Атомоход сухопутный, колесный, вездеходный с транспортируемой атомной электростанцией с суммарной мощностью 50 МВт, (сокращенно АСКВ-50), дальнейшее развитие проектов передвижных атомных станций типа ТЭС-3 и «Памир».
Представляет собой бронированный подвижный состав из десяти – двенадцати вагонов на колесно-гусеничном ходу, три из которых составляют ячейки атомной электростанции.
Вооружение: платформа с пушкой-гаубицей калибра 100 мм; две автоматические зенитные установки ЗУ-23-2 калибра 23 мм. Вагоны (включая головной локомотив) оснащены поворотными башнями БТР-80 со спаренным пулеметом калибра 14.5 КПВТ и 7.62 ПКТ.
Личный состав: обслуживающий персонал 60 человек, гарнизон до 150 солдат.
Скорость передвижения по пересеченной местности до 40 километров в час. По грунтовой дороге, дороге с твердым покрытием до 60 километров в час. Ввиду большой массы передвижение по дорогам общего пользования не предполагается.
Энергетическая установка: два вода-водяных реактора типа КЛТ, с установленной электрической мощностью по 25 МВт каждый.
Срок службы – 30 лет. Цикл замены активных зон реактора – 10 лет.
Выдержка из докладной записки «Лаборатория В» при ФЭИ.
Сов. Секретно.
Отпечатано в двух экземплярах. Выносу не подлежит.
День давно перевалил за середину. Басмач, целя из двустволки, ввалился в чей-то гараж: стальные ворота, железная дверь второго выхода, отличное убежище. Назар, тащивший рюкзак бородача, вместе с волком зашел следом. Внутри пыльно, завалено хламом, но сухо и на первый взгляд безопасно. Басмач оттолкнул замешкавшегося Назара, притянул ворота, чтобы закрыть на засов, но те не поддались, время и ржавчина брали свое. Пошарив в хламе, Басмач выудил длинный штырь и заклинил им вход, продев в проушины засова.
Отставил ружье, забрал свой рюкзак, бросил рядом и уставился в лицо Назару, шумно выдыхая мясистым носом. От бородача нестерпимо несло мертвым пауком, и парень попытался отодвинуться. Бородач не позволил: упруго ударил Назара ладонью в грудь.
Назару это не понравилось, он попытался оттолкнуть Басмача в сторону, но тут же снова получил ощутимый тычок в грудь.
– Это что было?! – рявкнул Басмач, забрызгав слюной Назару лицо. – Да мы бы там передохли, а могли ведь просто пройти. Понимаешь?! Просто! Пройти!
– Вот… – протянул свою находку. – Автомат нашел! – победно выпалил Назар, ожидая, что же скажет он в ответ. Подумать только, целый автомат!
Басмач вырвал из рук «ксюху», оглядел так и эдак. Его лицо пошло пятнами, желваки заходили. Назар решил было, что бородача хватит удар, очень уж он изменился в лице. Даже злорадно подумал:
«Что, съел, гад!» – Назар наконец отлип от гаражных ворот, и, победно задрав подбородок, глянул на Басмача в упор. Бес сидел в углу и молча смотрел, не вмешиваясь в беседу.
Басмач рассмеялся. Он натурально заржал, хватаясь руками за живот. Сквозь душивший смех бородач что-то пытался сказать, но у него не получалось, выходили только похрюкивания. Назар стал заливаться краской, сам не понимая от чего. Лицо просто горело. Он был в недоумении, от чего так рассмеялся бородач, от находки?
Басмач тем временем, закончив упражняться в смехе, швырнул АКСУ обратно ничего не понимающему Назару и повалился на кучу из пыльного тряпья.
– Сталкер, твою мать, поисковик хренов! – вытирал проступающие слезы Басмач. – Ой, посмешил старика, чего уж сказать. Ты хоть знаешь, что это? – обратился он к Назару.
– Автомат, – ответил он, растерянно разглядывая свою находку.
– Да ну? Выкинь этот автомат. Не оружие это… Умора.
– А что тогда?.. – Назар глупо уставился на укороченный вариант автомата Калашникова в руках.
– Что? Игрушка, вот что. Было время, зажравшиеся менеджеры играли в войну. Доигрались уроды…
Таким оплеванным Назар себя не чувствовал… Да, никогда! Покачав в руке бесполезную игрушку, он бросил ее в кучу мусора и уселся там, где стоял.
– М-да. Но это не проблема. Проблема в том, что винтовка приказала долго жить, – озабоченно вздохнул бородач. – С твоей пукалкой двенадцатого калибра мы много не навоюем, случись чего. Дробовые патроны, десяток… Подбегать к паукам и долбить их дуплетом в упор? – поднял бровь Басмач. – Сложный вариант самоубийства.
Все разошлись по углам и занялись кто чем. Басмач снял изгаженный плащ, нацедил в подвернувшуюся тут же консервную банку воды, плеснул туда самогона и горсть золы. Получившимся мыльным раствором принялся мыть лицо и руки, бурча что-то нечленораздельное себе под нос. Назар все так же сидел на старом тряпье, насупившись, чувствовал себя идиотом из-за игрушечного автомата и думал о сестре, о том, что время уходит, а они застряли не пойми где. Только Бес улегся у входа, положил голову на лапы и закрыл глаза, лишь время от времени прислушиваясь к тому, что творилось снаружи, шевеля ушами.
