Глава 2. Урок для Фиалки

Обратно Летту сопровождали две фрейлины, телохранитель Кандар и служанка с эйхо на поводке и корзинкой с вещами. Поводок был уже новый, его доставили к концу завтрака, и дракончик смиренно позволил пристегнуть его к ошейнику из тисненой кожи.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Летта у служанки.

Нянька была крупной и крепкой женщиной с грубыми чертами квадратного лица, но удивительно добрыми карими глазами. Руки у нее были сильные, словно у бойца. Иные, наверное, и не справятся с такими деточками, как снежные дракончики.

– Мара мое имя, – голос у женщины оказался громкий и гулкий, как труба.

– Скажи, Мара, если эйхо – не животные, то почему их держат взаперти и на поводке?

– Так ведь… убегут же и помрут от голода. Ума-то у них с горошину, а любопытства с ледяную гору.

– Расскажи о себе, Мара. Как получилось, что человек… ты ведь человек, не маг? – Летта дождалась кивка женщины и продолжила. – Как получилось, что ты стала нянькой магического существа?

Мара оказалась родом из Восточного протектората, из селения на границе с аринтскими владениями. В ней была осьмушка аринтской крови, но не было магии. А эхо дара красных магов проявилось в том, что Мара легко понимала разных животных, и те за ней ходили хвостиком. Известно же, что аринты и сами звери, и звериный язык понимают. Мара не понимала, но любила возится с любой животинкой. А потом в селе заметили, как к ней тянутся несчастные эйхо.

О таланте девушки донесли принцу Даэру, совсем еще юному лорду-протектору Восточного протектората, и тот забрал к себе во дворец полезную человечку. Через пять лет она, будучи нянькой ездовых эйхо принца, прибыла в свите в императорский дворец. Да здесь и осталась, потому что маленькая принцесса Осияна, любившая несмышленых сирот эйхо куда больше, чем родных по отцу братьев и сестру, вцепилась в Мару, как в родную мать, и не позволила уехать, устроила такую истерику, что император дрогнул, а Даэр вынужден был повиноваться. С тех пор старший брат затаил злость на младшую сестру. Не любил Даэр, когда у него что-то или кого-то отбирали.

За неприхотливым рассказом процессия добралась до гостевого крыла. При виде Яррена эйхо заскулила, словно собака, рванула вперед и протащила на поводке несколько метров крепкую с виду няньку. Вот это сила, – ужаснулась Летта. Что же будет, когда эйхо вырастет?

– Привет, Зигги, – Яррен присел на корточки и протянул эйхо раскрытую ладонь. – Как ты подросла, красавица!

– Урррм! – заурчала малышка, ласкаясь к его руке как щенок.

Летта подавила ревнивую мысль, что Яррен как-то слишком легко и быстро завоевал сердце ее драконочки. Когда успел?

– Зигги теперь будет жить здесь, – сообщила телохранителю леди Исабель. – И ее нянька Мара будет за ней ухаживать. Нужно подготовить комнату для них.

– Эйхо будет спать в моей комнате, – внезапно решила Летта.

– Госпожа, а как же я? Я же должна быть поблизости! – растерялась Мара.

– А ты – в комнате фрейлин. Там как раз освободилась койка.

– Миледи, как можно? – ужаснулась Исабель.

Но Летту было не переубедить.

Конечно, с такой соседкой будет меньше свободы, придется следить за языком. Наверняка служанке прикажут шпионить за принцессой и ее свитой. Но зато так безопаснее. Вряд ли император заявится ночью и будет устраивать проверки при таком ребенке как эйхо. Летта заметила, что северяне относятся к ним очень трепетно.

И на урок Летта ее возьмет. Ведь надо же ей привыкать к необычной воспитаннице.

– Ее высочество права, так действительно будет лучше. Эйхо – лучшие сторожа, они чуют любую магию независимо от ее цвета, – Яррен так сверкнул глазами на возмущенную Исабель, что та сразу замолчала.

Драконочка, воссоединившаяся с «мамочкой» была совершенно счастлива. А Летта, что бы там ни говорили о человеческом статусе драконов, воспринимала ее как большого щенка. Принцесса самозабвенно возилась с эйхо, не боясь поранить руки об острые гребни. И, удивительное дело, игольчатый покров драконочки на ощупь оказался мягким, хотя и холодным как снег, а хрустальные гребни только выглядели острыми.

