Мать была ещё на работе. Поужинав, пролистав доклад, с которым ему предстояло выступить в Бостоне, решил съездить к своей нынешней подружке Ольге и сообщить ей об отъезде. Он давно искал возможность расстаться с ней, и поездка в Америку была для него спасательным кругом. Написав матери записку, что дежурит в больнице, прямиком отправился к Ольге.
Уже с порога, раздеваясь в прихожей, крикнул хозяйке, которая была на кухне.
– Оль, слышь, меня отправляют на полгода в Африку.
– Что? – девушка вышла в прихожую, вытирая руки о фартук.
– Завтра уезжаю в Африку на полгода.
Её глаза только, что сияющие радостью, вдруг округлились и, как в мультике одна картинка сменяет другую, лучезарная радость сменилась ужасом вперемежку с отчаяньем. Столь разительная перемена в настроении подружки слегка смутила Николая.
– Я пытался отказаться, но они и слушать не хотят, – Николай нежно обнял девушку и поцеловал.
– Ну почему именно ты? – в глазах Оли стояли слёзы.
– Не плачь, родная! Такова судьба. Что у нас сегодня на ужин? Я пошёл мыть руки.
За столом разговор об отъезде продолжили.
– Когда уезжаешь?
– Практически завтра. Днём буду бегать, как сумасшедший, по всякого рода инстанциям. Сама понимаешь: необходимо кучу бумаг оформить.
– А почему на такой длительный срок?
– Ну, сама подумай! – Николай отвечал с полным ртом. – В такую даль, к чёрту на кулички – и на два дня. Стоило ли затевать возню?
– В воскресенье приезжает моя мама, я хотела тебя с ней познакомить, – голос Оли был жалостливым.
– Оленька, милая, ты же сама знаешь, что это невозможно.
– Да, я помню, что ты против женитьбы…. Но нам так хорошо было вместе! Ведь правда? – девушка с надеждой смотрела в глаза Николаю.
– Ну, конечно, родная. Мне с тобой было очень хорошо. Сегодня жаркое у тебя просто изумительное. Оленька, ты – прелесть, – Николай взял девушку за руку и поцеловал её.
Эта ночь была их последней. Пылкие объятия, тела, слившиеся в порывах страсти не знающей стыда, горячие поцелуи, кажущиеся вечностью… А рано утром Николай собрался и потихонечку ушёл, стараясь не разбудить спящую, как казалось ему, Ольгу. Но девушка не спала. Глазами, полными слёз, она проводила теперь уже бывшего возлюбленного и, понимая, что он потерян для неё навсегда, тихо прошептала: “Будь счастлив, любимый!”.
А Николай тем временем не спеша шёл к своей маршрутной остановке, чтобы поехать на работу. Город только-только просыпался. Начинали ходить трамваи, троллейбусы, всё больше людей спешили по своим делам. На душе у Николая было спокойно и радостно от возможности бесплатно побывать в Америке. Расставание с Ольгой нисколечко не портило настроения.
Ни одну девушку, с которой он встречался, ему не приходилось добиваться. Он держался с ними до цинизма честно, напрямую говоря, что жениться не собирается. Столь откровенная его бесхитростность не отталкивала прекрасную половину человечества, а наоборот: они сами предлагали себя, готовые на любые отношения. Ни к одной из них он не привязывался и поскорее оставлял их, как только они заговаривали о свадьбе. Подобное случилось и с Олей. Она стала строить планы совместной жизни, мечтала познакомить его с мамой, что только ускорило разрыв. То ли девушки попадались ему достаточно легкомысленные, то ли он в отношениях был добр с ними, но обид никто не держал, и расставания были лёгкими.
Сегодняшний день Николая вымотал основательно. Во-первых, было много вновь поступивших больных, в историях которых надо было разобраться и назначить лечение, во-вторых… было самым неприятным. Поход на кафедру и разговор с её заведующим, профессором, который прочитал ему на целых двадцать минут лекцию, о том, что он безвозвратно губит свой исследовательский талант, или что-то в этом роде. Затем целый час Николай носился со всякого рода бумажками, оформляя свою поездку на конференцию. Одним словом, домой вернулся в семь вечера, уставший и злой. Дверь по привычке открыл своим ключом, хотя знал, что мать дома, и может её напугать. В таких случаях он уже из прихожей сообщал ей, что пришёл. Но сегодня, не успев войти, услышал молодой женский голос, доносящийся из кухни, и понял, что мать не одна. Не сообщая о своём возвращении, надеялся тихонечко прошмыгнуть в свою комнату и завалиться спать, но не успел разуться, как перед ним появилась мама.
– Вот тебе на! – мать всплеснула руками от неожиданности. – Ты чего, Коленька, прячешься и не говоришь, что вернулся?
– Мам, я только что вошёл, – Николай позволил матери обнять себя.
– Мой руки, сынок, будем ужинать, – заметив недовольный взгляд сына, который скрестил кисти рук, показывая, что ужинать не будет и очень устал, мать демонстративно громко добавила.
– Никаких «нет», сынок. У нас гостья. Проходи на кухню, мы тебя там ждём, – и, даже не посмотрев на сына, чтобы не дать себя уговорить, быстро ушла на кухню.
Николаю ничего не оставалось делать, как помыв руки последовать за матерью. Надо сказать, кухня у них была большая и хорошо совмещала рабочую часть со столовой, которую обозначал большой круглый стол. За ним уже сидела гостья – молодая высокая девушка. Как сказал бы Николай – с безликим лицом. Этот термин он придумал сам и употреблял его, характеризуя ничем не примечательные женские лица, которые встретишь – и не заметишь. Даже если столкнёшься – нос к носу, – то и не вспомнишь потом, каким оно было. Мать хлопотала у плиты.
– Здравствуйте, – Николай вежливо поздоровался, озаряя лицо дежурной улыбкой.
В отношениях с девушками он умел делать это мастерски, сразу представляя достоинства своего красивого лица, а их было у него несколько.
Первое, конечно, больше годилось для молодого, здорового коня, но Николай так не считал и белоснежный ряд ровненьких зубов показывал в первую очередь. А дальше уже шла мистика. Как ему это удавалось – не знал никто, но его глаза при улыбке, зажигались огнём страсти. Ко всему прочему прилагался пристальный взгляд с долей восхищения. И всё. Он победитель.