Тишину нарушил Басмач, закончивший умываться и теперь оттиравший кожанку куском тряпки:
– Переждем здесь, скоро стемнеет, не будем соваться в город. Доставай пожрать, пацан, – бородач кивнул на свой рюкзак.
Назар нехотя встал и принялся тормошить рюкзак.
– На, руки что ли помой, – Басмач подвинул банку с раствором. – А то от дизентерии какой подохнешь. – Волк, завидев, что дело к еде, поднялся и увлеченно стал наблюдать за манипуляциями Назара.
– Что, блохастый, – подмигнул волку Басмач. – Жрать хочешь? Пацан, барбоса не забудь, он заработал.
И тут же с сожалением добавил:
– Жратвы мало осталось, воды и того меньше… Так что, экономнее.
Полоска света, пробивавшаяся с улицы через не плотно закрытые ворота, сдвигалась к противоположной стене. На свету плясали свой танец пылинки, пока наконец свет не потускнел, а затем вовсе исчез. В старом гараже с единственным окном из двух стеклоблоков совсем стемнело.
Басмач, посасывая на манер сигары полоску сушеного, круто посоленного мяса, увлеченно шерстил запасы неведомого хозяина. Получалось не густо: куча покрытого ржой инструмента вроде ножовок, ключей, отверток и стамесок; две бутылки с чем-то застывшим почти до состояния смолы, на поверку оказавшимся машинной смазкой. Были и бесполезные автозапчасти, и бесценный электроинструмент – дрель, и куча свёрл, что можно загнать за много патронов на ближайшем торговище.
Басмач лелеял надежду, что владелец гаража до Напасти был охотником, но надежды не оправдались, максимум рыбаком. Рыболовных снастей обнаружилось прямо завались. Помимо непонятных склянок с давно высохшим содержимым, нашелся полиэтиленовый сверток. Развернув бесконечные складки промасленной бумаги, Басмач наткнулся на совсем древние, еще советских времен полотна для ручной ножовки по металлу. Длинные, узкие, с мелкими зубьями полоски серого цвета, когда-то прозванные «польские»… В голове Басмача забрезжила идея.
– Пацан, на вот, замажь окно этим, – и протянул бутылку с машинным маслом. – И вход тряпкой завесь, чтоб свет наружу не пробивался. – А сам аккуратно очистил верстак у стены от наваленного хлама, отбросил связки стародавних журналов «Огонек». Выудил из кучи инструментов ножовку с заржавленным полотном, очистил и закрепил новое, «польское».
От души плеснул самогона в высокую банку из-под кофе и натолкал в нее туго скрученные журналы, лишнюю бумагу, торчащую из емкости, срезал ножом. Спиртное быстро пропитало сухую и ломкую бумагу. Чиркнул колесиком бензиновой зажигалки, и самодельный светильник-примус взялся ровным голубым пламенем почти без дыма. Изувеченная винтовка легла на верстак.
К полуночи, когда Назар и Бес в полглаза уже дремали, Басмач держал в руках порядком укороченную СВТ, со спиленным по самый газовый регулятор стволом, без газовой автоматики заряжания, без кожуха и деревянной накладки поверх ствола. И без прицельных приспособлений типа «мушка», штык-нож пришлось примотать к стволу. Получился совсем уж кастрированный вариант однозарядной винтовки Мосина с прикладом, перемотанным проволокой.
Оглядев со всех сторон свое детище, Басмач затушил самодельную лампу и, накинув плащ, сел у стены. Пока работал, было тепло, но теперь осенний морозец ощущался явственно. В темноте гаража слышалось сопение волка да тихое бормотание Назара. С улицы время от времени доносились непонятные шорохи, скрип, свист ветра. Однозначно, снаружи кто-то был. Опасный? Пауки желают мести за убитых товарищей? Вполне возможно. Следовало держать ухо востро.
Взошла луна. Бледный свет едва проникал через замазанное старым маслом окошко. Басмач очистил окно, сразу стало светлее. Чтобы не уснуть, выудил все патроны из котомки Назара, и нарезав куски свинца со старого, по самые уши заросшего окисью, автомобильного аккумулятора, принялся скатывать плоскогубцами самодельную картечь. О снайперской стрельбе речи конечно не идет, но всяко лучше утиной дроби. А за стеной точно кто-то был. Он хрустел стеблями сухого бурьяна, брямкал старой жестью, шумно, с хрипом выдыхал морозный воздух и пару раз проскрежетал по железу входа. Когтями? Не исключено. Незваного гостя слушал, как оказалось, не только Басмач. Волк, казавшийся спящим, пристально вглядывался угольками глаз в просвет неплотно закрытых ворот.
Где-то далеко, знакомо заухало: ду-ду, ду-ду-ду. Направление из гаража определить конечно невозможно, но очень и очень похоже. Залп из спаренной зенитной установки спутать трудно. Раскаты грома от стрельбы из ЗУ23-2, и треск РПД тревожили ночные окрестности довольно долго. Зато ночной гость ушел. Видимо, стрельба привлекала местных монстроуродов, а, может, и пугала. Кто знает.