Наконец-то в покоях гардарунтской принцессы звучал искренний смех.

Но были и неприятные последствия пребывания несмышленой эйхо: глупышка Зигги выпила всю магию, до какой могла дотянуться – сняла всю защиту с комнат, слизала чары с рысьей шубы и обратила в пустые стекляшки ожерелье принцессы, подаренное ей императором и «усовершенствованное» его сыном. У Летты осталась только булавка-амулет, тайный подарок кронпринца Игинира, до нее вечно голодная эйхо еще не добралась.

Оба горца, ответственных за безопасность принцессы, потребовали все-таки отселить мелкое чудовище, но Летте было до слез жалко.

– Придумайте что-нибудь, вы же маги! Скоро сюда явится император, нужно восстановить защиту, от него можно любых сюрпризов ожидать! – принцесса капризно скривила губы и обняла драконочку, окончательно размягшую от такого количества любви и ласки и превратившуюся в пуховую подушку с клыками.

Яррен, переглянувшись с Кандаром, тяжко вздохнул.

– Как прикажете. Вообще-то это парадокс – магией защитить чары от пожирательницы магии.

Драконочка, почувствовав, что речь о ней, издала виноватый хнык, вывернулась из рук принцессы и подползла к Яррену. Тот пригладил мягкие, как у молодой елочки, белоснежные иголки, почесал пробивающиеся ледяные рожки… хмыкнул и расплылся в улыбке:

– Дамы, у вас же есть ножницы?

Через полчаса защита была восстановлена. Полукровка опять проявил недюжинный ум и хитрость, вплетя в магическую охранную сеть еще и защиту от драконочки, и создана она была из игольчатой шерсти самой эйхо.

Зигги значительно похудела и перепугалась, когда ее стригли в восемь рук, но дамы хором уверяли драконочку, что с такой прической она стала еще симпатичнее, а шерстка вырастет еще гуще и белее. Правда, эйхо почему-то стала походить на пуделя, особенно, после того, как леди Эбигайл повязала ей розовый бант на шею.

Со всей этой возней Летта и ее свита как-то и забыли о том, что с минуту на минуту к ним явится хозяин дворца и всех северных земель, вод и льдов. И распахнувшиеся в разгар веселья двери произвели на них впечатление внезапного грома.

– Что тут происходит?

Император обвел взглядом веселые и разрумяненные лица принцессы и ее фрейлин, оживленные физиономии телохранителей, довольную мордашку Зигги и клочки шерсти, разбросанные по коврам, диванам и подушкам. Нянька Мара, ползавшая на четвереньках по ковру и подбиравшая шерстинки в передник, замерла за диваном и в поле его зрения не попала.

– Ваша многоликость… – дамы присели в реверансе.

Летте пришлось для этого снять с колен морду разомлевшей эйхо.

– Мы делали прическу малышке Зигги. Она страшно обросла! – ответила Виолетта и поправила бант на драконочке.

– Я рад, что вы не скучаете, миледи.

Император вошел в гостиную, а следом за ним, не поднимая глаз, вошла Марцела.

И атмосфера в комнате мгновенно стала такой напряженной, что даже короткая шерстка Зигги вздыбилась на загривке и заискрилась.

Летта оценила насмешку императора. Марцелу после ночи с мужчиной одели как непорочную невесту на брачную церемонию. На ней было новое роскошное платье, сшитое по моде северян – белоснежное, украшенное сверкающими как иней узорами, приталенное и узкое в бедрах, расширяющееся книзу несшитыми лепестками колокольчика. При движении лепестки слегка расходились, открывая многослойные нижние юбки из легкой летящей органзы.

Но при всем великолепии наряда юная леди, с ее колоритными медно-рыжими волосами, ярким румянцем и веснушками, выглядела в нем как вареный рак в креманке со взбитыми сливками.

– Выйдите. Оставьте нас с моей невестой, – приказал император, обратив тяжелый взор на Яррена.

Возразить ему никто не посмел, да и повода не было, все-таки жених оставался не наедине с невестой, а в присутствии ее бывшей фрейлины. Еще не разжалованной, к слову.

