На некоторых детях наложено проклятье. Они перестают расти. Застревают в своем возрасте и никак не могут выбраться. Остаются маленькими, но выглядят при этом как взрослые! Работают в банках, водят обыкновенные или престижные машины. Женятся или выходят замуж. И все вокруг думают, что имеют дело со взрослым человеком. А это только оболочка. Потому что внутри маленький ребенок.
Это страшное проклятье. И у каждого свое. Разные они, малыши-то. Некоторым два года. Иным пять. Другим пятнадцать. Это не важно, сколько ребенку лет. Важно, что он не взрослый. Ребенок не умеет выбрасывать боль! Это доступно только зрелому человеку. Так взрослые дети оказываются в параллельной реальности. Здесь правит боль. Ранняя, неуемная, незабытая, сильная боль. А еще можно за себя не отвечать. Дети не могут за себя отвечать – они слишком маленькие. Они остаются в волне сказок и грез, где все происходит автоматически. Не задумываясь проходит детство – как сам растет организм. Само приходит счастье. Запрограммирована беззаботность.
Невыросший взрослый попадает в грустную сказку. Вместе с ним там оказываются остальные невыросшие дети. И они живут в игрушечной вселенной. Они мыслят понарошку, радуются и тоскуют, мечтают не по правде. Все находятся не в одном измерении, а в двух или даже трех. Иногда увидят себя со стороны и удивляются.
Первая обитель – взрослых. В ней господствуют мудрость и снисхождение, человечность и доброта. Пристанище зрелости – это очень сложный мир. Но в нем ждут всех вчерашних детей. И невыросшие дети тоже туда попадают. Чтобы у них был шанс вырасти.
Другая реальность – прошлая. О ней у взрослых остаются воспоминания. Все драгоценности закончившихся лет: легкость, непосредственность, радость – вручаются взрослым в особом чемоданчике. Их отправляют в путь. И двери закрываются.
Но проклятье малолетних жильцов заставляет их возвращаться в лабиринт с закрытыми дверьми. Растерянные путешественники наблюдают через решетку за настоящими детьми и злятся. Иногда даже на своих детей негодуют! Главных героев вытолкнули из детской обители и заставили жить самостоятельно. Но они не поняли, как это делать! Постояли у ворот. И побрели. Куда глаза глядят. Решили сходить во взрослый мир – ведь там их ждут.
Однажды Васька нашел работу. Но она ему не понравилась. На ней денег мало платили и работать заставляли. Тогда он пошел и напился.
У взрослых бывает очень даже интересно. Например, можно пить и курить. И дети радостно бросаются в океаны наслаждений. Но наслаждения почему-то не получается. Вместо океана – грязные лужицы.
«Мы так не договаривались!» – Когда Васька проснулся, он горько заплакал:
– Я не хочуууу быть взрослым!
– А ты и не стал взрослым. Тебя даже выгонять неоткуда. Потому что нельзя выгнать человека оттуда, где его нет.
Так Васька узнал свою параллельную реальность.
– Путь каждого – сначала быть ребенком, потом взрослым. Много хорошего в детстве. Много хорошего и в зрелой жизни. Но если изгнан из детства и не дошел до взрослого, то попадаешь в параллельную реальность. Ты не там и не здесь. И не ты.
– Ну и как мне стать взрослым?
– Вырасти. Оторваться от детства. Перестать ходить к решетке и наблюдать тоскливо за теми, кто еще не вырос. И забрать, наконец, все хорошее, отпустить свои горести.
– А я все так и делаю, – обиженно протянул Васька. – Я, между прочим, даже институты закончил. И в детском саду выпускной был. Не нужно мне никакое детство! И не вспоминаю я о нем! И не ходил к воротам! – Васька всхлипнул. – Целый месяц уже там не был! И не хочу туда ходить. Меня там, вообще-то, обижают.
– Некоторым, особенным взрослым детям, иногда открывают ворота в детский мир. Но лишь для того, чтобы они сами оттуда вышли. Говорят, в этом случае есть шанс вырасти и навсегда снять с себя проклятье.