«А ты здесь, Айдахар. Я знал – тебе что-то нужно, ты ищешь», – невесело усмехнувшись своим мыслям, Басмач погрузился в тревожный сон. Только Бес, сверкая глазами в темноте, пристально охранял вход.
Утро выдалось хмурым и морозным. Тяжелые тучи, собравшись в сплошную клочковатую пелену, опустились над городом. Погода недвусмысленно обещала дождь. Басмач и Назар, споро собрав пожитки и доев остатки мяса, покинули приютивший их гараж.
Назар во время сборов и завтрака молчал. А когда вышли на проселок, по грудь заросший порослью березы и непонятных кустов, так вообще брел понуро, как в воду опущенный. Басмач нет-нет поглядывал на своего спутника, и он ему категорически не нравился. В таком опасном месте, как город, нужно глядеть в оба глаза и на все триста шестьдесят градусов. Нет, такой Назар Басмачу совсем не нравился, того и гляди в яму провалится и ноги переломает.
– Я, похоже, Айдахара слышал, – нарушил молчание Басмач, обходя стороной полузанесенную землей крышку колодца. – Кто-то неподалеку, в городе, садил из зенитного пулемета… Он это был, больше некому.
Назар от этой новости, и правда, как-то приободрился, весь подобрался, движения стали резче. Басмач лишь усмехнулся в бороду и продолжил идти.
Город казался мертвым. Частные домишки, с повалившимися заборами, заросшие по самые окна бурьяном. То тут, то там шиферные крыши, сорванные ветром, украшали собой дворы. Нанесенный ветрами мусор, ветки, проросшая сквозь асфальт трава и деревья. Автомобили, навсегда застрявшие у обочин и посреди дороги. Тишина. Лишь хрустит под ногой опавшая с тополей листва, но это ненадолго, с неба брызнули первые капли дождя.
Басмач не верил обманчивому запустению, постоянно чувствовал спиной чей-то жадный взгляд, и не один. Если даже в трупе вчера издохшей лошади полно жизни, червей, например, то в Усть-Каменогорске, опустевшем двадцать лет назад, когда с неба с воем посыпались бомбы, и подавно. Не-ет, город слишком уж хотел выглядеть безжизненным. Мутные окошки кирпичных развалюх, подслеповато следившие за каждым движением чьими-то глазами, были тому подтверждением.
Бесконечная паутина Автогрейдерной, Ленинагорской и прочих улиц осталась позади, Назар и Басмач с вездесущим волком оказались на широкой, по три полосы в каждую сторону дороге. Проспект имени Ленина, название улицы, пожалуй, самое распространенное на территории бывшего СССР. Усть-Каменогорск не стал исключением.
Одна из главных дорожных «артерий» города на удивление не оказалась запруженной машинами, напротив, их тут почти не было. Только трамваи, эти семидесятитонные красные коробки, с широкими стеклами окон, и обрывками проводов, свисавших с опор, навечно замерли на путях в обоих направлениях. Вместо испуганно жмущихся друг к другу самостроек, проспект с обеих сторон подпирали высотки жилых домов и стеклянные новостройки торговых центров. Светофоры, загаженные птицами, поросшие невесть откуда взявшимся мхом, все еще висели на перекрестках, ожидая, когда же по проводам заструится ток, а по дорогам вновь, чадя дымом и сигналя, поедут автомобили. Но скорее всего уже никогда.
Проспект не вилял из стороны в сторону, а простирался почти строго по прямой, время от времени пересекаемый проулками и перекрестками. Идти было легко, знай только обходи подозрительно вздыбившийся асфальт, будто грибы вот-вот прорвут тонкую пленку черного покрытия дороги и на свет появится, скажем, груздь или белый. Хотя, скорее всего поганка. Баюкая в руках непривычно уменьшившуюся винтовку, Басмач зорко оглядывал улицу. Назар, державшийся позади, шел много свободнее, но нет-нет, а поглядывал по сторонам, уж больно пугающе смотрели на бредущих людей глазницы выгоревших изнутри квартир, облезлые, местами отвалившиеся наросты балконов и лоджий. Только Бес спокойно брел чуть в стороне, будто вокруг вовсе и не мертвый город.
По прикидкам Басмача, пройти оставалось еще километров пять максимум. Проспект Ленина должен был пересечься с проспектом Абая, и там оставалось только свернуть налево, чтобы добраться до Уранового завода. Именно на заводе Басмач надеялся обнаружить конвой Айдахара. И все это по прямой, по открытой местности. Хотя, конечно, можно и дворами, но до Напасти шастать подворотнями порой было себе дороже, навряд ли с тех пор что-то изменилось в лучшую сторону.
Вжимая голову в плечи от накрапывавшего дождя, Назару было скучно просто идти и ничего не делать, от безделья зудели мышцы. Пальцы требовали обычной ежедневной разминки с ножами, чтобы подолгу, до мозолей кидать и кидать в деревянную мишень в красно-белую полоску. Уши требовали тот самый упругий, ни с чем не сравнимый звук, с которым отточенный клинок вонзается в дерево: «Ш-тук! Ш-тук! Ш-тук!»