– Задержитесь на одну минуту, дамы и господа! – потребовала принцесса. Выпрямилась, вздернула подбородок и постаралась придать взгляду фиалковых глаз стальную властность, как умел ее отец. – В вашем присутствии, высокие леди и лорды, я объявляю, что отстраняю от должности фрейлины леди Марцелу, дочь виконта Эжена Дюран. Причину, надеюсь, объяснять не надо.

Марцела подняла голову и улыбнулась, прямо и бесстыдно глядя принцессе в глаза. Столь порочную улыбку Летта видела только у своих старших сестер, блудниц Адель и Агнесс.

– Если мне будет позволено, я бы хотела услышать причину, ваше высочество, – пропела наложница императора.

Летта стиснула кулаки, но усилием воли заставила себя не злиться. Это ничтожество не выведет ее из равновесия.

– Извольте. Ваша новая должность наложницы императора несовместима с должностью фрейлины. В моей свите могут служить только целомудренные девушки с непорочной репутацией.

– Но я еще девственница, – нагло ухмыльнулась рыжеволосая.

«Зачем я разговариваю с этой дрянью?» – укорила себя принцесса, а ее взгляд потемнел от сдерживаемого гнева.

– Это уже неважно, – спокойно произнесла она. – Вы нарушили клятву верности, покинули свой пост без моего на то дозволения и не ночевали в отведенных вам покоях. Ваша репутация, леди, не позволяет вам находиться со мной рядом в одной комнате.

Румяное лицо Марцелы побледнело, но огонь, горевший в рыже-карих глазах стал еще безумнее.

– Зато она позволяет мне находиться рядом с моим имератором везде, где он мне прикажет.

– О чем и речь, Марцела. Ты не можешь служить двум господам, потому я освобождаю тебя от служения мне. – Летта перевела взгляд на императора, с удовольствием наблюдавшего за скандальной ситуацией. – Рядом со мной должна находиться одна из моих верных фрейлин. Леди Исабель…

– Исключено, – веско, как ледяной глыбой, придавил владыка Севера. – Этикет соблюден, мы не наедине. Все прочие могут отправляться к темным. Это в ваших же интересах, моя дорогая невеста, лишние свидетели нам не нужны.

И что-то такое было в его взгляде, мазнувшем по ее лицу и груди, что Летта мгновенно вспомнила увиденный в магическом зерцале поцелуй и соотнесла с визитом наложницы. Если зеркало сломано, то… Неужели он зайдет так далеко в попытках ее унизить, что проведет проклятый урок наглядно?

– Тогда… – голос девушки все-таки дрогнул, – тогда со мной останется эйхо.

Алэр поморщился, но уступил.

Последним выходил Яррен, и едва за ним, бросившим напоследок обеспокоенный взгляд, закрылась дверь, Виолетта заявила:

– В чем бы ни заключался урок, ваша многоликость, прошу вас не осквернять мои покои. Само присутствие вашей наложницы здесь – оскорбление после того, как я дала ей отставку. Она должна немедленно уйти.

Алэр насмешливо вздернул бровь, словно поражался дерзости юной невесты. С той же насмешкой взглянул на Марцелу, взиравшую на бывшую госпожу с враждебностью и превосходством, а потом его взгляд упал на эйхо, не отводившую глаз от его рыжеволосой игрушки. Эйхо не способны говорить, но отлично чувствуют чужие эмоции, и они ей не нравились. Так не нравились, что драконочка замерла сжатой пружиной, готовой взметнуться и вцепиться в горло обидчице.

Крови Алэр не хотел. Не сейчас.

– Марцела, выйди, – приказал он.

– Но…

– Ты забываешься, – подчеркнуто ровно напомнил император.

– Простите, господин. Простите!

К изумлению Летты рыжеволосая предательница рухнула на колени перед мужчиной и, осторожно взяв обеими руками протянутую ей ладонь, исступленно поцеловала.

«Как быстро он ее сломал, – ужаснулась принцесса. – Он и меня так же ломает. Добивается рабской покорности. Не в этом ли заключается его урок?»

– Простите, мой господин! – лепетала Марцела между поцелуями. И лишь получив благосклонный кивок императора, избавила Летту от своего присутствия.

Дверь осталась открытой. Леди Исабель тут же встала у порога, но в комнату зайти не рискнула.

