестил:
– Я слуга Всевышнего на земле. Всё, что есть в мире, я вижу насквозь.
Некто, сварив плов, пригласил муллу в гости. Всем гостям в блюдо положил мясо сверху, только в блюдо муллы мясо подсунул под рис.
– Ты пригласил меня, чтобы издеваться! – повысил голос мулла.
Хозяин засмеялся:
– Мулла абзый, ты не догадался о мясе под рисом, как же ты знаешь, что находится под землёй?
Был мулла по имени Вали. Выставлял себя учёным человеком. У него спросили:
– Откуда же ты такой учёный?
– Хе, мой отец тоже был весьма учёным. Рассказывал наизусть суру* абджада*, пропустив всего лишь пять-шесть слов.
Люди, которым было ведомо, что абджад состоит всего-навсего из восьми слов, ухмылялись, услышав такой ответ.
Мулла пришёл в кузницу. Кузнец в это время как раз обрубил раскалённый железный брус и бросил подковку на землю. Мулле любопытно, что это за штуковина, он хотел потрогать железо и обжёг руку. Рассердился и стал привязываться к кузнецу, срывать на нём злость. Тот сказал:
– Мулла абзый, ты же сам виноват. Сначала надо было поплевать на него. Зашипит – считай, горячее, трогать нельзя.
Мулла вернулся домой. Жена поставила на стол жирный суп. Мулла, чтобы испытать, не горячий ли суп, смачно плюнул в него. Суп не зашипел. Тогда мулла зачерпнул большой ложкой и отправил себе в рот… Обжёгся, конечно, здорово.
Перед началом уразы мулла объясняет прихожанам:
– Наступает месяц поста, в Коране сказано, что с восхода солнца и до его захода нельзя принимать пищу.
Кто-то спросил:
– Почтенный мулла! Я отправляюсь в Архангельск на лесозаготовки. Там солнце месяцами не всходит. А если уж взойдёт, то долго не заходит. Как же мне быть?
У муллы испортилось настроение:
– Грешные слова говоришь, как там тебя… В Коране ничего не сказано про Архангела-мархангела.
Работник муллы запряг лошадь и с бочкой отправился за водой. А было половодье. Лошадь заупрямилась, бочка скатилась в воду. Желая удержать бочку, работник свалился в воду, и его чуть не унесло. Люди спасли Ахмета, но мулле, ожидая, что он скажет, сообщили:
– Ахмет бочку хотел спасти и вместе с бочкой утонул.
Услышав весть, мулла расстроился:
– Ахмет-то Ахмет, да вот бочку жалко, ведь совсем новенькая была.
Один мулла во время купания стал тонуть. Оказавшиеся поблизости люди, желая спасти муллу, протягивали ему руки, кричали:
– Дай руку, мулла абзый!
Мулла всё глубже погружался в воду, но руки не давал.
Один из спасателей догадался:
– Постойте! Муллы не любят, когда говорят: «Дай», поэтому, видно, и руки не поднимает.
Он подошёл к воде и крикнул:
– На, на, мулла абзый!
Мулла тотчас протянул руку, и его вытащили.
В прежние времена один человек вместо коня запрягал быка. Однажды этот бык разлёгся на середине улицы. Хозяин и уговаривал быка, и даже побил, но тот и ухом не ведёт, знай себе лежит. Отчаявшись, хозяин решил, что, видно, бык занемог, и послал за муллой.
Мулла явился, нашептал, поплевал. Но быка этим не пронять.
По улице проходил один дядька. Он расспросил, что случилось, и предложил:
– Вылечу быка!
– Каким образом?
– Это моё дело, – ответил дядька. Он шепнул на ухо быку: «Вставай! Видишь, вон мулла заявился? Он живо разлучит хозяина с последним быком».
Бык, только услышал эти слова, мигом поднялся и затрусил во двор.
Один мулла у всех брал в долг. И в соседней русской деревне Токмаково многим задолжал. Пришёл к нему однажды житель его деревни просить должок.
– Почтенный мулла, я пришёл за своими деньгами, верни их мне.
Мулла же не хотел их возвращать. Этот человек начал уж сердиться:
– Если ты не вернёшь свой долг, на том свете моя рука возьмёт тебя за ворот.