Он вытянул один нож из бандольерки и принялся крутить клинок между пальцев, унимая зуд от безделья. Как вдруг заметил движение. Еле заметный смазанный силуэт мелькнул в окне многоквартирки, на третьем этаже. Не спеша паниковать, он стал наблюдать, вдруг показалось? Но нет, не показалось: в доме через дорогу в темных окнах кто-то двигался, ловко перескакивая с балкона на балкон. Назар вернул метательный нож в перевязь на бедре и потянул ружье с плеча.
– Не дергайся, пацан, – глухо отозвался Басмач, продолжая идти, как и шел. – Не показывай, что ты их заметил. Давно уже идут за нами.
Чуть запнувшись, Назар сделал вид, что просто перевесил двустволку с левого плеча на правое. Но искоса все же присматривал за тылами.
– Может и не опасные. А может боятся, вот только кого, нас или… – на полуслове бородач замолчал и остановился. Столб, на котором висели длинные «лианы» высоковольтных проводов для трамвая, был наряжен в непонятное чучело, или, скорее, даже знак: связка пробитых черепов все как один с высокой надбровной дугой, десяток рук-ног, и какого-то мусора вроде стянутых между собой веток. Движение в домах справа и слева стало заметней и многочисленней.
– Вот и родственнички убиенных тобой и мной неандертальцев пожаловали. Что, пацан, не узнаешь? Прямо одно лицо. Тебя на форшмак пустить хотели.
Напряжение росло, непонятные существа по двое по трое скапливались в окнах и на балконах третьего этажа дома через дорогу. Любопытные головы буквально гроздьями уже свисали.
«Га-а-а!» – пронзительно разнеслось по улице. Затем клич подхватили и другие.
– Пацан, деру! Делай как я! – Басмач, пригнувшись, рванул вперед. Назар, чуть замешкав, припустил следом. В спины же кроме многоголосого «га», с глухим стуком и звонким «дзынь» о рельсы и асфальт посыпались камни, палки и отточенные куски арматуры. Назар с трудом поспевал за петляющим, как тоннельная крыса, бородачом. Тот двигался зигзагом, проворно меняя направление на размокшей грязи, перепрыгивал через валежник и обруливал остовы машин. В груди полыхнуло огнем, Назар закашлялся, запнулся о валявшуюся на пути корягу и кубарем полетел на изгаженный асфальт.
Басмач, круто развернувшись на месте, не сбавляя скорости, на бегу подхватил Назара и буквально понес на руках. В корягу тут же впилось корявое копье из заостренного штыря.
Метров через двести, Басмач тяжело дыша обернулся, а после перешел на шаг и остановился, преследователи отстали. Только не все. Один, низкорослый, обмотанный чем-то красным вокруг талии, подпрыгивал на косолапых ногах, поднимая тучи брызг из лужи, в которой стоял и потрясал копьем. Воинственно гоготал, насылая на головы людей кары Египетские не иначе, но с места не сходил и на шаг.
– Все, пацан, дальше эти мартышки не пойдут, ух… – Басмач уперся руками в колени, затем выпрямился и осмотрелся. Вокруг в принципе ничего не изменилось, но почему-то пугало местные аборигены поставили. Причем оно скорее предупреждение – вот только о чем, «не влезай убьет» или «мост разрушен, проезд закрыт»? Назар стоял неподалеку с ружьем наготове, ожидая, что аборигены нападут. А вот Бес, вдруг вынырнувший откуда-то из кустов, встал посреди дороги и уставился вперед. Басмач подошел к волку и присел рядом.
– Что, блохастый, опасность чуешь? – Волк конечно не ответил, только искоса поглядел на него и продолжил свое бдение. Дорога как дорога: асфальт местами занесен землей, и эти островки за годы после Напасти успели обрасти травой, и даже деревцами. Слева высилась стеклянная коробка какого-то училища, а может университета, Басмач уже и не помнил толком. Справа пара приземистых домов, при Советах наверняка бывших чем-то вроде приема стеклотары или продмага, а в лихие девяностые ставшие, к примеру, пивбарами и казино. То, что поближе, кстати, напоминало салун дикого придикого Запада, с двустворчатой дверцей на входе и импровизированной коновязью вдоль стен. Так, что же не так? Басмач встал, оглянулся на парня. Тот бдительно вглядывался в окрестности, держа двустволку наготове.
«Может мины?» – с сомнением подумал он. Хотя, если мины и кто-то из мартышек подорвался, то и ямы бы остались. А тут никаких воронок, только мусор, валежник, старые кости и колодцы городской канализации… Так, стоп. Виденные до сих пор крышки колодцев все как одна были заржавленные, ведь колес и ног, что день за днем могли их полировать чуть не до блеска, снимая слой ржавчины, давно нет, канули в Лету. И кости. Вокруг, вперемешку с ветками и мусором, полно костей. До ближайшего чугунного блина метров пятнадцать, не больше.
– Пацан, слышь, отойди-ка метров на десять назад, – Басмач обернулся. – Ага, вот так. Готовься стрелять если что…
– А куда? – вытянул шею Назар, разглядывая, что же там впереди. Но Басмач не ответил, а просто подобрал валявшийся под ногами обломок рыжего кирпича и, примерившись, отправил его в полет по пологой траектории. Описав дугу, кирпич со звонким «блямс» шмякнулся точно в клетчатую середину люка.
