В городке стояла глубокая ночь. Мари стояла на мосту и, держась за перила, смотрела на бурный поток. Гребешки белой пены объявили войну опорам моста и, вздымаясь над водой их породивших, они бились и бились о гладкие плиты из бетона. После каждого удара гребешки вдребезги разлетались, превращаясь в тонкую водяную пыль, но не сдавались и через минуту начинали новую атаку…
За несколько часов до этого Мари сидела за столом и читала книгу. Уютный свет от лампы освещал пожелтевшие страницы зачитанного романа. Она не глядя взяла яблоко из миски на столе и с хрустом его откусила. В романе заплеталась интрига. И хотя Мари знала, кто подложил камергеру злополучное письмо (как никак она читала роман третий раз), все таки она втайне надеялась, что Антуан хотя бы на этот раз окажется не виноват и в конце они с Лиз поженятся.
Около 11 вечера она услышала шаги и стук наружной двери. «Майкл!» Она вскочила, заложив книгу новогодней открыткой, и побежала на кухню греть похлебку.
Майкл работал в конторе до 9 вечера, но от работы до дома трамвай ехал два часа и поэтому Майкл вставал в шесть утра, а приезжал к ночи и они с Мари виделись только пару часов в день. На выходные он работал на второй работе, а ей надо было ездить к больной матушке в деревню.
Она успела зажечь огонь и вернулась в коридор, чтобы как обычно помочь ему снять засаленную куртку и картуз. Но увидев его, она сразу поняла, вернее почувствовала – что-то случилось! Он не поцеловав ее, как обычно, не улыбнулся, даже не взглянул, а хмуро глядя в сторону, сам снял куртку, скинул башмаки и пошел в свой угол. Там стоял его верстак и висели опорки, подковы и все остальное, что нужно в работе башмачника. Мари на скорую руку повесила куртку на крючок и опасливо последовала за ним.
– Майки, что с тобой? Что-то случилось? – она пыталась заглянуть в его глаза и предчуствуя беду, заворачивала руки в подол передника. – Ты продрог, давай я тебе согрею воду… Ну не молчи же! Что с тобой?
Майкл молча вынимал из карманов маленькие гвоздики и нарочито медленно складывал их в большую жестяную коробку. Потом вдруг перестал, порывисто повернулся и глядя Мари прямо в глаза произнес:
– Мари! Я больше не хочу жить с тобой! Я полюбил другую! И завтра я ухожу к ней!
Мари остолбенела. Глаза ее, широко открытые и секунду назад хранившие тепло для помощи и утешения любимого, как будто остекленели. Она не могла вымолвить ни слова, еще и еще раз пытаясь осознать то, что он сказал.
Он чувствовал, что она сейчас разрыдается и поэтому сделал суровое лицо и резко прикрикнул:
– Слез нам еще тут не хватало! Не реви, кому говорю! Я тебе буду помогать на первых порах, пока нового дружка не найдешь, так что с голоду не помрешь. А то, что жили вместе, почитай что с десяток годов, так ты не бери в голову. В жизни все бывает, полюбил, разлюбил…
Мари уже не сдерживая слез рухнула на стоявший рядом стул и зарыдала, закрыв мокрое лицо ладонями. Она не понимала этого. Они жили, так хорошо, так дружно. Им завидовали соседи и ее девичьи подружки. Да, конечно, не все было гладко – порой Майкл был жесток с ней, ругал, но никогда ее не бил, как частенько делали другие мужья, не сплетничал и не говорил плохого. Зарабатывал он немного, но не пил, что было редкостью для его ремесла. По вечерам он делал игрушки и скворечники для детей. Он был такой хороший! Боже! За что ей такая напасть?! У одной ее подруги – Катрин – муж тоже ушел к другой, но там был замешан ребенок. А может у Майкла уже давно этот роман? А может у него уже ребенок есть?