После более чем трех часов непрерывной езды мы остановились пообедать в городе Гуаймас. Пока мы ждали, когда нам подадут еду, я выглянула из окна на узкую улочку, примыкающую к заливу. Орава голых до пояса мальчишек гоняла мяч. Неподалеку рабочие строили кирпичный дом. У некоторых из них уже начался обеденный перерыв, и они потягивали из бутылок газировку, прислонившись спиной к штабелям запечатанных мешков с цементом. Я подумала, что Мексика повсюду – очень шумное и грязное место.
– В этом ресторане всегда подают вкуснейший черепаховый суп, – сказала Клара, привлекая к себе мое внимание.
Через мгновение улыбающаяся официантка с серебряным передним зубом поставила на стол перед нами две тарелки с супом. Клара вежливо обменялась с ней несколькими репликами на испанском, прежде чем официантка принялась поспешно обслуживать других посетителей.
– Я никогда раньше не ела черепахового супа, – сказала я, взяв в руки ложку и внимательно рассматривая, насколько она чистая.
– Тебе предстоит получить море удовольствия, – сказала Клара, наблюдая, как я вытираю ложку бумажной салфеткой.
Я неохотно попробовала суп. Кусочки белого мяса, которые плавали в густом томатном соусе, были на самом деле очень вкусны.
Я съела несколько ложек супа, а затем спросила:
– Где они берут черепах?
Клара указала на окно.
– Прямо из залива.
Статный мужчина средних лет, сидевший за соседним столиком, повернулся ко мне и подмигнул. Этот его жест, как мне показалось, скорее напоминал поведение весельчака, чем заигрывание. Он повернулся ко мне и, словно продолжая начатый разговор, сказал по-английски с сильным акцентом:
– Черепаха, которую вы едите, была очень большая.
Клара посмотрела на меня и подняла брови, будто не могла поверить, что незнакомец оказался таким нахальным.
– Эта черепаха была такой большой, что ее хватило бы, чтобы накормить дюжину голодных людей, – продолжал он. – Они ловят черепах в море. Для того чтобы вытянуть одну такую тварь на берег, нужно несколько человек.
– Наверное, они бьют их гарпунами, как китов, – заметила я.
Мужчина проворно переставил свое кресло к нашему столу.
– Нет, я знаю, что они используют большие сети, – сказал он. – Затем они бьют черепах дубинками, чтобы те потеряли сознание, прежде чем вскрыть им живот. Если поступать таким образом, мясо не становится жестким.
Мой аппетит улетел в окно. В этот момент мне меньше всего хотелось, чтобы этот простодушный навязчивый незнакомец забавлял нас своими рассказами, сидя у нас за столом, – но я не знала, как себя повести.
– Коли мы уж заговорили о еде, нужно отметить, что Гуаймас славится своими блюдами из креветок, – продолжал мужчина с обезоруживающей улыбкой на лице. – Если позволите, я закажу одно такое блюдо для вас обеих.
– Я уже сделала это, – сказала Клара резко.
Как раз в этот момент снова подошла официантка и принесла тарелки с самыми большими креветками, каких я когда-либо видела. Одной этой креветки хватило бы на целый банкет, и было очевидно, что мы просто не сможем вдвоем съесть все это, как бы голодны мы ни были.
Наш непрошеный компаньон взглянул на меня так, словно ожидал, что я приглашу его присоединиться к нашей трапезе. Если бы я была одна, ему явно бы удалось вопреки моей воле привязаться ко мне. Но у Клары были другие планы, и она поступила решительно. Она с кошачьей грацией вскочила на ноги и, повернувшись к мужчине, посмотрела прямо ему в глаза.
– Проваливай отсюда, идиот! – закричала она по-испански. – Как ты осмелился сесть за наш стол?! Это моя племянница, а не какая-нибудь шлюха!