– Ну, что там? – поинтересовался Назар, успевая смотреть в две стороны почти одновременно.
– А ничего. Дома никого нет. – Подобрал округлую гальку почти с кулак размером. Взвесил в ладони, примерился, и зашвырнул теперь уже в следующий люк, но значительно дальше прежнего. Повторного «блямс» не получилось, камень не долетел с метр до колодца и ударился об асфальт…
Крышка молниеносно откинулась в сторону как на шарнире, из лаза выпрыгнул пучок осклизлых лап-щупалец, слепо махнул, ловя пустоту вместо успевшего подпрыгнуть камня. Но тут же, будто просчитав траекторию, щупальца, ухватив каменюку в полете, нырнули обратно, аккуратно прикрыв за собой люк.
Басмач замер ошарашенный. В памяти всплыло детство в деревне, и пауки, жившие в норках у реки. Над каждой норкой крышечка. Подходишь близко, она захлопывается. Но если подлетит муха, то появляется хозяин… Бородач обернулся к Назару, тот с выпученными глазами прижимал к себе ружье.
– Они на вибрацию реагируют. Пацан, это хорошо, что ты не стрелял. Эта хрень, наверное, не отходит далеко, но… лучше не рисковать. Вон сколько этих «крышек» разбросано. Идем в обход.
Проплутав дворами несколько часов, Назар и Басмач наконец выбрались на проспект, названный в честь великого казахского поэта и философа Абая. Этот проспект разительно отличался от прежнего, здесь всю дорогу в направлении выезда из города запрудили автомобили. Так же, как и на мосту, истлевшие трупы сидели или лежали, в своих жестяных скорлупках на колесах. Дождь тем временем из моросящего превратился в проливной, поднялся ветер. Идти стало невозможно, из-за хлещущих с неба струй ничего не видно и не слышно, вдруг кто позади крадется? И не заметишь, пока не вцепится клыками в загривок. Басмач, щурясь от больно хлещущих водяных плетей, обернулся назад. Назар совершенно вымок и шел еле перебирая ногами, отчаянно кутаясь в сырой войлок куртки.
Впереди, насколько помнил Басмач, по левой стороне в ряду домов когда-то был таксопарк. Это предприятие машин с «шашечками» было учреждено в далекие советские времена, когда имея всего лишь рубль в кармане можно было объехать чуть ли не всю страну, правда не на такси. Серая арка над въездом на территорию, с железными решетчатыми воротами и двумя смотровыми ямами контроля оказались на своем месте.
В сущности, за все эти годы с развала СССР, времен разгульных девяностых, становления совершенно новой независимой республики, и последующей атомной бомбардировки, прозванной Напастью, в облике этого места ничего не изменилось. Картина из керамических плиток, изображавших бело-серые фигуры шоферов и машин такси, навсегда застыла над въездом на территорию. Только лишь у двухэтажного, серого неприметного здания конторы, прилепившегося слева, полупилась штукатурка да разрослось до неприличных размеров дерево на клумбе. И все, будто и войны не было.
Держа обрез винтовки наготове, Басмач толкнул стародавнюю стеклянную дверь в железной окантовке, скрипнув, та с сопротивлением, но отворилась. Узкий тамбур проходной, выкрашенные «по-казенному» в два цвета стены, запустение, мусор, мебель на запыленном полу и всё. Здание управления автопарком Басмач для отдыха выбрал не зря, здесь не было слепых коридоров. Даже из кабинетов вполне можно выбраться на крышу, а уже оттуда по одной из пожарных лестниц на землю. Пропустив Назара и промокшего до нитки волка в предбанник проходной, бородач закрыл дверь, для надежности перекинув щеколду. Препятствие конечно так себе, зато тихо уже не войдешь, впрочем, как и не выйдешь.
Судя чуть ли не по сантиметровому слою пыли на полу, они первые здесь гости за многие годы. Да и что могло понадобиться тем немногим выжившим? Ни еды, ни воды, ни оружия. Ничего полезного, только если ворох бумаги… Просмотрев на сколько хватало света и зрения коридор, уходящий через весь первый этаж в другой конец здания, Басмач, хлюпая башмаками, осторожно забрался по короткой лестнице на второй этаж, осмотрелся. Направо – глухая стальная дверь с пудовым навесным замком. Что там может быть, вопрос. Вполне возможно сокровища вроде одежды, спецовок, склад запчастей к давно сгнившим автомобилям, а может и просто ничего, пустота. Замок и внушительная бронедверь на входе не всегда означает ценное содержимое, ценности у всех, они разные.
Налево, анфилада кабинетов вроде приемной директора, отдела кадров и прочая, заканчивалась зарешеченным окошком кассы. Когда-то здесь выдавали зарплату. Басмач прошелся до окошка, заглянул, мало ли. Прошелся по кабинетам, проверяя двери. Часть оказалась закрытой, включая бухгалтерию и приемную. А вот просторный зал на два десятка стульев оказался открыт. Бородач кивнул, Назар понуро ввалился в кабинет, волк прошмыгнул следом.
