И в конце концов остаешься наедине с собой.
Что там было, уже неважно. Все прошло. Все опять прошло.
Только что-то в груди так жжется, что его ни вином, ни водой.
И так хочется стать вот этой, неживой, и стоять с веслом
в зимнем парке, чтоб мимо люди, по ночам фонари и лед
и ребенок в мохнатой шапке, пожалев, подарил бы шарф
и дождаться весны, и сгинуть среди листьев, цветов и трав.
И не помнить, что всё конечно и пройдет, как всегда пройдет.