В ней чувствовалась такая сила, а голос звучал так властно, что все в зале замерли. Со всех сторон глаза уставились на наш столик. Мужчина съежился так беспомощно, что мне стало его жаль. Он боком выскользнул из кресла и, можно сказать, выполз из ресторана.
– Я знаю, что тебя приучили уступать мужчинам уже только потому, что они мужчины, – сказала мне Клара, снова сев на свое место. – Ты всегда любезничаешь с ними, а они выжимают из тебя все твои соки. Разве ты не знаешь, что мужчины питаются женской энергией?!
Мне было слишком не по себе, чтобы пререкаться с ней. Я чувствовала, что все глаза в зале устремлены на меня.
– Ты потакаешь им потому, что чувствуешь к ним жалость, – продолжала Клара. – В глубине своей души ты отчаянно стремишься к тому, чтобы позаботиться о мужчине, о любом из них. Если бы этот недоумок оказался женщиной, ты бы никогда не позволила ему сесть за наш столик.
Мой аппетит был потерян безвозвратно. Я мрачно задумалась.
– Вижу, что задела больное место, – сказала Клара, криво улыбаясь.
– Это ты затеяла всю эту сцену. Ты поступила грубо, – сказала я с упреком.
– Конечно, – ответила она, посмеиваясь. – И к тому же напугала его чуть ли не до смерти. – Ее лицо было так открыто, и говорила она настолько беззаботно, что мне тоже ничего не оставалось делать, как рассмеяться, вспомнив, какой вид был у этого типа.
– Я поступаю точно как моя матушка, – проворчала я. – Следует признать, что ей удалось сделать из меня сущую мышь во всем, что касается мужчин.
Как только я выразила вслух эту мысль, мое плохое настроение исчезло, и я снова ощутила голод. Мало-помалу я съела почти всю креветку.
– Ничто не сравнится с удовольствием от продолжения поездки с полным желудком, – заявила Клара.
Креветка едва не зашевелилась в моем животе, когда я внезапно ужаснулась. Наше знакомство состоялось так неожиданно, что я даже не спросила у Клары о ее доме. Может быть, это разваливающаяся лачуга, похожая на те, что я видела, когда мы раньше проезжали по мексиканским городам. И что я там буду есть? Возможно, только что я ела нормальную пищу в последний раз. Какую воду я буду пить? Я вообразила себя с сильным расстройством желудка. Я совсем не представляла себе, как спросить у Клары о том, где мне придется жить, и при этом не обидеть ее и не показаться неблагодарной. Клара критически взглянула на меня. Казалось, она почувствовала мое беспокойство.
– Мексика – это суровое место, – сказала она. – Приходится быть начеку постоянно. Но скоро ты привыкнешь.
Северная часть страны даже более неприглядна, чем все остальные. Люди съезжаются сюда отовсюду либо в поисках работы, либо как на перевалочный пункт перед тем, как пересечь границу со Штатами. Люди прибывают сюда целыми поездами. Некоторые из них остаются на побережье, а другие уезжают в глубь страны в кузовах грузовиков для того, чтобы найти работу на огромных сельскохозяйственных угодьях, которыми владеют частные компании. Еды и работы на всех просто не хватает, поэтому большинство уезжает в Соединенные Штаты в качестве сезонных рабочих.
Между тем я доела остатки супа, поскольку обычно чувствовала себя виноватой, если что-то оставляла в тарелке.
– Расскажи мне больше об этих местах, Клара.
– Все местные индейцы принадлежат к племени яки, которое было переселено когда-то в Соноранскую пустыню согласно постановлению правительства.
– Ты хочешь сказать, что они раньше жили не здесь?
– Это действительно их исконные земли, – ответила Клара, – но в двадцатых или тридцатых годах их оторвали от земли и десятками тысяч отправили на жительство в центр страны. Затем в конце сороковых их вернули назад в Соноранскую пустыню.
Клара наполнила минеральной водой свой стакан, а затем мой.
– Жить в Соноранской пустыне нелегко, – сказала она. – Ты, наверное, видела, когда мы проезжали по ней, что земли здесь неплодородные, негостеприимные. Однако у индейцев племени яки нет другого выбора. Им приходится селиться в лачугах там, где была когда-то река Яки. В далеком прошлом предки нынешних яки построили возле реки свои священные города и жили в них сотни лет, пока не пришли испанцы.
– Мы будем проезжать мимо этих городов? – спросила я.
– Нет, сейчас у нас нет для этого времени. Я хочу добраться в Навохоа до наступления темноты. Возможно, когда-нибудь мы специально съездим туда, чтобы посмотреть эти священные города.
– А почему они священны?
– Потому что для индейцев местоположение каждого города вдоль реки соответствует определенному аспекту их мифологического мира. Как и вулканические горы в Аризоне, это места силы. У индейцев очень богатая мифология. Они верят, что могут входить в мир снов и выходить из него в одно мгновение. Видишь ли, их представление о реальности совершенно отлично от нашего.
– В соответствии с мифами яки, эти города существуют также и в ином мире, – продолжала Клара, – и именно из этой тонкой сферы черпают индейцы свою силу. Они называют себя людьми без разума для того, чтобы отличить себя от нас, людей с разумом.
– Что такое та сила, которую они получают оттуда? – спросила я.
– Это магия, волшебство, знание. Все это приходит к ним непосредственно из мира снов. Этот мир описан в их легендах и преданиях. У индейцев яки существует богатая, многообразная традиция устных преданий.
Посмотрев вокруг себя на переполненный ресторан, я спросила себя, кто из сидящих за столиками является индейцами, если таковые здесь вообще есть, а кто – мексиканцами. Некоторые люди были высокими и жилистыми, тогда как другие – низкими и коренастыми. Все они казались мне чужими, и я втайне чувствовала свое превосходство над ними. Поэтому мне казалось, что я определенно нахожусь не на своем месте.
Клара доела свою креветку, а также фасоль и рис. Я знала, что объелась, но, несмотря на мой протест, она настояла на том, чтобы заказать еще заварной карамельный крем в качестве десерта.
– Наедайся как следует, – сказала она, подмигивая мне. – Кто знает, когда можно будет поесть в следующий раз и что это будет. Здесь, в Мексике, мы всегда едим до отвала.
Я знала, что она подшучивает надо мной, но все же чувствовала правду в ее словах. Раньше в этот день я видела мертвого осла, лежащего на обочине шоссе. Его сбила машина. Я знала, что в сельской местности нет холодильников, и поэтому люди едят любое мясо, которое имеется в наличии. Я не могла не беспокоиться по поводу того, что мне придется есть в следующий раз. Про себя я решила ограничить свое пребывание у Клары несколькими днями.
Более серьезным голосом Клара продолжала свой рассказ.
– Но час от часу не легче, и у индейцев появились новые трудности, – сказала она. – Когда правительство возвело плотину, чтобы построить гидроэлектростанцию, русло реки Яки так изменилось, что людям пришлось собрать свои вещи и переехать в другое место.
Суровость этой страны контрастировала с моим привычным окружением, где всегда хватало еды и уюта. Я спрашивала себя, не могло ли быть так, что мой приезд в Мексику был проявлением моего глубинного желания полной перемены обстановки. Всю свою жизнь я искала приключений, но теперь, когда моя мечта могла осуществиться, меня сковывал страх перед неизвестным.
Я попробовала карамельного крема и выбросила из головы все те опасения, которые преследовали меня с момента встречи с Кларой в пустыне Аризоны. Мне было приятно в ее компании. И хотя сейчас, когда я была сыта после креветки и черепахового супа, Клара предупредила, что это, возможно, моя последняя нормальная еда, я решила довериться ей и предоставить возможность приключению развиваться.
Клара настояла на том, чтобы уплатить по счету. Мы заполнили баки горючим и снова выехали на трассу. Проехав еще несколько часов, мы прибыли в Навохоа. Не останавливаясь в самом городе, мы проехали через него, а затем свернули с шоссе «Пан Америкэн» на посыпанную гравием дорогу, ведущую на восток. Было далеко за полдень, но я совсем не устала и даже наслаждалась оставшимся путем. Чем дальше мы продвигались на север, тем большая радость и покой сменяли мое обычное угнетенное состояние.
После часа езды по выбоинам Клара свернула с дороги и пригласила меня следовать за собой. Через некоторое время грунтовая дорога привела нас к высокой стене, по которой вилась цветущая бугенвиллея[2]. Мы оставили машины на поляне у конца стены, где трава была сильно вытоптана.
– Вот здесь я и живу, – сказала мне Клара, вылезая из кабины.
Я подошла к ее машине. Клара выглядела уставшей и как будто еще более полной.
– Ты так хорошо выглядишь, что можно подумать, будто ты и не ехала так долго, – заметила она. – О чудеса молодости!
По другую сторону стены между деревьями и густым кустарником кое-где проглядывал крытый черепицей дом с зарешеченными окнами и несколькими балконами. Будто во сне, я проследовала за Кларой через калитку из фигурных железных прутьев, мимо мощенного кирпичом внутреннего дворика, до тяжелой деревянной двери, которая явно была черным ходом. Терракотовый черепичный пол в прохладном пустом холле подчеркивал строгость выбеленных стен и темные перекладины потолка, сделанные из цельных неокрашенных бревен. Через холл мы прошли в просторную гостиную.
Белые стены здесь окаймлялись по краям со вкусом разрисованной черепицей. Два безупречно чистых бежевых дивана и четыре кресла были расположены вокруг тяжелого деревянного кофейного столика. На столе лежало несколько раскрытых испанских и английских журналов. Мне показалось, что кто-то только что читал их, сидя в одном из кресел, но поспешно удалился, когда мы вошли через заднюю дверь.
– Что скажешь о моем доме? – спросила Клара с гордой улыбкой.
– Это фантастика, – сказала я. – Кто бы мог подумать, что здесь, в пустыне, может быть такой дом.
Затем высунулось мое завистливое «я», и мне стало не по себе. Этот дом был похож на дом моей мечты, но я знала, что никогда не смогу приобрести ничего подобного.
– Ты даже не представляешь, насколько недалека от истины, когда говоришь о фантастике, – ответила она. – Все, что я сейчас могу сказать тебе об этом доме, – это то, что он, как и вулканические горы, которые мы видели сегодня утром, содержит в себе силу. По нему беззвучно циркулирует утонченная энергия, подобно тому как электрический ток течет по проводам.
Когда я это услышала, случилась необъяснимая вещь: вся моя зависть исчезла. Она пропала полностью, как только Клара договорила до конца последнюю фразу.
– А сейчас я покажу тебе дорогу к твоей спальне, – объявила она. – А также познакомлю тебя с некоторыми основными правилами, которым ты должна следовать, пока находишься в этом доме в качестве гостя.
Все те части дома, которые расположены справа и сзади от гостиной, предоставляются в твое распоряжение так же, как и весь двор. Здесь ты можешь ходить и рассматривать все, что хочешь. Но ты не должна заходить ни в одну из спален, кроме, разумеется, своей. В своей спальне можешь пользоваться всем, что видишь. Даже можешь разбить что-нибудь вдребезги в порыве гнева или долго любоваться чем-то при наплыве нежности. Однако пребывать в левой части дома тебе не разрешается ни в какое время и ни под каким предлогом. Поэтому туда не ходи.
Я была шокирована странным требованием, но заверила ее, что поняла ее правильно и непременно буду выполнять то, о чем она просит. В действительности же я думала, что это требование нетактично и является чистым капризом с ее стороны. Фактически, чем больше она предостерегала меня против того, чтобы я заходила в эти части дома, тем сильнее разгоралось мое любопытство.
Клара, казалось, думала о чем-то другом, потому что добавила:
– Конечно же, ты можешь сидеть в гостиной. Можешь даже спать там на диване, если устала или ленишься идти в спальню. Еще одно место, куда тебе запрещено ходить, – это та часть усадьбы, которая находится перед главным входом в дом. Этот вход сейчас закрыт на замок, поэтому заходи в дом через черный ход.
Клара не дала мне времени для того, чтобы ответить. Она увлекла меня за собой в длинный коридор, и мы прошли мимо нескольких закрытых дверей, которые, по ее словам, были входами в другие спальни, куда мне входить не разрешалось. Наконец мы вошли в большую спальню. Первым, что я заметила, оказавшись здесь, была резная деревянная двуспальная кровать. Она была накрыта прекрасным белоснежным покрывалом, вышитым тамбуром. Рядом с окном, которое выходило на задний двор дома, находилась ручной работы этажерка из красного дерева, полностью заставленная старинными предметами, фарфоровыми вазами и статуэтками, эмалированными шкатулками и крохотными чашечками. На противоположной стене находился выполненный в том же стиле шкафчик, который Клара открыла. В нем висела разнообразная женская одежда и аксессуары: накидки, шляпы, туфли, зонтики, трости – все это, казалось, было подобрано с незаурядным вкусом.
Прежде чем я успела спросить Клару, где она достала все эти вещи, она закрыла дверцу шкафчика.
– Пользуйся всем, что тебе может понадобиться, – сказала она. – Вся эта одежда – твоя, а комната будет в твоем распоряжении, сколько бы ты ни находилась в этом доме.
Затем она взглянула себе через плечо так, будто в комнате был кто-то еще, и добавила:
– А кто может сказать, как долго это будет продолжаться!
Создавалось впечатление, что она говорит о том, что мое пребывание в ее доме может оказаться продолжительным. Я почувствовала, как у меня на ладонях выступает пот, и несмело сказала ей, что в лучшем случае смогу остаться у нее лишь на несколько дней. Клара заверила меня, что, живя в ее доме, я нахожусь в полной безопасности. Здесь, по ее словам, мне будет даже намного безопаснее, чем в других местах. Она добавила, что с моей стороны было бы глупо упустить такую хорошую возможность получить новые знания.
– Но ведь мне нужно искать себе работу, – сказала я, оправдываясь. – У меня почти не осталось денег.
– О деньгах не беспокойся, – ответила она. – Я обеспечу тебя всем необходимым и дам тебе столько денег, сколько тебе будет нужно. Это – не проблема.
Я поблагодарила ее за это предложение и сообщила, что с детства привыкла считать, что брать деньги у чужих людей крайне нетактично, с какими бы хорошими пожеланиями мне их ни предлагали.
Она остановила меня словами:
– Я думаю, что дело вот в чем, Тайша. Ты сердишься на меня за то, что я велела тебе не ходить в левую часть дома и не приближаться к главному входу. Я знаю, что ты подумала, что я слишком своенравна и чересчур скрытна. И теперь ты не хочешь согласиться провести у меня больше, чем день или два, как требуют того правила хорошего тона. Возможно, ты даже считаешь меня ненормальной старухой, у которой не все дома.
– Нет, нет, Клара, дело не в этом. Мне скоро нужно будет платить за свою квартиру в Штатах, и если я не найду к тому времени работу, у меня не будет для этого денег. А возможность взять их у другого человека для меня исключена.
– Ты хочешь сказать, что тебя совсем не задела моя просьба не заходить в некоторые части дома?
– Разумеется, нет.
– И тебя совсем не заинтересовало, почему я попросила тебя об этом?
– Очень заинтересовало.
– Дело в том, что в той части дома живут другие люди.
– Твои родственники, Клара?
– Да, у нас большая семья. В этом доме на самом деле живет даже две семьи.
– И обе большие?
– Да. В каждой из них по восемь человек, а всего нас здесь шестнадцать.
– И все они живут в левом крыле дома, Клара?
За всю свою жизнь ни разу не слыхала о таком странном расположении жильцов.
– Нет, там живут только восьмеро. Другие восемь составляют непосредственно мою семью и живут в правом крыле дома. Ты – мой гость, и поэтому должна проживать на правой стороне. Очень важно, чтобы ты понимала это. Это, наверное, необычно, но все же не непонятно.
Я удивлялась тому, какую власть надо мной она обрела. Ее слова успокоили мои эмоции, но не разум. Тогда я поняла, что для того, чтобы действовать решительно, я должна согласовать оба эти проявления – тревогу разума и эмоциональное беспокойство. В противном случае я остаюсь пассивной, ожидая следующего внешнего импульса для того, чтобы начать что-либо предпринимать. Знакомство с Кларой привело меня к выводу о том, что, несмотря на все мои усилия, направленные на то, чтобы быть собой, действовать независимо, – я не могла ясно мыслить и принимать собственные решения.
Клара с большим интересом взглянула на меня, словно она все это время следила за моими невысказанными мыслями. Я попыталась скрыть неловкость своего положения, обратившись к ней:
– Твой дом прекрасен, Клара. Он очень старый?
– Конечно, – сказала она, так и не уточнив, что имеет в виду: то, что дом прекрасен, или то, что он старый. С улыбкой она добавила: – Теперь, когда ты уже побывала в доме – то есть в его холле, – у нас осталось на повестке дня еще одно небольшое дельце.
Из одного из шкафчиков она достала фонарь, а из одежного шкафа – утепленную китайскую куртку и пару походных ботинок. Она сказала мне, что после того, как мы перекусим, я оденусь, обуюсь, и мы пойдем на прогулку.
– Но мы ведь еще совсем не передохнули с дороги, – запротестовала я. – И к тому же разве на улице еще не темнеет?
– Темнеет. Но я хочу сводить тебя в одно место на холме, откуда ты увидишь дом и двор как на ладони. Будет лучше, если ты впервые увидишь дом именно в эту пору суток. Мы все начинали свое знакомство с ним в сумерках.
– Кого ты имеешь в виду, когда говоришь «мы»? – спросила я.
– Шестнадцать человек, которые живут здесь, естественно. Все мы занимаемся в точности одним и тем же.
– У вас всех одна профессия? – спросила я, не в силах скрыть удивления.
– Нет, что ты! – воскликнула она, засмеявшись и поднося руку к лицу. – Я хотела сказать, что всё, что должен делать один из нас, другие должны делать также. Каждый из нас впервые взглянул на этот дом и окружающую его местность в сумерках, поэтому ты тоже должна начать свое пребывание здесь с этого.
– Почему ты уподобляешь меня вам, Клара?
– Давай пока ограничимся тем, что скажем: я делаю это потому, что ты – мой гость.
– А я позже встречусь с твоими родственниками?
– Ты познакомишься со всеми, – уверила она меня. – А сейчас в доме нет никого, кроме нас с тобой и сторожевой собаки.
– Они куда-то уехали?
– Именно так. Они все отправились в далекое путешествие, а я с собакой осталась сторожить дом.
– Когда ты ожидаешь их возвращения?
– Через несколько недель, а может быть, и месяцев.
– Где они путешествуют?
– Мы всегда в разъездах. Иногда и я отсутствую месяцами, а кто-то другой остается на хозяйстве.
Только я собиралась повторить свой вопрос о том, куда они отправились, как она ответила на него.
– Они уехали в Индию, – сказала она.
– Все пятнадцать человек?
– Но разве это не замечательно? Ведь это подарок судьбы! – воскликнула она голосом, который настолько карикатурно отразил мою затаенную зависть, что я должна была засмеяться вопреки себе самой.
Затем мне в голову пришла мысль о том, что мне одной будет небезопасно находиться в этом удаленном от других поселений пустом доме, живя в нем только с Кларой.
– Мы здесь одни, но в этом доме тебе нечего бояться, – сказала она со странной убежденностью. – Кроме, быть может, пса. Когда мы вернемся с прогулки, я познакомлю тебя с ним. При встрече с ним ты должна быть очень спокойной. Он видит людей насквозь и набросится на тебя, если почувствует, что ты относишься к нему враждебно или испугана.
– Но я уже сейчас испугана, – выпалила я.
Меня начинало трясти.
Я ненавидела собак с самого детства, когда один из доберман-пинчеров моего отца прыгнул на меня и сшиб с ног. Он тогда все-таки не укусил меня, а лишь зарычал и показал свои острые зубы. Я позвала на помощь, потому что была так испугана, что не могла двигаться. Помню, что от страха я намочила штанишки, и братья долго высмеивали меня, когда увидели это, называя младенцем, которому впору быть в пеленках.
– Я сама тоже недолюбливаю собак, – сказала Клара, – но наша собака – это в действительности совсем не собака. Это что-то другое.
Она меня заинтриговала, но это не развеяло моих дурных предчувствий.
– Если хочешь, в первый раз я проведу тебя в туалет во дворе. Ведь может оказаться, что собака рыскает где-то поблизости, – сказала она.
Я согласилась, чувствуя себя уставшей и раздраженной, – длительная поездка наконец-то дала о себе знать. Мне хотелось смыть пыль с лица и расчесать взлохмаченные волосы.
Клара провела меня по-другому коридору, который тоже выходил на задний двор. На некотором расстоянии от дома находились две небольших постройки.
– Это мой спортивный зал, – указала она на одну из них. – Пока не ходи туда. Когда-нибудь я сама тебя туда поведу.
– Там ты занимаешься боевыми искусствами?
– Да, – ответила Клара сухо. – А другое строение – это уборная. Я подожду тебя в гостиной и приготовлю пару сэндвичей. Но не надейся, что сможешь покрасоваться перед зеркалом, расчесывая волосы, – сказала она, как бы зная, о чем я подумала. – Зеркал в этом доме нет. Ведь они, как и часы, свидетельствуют о течении времени. А важно научиться останавливать его.
Я хотела было спросить ее, как следует понимать ее слова об остановке времени, но она подтолкнула меня в направлении уборной. Войдя внутрь постройки, я заметила несколько дверей. Поскольку Клара не дала мне никаких указаний по поводу того, куда можно входить, а куда – нельзя, и поскольку я не знала, какая из них является дверью туалета, я осмотрела все помещения. С одной стороны от центрального предбанника находилось шесть маленьких клозетов, в каждом из которых размещался низкий деревянный унитаз. Здесь необычным было лишь то, что я не заметила никакой вони и даже запаха хлорки от вымытых отверстий. Было слышно, как под унитазами журчит вода, но я не имела ни малейшего представления о том, как и откуда она подводится.
С другой стороны предбанника были три одинаковые комнаты, выложенные красивой плиткой. В каждой из них находилась передвижная ванна старого образца и продолговатый столик, на котором стояло ведро с водой и соответствующий ему по размеру фарфоровый тазик. В комнатах действительно не было зеркал или каких-нибудь хромированных поверхностей, в которых можно было бы увидеть свое отражение. Фактически, здесь не было даже водопровода.
Я налила воды в тазик, умыла лицо, а затем провела мокрыми пальцами по спутанным волосам. Вместо того чтобы воспользоваться одним из белых махровых полотенец, боясь испачкать его, я вытерла руки о какие-то куски ткани, которые лежали в ящичке на столике. Я несколько раз глубоко вздохнула и потерла уставшую шею, прежде чем выйти к Кларе.
Я нашла ее в гостиной, где она составляла цветочные композиции в белой и голубой китайских вазах. Журналы, которые раньше валялись разбросанными по столу, теперь лежали аккуратной стопочкой, а рядом с ними находилась тарелка с едой. Она улыбнулась, увидев меня.
– Ты свежа, как маргаритка, – сказала она. – Бери сэндвич. Скоро совсем стемнеет. Нам пора.