За пыльными «стеклопакетами» окон шел дождь. Ветер швырял полные пригоршни воды в стекло, выбивая замысловатую дробь. Бумага, пропитанная самогоном, шипела и стреляла искрами. Назар, глядя на пляшущее над жестяной банкой красно-голубое пламя, трясся от озноба. Куртка и свитер промокли насквозь, и теперь сушились, будучи распятые на двух стульях как раз вокруг импровизированного костерка, заодно прикрывая свет от посторонних глаз, мало ли кто увидит отсветы огня в сумерках. На свет могут слететься не только бабочки, далеко не они.
Голова Назара была абсолютно пуста, даже мысли о спасении сестры требовали большого усилия. Хотелось есть, выспаться, и наконец-то согреться, самодельный примус полноценного костра или дровяной печи не заменял. Басмач же сидел напротив и задумчиво потирал руки. С его головы все еще стекали капли воды и с тихим стуком падали на пол, оставляя черные кляксы в пыли. О чем он думал? Да, мало ли. Он вообще казался Назару странным, «не от мира сего», как порой говаривала Жива, знахарка из труппы Шимуна. Бес лежал рядом, облокотившись мокрым боком об ногу, но Назар не гнал волка, хоть тот и был мокрым. Зверю также хотелось тепла.
Назар, все же пригревшись, уже клевал носом, когда отчетливо зазвенело.
– У нас гости, – неживым голосом произнес Басмач и поднял взгляд. Назар увидел глаза отсутствующего человека, тело вроде как здесь, сидит у огня, но вот мысли явно далеко. Правда длилось это лишь мгновение, лицо будто ожило, глаза обрели мысль. Бороду прорезала зверская улыбка:
– Будем встречать! – Резво подскочил, накинул еще мокрый плащ и, осторожно подойдя, приник к двери, прислушиваясь. По лестнице кто-то поднимался, причем совсем не таясь бухал сапожищами по истертым бетонным ступеням. Басмач вытянул нож из поясных ножен: отточенная сталь тут же блеснула в свете горелки. Бородач искоса посмотрел на пламя. Без слов все понявший Назар прикрыл огонь жестянкой и быстро натянул мокрый свитер и куртку. В коридоре же было явственно слышно, что топают двое, если конечно у гостя не четыре ноги. Вот только четырехногие как правило, щедро одарены взбесившейся природой когтями, зубами, щупальцами, кислотой и прочими натуральными средствами умерщвления. За дверью же отчетливо лязгало вполне рукотворное железо.
Спрятаться и ждать, что пройдут мимо, не получится. На полу слишком явственно видны их с Назаром следы, такое и слепой не проглядит. А шли ведь именно по следу. Бес, встав напротив двери, глухо зарычал.
Раз двое поднялись наверх, на первом этаже могут поджидать еще десятеро. И вовсе не поумневшие мартышки с самодельными копьями. Басмач подхватил с полу старый, но сработанный из стального профиля советский стул и подпер им дверь. Шаги в коридоре прекратились, знакомо пискнуло, зашелестело. Басмач про себя удивился, услышав звуки рации и щелчок тангенты, но решил, что показалось. В дверь ударили, стул скрипнул, но не поддался. Таиться смысла больше не было, Басмач с хрустом вывернул из окна рассохшийся пластик стеклопакета, в комнату тут же ворвался шум проливного дождя и запах мокрого асфальта. В дверь снова ударили, склеенная из брусков и шпона, по-советски надежная дверь пока держалась, но надолго ли?
Пока Басмач осматривал что-то за окном, Назар перевернул длинный и тяжелый стол, ухватив за край с трудом подтянул его и прислонил к входу. Обернулся на Басмача, а его нет, только из окна на пыльный пол хлещут крупные капли воды. В дверь уже тарабанили не переставая, она гнулась под натиском снаружи, грозя вот-вот развалиться в труху.
«Сбежал, – пульсировало в мозгу. – Испугался. Ну и бес с тобой!» Назар сдвинул замки и переломил ружье, проверил латунные кругляши патронов, торчащие из казенника, захлопнул обратно. Покосился на волка, – хоть ты со мной, – и нацелил дрожащие стволы на дверь. Палец, будто обретя собственную волю, чуть выбрал слабину железной скобы. Просто выстрелить, и все прекратится, наступит тишина, и только Бес будет сопеть лежа у плюющегося искрами примуса в жестянке. Назару вдруг стало очень страшно и одиноко. Но стрелять через преграду нельзя, Назар это уяснил еще в убежище, когда тайком наблюдал, как смотритель выстрелил дуплетом из короткого дробовика в хлипкую на вид дверь жилища библиотекаря. Того пришли арестовать по доносу за распространение антинаучной литературы и пропаганды. Но дверь была жидкой только с виду, стальная пластина, замаскированная под фанеру, заставила картечины срикошетить в смотрителей, в том числе и стрелка. Назар, сжав зубы, стал ждать, когда гости наконец войдут.
Оказавшись на широком, сваренном из прутьев карнизе с бегущими вдоль трубами, Басмач, щурясь от дождя, осмотрел двор с расположенными чуть поодаль строениями ремонтных боксов, низкими коробками складов и невесть как тут оказавшимися большегрузными тягачами, вросшими в землю. В сумерках слишком-то не разглядишь, но на первый взгляд никого. Выпрямившись во весь рост, бородач подпрыгнул и ухватился за край, подтянулся, благо по нему шел толстый кабель. Оказавшись на крыше, скользкой от дождя и нанесенной земли, побежал на другую сторону здания. За секунду преодолев расстояние в тридцать метров, свесился с крыши. За шиворот тут же устремились холодные струйки воды, но он и не заметил. Под окном оказался небольшой балкончик и стеклянная дверь. Спрыгнув, с ходу войти не получилось, заперто. Басмач вогнал широкий клинок штыка и приналег плечом. Хрупкая преграда, хрустнув, поддалась. Кабинет директора таксопарка располагался как раз напротив конференц-зала, где остался Назар с волком.
Внутри по нынешним временам просто роскошно: дорогой, сработанный под красное дерево стол, письменные принадлежности с позолотой, плоский монитор компьютера, какие-то панно на стенах, холодильник, притулившийся в углу, даже скорее мини-бар. Но это Басмач отметил чисто автоматически, на случай если что. Сам же ринулся в приемную, закуток секретаря со столом попроще, парой стульев для посетителей и кулером у стены с давно вытекшей водой. На двери в коридор оказался «английский» замок, стоит такой захлопнуть и внутрь уже не попадешь. А в коридоре всё шумели. Басмач взял в обе руки по ножу, оттянул лезвием штыка рычажок на замке и что есть силы пнул полированную дверь.
Гости, осадившие дверь конференц-зала и засевшего там Назара, атаки с тыла как-то не ожидали, вернее не ожидал тот, что долбил в дверь узловатой не то дубиной, не то грубо сработанной под бейсбольную биту палкой. Потому умер первым, получив чуть более двух десятком сантиметров стали под левую лопатку. Зато второй оказался проворнее. Выхватив из поясных ножен средней длины саблю, принялся выписывать восьмерки. В коридоре, конечно, сильно шашкой не помашешь, но Басмачу вполне могло и этого хватить.
Незнакомец, перестав красоваться, зарычал и сделал выпад, целя Басмачу острием в грудь. Бородач такого не допустил, и успел отбить саблю штык-ножом от СВТ. Затем еще выпад, и еще. Басмач только успевал отпрыгивать, долго так продолжаться не могло, штык совсем не сабля, длины для атаки не хватает. А ближе незнакомец подойти просто не позволит. Пистолет очень пригодился бы. Мысль про короткоствол почти физически обожгла, ведь пистолет, маленький и самодельный, покоился в кармане плаща! Вот только сильно шуметь ой как не хотелось. Вся Айдахарова конница и вся Айдахарова рать здесь была совсем ни к чему, а махавший саблей был именно из нее. Уж больно приметные латы из вываренной кожи, глухой рогатый шлем с прорезью для глаз, закрывающий лицо грубой маской из дерева, изображавшей страхолюдную рожу. Айдахаровец же, делая короткие выпады, рубил то справа налево, то слева направо, оттесняя Басмача к лестнице.
Басмач вдруг почувствовал старость. Нет, он вовсе не впал в перманентный маразм и не принялся читать айдахаровцу нотации, как лучше рубить врага в щепу, нет. Он стал сомневаться, что справится. Впервые. Не сдался, такого никогда не будет, но ощутил усталость и неуверенность в собственных силах. Замешкался. Айдахаровец вроде как хотел уколоть в живот, но, не достигнув цели, на обратном ходу чуть довернул острие сабли и чиркнул по предплечью. Боль тут же отрезвила и поставила все на свои места.
Воин довольно хмыкнул, видя заструившуюся по руке кровь, и замахнулся для следующего удара. Чуть слышно затрещала рация, айдахаровец буквально на мгновение отвлекся, но этого хватило. Басмач тут же поднырнул под вооруженную руку, всадил штык-нож тому в грудь. Вываренная в масле кожа не спасла. Тридцать пять сантиметров старой доброй стали прошли сквозь нее, вспоров живую кожу хозяина, разгоряченные боем мышцы. Клинок с хрустом раздвинул ребра, рассекая артерии, и, вновь скрежетнув о кости, вышел из спины. Безымянный воин захрипел, попытался слезть с наколовшей его «булавки», но Басмач не позволил. Чуть провернув клинок в ране, рывком выдернул штык, и ударил снова, на этот раз уже точно в сердце. Айдахаровец затрясся и обмяк. Басмач выдернул нож, и бездыханное тело повалилось навзничь, заливая охряным загаженный пол.
– Старость, говорите? Да хрен там, еще повоюем, – угрюмо пробормотал Басмач, стирая кровь с ножа. Перешагнув через труп, аккуратно подошел к двери и громко позвал:
– Слышь, пацан, не пальни со страху, это Басмач. Разбирай завал, уходим.
Стоило отойти на несколько сотен метров от таксопарка, как из проулка вынырнул отряд черных воинов. Назар и Басмач успели укрыться за сгоревшим автобусом, пока айдахаровцы не скрылись где-то у ворот. По чью душу они шли и так было понятно, те двое, убитые бородачом, либо разведчики, либо просто отставшие. Наличие в городе патрулей несколько усложняло дело, теперь стоило опасаться не только аборигенов и мутировавших животных.
Басмач проследил взглядом за черным отрядом, и решил идти тем же путем, что и они, нужно лишь подождать. Время шло, сумерки перешли в темноту, наступила ночь, но отряд так и не вернулся. Над городом показалась луна, прекратился дождь, небо очистилось. Резко континентальный климат проявлял себя во всей красе, с грацией и ловкостью вышколенного официанта, как блюда на столе меняющего погоду, вот – дождь, а вот – снег. Вдруг, в небо один за другим ударили несколько столбов света, они шарили по чернильному небу, будто что-то выискивая, а затем загрохотали выстрелы.
Басмач почти бежал в темноте, на ходу перепрыгивая кучи мусора, упавшие деревья, огибая нагромождения каких-то контейнеров. Назар пытался не отставать, но силы покидали его. Бес же несся впереди их обоих, как бы прощупывая дорогу на предмет опасности. А стрельба слышалась все громче. Наконец волк нырнул в пролом в бетонном заборе, но дыра оказалась слишком мала для человека. Впрочем, вход нашелся быстро. Назар и Басмач, тяжело дыша, остановились.
– Сейчас отдышимся, а дальше идем тихо. – Басмач протянул флягу с водой.
– Понял, – тяжело отозвался Назар, принимая воду. От бега жгло в груди и саднило в брюхе – до ужаса хотелось есть. И вообще, он с детства тяжело переносил голод. А уж тогда-то он успел наголодаться, и память об этом сохранилась навсегда. Хлебнув противной, отдающей алюминием и тиной воды, вернул емкость. Басмач тряхнул флягу и, немного отпив, спрятал на поясе.
Оказавшись в окружении непонятных строений, они крались под арками из труб и кабелей, обходя по дуге непонятные агрегаты, и пугающие светящиеся голубым светом пятна на земле. Территория завода огромна. Но чуткий нюх волка указывал верную дорогу, по крайней мере, для Беса, который мог пролезть почти везде, а людям приходилось искать обход.
Наконец они вышли на обширную площадку между заводскими корпусами, подсвеченную многочисленными прожекторами. Лагерь был устроен по всем военным писаным и не писаным канонам. Помимо прожекторов стационарных, освещавших пикеты охраны и пулеметные точки, было еще несколько шаривших огненным глазом по округе. Чтобы не быть обнаруженными, Назар и Басмач залегли в кустах у нагромождения не то контейнеров, не то трансформаторных будок, что, впрочем, и не важно. Люди, как муравьи, мелькали здесь и там, что-то перетаскивая из цеха и сгружая в вагоны.
Басмач узнал из словесного описания старика-мутанта тот самый «АСКВ», бронированный атомный вездеход, за которым гонялся многие месяцы. Сейчас, в темноте, разглядеть его исполинскую тушу было трудно, прожектора освещали только внешнюю часть лагеря, а центр как-то и не освещен, за исключением нескольких островков.
Басмач достал бинокль, чтобы рассмотреть эти «островки». Расстояние было небольшим, метров двести или триста. Приближенные оптикой, скудно освещенные островки оказались пулеметными расчетами на боевых платформах и самом тягаче. Некоторые прожекторы, устремленные в небо, что-то выискивали, а учитывая басовитый рокот зенитной установки калибра двадцать три миллиметра прошлой ночью, цель должна быть что ни на есть воздушная. Вот только что за вертолеты с самолетами могли здесь оказаться и так докучать Айдахару? Басмач почесал лысину, размышляя. Про летающих тварей ему уже приходилось слышать. Вроде бы те водились, правда далеко, у моря, где-то в сторону Волгограда, или чуть не в Анапе.
Назар же, лежа на размокшей и успевшей взяться льдом земле, во все глаза глядел на освещенный яркими огнями лагерь и всей душой рвался туда, ведь где-то там была его сестра, его Майка. Во всем мире нет человека роднее чем она. А Майка, поди, ждет, страдает. А вдруг… вдруг с ней делают что-нибудь?! Так чего мы тут лежим, а она… там!
От этой мысли, что черные уроды могут сотворить с сестрой, Назар даже подскочил, вернее попытался и тут же получил тяжелой рукой по загривку.
– Лежи, гаденыш! – зло зашептал Басмач. – Спасатель хренов, если ты мне все дело изгадишь, когда так близко подобрались… Зарежу и глазом не моргну. Притихни аудал[5].
Вспыхнув, Назар хотел было ответить, но не успел.
Разрывая морозную тишину, заставляя диафрагму болезненно вибрировать, а голову инстинктивно вжиматься в землю, застучала зенитка. Направленные в небо спаренные стволы дважды изрыгнули пламя. Все как один прожектора, лениво прощупывавшие небеса, вдруг сошлись в одной точке, вернее попытались, то, что парило над лагерем, вовсе не желало быть пойманным в сети лучей. Перекрывая гомон людей и лязг подтаскиваемых ящиков с боеприпасами, по ушам ударил ужасающий вой. Басмач решил, что на лагерь для атаки на малой высоте заходит истребитель-перехватчик МиГ-25, и именно рев его турбин заставляет непроизвольно стучать зубы и зудеть в костях. Размышлял он только мгновение. Схватив Назара как котенка за шкирку, бородач бросился бежать, подальше от лагеря. И вовремя. Вой, достигнув пика, разрядился глубоким «у-у-увва» и стал удаляться. Бегущим Назару и Басмачу в спины ударила вспышка зеленоватого света, а после догнала ударная волна.