Мулла ответил:
– Ладно, если на моём вороте останется место после рук русских из Токмаково, то и ты вцепишься, так и быть.
Один человек скончался, и добротную шубу из его наследства послали имаму*. Имам сказал:
– Услышав про кончину, я было опечалился, но увидев шубу, обрадовался.
Бедная женщина пошла к мулле и со слезами говорит:
– Почтенный мулла, муж мой помер, умоляю, приходи на похороны!
Мулла, присоединившись к горю женщины, тоже заплакал. Женщина очень удивилась.
– Я-то плачу с горя, а ты почему плачешь? – спросила она.
Мулла ответил, утирая слёзы:
– Пойду я или нет, результат один, ты не в состоянии дать мне подаяние, оттого и плачу.
Один бедняк всё ломал голову над вопросом: «Муллы к заболевшим богачам приходят. А ко мне явятся ли?» – и притворился больным. Послал за муллой. Мулла соизволил прийти лишь после третьего приглашения.
– Эй, такой-то, состояние твоё тяжёлое, что отпишешь по завещанию?
У бедняка, кроме старой шубы, старых чулок да одного стула, ничего не было. Он ответил:
– Эх, хазрат, из четвероногой скотины тебе – стул, муэдзину Наби – мои чулки, хазрату Ахметзяну будет моя шуба.
Мулла тяжело вздохнул:
– Так я и думал: с бедняка лишь шерсти клок.
Пришёл один человек к мулле и позвал его к себе:
– Почтенный, загляните к нам, с женой у нас раздор вышел.
Вечером мулла направился к ним, по дороге ему встретился тот человек в хорошем настроении и сказал:
– Почтенный, к нам уже не ходите, мы с женой помирились.
Мулла очень разозлился:
– Ах, нечестивец, оставил ты меня без подаяния.
Один мулла отправился в город. Кто-то догнал его и дал приношение. Мулла прочитал краткую молитву и продолжил путь. Подошёл другой человек и тоже дал приношение.
На сей раз мулла прочёл длинную молитву.
– Хазрат, – спросил первый человек, – почему ты читал ему длинную молитву, а мне – ограничился тем, что огладил ладонями своё лицо?
– Всевышний твоё приношение унёс быстро, а у этого оказалось тяжелее, долго не мог унести его, – ответил мулла.
К мулле Габбасу пришла соседка:
– Как мне быть, почтенный, мой муж стал за женщинами волочиться. Научи меня такой молитве, чтоб муж только меня любил.
С этими словами она дала подаяние пять копеек. Мулла быстренько что-то написал на бумажке и отдал её женщине:
– Вот эту молитву оберни кожей и как талисман носи на себе, и, даст Аллах, муж будет любить только тебя, – сказал так и взял подаяние.
Женщина стала носить талисман. Тем временем то ли муж поссорился с любовницей, то ли жена старалась больше угодить мужу, но случилось чудо: муж бросил любовницу, стал любить свою жену.
Женщина считала талисман причиной всего этого. Она рассказала по секрету своей подруге, что молитва муллы Габбаса очень помогает.
Эта весть мгновенно разошлась, и все женщины, недовольные мужьями, пришли к счастливой женщине. «Что за молитва, покажи уже, мы бы тоже обзавелись», – просили они её. Наконец, заставили развернуть талисман и достали маленькую бумажку. А там написано было четверостишие:
Люби хоть ту,
Люби хоть эту.
А мне хорош лишь тот,
Кто денежки даёт!
Один человек спросил у муллы:
– Хазрат, если хмельного малость отведать, греха ведь не будет, верно?
– Да, да, греха нет, верно, – сказал мулла.
Вслед за тем человеком спросил другой:
– Хазрат, сколько ни выпьешь хмельного, всё равно ведь грех, так ли?
– Да, да, всё равно грех, верно.
Этот разговор услышала остабикэ*.
– Обоим ты ответил «верно». Как это понимать?
– Остабикэ! Сказанное тобою тоже верно! – ответил мулла.
Одному мулле захотелось собрать мужиков в мечеть.
– Ладно, омовение можете не совершать. Достаточно, если просто так прочитаете молитву, – разрешил он им.