– Стойте там, леди Исабель, – приказал Алэр. И усмехнулся: – Не думал, что при дворе короля Роберта с его-то репутацией, столь строгие нравы.

– Дети за отцов не отвечают.

– Но идут по их стопам. Уже всему миру известно, что четыре из шести его дочерей потеряли девственность до замужества. А я всего лишь предлагаю ускорить наш брак. Но вы так сопротивляетесь, моя леди, что у меня возникают подозрения. Ваше тело невинно, к счастью для вас, но душа… Так ли невинна она? Уж не влюблены ли вы, моя дорогая? Не потому ли вы даже смотреть на меня не хотите? Не потому ли в вас сейчас, при виде моей наложницы, говорило только оскорбленное достоинство, но отнюдь не ревность? Кто он? Отвечайте!

Алэр протянул руку и, ухватив Летту за подбородок, повернул к себе ее лицо, заставив смотреть в ледяные глаза.

– Пустите! – процедила принцесса. – Вам не в чем меня упрекнуть!

– Отвечайте, леди. Вам нравится другой мужчина?

– Нет!

Разве может простое и пустое слово «нравится» отразить ее чувства? Нет. И даже слово «влюблена» – слишком поверхностное, слабое, как сквозняк против урагана.

Нет, она не влюблена. Она любит. Всей душой, всем сердцем, всей жизнью.

И в этот момент скулившая эйхо не выдержала, преодолела страх перед мощью северного мага и цапнула его за ногу. Но тут же отскочила стремительным снежным вихрем и юркнула под диван.

Летта перепугалась. Сейчас Алэр убьет или эйхо, или ее.

Лицо императора исказилось гримасой боли, покрылось коркой льда. Не только лицо. Летта почувствовала, как адский холод сковывает ее тело, а ледяные стрелы появились даже на потолке.

Но Алэр быстро овладел собой и даже жертву не выпустил из когтистых лап. Лишь покосился на диван, за которым поскуливала тоже перепуганная эйхо. Взмах второй его руки, и холод отступил, а угольки в жаровне ожили.

– Вы должны знать правила, принцесса, – жуткий взгляд Алэра не давал ей дышать полной грудью. – Мы не наказываем детей, в том числе эйхо. За каждый их проступок наказание несут их воспитатели. Раз уж вы решили оставить вашу эйхо при себе, вам придется научиться сдерживать эмоции и ни в коем случае ни к кому не испытывать злость и ненависть, если не хотите расплачиваться.

– Как… расплачиваться? – трясясь как осинка, спросила Виолетта.

– Ваша эйхо причинила мне боль.

– Но я… не целитель.

– Это неважно. В ваших силах исцелить мою рану. Подарить вместо боли наслаждение, – прошептал он ей в губы и, склонившись, накрыл их своими губами, холодными и твердыми, как у закоченевшего трупа.

Летта задохнулась, дернулась рыбкой, попавшей на крючок. Ей было омерзительно, гадко. Из глаз брызнули слезы. «У ласхов обмен поцелуем происходит только после брачных клятв», – вспомнила она предупреждение Исабель. Ногти принцессы царапнули по вышитому камзолу императора, но у девушки не было сил ни оттолкнуть, ни вырваться, ни закричать.

Но император уже отстранился, и в его лице было столько брезгливости и… ненависти, что Летта не выдержала. Спасительная темнота окутала ее сознание.

Яррен, ворвавшись, успел подхватить принцессу и опустить ее на диван.

Император, уже не обращая внимания на обморочную невесту, раскрыл снежный портал и, схватив за руку Марцелу, исчез вместе с наложницей. И не слышал, с какой яростью полукровка бросил ему вслед гневные слова:

– Я вызову тебя на суд чести, отмороженный чурбан!



* * *


«Зачем я ему? – была первая мысль очнувшейся Летты. – Он же меня ненавидит. Так люто, что его ничто не останавливает. Да и что может остановить такое чудовище? Безымянный, чем я заслужила все это? За что?»

Она искренне не понимала, как возможно такое отношение к будущей супруге, будущей матери своих детей. Или все дело в том, что Виолетта – не маг? А к другим своим женам как он относился? Не все же из них обладали искрой божественного пламени айров.

Она почувствовала, как рядом с ней пошевелился и заскулил детеныш эйхо. Открыла глаза, увидела заплаканное личико леди Эбигайл.

– Ваше высочество, как я рада, что вы пришли в себя! – сразу запричитала фрейлина. Протянула стакан с водой. – Вот, попейте. Лорд Яррен приказал выпить это сразу, как вы очнетесь. Зигги, не мешай!

Драконочка, жадно сунувшаяся к стакану, обиженно фыркнула. Значит, в напитке магия. А по виду и не скажешь, вода как вода. Вкусная. Летта, допив до дна, вытерла капельки с губ и протянула руку к малышке и почувствовала, словно крохотные иголочки прошлись по коже – эйхо впитала остатки магии и с благодарностью лизнула ее руку шелковым язычком.

– Надо дать эйхо новое имя, госпожа! – гулко пробасила нянька, выбираясь из-за дивана. – Это закрепит вашу связь. Все воспитатели дают питомцам новые имена вместе с глотком магии.

– Но это не моя магия, Мара, – Летта покрутила в руках пустой стакан.

– Неважно. Бывает, что и люди воспитывают порченых детей ласхов. Да хотя бы я тому пример. Уж простите меня, безграмотную, но я вот что скажу. Нет на земле людей без капли магии. Ведь айры, когда передали пламя магии избранным, наказали им раздать всем. Кому-то больше досталось, кому-то меньше, но с тех пор в каждом человеке дремлет хоть крохотная, но искра. Но не каждому удается найти ее в себе и раздуть ее до настоящего пламени. Так что, есть в вас магия, госпожа, есть.

Удивительно, но простые слова драконьей няни всколыхнули что-то в съежившейся, обожженной дыханием лютого холода душе принцессы. Она почувствовала себя цветком, оживающим под навалившимся на него сугробом.

Как часто в детстве они с Виолой горевали, что они, дочери огненного мага и горной волшебницы, не унаследовали дара от родителей. Никто из семерых детей Роберта и Хелины. Но кронпринцу Лэйрину дар достанется в наследство, а принцессы так и останутся обездоленными.

Потом, когда принцессы повзрослели, Виолетта уже понимала, что чем выше дар, тем больше платит миру одаренный. Она замечала, как иссушает отца его внутренний огонь, как сводит с ума. Не зря его прозвали за глаза «Бешеный рыжий бык».

Вот и трехсотлетний Алэр… Это магия сводит его с ума. Огромная, божественная власть над миром, доставшаяся обычному человеку, созданному не как сосуд для таких сил.

Что будет, если налить раскаленный свинец в тонкую фарфоровую чашку? Она лопнет.

Хоть бы поскорее, – вздохнула Летта и тут же устыдилась. Нельзя желать зла другому. Призванное зло сначала приходит к тебе.

Принцесса мысленно сделала отвращающий знак, представила зеркало – символ вод, отразивших лик Безымянного – и повернула его над головой отражающей стороной вверх.

– Спасибо за подсказку, Мара, – улыбнулась она. – Наверное, имя для эйхо должно быть на священном?

– Хорошо бы, – кивнула нянька. – Ведь в этих дитятках – чистая магия, а что она, как не дар айров? Только вот что. Надо, чтобы новое имя несло в себе частичку старого.

Летта задумалась. Она знала священную речь очень поверхностно, в основном, из церковных псалмов и гимнов, да и те большей частью зубрила, а не понимала смысл.

– Нареку тебя Зиантрой, – она осторожно погладила малышку по блестящим ледяным рожкам. – Зиантра – спасающая. Или просто Зи.

– А ведь в самую суть! – умилилась Мара.

– А где леди Исабель? – спохватилась принцесса.

Ответила фрейлина Эбигайл:

– Она беседует с кронпринцем Игиниром. Его высочество пришел осведомиться о вашем здоровье, но целитель запретил вас беспокоить.

Стрела ревности пронзила сердце принцессы. Ее камер-фрейлина до сих пор болтает с посторонним мужчиной?

– Мне уже легче. Позови ее, – приказала принцесса. Эбигайл метнулась за дверь. А Летта перевела взгляд на служанку. – А ты, Мара, можешь пока быть свободна. Зиантра побудет со мной.

– Я тогда вещи ее принесу. Принцесса Осияна задарила малышку, чего только нету… – уже на пути к двери пробормотала нянька и посторонилась, пропуская леди Исабель.

Из-под полуопущенных век Летта наблюдала, как неспешно, с достоинством камер-фрейлина входит в гостиную. На ее смуглом лице играл румянец, очень красивший девушку, полные губы улыбались, а взгляд больших и темных, как южная ночь, глаз был туманным, с поволокой.

Обжигающая красота, манящая. И приманивала она ее любимого! А Летта ничего не могла сделать. Ни взглядом, ни жестом нельзя показать ни своей любви, ни своей ревности. Если кто-то догадается, ей не жить…

– Леди Исабель, подайте мой экземпляр брачного договора, – распорядилась Виолетта.

Она заметила, как удивленно взметнулись ресницы камер-фрейлины, но та быстро взяла себя в руки, прошла к одному из сундуков и, сняв магическую печать, повернула ключ, откинула крышку и вытащила ларец, где хранила драгоценности и документы.

Тот тоже был опечатан шаунской магией, очень эффектной: ларец обвивал маленький дракон песочного цвета. Исабель погладила его по голове, снимая заклятие, и дракон поднял каменную голову, оскалился с шипением, но, признав хозяйку, рассыпался, словно горсть песка, и исчез.

Леди Эбигайл наблюдала за колдовством с восхищением – юную девушку восторгало все, что касалось магии, и она завидовала старшей фрейлине куда больше, чем принцессе. А вот эйхо злобно зарычала на враждебную ей шаунскую магию – она была для нее ядом.

Исабель, сняв последние запоры, вытащила из ларца несколько шкатулок и, наконец, на свет появился длинный пенал. Его она и подала с поклоном принцессе.

– Ваш документ, миледи.

Летта повертела в руках пенал, нажала в определенной последовательности секретные запоры, замаскированные под завитушки орнамента, а когда, щелкнув, отошла в сторону одна из завитушек, открывая отверстие замка, сняла с шеи цепочку с крохотным ключом и открыла шкатулку. И вскрикнула.

На алом бархате не было ни клочка. Пенал оказался пуст.

– Как это понимать? – гневно воззрилась она на хранительницу документа.

Исабель побледнела.

– Но, ваше высочество… Как же так? Печати были не тронуты!

– Но документ украден! И сделать это могли только вы! Кто еще мог снять печати и наложить заново?

– Клянусь желтым пламенем, я не прикасалась к пеналу. И как я могла, если ключ есть только у вас, и вы с ним не расстаетесь?

– Но я была без сознания. И… не первый раз! Леди Эбигайл, зови фьерра Ирдари!


Яррен явился только через четверть часа.

– Простите за задержку, ваше высочество, – поклонился младший лорд. – Моя смена закончилась, и я позволил себе в свободное время отлучиться из гостевого корпуса.

– Как глава моей охраны вы не должны никуда отлучаться без доклада и моего дозволения! – вспыхнула принцесса негодованием.

Изменчивые, как весенняя погода, глаза полукровки позеленели.

– Как главе вашей охраны, миледи, мне иногда необходимо сохранять полную секретность моих перемещений.

– Даже от меня?

– Даже от вас. Нет гарантии, что ваши покои не прослушиваются. Кроме того, иногда жизненно важно каждое мгновение, и недопустимо тратить время на ожидание, когда ваше высочество изволит принять меня. Вы в это время можете спать, купаться или пребывать в обмороке, как сегодня.

Получив отповедь, принцесса покраснела и вынуждена была согласиться с железными аргументами мага. Но последнее слово оставила за собой:

– Что ж, если я не могу принять вас, или ежели есть срочная необходимость покинуть ваш пост, вы вольны поступать на свое разумение. Но в остальное время я должна знать, когда и на какое время вы уходите, фьерр Ирдари.

– Как прикажете, – полукровка склонил непокорную голову, но его взор все еще непримиримо и ядовито зеленел.

– Так и прикажу, – Летта вздернула подбородок. Еще не хватало, чтобы ее приказы оспаривались. – Итак, я звала вас, чтобы вы разобрались, кто и зачем похитил мой экземпляр договора из пенала, который хранился в ларце с магическими печатями.

Загрузка...