Васька не собирался ничего менять. Его, конечно, все это не устраивало. Но менять – не его дело. А забота, например, государства. Да, вот почему они зарплату не платят!
Подрался.
Из-за того, что его обозвали хлюпиком. Раньше тоже из-за этого дрался. Но за это отвечала мама. А теперь заставили платить «за моральный ущерб».
– Говорите, мир взрослых – это хорошо? Говорите, стремиться в него надо? Да чего же в нем хорошего, если отвечать за себя самому приходится? И все с тебя что-то спрашивают и претензии предъявляют. А ты должен и должен! А я, может, не хочу отвечать! Слышите?! Почему я должен отвечать за то, в чем виноваты вы?!
Васька вышел из себя – и тут же пропал.
Одна реальность наехала на другую. Они сместились в чужие параллели, перемешались в спутанную массу.
– Ты дурак!
– Нет, ты!
Послышались возня и кряхтенье. Каждый пытался завоевать свои позиции. Но никак не получалось. Позиции не завоевываются. Они естественным образом выращиваются на грядках во взрослом мире.
Между дерущимися реальностями стоял Васька. Его выдавливали и толкали. Он махал руками, пытался поймать обеих. Но они не ловились. Они были прозрачными – их даже не видно. Из воздуха руками не взять. Лягались снаружи, а попадали изнутри. На самом деле вокруг Васьки ничего и не было. И поэтому со стороны казалось, что он дерется с самим собой.
Стоит человек посреди улицы и толкает себя, бьет кулаками, пытается поймать за ногу, подставить подножку. Как кошка забавляется с собственным хвостом! Но кошка – играет. А Ваське не до шуток. Он злится, у него ничего не получается. Он очень хочет победить.
С умиротворенным видом на заднем плане плыла одноклассница. Васька приметил ее краем глаза и удивился. Мария Ивановна постепенно растворялась в воздухе: переходила из одной реальности в другую. И странно даже: она не дралась. И никто не толкал. Она сама шла, но так легко, словно за руку ее вели. Она ступала ногами по земле и прокладывала свою тропинку. И оттого, что были и тропинка, и Мария Ивановна, и шаг, все происходило очень естественно.
Увидела Ваську и как будто даже узнала. Но не выразила ни одной эмоции. Она получала свое собственное удовольствие и не собиралась им ни с кем делиться!
Ловко всех обхитрила! Ей теперь открыты ворота даже в мир детей! Но не для того чтобы плакать! Она ходит туда радоваться! А когда перемещается в мир взрослых, то совершенно спокойно живет в нем, не испытывая горечи или тоски.
К Ваське приставили какого-то ребенка. Теперь тот мучает своими капризами. Требует маму, пожалеть и «Мерседес», как у дяди Саши. Все время задает провокационные вопросы: «Это он что сейчас сказал? Оскорбить хотел, да?» Недавно с бывшей женой делили телевизор. Вот уперся рогом: «Хочу такой же!» Ему новый купить хотели, еще лучше этого. А он: «Нет! Хочу, чтобы у нее отобрали! Хочу, чтобы ей было плохо!» Ваське пришлось подчиниться. А что делать – достанет же!
А Мария Ивановна стала доброй феей. У нее глубокий задумчивый взгляд и совершеннейшее наслаждение. Хотя никаких удовольствий вокруг не видно. Она ни с кем не дерется и не плачет о любви. Можно даже подумать, что любовь принадлежит ей самой.
Васька как-то решил поразмышлять, кто главный. Так-то, конечно, он. Но почему-то все время приходится уступать этому капризному ребенку. Но это, ясное дело, по своей доброй воле Васька делает. А так-то он главный.
Мария Ивановна и Васька никогда не увидятся. Ведь они живут в совершенно разных мирах. Но даже если предположить, что встретятся, то давние знакомые вряд ли смогут друг друга понять. Хоть и разговаривают на одном языке, живут в одной стране. Но одни и те же слова имеют в каждом мире свое, часто противоположное значение. И поэтому Мария Ивановна не просто не поймет, что хочет сказать Васька, ей будут непонятны его поступки, мотивы и чувства.
Вот такие они разные – люди из параллельных миров. Взрослые и невыросшие дети.