Через какое-то время этот мулла ушёл. Его место занял другой. Узнав, что мужики обходятся без омовения, новый мулла спросил у прежнего, почему он разрешил такое.
Тот мулла ответил:
– Я научил читать молитву, ты теперь научи совершать омовение.
В месяц поста мужик принёс мулле приношение. Муллы дома не оказалось. Мужик обратился к остабикэ:
– Абыстай*, я принёс вам подаяние в честь поста.
Остабикэ ответила:
– Да благословит Аллах! Разве месяц поста уже наступил?
– Уже рамазан кончается, абыстай, через пять дней наступит праздник – гает.
– Шайтан* в них разберётся, раз в доме никто не держит пост, – пробормотала остабикэ.
В деревенской мечети в канун мусульманского праздника мулла произнёс такие слова:
– Правоверные, если не дадите подаяние в честь поста, то ваш пост останется висеть между небом и землёй.
Один старик, который много натерпелся от мышей, обратился к народу:
– Правоверныe! He опасайтесь. В таком месте будут, куда мыши не доберутся.
Один мулла, читая проповедь, всё время упоминал имена соратников пророка Мухаммеда: Абубакира, Гумара, Гусмана, Гали. Это очень злило местного бая, так как в деревне были четыре бедняка с такими именами. Однажды бай встретил муллу на улице и сказал:
– Ты, хазрат, в своей проповеди упоминаешь имена этих оборванцев. Вот если моё имя помянешь, я тебе дам сорок овец.
На следующий день мулла начал свою проповедь по-арабски:
– Йә әйеһәл байгура, әнтә кәлбен кәбира.
Здесь присутствовал шакирд, гостивший в деревне. Он понял эти слова: «Ах, бай, большая ты собака». Он посмотрел на муллу и многозначительно покашлял. Мулла не растерялся и продолжил речь:
– Нисъфы ләкә, нисъфы ли, әрбәгүнә ганәмә.
Шакирд снова понял его слова: «Сорок овец, половина тебе, половина мне». Выслушал он это и промолчал.
Однажды, когда в деревне из мужчин не осталось образованного человека, вдове муллы стали приносить подаяние. Принимая подаяние, она, однако, не умела благословлять. Тогда она подумала-подумала и направилась к мулле соседней деревни, чтобы выучить молитву. Мулла заставил её выучить слова принятия веры, всё без толку. Тогда мулла спросил:
– До скольки можешь считать?
– До пяти.
– В таком случае сначала считай до пяти, потом в обратном порядке. Считай несколько минут, и люди уйдут, весьма довольные тобой.
Однажды мулла с михраба* возгласил: «Правоверные, не поддавайтесь козням шайтана. Он – враг человеческого рода. Пропадёте».
Один старик-острослов спросил:
– Хазрат, вот уже два дня, как вижу во сне: приходит шайтан и наущает: «Дай, говорит, чапан*, что на тебе, хазрату». Я вконец растерялся. Как же мне поступить?
Хазрат задумался, потом изрёк:
– Иногда послушаешься и шайтана.
Одному мулле в период поста сильно захотелось есть. Он зажёг в углу лампу и стал варить над пламенем яйцо. В это время кто-то зашёл к мулле в дом. Увидя муллу за таким занятием, вошедший спросил:
– Хазрат, что ты делаешь? Ты же пост нарушил?
Мулла испуганно:
– Эй, такой-то, шайтан попутал.
Только произнёс он эти слова, как из-за печки выскочил шайтан:
– Эй, такой-то, такое враньё впервые слышу, к тому же от муллы.
Кто-то спросил у муллы:
– Можно ли придавать значение женскому слову, мулла абзый?
– Нет, нельзя, – ответил мулла.
– Правильно говоришь, мулла абзый. Я тоже сегодня так же поступил. Жена велела зарезать барана и сварить его для тебя. Хорошо, что я не послушался.
– Нет, иногда можно слушаться советов таких умных жён.
В Заказанье, в Кошаре, был мулла Габбас. Однажды во время службы он сказал:
– Правоверные, за овец дайте приношение. Овца без молитвы имеет привычку, кувыркаясь, взлетать на небо.
В тот год у муллы в работниках был Машти. Услышав слова муллы, он поймал одну из его овец, заколол и съел. Мулла Габбас, пересчитав овец, спросил: